Османы (1413–1557)

Чрезвычайно яркий и точный цикл, как, собственно, и полагается всякому первому Имперскому циклу. Во многом этот цикл предвосхитил социалистическую Четвертую Россию. Чрезвычайно сильная политика, пренебрежение законами экономики и презрение к богатству...

К началу XV века на Имперской шкале отсчета истории человечества ситуация была весьма напряженной: Англия прошла уже два Имперских цикла: (825–969) и (1053–1197). Россия уже заложила свой фундамент в Имперском цикле Киевской Руси (909–1063) и вступила в 1353 году в свой второй Имперский цикл. Средневековье с грохотом обрушилось, похоронив множество исторических иллюзий... Человечество застыло в ожидании новых политических идей. И в этот момент миру был явлен мощнейший Имперский цикл Османов. Тут Теоретическая история, в ее сегодняшнем состоянии, остается в некотором недоумении. Можно очень жестко объяснять и даже предсказывать все последующие события в истории Турции, но объяснить причину возникновения самого Имперского цикла, не ссылаясь на волю Всевышнего, достаточно затруднительно. Впрочем, задача науки искать уравнения, расставлять в найденных уравнениях степени и коэффициенты, а вот указывать имя создателя уравнения (не первооткрывателя, а именно создателя) не обязательно.

230 лет существования Сельджукского султаната (1077–1307) имели большое значение в истории турецкого народа. В эти годы большая часть кочевников-туркмен, вторгшихся в Малую Азию, перешли к оседлому образу жизни, стали земледельцами, ремесленниками... были заложены основы турецкой материальной и духовной культуры, шло формирование турецкой народности. Несмотря на свой низкий культурный уровень, а может, и благодаря ему, османы очень смело взялись за дело «собирания земли Турецкой». К концу XIV века в пределы Османского государства вошли (добровольно или по принуждению) все анатолийские (Малая Азия) бейлики. (Небольшое феодальное владение. – Ред.)

1401 год – время вторжения Тимура в Малую Азию. Он нанес Османскому государству тот самый страшный удар, после которого и родился Имперский ритм 1413 года. Такова одна из моделей рождения Имперского ритма – провоцирование его за 12 лет до начала (проторитм). Так, рождение Третьей Англии (1473–1617) было предопределено, быть может, вступлением в 1461 году на престол Эдуарда IV, а рождение Второй России (1353–1497) было предопределено вступлением на престол Симеона Гордого в 1341 году.

Получив в 1402 году страшный удар от Тимура, испытав предательство анатолийских беев, живой организм Османского государства взмолился об истинной силе Империи взамен примитивного восточного деспотизма. Молитва была услышана. 10 лет, до 1413 года, три брата, три сына плененного Тимуром Баязида Молниеносного, сражались за власть между собой, пока в 1413 году не было восстановлено единовластие. Хитроумный план Тимура, давшего свободу всем покоренным османами бейликам и разделившего остаток между сыновьями Баязида, неожиданно натолкнулся на неодолимую центростремительную тенденцию, собиравшую воедино, казалось бы, на века разделенные земли. В 1413 году Мехмед Челеби стал единовластным хозяином османских владений в Европе и Малой Азии. В 1415 году Мехмед восстановил власть османов почти во всех анатолийских бейликах. В дальнейшем, как мы увидим, власть османских султанов росла на протяжении всего полуторавекового Имперского цикла.

Ю. Петросян: «Опустошительные походы Тимура и десятилетняя борьба за власть между сыновьями Баязида привели к полному разорению большинства малоазийских земель. Сельское хозяйство и ремесла пришли в упадок, а население городов и сел испытывало неисчислимые беды и страдания. Крестьяне не имели покоя, с трудом обрабатывали свои поля в короткие промежутки затишья между набегами и сражениями, никогда не зная, удастся ли собрать урожай и кому он достанется» [18].

Всего-то правил Мехмед 1 (1413–1421) 8 лет, но и этих лет ему хватило, чтобы продемонстрировать одновременно и Имперскую силу, и миролюбие, возможное лишь в первой фазе Империи. Символично, что рождение Имперского ритма не ухудшило отношений между молодым государством и угасающей Византией, а, напротив, резко улучшило их.

А. Крымский: «Андрианопольский двор султана Мехмеда I Челеби и константинопольский двор старика императора Мануила II Палеолога состояли в самых прекрасных отношениях, и султан титуловал императора «батюшкой», а тот его «сыном». Они не раз встречались, делили хлеб-соль. Для Царьграда, истомленного царствованием Баязида I Молниеносного, царствование Мехмеда I Рыцарственного было отраднейшим временем передышки» [19].

Возможно, что в 1433 году закончился четвертый подряд (857–1001), (1001–1145), (1145–1289), (1289–1433) Восточный цикл Византии и на пятый цикл сил у нее уже не было. Для православных греков невраждебные православию турки, да еще с таким благородным султаном, как Мурад I, казались симпатичнее, чем нетерпимые паписты-латиняне. Однако миролюбие – это признак только первой Имперской фазы, а не всего цикла в целом. Более пристальный взгляд показывает, как накапливается гигантская Имперская сила. Скажем, пресловутое янычарское войско, ставшее в Имперском, да и постимперском османском обществе главным хранителем султанской власти, приобрело свой истинный облик и значение именно в первой фазе. Именно в 20-х годах XV века для комплектования янычарского войска стала применяться система «девширмэ» (рекруты набирались из детей и юношей подчиненного населения Балкан, подвергались насильственному отуречиванию и исламизации). Именно Мурад II (1421–1444) начал использовать янычар в противовес старым беям, державшим себя независимо в отношении султана. В этом вся суть первой фазы – балансирование между старым и новым, старой формой и уже новым содержанием.

Первая фаза (1413–1449) катилась к закату, явным был упадок сил. Но парадокс Имперского ритма в том, что воюет народ лучше всего именно в последнем (Идеологическом) периоде фазы. Европа не дала закончиться фазе на мирной ноте. Был нарушен мирный договор и организован Крестовый поход (1443–1444). Мурад, уже передавший власть наследнику, вернулся на трон. Упавший было дух поднялся до грандиозных высот. Мурад был вне себя от негодования в отношении клятвопреступников и даже якобы призвал Христа отомстить тем, кто клялся Его именем и нарушил клятву. Моральное превосходство (да и численное тоже) было на стороне османов, в результате их войска нанесли крестоносцам, а в их лице всей Европе, такое унизительное поражение, после которого европейцы стали османам не страшны лет на полтораста–двести. Так работает Идеологический период (1437–1449).

А. Крымский: «Варнинская победа подавила энергию Европы и была причиной того, что с этих пор вся последующая история османов до конца XVI века могла явиться лишь сплошным рядом побед и завоеваний» [19].

Вторая фаза (1449–1485). Мурад II так торопил пришествие второй фазы, что в результате задержал ее приход на 2 года. И все же переломным стал именно 1449 год. Константин XI вступил в сношения с папой Николаем V и согласился на принятие Флорентийской унии. Константин видел слабость угасающего Мурада и надеялся на слабость нового султана, которому в год воцарения Константина (1449) было всего 17 лет.

А. Крымский: «Слабый царьградский властелин думал, что новый султан – это неопытный, неразвитый мальчишка, преданный только вину и грубочувственным наслаждениям. Мирный, добрый тон, которого придерживались в Константинополе послы нововзошедшего султана, мог только внушить императору доверие к своим собственным силам. Но это была крупная ошибка, не мягкость и уступчивость, а твердость и непреклонность были отличительными его чертами» [19].

Борьба между Константином XI и Мехмедом II за народ византийский складывалась не в пользу первого.

А. Крымский: «Попытка поминать в соборе Святой Софии имя папы (12 декабря 1452 года) вызвала ужас православного населения. Народ толпой ринулся из церкви, считая себя оскверненным. Начальник артиллерии, т. е. главное лицо, которому надлежало защита города, с горячностью выразился: «Уж лучше Царьграду быть под властью турецкой чалмы, чем латинской тиары» [19].

Разумеется, что простые горожане выражали эту точку зрения еще более определенно. Взятие Константинополя (1453) стало, по сути дела, победой в гражданской войне византийцев над папистами. Таким образом, революция второй фазы состояла из трех главных вех – приход к власти в Царьграде прозападного Константина XI (1449), убившего последние шансы на мирную жизнь православной столицы в Османском государстве, далее – выход на арену Мехмеда II (1451) и, наконец, взятие Константинополя (1453). Падение твердыни христианства на Востоке потрясло Европу. Папа Каликст III отправляет во все стороны, ко всем христианским правителям послов, призывая, заклиная собраться в Крестовом походе против «нечестивцев». Впрочем, похоже, горевал он не столько о гибели великого в прошлом государства, сколько об ускользнувшей, в который раз, от него возможности «съедения» православия католицизмом под видом объединения. Совершенно другие настроения, разумеется, главенствовали в мире ислама. Мехмед, сумев захватить Константинополь, осуществил главную со времен арабских завоеваний цель войны с неверными.

Пройдут годы, Империя одержит великое множество побед, но ни одна из них не сравнится с этой, более того, все последующие победы будут возможны только благодаря взятию Царьграда, ибо без Царьграда не было бы ни беспредельной власти Мехмеда, ни беспредельной храбрости османского войска, ни беспредельного страха и робости соседей.

Но одновременно со страхом европейских властителей родилось загадочное явление под названием «туркофильство», или «Мехмедова прелесть».

А. Крымский: «Так, с падением Константинополя в 1453 году довольно ярко сверкнуло в известных слоях Европы то дружелюбное настроение к туркам, которое приходится нам назвать прямо туркофильством и которое в следующем XVI веке расцвело в Европе пышным цветом» [19].

Разумеется, речь идет не о правящих классах государств, окружающих Османскую империю, они сразу учуяли врага, воспринимая сановников Порты как людей от сохи, как обыкновенных мужиков и селян.

Н. Иванов: «Арабская знать считала их варварами, грубой «деревенщиной», никогда не знавшей, что такое учтивость и культура. На Западе на них смотрели как на беглых крестьян, возомнивших себя вельможами. Испанское и итальянское дворянство видело в османском ренегате мужика-плебея, который бросил вызов феодальному строю европейского общества» [20].

Такая же грубая «деревенщина» придет к власти в России в 1917 году, когда благородное происхождение станет основанием для репрессий. И точно так же во всем мире простые люди будут какое-то время симпатизировать новой власти. Вот и сейчас простое население Германии, полное ненависти к своим князьям-эксплуататорам и вообще к феодальным порядкам западноевропейского отживающего Средневековья, приветствовало падение Царьграда.

А. Крымский: «Издалека, в немецких городах, идеализировались не только сами турки, которые в простонародной своей массе производили в XV веке симпатичное впечатление, идеализировался и жестокий «великий турок» султан Мехмед II, власть которого тверда, единодержавна, не допускает рядом с собой княжеского самоволья и всюду рассыпает благоденствие» [19].

Томмазо Кампанелла советовал подражать мусульманам и «ввести ряд реформ на турецкий манер»; Мартин Лютер писал: «Многие требуют прихода турок и их управления»; Никколо Макиавелли считал строй Турецкого государства лучшим, чем других государств; «сумма добра», по его выражению, была тогда у турок.

Если наши коммунисты призывали к объединению пролетариев всех стран, то и Мехмед II не брезговал призывами к объединению всех обиженных и обездоленных. По случаю смерти Мехмеда II итоги его правления подвел великий везир: «Мудро и искусно собирал он среди племен людей, обреченных на несчастную мужицкую жизнь, не почитающих единого Бога, о котором возвестил пророк. Их он сделал благочестивыми и счастливыми, наградил чинами и славными должностями, из этих людей и я происхожу, и значительная часть слушающих меня».

Интернационализм османов, их веротерпимость поражают даже на фоне большевиков, поставивших интернационализм и безбожие во главу государственной политики. В этом одна из разгадок фантастических успехов османской экспансии.

А. Крымский: «Преобладающая часть завоеваний Мехмеда II состоялась в областях с населением греческим или, по крайней мере, с религией греческо-православной, населением, для которого была ненавистна и экономическая эксплуатация со стороны наседающих латинян, и в особенности религиозная их назойливость. Со стороны же турок XV века, которые составляли, покамест, очень резкое меньшинство в новоформирующейся Османской державе и не окончательно еще освоились со своим положением господ над огромным количеством христиан, еще не проявлялось то изуверское, фанатическое, нетерпимое отношение к чужим религиям, какое очень типично для турок впоследствии, от XVI века... Всякому исследователю хода завоеваний Мехмеда II не может не броситься в глаза та замечательная легкость, с какой греческое население встречало турецкую власть и примирялось с ней. Турок встречали как освободителей от франков, туркам изменнически открывали ворота крепостей. Мало того, греки видели в султане-завоевателе не только избавителя от латинян, но и восстановителя славной Византийской империи в ее полном блеске... Грекам XV века еще легко было питать националистическую иллюзию, что турок-султан, титулующий себя на своих медалях «великий государь всей Римской области и Востока», есть подлинный византийский василевс» [19].

Что касается динамики развития второй фазы, то, начавшись со штурма Константинополя, фаза прошла в беспрерывных войнах. В Политический период (1449–1461) турки овладели всей Сербией (1459), захвачен Пелопоннес (1460), Молдова признала верховенство власти султана в 1456 году. В Экономическом периоде (1461–1473) покорен Трапезунд (1461), захвачена Босния (1463). Но самые большие победы нес Идеологический период (1473–1485): Валахия признала власть султана в 1476 году, через 10 лет после смерти великого полководца Скандербега была покорена Албания (1479), в 1475 году был покорен Крым. Крымский хан признал себя данником султана. Генуэзцы потеряли все свои опорные пункты на Южном берегу Крыма. Истощенная и обессиленная Венеция заключает с Османским государством мир в 1479 году. И уже в 1480 году султан высаживает десант на Апеннинском полуострове. Начав карьеру со взятия второго Рима, Мехмед II решил закончить ее взятием Рима первого. 26 июля 1480 года штурмом был взят южноитальянский город Отранто. До Рима было рукой подать, однако судьбой османам была предназначена роль пугала Европы, а отнюдь не ее убийцы – 3 мая 1481 года Мехмед II умер, а уже осенью 1481 года Отранто был отвоеван обратно неаполитанским королем. Католический мир европейского Запада, ожидавший близкого нашествия на Рим и Париж, приветствовал кончину Мехмеда благодарственными обеднями и молебнами...

Третья фаза (1485–1521). Доказательством продления второй фазы в первые годы правления Баязида II (1481–1512) является продолжение агрессивной политики на Балканах, в результате которой была завоевана Герцеговина (1483). Более за все 30-летнее правление Баязида II никаких завоеваний не было, что сделало это длительное правление почти невидимым для историков. Для третьей фазы это нормально, ведь ей не нужен всеобщий страх второй фазы, не нужен блеск четвертой фазы, не нужны глубокомысленные пророчества первой фазы. А нужно ей усыпить своих и чужих, оплести все паутиной, обездвижить все вокруг. Глядишь, в этой тишине и неподвижности произойдет упорядочение вся и всех, а также вырастут богатыри четвертой фазы.

Спокойный созерцатель имел страсть к наукам и поэзии и не питал никаких завоевательных стремлений, что стало резкой переменой после 30 лет войн его отца Мехмеда II.

А. Крымский: «Баязид Святой был государь гуманный, мягкий. Это был просвещенный дервиш на царском троне, интеллигентный писатель-суфий. Долголетнее царствование святого султана было для Османского государства периодом передышки от войн и эпохой мирного культурного преуспеяния» [19].

В это же время начинается переход от военного нажима к дипломатическим действиям. В частности, с 1497 года устанавливаются дипломатические отношения с Русским государством. Баязид, вне всяких сомнений, сумел форсированно выполнить всю культурно-подготовительную программу третьей фазы.

Политический период (1485–1497) и Экономический период (1497–1509) ушли под миролюбивого Баязида, но в Идеологическом периоде (1509–1521) воинственный народ неизбежно должен был обрести воинственного правителя. Им стал Селим I (1512–1520). Янычары явились к Баязиду и, ссылаясь на дряхлость султана, потребовали от него отречения от престола в пользу Селима. Старый султан удалился в ссылку, но не доехал до места и умер по дороге, может быть от душевных потрясений, а вернее всего – от яда. Что касается Селима, то он, конечно, был призван реализовать агрессивные устремления янычар. Главное его достижение – это максимальное использование возможностей идеологического подъема нации в Идеологическом периоде. Территориальные приобретения его уникальны, ведь ему покорился Египет.

Мамлюкские султаны претендовали на ведущую роль в мусульманском мире и рассматривали свою столицу Каир как метрополию всего ислама. Меж тем застой охватил там все сферы жизни и привел к беспрецедентному упадку арабского мира. Ничего, кроме руин, не осталось от сложнейших ирригационных систем Ирака, Сирии, Йемена, Египта и Ифрикии. Они были полностью разрушены, их секреты утрачены. Погибли цветущие города, селения и целые земледельческие области. В XI– XV веках население арабских стран сократилось на три четверти. Вооружаясь до зубов, Египет ни с кем не воевал, мамлюкские воины не ходили в походы, а только бунтовали и бесчинствовали на улицах городов. Неспособность мамлюков противостоять европейской экспансии окончательно подорвала престиж Египта как покровителя и защитника ислама. После разгрома Мекки в 1503 году и остановки хаджа в 1506 году авторитет Египта окончательно рухнул. Мир ислама был потрясен. Со всей остротой вновь встал вопрос о том, кто может и должен считаться истинным имамом времени и главой мусульманского мира?

Селим, вступив в Египет, раздавал мясо народу, освободил феллахов и городскую бедноту от трудовой повинности в пользу армии, возложив ее на зажиточную часть населения. Он производил экспроприацию недвижимости, вел борьбу с наркоманией, алкоголизмом, проституцией, закрывал кабаки, курильни гашиша, разгонял публичные дома. Для высших слоев мамлюкского общества, привыкшего к роскоши и утонченной культуре, Селим был варваром. Они ненавидели смрадное османское мужичье. Зато народу понравилось.

Н. Иванов: «Как понять феномен османского завоевания? Каким образом арабские страны, некогда наиболее развитая часть средиземноморского мира, родина ислама и блестящей культуры, в течение столетий определявшая прогресс человеческой цивилизации, оказались за бортом мировой истории, исчезли как самостоятельные политические единицы? Каким же образом эти еще сравнительно богатые и развитые страны с населением в 19,5 миллиона человек оказались под влиянием Порты, разноплеменного и неоднородного в религиозном отношении государства с населением в 12,5 миллиона человек? Как османские султаны за каких-то 5 лет утвердили свою власть в обширном регионе, который по территории, численности населения и уровню цивилизации значительно превосходил завоевателей? В чем же дело? Видимо, в том, что завоевание шло под флагом «освобождения» угнетенных и обездоленных... Эти лозунги обладали поистине волшебным свойством притягивать к себе симпатии крестьянско-плебейских масс населения, в частности непосредственных производителей города и деревни... идей о всеобщем равенстве и братстве, о социальной справедливости и гармонии, общественном труде как единственном источнике удовлетворения материальных потребностей человека, об осуждении роскоши и богатства, о необходимости жить скромно, без излишеств, не прибегая к эксплуатации человека человеком» [20].

Вот, собственно, и вся Теория войн, понимание основ победоносной войны!

Включение арабских стран в состав Османской империи усилило ее мусульманский характер. Арабы не знали ни сербского, ни греческого языка, и включение арабских стран в общественно-политическую жизнь империи, как это ни парадоксально, усилило ее турецкий характер, увеличив значение османского языка как средства общеимперского общения.

В 1513 году Селим подавляет восстание шиитов, в 1514 году разбивает сефевидскую армию и занимает Тебриз, в 1514–1515 годах завоевывает Армению, Курдистан и Северную Месопотамию, в 1516–1517 годах власть османов распространилась на Сирию, Ливан, Палестину, Египет и Хиджаз. В 1516 году порт Алжир и прилегающие к нему земли были захвачены турецкими пиратами. Селим умирает за год до начала четвертой фазы (Поиски периодичности).

Четвертая фаза (1521–1557). Блеск Сулейманова правления рассек толщу лет, национальных и религиозных пристрастий, дошел до нас и Признан всеми. Сулейман сочетал в себе качества крупного полководца и политика. Выработанные им законы действовали много десятилетий и даже столетия после него. Он оказывал покровительство поэтам, художникам, архитекторам... В эпоху могущества императора Карла V он не побоялся захватить Венгрию и осаждать Вену; в эпоху великих адмиралов, Дориа и Дрейка, он господствовал на море до берегов Испании... Время Сулеймана I – время духовного расцвета турецкой национальности, золотой период османской культуры.

Политический период (1521–1533) не обошелся без мелких внутриполитических проблем. После Белграда (1521) и Родоса (1522) Сулейман I вернулся в Константинополь. Янычары обратились к нему с дерзкими требованиями, и султан вынужден был уступить им, раздав деньги. Солдат не тронули, но начальники потом поплатились – кто головой, кто потерей должности. На четвертом году фазы вместо «героического» похода в Венгрию пришлось заниматься внутренними делами. Цепь восстаний удалось подавить с большим трудом, султанские войска несколько раз терпели поражения. Лишь после 1526 года возникла возможность вернуться к венгерским делам. Впрочем, завоевание Венгрии не было завершено безоговорочным триумфом. Осада Вены в 1529 году окончилась ничем, продвижение османов на запад было остановлено. Что ж, Политический период не лучшее время для внешних войн.

На входе в Экономический период (1533–1545) 23 июля 1533 года в Стамбуле был подписан австро-турецкий мирный договор, по которому Австрия обязывалась платить ежегодную дань султану за Западную и Северо-Западную Венгрию, а также обязывалась не нападать на Восточную Венгрию, попавшую в вассальную зависимость к османам. Могущественная Османская империя приобрела большое международное значение. Европейские страны добивались ее союза, нейтралитета, посылали ко двору султана своих послов. Сулейман был реально мыслящим политиком, и в тех случаях, когда это отвечало его интересам, он старался наладить мирные и даже союзные отношения с другими государствами. Так, например, в 1535 году был заключен антигабсбургский договор с Францией. Опыт затяжных войн показал, что к середине века в Европе установилось определенное равновесие османских и антиосманских сил. Более того, существование постоянной турецкой угрозы способствовало складыванию в Центральной и Западной Европе крупных централизованных и многонациональных государств, способных противостоять османам в экспансии.

При всем своем покровительстве искусствам Сулейман оставался по духу военным, как и все предыдущие султаны. Он даже ездил в янычарские казармы получать жалованье как янычар-ветеран, тут же, правда, раздавая полученное жалованье караульным, добавляя еще и из своих. В одной из комнат янычарских казарм был даже трон для падишаха. Разумеется, что и оценивать Османский цикл и его четвертую фазу следует конечно же по военным успехам. После Буды и Родоса были еще победы в Молдове, Трансильвании, снова Венгрия...

Особенно в четвертой фазе впечатляют морские победы. В 1538 году соединенный флот Карла V, римского папы и Венеции потерпел от Сулеймана жестокое поражение. 25 октября 1541 года у берегов Алжира армада из 516 испанских кораблей с 12 тысячами экипажа и 24 тысячами десанта была уничтожена внезапной бурей (историческая тренировка гибели Непобедимой армады у берегов Англии в 1588 году). Треть кораблей была выброшена на берег или разбилась о скалы. На берегу арабы добивали обессилевших матросов.

Значительных успехов Сулейман достиг в борьбе с Ираном. В 1533 году был взят Тебриз, в декабре 1534 года – Багдад.

Н. Иванов: «Население Месопотамии с радостью встречало Сулеймана Великолепного. Никто, кроме кызылбашей, не оказывал сопротивления в Багдаде. Суннитское духовенство возглавило восстание горожан. В течение четырех месяцев Сулейман Великолепный находился в

Ираке, занимаясь организацией управления «на самых справедливых основах». Следует подчеркнуть, что реставрация суннизма при османах не сопровождалась религиозными гонениями. Турки оказывали внимание и покровительство местным шиитам, не говоря уже о евреях и христианах» [20].

Постепенно османские победы тускнеют, цели мельчают, удача поворачивается к ним боком. Начинаются неудачи в Йемене, Индии. В 1555–1557 годах был завоеван Судан. На этом имперское время кончилось, кредит безоговорочных побед закрылся. Из непобедимой Империи Османское государство превратилось в большую и неуклюжую страну.

Поиск по сайту: