Грязные богини

Есть существо, которое обитает в диких глубинах женской натуры. Это наша чувственная природа, и ей, как и всякому целостному существу, присущи свои природные и пищевые циклы. Это существо любознательно, общительно, порой кипит энергией, порой дышит непоколебимым покоем. Оно реагирует на стимулы, которые затрагивают чувства: на музыку, движение, еду, питье, комфорт, безопасность, тишину, красоту, темноту [1]. Именно эта сторона женской натуры таит в себе жар. Но не такой, как в песенке: "Люби меня детка, люби", а тот, что подобен подземному пожару, который то разгорается, то затухает, следуя циклам. Получая высвобождающуюся при этом энергию, женщина действует как считает нужным. Женский жар – не чувство сексуального возбуждения, а ощущение напряженной чувственной восприимчивости; оно включает в себя и сексуальность, но не ограничивается ею.

Можно много писать об использовании женской чувственной природы во благо и во вред, о том, как сама женщина и окружающие либо раздувают этот огонь вопреки его естественным ритмам, либо пытаются полностью потушить его. Но давайте лучше сосредоточим внимание на том пылком, явно диком и горячем, что нас приятно согревает. В современном мире такому проявлению женской чувственности выносится суровый приговор, а во многих местах и во многие времена на него накладывается полный запрет.

Есть разновидность женской чувственности, которая в древности называлась священным бесстыдством, но не в том смысле, какой мы сегодня вкладываем в слово "бесстыдство", а имея в виду тех, кто владел тайнами сексуальной науки. Некогда существовали культы Богини, отчасти посвященные такой нечестивой женской чувственности. Их ритуалы не были непристойными, они имели целью изображение тех частей бессознательного, которые и по сей день остаются загадочными и в большинстве своем неисследованными.

Само представление о чувственности как о чем‑то священном и, еще более конкретно, о бесстыдстве как о разновидности священной чувственности является жизненно важным для дикой природы. В древних женских обществах существовали богини бесстыдства, которых называли так за их невинную и одновременно лукавую похотливость. Однако очень трудно, по крайней мере в английском языке, усмотреть в выражении "бесстыдная богиня" какой‑либо иной смысл помимо грубого. Поэтому ниже я привожу значения слова obscene [42] и других связанных с ним слов. Я полагаю, что это поможет вам понять, почему данный аспект поклонения древней Богине был изгнан с глаз долой.

Мне бы хотелось, чтобы вы поразмыслили над этими тремя словарными определениями и пришли к собственному выводу:

Dirt [43]: от среднеанглийского drit, вероятно, пришедшего из исландского языка и означавшего экскременты. Значение расширилось, включив в себя грязь: главным образом землю, пыль и т.д., а также всевозможные непристойности, особенно языковые.

Dirty word [44]: непристойное слово, в современном обиходе также используется для обозначения того, что стало считаться социально или политически непопулярным или подозрительным, нередко из‑за незаслуженной критики и клеветы или несоответствия современным тенденциям.

Obscene: от древнееврейского Ob, что значит колдун, чародейка.

Несмотря на поношения, во всем мире сохранились остатки историй, переживших многочисленные чистки. Они говорят нам, что бесстыдное – это вовсе не низменное: оно скорее похоже на некое фантастическое порождение природы, которое вы бы всей душой желали видеть рядом с собой, в числе своих ближайших друзей.

Несколько лет назад, когда я начала рассказывать "сказки грязной богини", женщины посмеивались, а потом и хохотали, слушая о подвигах женщин, реальных и мифологических, использовавших сексуальность и чувственность, чтобы высказать свои мысли, облегчить грусть, вызвать смех, а значит, исправить в душе то, что разладилось. Но меня также занимало то, как женщины в этих вопросах приближаются к порогу смеха. Вначале им приходится забыть про воспитание, про все утверждения, что дамы над подобными вещами не смеются.

Я видела, как в неподходящих ситуациях стремление выглядеть дамой душит женщину, не давая ей дышать. Смеясь, мы попеременно делаем быстрые вдохи и выдохи. Из кинезиологии и других методов телесно ориентированной терапии, таких, как хакоми, мы знаем, что вдох помогает ощутить эмоции, что, желая оградить себя от чувств, мы задерживаем дыхание.

Смеясь, женщина дышит свободно, и такое дыхание может вызвать прилив несанкционированных чувств. Что же это за чувства? Оказывается, это не столько чувства, сколько средства, которые расслабляют и лечат чувства и часто помогают пролить сдерживаемые слезы или извлечь забытые воспоминания, или порвать цепи, сковывающие чувственную личность.

Мне стало ясно, что ценность этих древних богинь бесстыдства – в их умении ослаблять слишком натянутое, рассеивать мрак, приводить в такое настроение, которое исходит не от ума, а от тела, и обеспечивать легкость этих переходов. Это тело смеется над историями о койоте, над сказками дядюшки Трунгпы [2], над стишками о Мей Уэст [45]и т.д. Озорство и юмор бесстыдной богини могут стать животворным снадобьем, которое распространяется по всей эндокринной и нервной системе.

Следующие три истории воплощают в себе бесстыдство именно в этом смысле слова, а именно те сексуально‑чувственные чары, которые способствуют хорошему эмоциональному самочувствию. Две из них древние, а третья – современная. Они посвящены грязной богине. Я говорю так потому, что они долгое время блуждали под землей. В хорошем смысле, они сродни плодородной земле, грязи, навозу души – той творческой среде, из которой вырастает все искусство. В сущности, грязная богиня олицетворяет тот аспект Дикой Женщины, который одновременно сексуален и свят.

Поиск по сайту: