Учение о бытии. Бытие как всеохватывающая реальность

Тема 2

Бытие как всеохватывающая реальность

Во всех без исключения философских системах рассуждения мыслителей любого уровня интеллектуальной одаренности начинались с анализа того, что окружает человека, что находится в центре его созерцания и мысли, что лежит в основании мироздания, что являет собой мироздание, Космос, из чего состоят вещи и что представляют собой протекающие в своем бесконечном многообразии явления — т.е. того, что в целом составляет феномен Бытия. И уже значительно позже человек стал задумываться над самим собой, над своим духов­ным миром.

Что же такое бытие?

Любое философское рассуждение начинается с понятия о бытии. Вопрос о том, что такое бытие, постоянно присутствует в любом философствовании. Он возник вместе с зарождением философии и будет постоянно сопровождать ее, пока существует мыслящее человечество. Это вечный вопрос. И глубина его содержания неисчерпаема.

Под бытием в самом широком смысле этого слова имеется в виду предельно общее понятие о существовании, о сущем вообще. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия — это синонимы. Бытие есть все то, что есть. Это и материальные вещи, это и все процессы (физические, химические, геологические, биологичес­кие, социальные, психические, духовные), это их свойства, связи и отношения. Плоды самой буйной фантазии, сказки, мифы, даже бред больного воображения — все это тоже существует как разно­видность духовной реальности, как часть бытия. Антитезой бытия является ничто.

Даже на поверхностный взгляд бытие не статично. Все конкрет­ные формы существования материи, например самые крепкие кристаллы, гигантские звездные скопления, те или иные растения, жи­вотные и люди, как бы выплывают из небытия (их ведь именно вот таких когда-то не было) и становятся наличным бытием. Бытие вещей, как бы много времени оно ни продолжалось, приходит к концу и «уплывает» в небытие как данная качественная определен­ность, например именно этот человек. Переход в небытие мыслит­ся как разрушение данного вида бытия и превращение его в иную форму бытия. Точно так же возникающая форма бытия есть ре­зультат перехода одной формы бытия в иную: бессмысленна по­пытка представить себе самосозидание всего из ничего. Так что небытие мыслится как относительное понятие, а в абсолютном смысле небытия нет. Абсолютное бытие противостоит небытию как тому, что было и чего уж нет или еще не стало, а может, и никогда не станет.

Бытие не безразлично для обладающей им реальности. Слепой жаждой бытия преисполнено все конкретно-сущее, что проявляется даже в простейших механических процессах в виде инерции, а также в различного рода новообразованиях.

Книга Бытия есть первая книга Священного Писания (первая книга Моисеева). В горящем, но не сгорающем кусте, купине неопа­лимой, явившийся на горе Хорив Моисею Господь так объявил ему о Своем имени: «Аз есмь Сущий (IEHOVAH). И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам» (Исх. 3:14).

Постижение категории бытия, раскрывавшейся в разные време­на с разных сторон и с разной степенью полноты, неотделимо от истории, философии.

Объективное бытие и Я-бытие

Для всей идущей от Нового времени «классической» философии, включая Гегеля, характерен разрыв с человеческой стороной бытия, на что обратил внимание создатель «антропологической филосо­фии» Л. Фейербах. Критикуя концепцию абстрактного чистого бы­тия у Гегеля, Фейербах писал: «Человек под бытием, если он в этом отдает себе полный отчет, разумеет наличность, для-себя-бытие, ре­альность, существование, действительность, объективность»[4].

Именно в XX в. эта проблема выдвинулась на передний план, хотя ее назревание чувствовалось уже в конце XIX в., особенно у Ф.М. Достоевского. Если угодно, то было предчувствие страшных потрясений, ожидавших человечество в XX в., когда потерпели кру­шение основанные на рационалистических посылках попытки уст­роительства «новой» жизни. Потерпела крах концепция объектив­ного и безразличного к человеку бытия, овладев законами которого, человек, казалось, мог как высшее существо преобразовать мир по своему усмотрению.

Своеобразная «религия человекобожества», по выражению С.Н. Булгакова, сначала вознесла человека, а затем низвергла его в черно-кровавую бездну, символами которой стали польский Освен­цим, «леденящий Освенцим Колымы» и испепеляющий гриб Хиро­симы.

Кризис XX в. охватил все стороны современной цивилизации, выросшей из семян Нового времени. Он властно потребовал «очеловеченья» жизни. (Вот парадокс! Рационалистическая и гуманис­тическая мысль, поставившая Человека с большой буквы во главу всего, оказывается, не оставляла места просто для самого человека.) В науке пересмотр основ проявился в возникновении новых тео­рий — квантовой механики и теории относительности А. Эйнштей­на, ключевым понятием которых является понятие «наблюдатель», совершенно невозможное для классического подхода. Это, конечно, не значит, что объективное бытие утрачивает свой статус, но с не­обходимостью открываются новые его стороны, в которых нет места разрыву с бытием человека.

В экзистенциализме для человеческого бытия духовное и материальное слиты в единое целое: это одухотворенное бытие. Главное в этом бытии — сознание временности (экзистенция есть «бытие к смерти»), постоянный страх перед последней возможностью — воз­можностью не быть, а значит, сознание бесценности своей личности.

При этом совершенно иначе расценивается соотношение бытия и небытия: «Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие» (Ф.М. Достоевский). В «пограничной ситуации» — на грани небы­тия, смерти, уничтожения личности — возникают острые пережи­вания бытия. Они совмещаются с проблемами этическими, с мо­ральным выбором на грани жизни и смерти, который должен делать человек. Здесь наше время мощно вернуло нас к фундаментальным философским вопросам, которые не решит «объективная» наука: сколько угодно скрупулезное описание физических процессов и при­чин, их вызывающих, не раскрывает суть трагизма ситуации. Перед нами другой вид реальности — человеческий феномен. Он привно­сит в философию чуждый рационализму эмоциональный элемент (трагизм). Но ведь суть человека и его жизни — это целостность рационального и эмоционального.

Иначе поворачивается соотношение человека и Бога. В погра­ничной ситуации человек оказывается одиноким во Вселенной и поэтому он жаждет Бога. Религиозное переживание состоит здесь в том, что Бог выступает не как устроитель объективной Вселенной, нечто вроде великого Часовщика (образ которого рождается в фи­зических картинах мира), а как единственное помимо данного человека живое существо в мире, во Вселенной, сжавшейся до размера тюремной камеры.

Стоит сказать и вот о чем. Указанные особенности осознания категории бытия как Я-бытия, или экзистенции, нельзя восприни­мать просто как исторически обусловленные жестокими реальнос­тями XX в. Это определенная, крайне важная ступень в познании бытия, и XX в. в этом смысле носит переломный, переходный ха­рактер. По-видимому, ломается линия, непосредственно идущая от Ренессанса и эпохи Просвещения, и нас ждет переход к «новому средневековью», согласно выражению Н.А. Бердяева. Эта мысль (хоть и с противоположной по форме метафорой) непосредственно выражена А.И. Солженицыным в «Гарвардской речи» (1978):

«Если не к гибели, то мир подошел сейчас к повороту истории, по значению равному повороту от средних веков к Возрождению, и потребует от нас духовной вспышки, подъема на новую высоту обзора, на новый уровень жизни, где не будет, как в средние века, предана проклятью наша физическая природа, но и тем более не будет, как в Новейшее время, растоптана наша духовная жизнь. Этот подъем подобен восхождению на следующую антропологическую ступень. И ни у кого на Земле не осталось другого выхода, как — вверх»[5].

Поиск по сайту: