Семинар № 3 – XVII век

Событием, которое предопределило весь ход развития хозяй­ственной и прочей жизни в России XVII века, была Смута. Она показала стремление людей к новой, более свободной жизни, но также и неумение построить эту жизнь созиданием, а не разру­шением. Она продемонстрировала несовершенство обществен­ного порядка в России, но не исправила его, а только усугубила. Прежде всего Смута показала нерациональность устройства об­щества, исходящего от власти. Это искусственное построение, основанное на насилии, при помощи которого власть пытается изменить человеческую природу. Это неустойчивое построение, так как после смерти устроителя порядок рушится, вызывая бес­конечные, бессмысленные смуты. Нарушение природного стрем­ления человека к успеху и благосостоянию уродует человеческую природу вообще, ведет к деградации и нравственности, и культу­ры, или к уродливому их развитию. Наконец, Смута активизиро­вала массу населения, не имеющего жизненных ориентиров, не готового к общественной деятельности, а лишь проявляющего неуважение к власти и закону.

В период Смуты действовали два взаимоисключающих про­цесса - созидательный и разрушительный, которые постоянно схватывались в истории России, но побеждал неизменно в раз­личных исторических формах сильный государственный поря­док с ограничением свободы граждан.

В результате глубокого и объемного анализа хозяйственной жизни в Смуту, в начале XVII века, выяснено, что более прочными в экономическом и других отношениях показали себя вотчины, основанные на праве частного или условного владения землей. Поместные же владения, выданные от госу­дарства за службу или как "милость" полностью разорялись. Из всех сделанных наблюдений выявлены признаки даже отно­сительного роста и процветания вотчинного хозяйства, с одной стороны, и падение подушной крестьянской пашни на землях служилых людей и духовенства, которые сильнее зависели от государства, с другой. Поместий было гораздо больше, поэтому тот же исследователь отмечает, что в Замосковном крае (основ­ные центральные районы России) сельская торговля и про­мышленность в XVII веке не имели серьезного значения. То есть основной положительный, производительный процесс имел экстенсивный, неразвитый характер.

Другой процесс был разрушительным - как раз он и опреде­лил события Смуты. Не дождавшись улучшения своего положе­ния от власти, люди стали решать свои проблемы понятными средствами: бороться против богатых угнетателей. Именно во время Смуты движение против богатых было очень сильным. Бедные, доведенные до отчаяния люди поддерживали Хлопка, Болотникова, "Тушинского вора", чтобы участвовать в разграб­лении людей состоятельных, а также городов, которые "непра­ведными" путями нажили свои богатства. Богатые, боясь черни, спасались даже у иноземцев и пошли на трудный для православных христиан шаг, санкционировав выборы поль­ского королевича Владислава. События Смутного времени не разрешили экономических проблем, а способствовали еще большему разрушению народного хозяйства при закреплении старого порядка (города, к примеру, еще более опустели). Эти события предопределили новую смуту в середине XVII века (1648 - 1649 гг.).

Для экономической политики новой династии Романовых было характерно следующее: стимулирование развития хозяйст­ва, но главным образом государственного (царского) сектора, сбор налогов в опустевшую казну, а также жесткая организация всей жизни людей для выполнения первых двух задач.

Значительное внимание уделялось первыми Романовыми раз­витию дворцовых волостей, откуда поставлялось большое ко­личество припасов: рожь, овес, пшеница, просо, конопля, живые бараны, свинина, куры, яйца, сыры, масло, хмель, а также во­жжи, лыко, хомуты, гужи, оглобли, дуги, дрова, сено - продукты нехитрого производства. Недостающее закупали в Туле, Калуге, Кашино, Юрьеве-Польском, Переяславле-Залесском, в уездах городов, по торгам и торжкам. Покупка орехов, конопляного масла и других товаров выливалась в целую церемонию посылки разведчиков, организации экспедиции, доставки припасов в Мо­скву. В Можайске и Вязьме у посадских и всяких чинов людей, в помещичьих и крестьянских садах покупались яблоки, груши, сливы и вишни. Виноград привозили из Астрахани, причем до царского приказа астраханцы не могли продавать виноград из своих садов, а торговые люди покупать под страхом жесткого наказания. С 1647 года стали разводить царские сады. В 1659 году француз Подобии учил русских людей виноделию, иноземцы и армяне учили выделывать шелк. В XVII веке научились использо­вать марену (краска из растения), ее было велено продавать в каз­ну, а царь потом продавал ее в Персию. Малороссиян в Москве учили разводить анис, чтобы они выращивали его для государя.

Специальный счетный приказ ведал приходом и расходом казны и государства. Денег на содержание самих приказов нужно было много. В каждом приказе было 100 - 120 подьячих. Служилые люди стремились в Москву, так как там лучше кор­миться. Но это не означало, что государство было богатым, ему даже не хватало на собственные нужды. Россия была земле­дельческой страной, даже горожане в XVII веке занимались сельским хозяйством, но это существенно не развивало эту от­расль. Главным в государстве было войско (люди), а все осталь­ные должны были их кормить (полулюди). Только непроизво­дительная военная служба была почетной. Развитие всех остальных отраслей общественной жизни было не целью, а средством поддержания боеспособной армии и решения ее проблем. Царь по-своему понимал заботу о подданных, много внимания уделялось милостыням. Например, перед Рождеством царь устраивал пир и раздавал милостыню: сам ходил с раз­дачей к больным, в тюрьму, к пленным.

До середины XVII века положение хозяйства в России было очень тяжелым. Застой в промышленности и торговле, бед­ность; города и торговые сотни не могут оправиться после раз­грома Смутного времени, ведутся и новые тяжелые войны. Да­же из богатых городов приходили вести, что нет денег на покрытие издержек, не хватает на жалованье служащим, военным и подьячим. На недород и падеж скота в начале 40-х годов правительство реагировало изменением финансовой системы, чтоб не допустить уменьшения доходов казны: снизило жалова­нье служащим, но возмущение людей от этого нанесло более вреда, чем пользы экономике. Было также решено ввести вме­сто прямых налогов один косвенный - на соль. Это не столько укрепляло государственный кредит, сколько разоряло тяглое население, и позднее этот налог был отменен. Постоянно же тяглые люди платили: дани и оброки, деньги на выкуп плен­ных, стрелецкие, ямские деньги, на корм воеводам, в подмогу подьячим, сторожам, палачам, целовальникам, на строение вое­водских дворов, губных изб и тюрем, в приказную избу на свечи, бумагу, чернила, дрова, порубные деньги (за прорубь). Тяглые были обязаны строить крепости, чинить и строить мос­ты. За недоимки их ставят на правеж, отписывают имущество в казну. Вместо денег в виде жалованья раздают землю, а без ра­бочих рук она не дает доход, поэтому прикрепляют и крестьян, крестьяне бегут и саботируют.

В городе от бедности зарождается свой конфликт. Посад­ские, основные налогоплательщики, постоянно бьют царю челом, чтобы он заставил и все прочие категории людей, более свободных, платить с ними одинаковые налоги. Как видим, в XVII веке повторяются процессы вековой давности, которые требуют от царя решительных действий. Отнимала время от промыслов и служба в присяжных и целовальниках, которые следили, например, за соблюдением государственной монопо­лии на вино и за сбором винных налогов. Обычно выбирали на эту службу людей более богатых, чтобы своим капиталом от­вечали они за сбор и покрывали недоимки. Поэтому богатым было быть невыгодно, и многие скрывали свою состоятель­ность, одевались и жили хуже бедных.

В городах ближе к Москве злоупотреблений со стороны вое­вод было меньше, жалобы мирян доходили до царя. В глубинке же дело часто кончалось бунтами, в которых люди видели един­ственное средство защитить себя.

Люди должны были откупаться от своей братии - мирских людей, промышляющих разбоем: малая населенность, тёмные леса, непривычка у самих мирских людей к общему делу, к об­щей защите ' и отсутствие хорошо устроенной полиции делали разбойничье ремесло легким и безопасным. Устюжские мирские челобитники показывали: "По волостям построено много кружечных дворов, здесь многие крестьяне пропиваются и, со­бравшись человек по 20 и больше, приходят в летнее время разбоем, многих крестьян мучат, огнем жгут и вымучивают рублей по 100, крестьяне, заложив свои животики и деревнишки, от разбойников откупались и бредут врознь". А если призо­вут на защиту правительственную охрану, то от нее новое разо­рение. Крестьяне от такой жизни уходили дальше за Камень (Урал), в Сибирь. В Москву пришла весть, что Устюжский край пустеет "от больших податей, от воеводских налогов и посулов и от солдатских наборов". Колонизации, как уже отмечалось, опустошают центральные районы, от людей, но правительство смотрело на заселение пустынных, окраинных местностей по­зитивно, желая и в этих местах закрепить свое положение, и там также всячески ограничивало свободу людей.

Следствием такого состояния были не только отчаяние и бунты, но и заметная порча нравов. В селе Рождественское Ар­замасского уезда, например, на сходе постановили разграбить приказчика Ивана Федотова, а самого его убить, но он убежал. Крестьяне не распахивают пашни под рожь, а где распахано, сеять не хотят. Есть известие, что в этом же Арзамасском уезде возмутились бедные и мордва "окроме старых крестьян, добрых людей".

Кроме нежелания трудиться в таких условиях, были и дру­гие проблемы нравов. Иностранцы отмечали, например, страшное пьянство: "Нет страны в мире, где бы пьянство было таким общим пороком, как в Московии. Все, какого бы звания, пола и возраста ни были, духовные и светские, мужчины и женщины, молодые и старые пьют водку всякий час, прежде, после и во время обеда". Видимо, есть в этом утверждении преувеличение, но небольшое, судя по тому, что архиерей по этому поводу постоянно писал укоризненно духовенству. Цер­ковные соборы (1667 г.) резко отзывались о пьянстве. В таких случаях обличения помогают мало, нужны условия, изменяю­щие такое положение, и то эти условия подействуют не сразу.

Человеку цивилизованному легко найти себе занятие, кроме пьянства и пороков. Но для человека, ограниченного постоянно немногими условиями бедной жизни, характерно стремление искусственными средствами возбуждать в себе веселое, праздничное состояние духа, переноситься в иной, красивый мир, "забываться".

Кроме того, россияне боялись учиться у иностранцев, ино­верцев, хотя иностранные товары, проникая в Россию, побуж­дали мечтать об удовольствиях и удобствах жизни, которых у русских людей не было. Характеризовали нравы того времени и лень, неумение выразить мысль, расточительность, так как улучшение жизни от трудолюбия почти не зависело - могут да­ром тебе что-нибудь дать, но даром и все заберут. Люди связа­ны разными запретами, ничего не могут делать свободно и не могут пользоваться трудом своих рук. Все должны делать и торговать тайком, в молчанку, со страхом и трепетом, укры­ваться от огромной толпы доносчиков, правителей и палачей. А сами служилые и притеснители народа, не получая доста­точно платы за свой труд, не могут хорошо исполнять своих обязанностей, нужда заставляет их искать корысти и брать по­дарки от воров. Люди, привыкшие все делать тайком, со стра­хом и обманом, забывают честь. Если они в ком-нибудь нуж­даются, то не знают меры унижения. Вот такой горючий материал копился со времен Смуты до середины XVII века.

Но была и другая линия противостояния, которая начинала новый виток противоречий между новыми вотчинниками (поместными) и царем. После разгрома вотчин Иваном IV большинство из них перешли в ведение государства и были розданы за службу. Некоторые из этих поместий стали укреп­ляться и богатеть, и в 1627 году эти поместья приравнивались к вотчинам, то есть передавались в полную (наследственную) собственность феодалов. Интересы богатых и влиятельных вотчинников опять стали сталкиваться с интересами государей уже новой династии, которые хотели обратить в свою пользу их доходы. В этом вопросе государство встретило горячую под­держку им же обездоленного населения, которое хотело пере­ложить свои тяготы на плечи богатого частновладельческого крестьянина.

Эти противоречия и предопределили волнения 1648 -1649 гг. и принятие Соборного Уложения "тишайшего" царя Алексея Михайловича, закрепостившего так или иначе прак­тически все сословия. В Московском восстании 1648 года участвовала не только "чернь", но и другие слои населения. Присоединились к восстанию торговые посадские люди, с ко­торых Приказ взыскивал в казну недоимки, разоряя их и отни­мая имущество. Приезжие из деревень бедные дворяне также участвовали на стороне посада. Играли роль и стрельцы, промышлявшие на посаде мелкой торговлей и ремеслом. Эти бед­ные люди обращались к царю, выступая против богатых гостей, богатых землевладельцев и свободных горожан. Боярские холо­пы и дворня, связанные с боярским двором, встали на защиту господ и кормильцев. Иностранцы говорят, что волнения начались с того, что боярские холопы побили челобитников, которые искали у царя защиту и справедливость. Смысл вос­стания тяглецов (государственных налогоплательщиков) - в проявлении воли коллектива, "мира", "всей земли", как народ­ной психологии и идеологии. В данном случае социальные движения начинались раньше, чем появилось третье сословие, средний класс, вносящий рациональность в эту безусловно справедливую борьбу. В Русском государстве всякие коллектив­ные действия "миром" представлялись всегда законными. Все непопулярные меры приписывались боярам, а царю ставилась в вину лишь его молодость. Восставшие громили "боярские и окольничьи и дьячие дворы", убивали бояр, их жен и детей пиками, в том числе и царских приближенных. Эти богатые землевладельцы, пользуясь общим беззаконием, притесняли посадских: занимали земли вокруг посадов, переманивали в свои богатые хозяйства рабочие руки. Иногда люди свой гнев направляли против своих же соседей, но более удачливых и богатых. Основная же ненависть массы была направлена про­тив значительных и торговых людей.

Результатом выступлений стало принятие земским собором в 1649 году Соборного Уложения, которое оформило крепост­ное право. В 19 главе его была предусмотрена конфискация церковных и частновладельческих слобод на посадах и включение их населения в посадскую тяглую общину. После 1648 года стал совершаться постепенный, очень медленный переход отдельных частновладельческих крестьян в разряд "государственных людей". Без наследников богатые торговые села передавали во дворец: к примеру, вотчины Н. И. Романо­ва, Фрязиново, Морозовых и др.

Разбогатевшие крестьяне могли перейти в состав гостинной сотни в Москве. Некоторые крестьяне освобождались и по­лучали чин купечества. Процесс обогащения людей с этими событиями не прекратился, но приобрел еще более уродливые и менее честные формы. Сами восставшие тягловые люди по­страдали больше всех.

Тяглые люди, сообщая о доходах, клянутся Христовыми за­поведями. Соврать нельзя, потому что все равно донесут. Сначала собирали двадцатую деньгу, потом десятую, потом пятую (1662 г.). Кроме денег брали натурой. Впервые в Уложении появилось понятие государственного преступления, за которое жестоко карали.

Подробное всестороннее и непредвзятое исследование роли этого восстания в истории России дало некоторые необычные для традиционной трактовки результаты. Положительной была признана деятельность приближенного царя, "землевладельца и экспортера", обладателя больших вотчин Б. И. Морозова. Он представлен защитником интересов городского населения, по­кровителем горожан. Морозов "стремился к восстановлению финансов", развитию русских городов, координировал интере­сы различных классов населения. Он привлекал в правительст­во лиц из купечества. Свои идеи Морозов провел через Зем­ский собор, но выступления народных масс в 1648 году не дали им воплотиться, а самого его сослали. Царь поддерживал про­екты Морозова, но постоянное давление посада заставило при­нять другое решение. Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года, составленное по челобитным горожан и под страхом их восстания, является враждебным мирскому самоуправлению. Возмущались этим Уложением только в Новгороде и Пскове. В этих городах, несмотря на неоднократные подавления, витал давно дух свободы и предпринимательства. Деятельность лю­бимца царя Алексея Михайловича - Ордина-Нащекина, кото­рый с 1665 года был воеводой в Пскове, показала, что и в рус­ском государстве возможны другие типы поведения, нежели закрепощения самих себя.

Ордин-Нащекин привлек к власти богатых торговых людей ("мужиков-горланов") и стал ориентироваться на западные об­разцы в устройстве разных сторон жизни. Например, разрешал по две недели весной и осенью беспошлинную торговлю с за­границей. Когда русские купцы стали жаловаться на засилье иностранцев, он не запретил иностранцам торговлю, но ввел протекционистские меры для русских купцов. В Псков немцы привозили много вина, чем нанесли урон казне. Нащекин предложил вольную продажу вина с платой налога в казну с прогрессивной шкалой.

Управляли делами у него не воеводы, а выборные люди. Но его преемник Хованский постепенно свернул его преобразова­ния, приведя общественную жизнь к общему российскому знаменателю. Позднее Ордин-Нащекин возглавлял Посольский приказ (всех дельных людей забирали в Москву), где он пытал­ся проводить свои идеи в торговом указе: "Во всех окрестных государствах свободные и прибьшьные торги считаются между первыми государственными делами, остерегают торги с вели­ким береженьем и в вольности держат для сбора пошлин и для всенародных пожитков мирских". Занимался Ордин-Нащекин и благотворительностью.

Существовала и другая сторона программа экономического развития России - программа Юрия Крижанича. Он, в част­ности, предлагал исправить зло через науку - запретить купцу иметь лавку, если он неграмотен. Перевести на русский язык сочинения о ремеслах, книги о земледелии, вызвать отличных ремесленников из-за границы, привить цеховое устройство торговли и ремесла. Под страхом казни не вывозить за границу сырье, а только готовые изделия. Предлагая также ввести само­управление в торговых лавках, Крижанич считал, что нужно в Русском государстве бороться с малолюдством. Но, уповая в своей программе на деятельность мудрого царя, он обнаружил тем самым утопичность своих взглядов, что и подтвердила ре­форматорская деятельность Петра Великого.

С учетом всех перечисленных обстоятельств, вторая полови­на XVII века все же была самым благоприятным временем для развития внутренней торговли и промышленности в сред­ние века. Правительство видело в купцах и промышленниках главный источник своего дохода, разрешая им даже богатеть под присмотром казны. В результате событий 1648 - 1949 гг. московские черные сотни добились ряда льгот в ущерб приви­легированному слою гостей. Купцы видели решение своих про­блем в выдвигаемых требованиях освобождения торговых лю­дей из-под гнета администрации, монополизации в своих руках всей торговли. Например, в 1645 - 1646 гг. купцы, ездившие для промыслов в Сибирь во главе с Исаком Ревякиным, Ки­риллом Босым и Василием Федотовым, просили царя в челобитной освободить их при проезде в Сибирь от власти вое­вод и дьяков. В результате люди добивались некоторого само­управления в смысле исключительного подчинения в торговых делах выборным торговым людям. Челобитная же о запреще­нии иностранцам вести торговлю внутри государства в 1645 – 46 не принесла успеха и была повторена людьми, входящими в посадскую общину, при более благоприятных обстоятельствах в 1648 - 49 гг., возникших в результате восстаний.

После этих выступлений придворный Алексея Михайловича И. Д. Милославский "начал дружески обращаться с важнейши­ми из граждан, ежедневно приглашая несколько человек из цехов (сотен) по очереди к своему двору".

В Московскую торговую сотню опять стали призывать лучших торговых людей по городам Русского государства. В 1653 году был введен первый в России Торговый устав, по которому было отменено множество мелких пошлин: подужное, мыты, сотое, тридцатое, десятое, свальное, складки, повороты, статейные, мостовое, гостиное и т. д., взамен же взималась единая рублевая пошлина. Более высокой пошлиной, чем рус­ские, облагались иностранцы (кроме Архангельска). Новоторго­вый устав 1667 года еще более стеснил иностранцев. По этому закону для наблюдения за торговлей создавался Приказ боль­шого прихода, который наблюдал также и за тем, чтобы не пре­вышали налоги, взимаемые с торговцев. При этом преследова­лась цель - пополнить казну, не разоряя до конца платель­щиков налогов. Но, в первую очередь, опять же, казна не забы­вала себя. Например, собирала дань серебряными монетами, а платила выпущенными "медными", что привело к сильной ин­фляции и бунту.

В середине XVII века происходит знаменательное событие: в Москве торговое купеческое сословие выделяется в особенную группу городских или посадских людей. Те, в свою очередь, раз­делились на гостей, гостинную и суконную сотни и слободы. Самое высшее и почетное место принадлежало гостям, их в XVII веке было более 30 человек. Самые крупные предпринима­тели с торговым оборотом не менее 20 тысяч рублей в год (огромная по тем временам сумма) получали это звание. Все они были приближены к царю и свободны от уплаты пошлин, вно­симых купцами рангом пониже, занимали высшие финансовые должности, имели права покупать в свои владения вотчины.

Члены гостинной и суконной сотни (в XVII веке их насчитывалось 400) также пользовались большими привилегия­ми, занимая видное место в финансовой иерархии, но уступали гостям в "чести". Они имели самоуправление, их общие дела вершили выборные головы и старшины.

Низший разряд купечества представляли жители черных сотен и слобод - преимущественно ремесленники, то есть непрофес­сиональные торговцы. Надо сказать, они составляли сильную конкуренцию купцам, так как, торгуя собственной продукцией, могли продавать ее дешевле. Именно они, как покажет дальней­шее описание деятельности предпринимателей, рекрутировали из своей среды наиболее значимых торговцев и промышленников.

Купцы самоорганизовывались, увеличивая свою сплоченность и расширяя свои навыки и опыт в области самоуправления. И, хотя организация сотен носила несколько запутанный характер, а некоторые их правила задерживали прогресс, в целом они проде­лали большую работу по развитию страны, прежде чем эти правила пришлось поменять. Помимо своего коммерческого предприятия, эти люди при своей энергичности приучались интересоваться многими вещами. Они гордились большими затратами на общественные цели и в равной мере были горды тщательным и экономичным расходованием общественных ре­сурсов, участием в составлении общественных бюджетов и справедливой системе налогообложения, основанной на разум­ных деловых принципах. Они прокладывали путь к современ­ной промышленной цивилизации. Если бы они двигались в своем направлении без помех, сохранив свою первую, главную цель - любовь к свободе и социальному равенству, они, вероят­но, уже давно разработали бы решения многих социальных и экономических проблем, с которыми мы до сих пор сталкива­емся. Но после того, как они в течение длительного времени испытывали на себе воздействие массовых волнений и войн, придя к власти, часто правили при этом жестоко и деспотично. Этим они мстили за причиненное им зло. Но плоды их поло­жительной деятельности остаются, и они являются источником многого из того, что есть лучшего в социальных и эконо­мических традициях страны.

Со второй половины XVII века вместе с зависимой от казны торговлей развивалась и казенная промышленность. Некоторые мануфактуры XVII века являлись довольно крупными предпри­ятиями со значительным количеством работников, разнообраз­ным техническим разделением труда. Одной из крупнейших русских мануфактур был Пушечный двор, возникший еще в конце XV века. В 30-х годах XVII века на Пушечном дворе ра­ботало 100 человек. В начале XVII века здесь было изготовлено первое в мире нарезное оружие - бронзовая пищаль с десятью спиральными нарезами в канале ствола. Заряжалась пищаль с казенной части и имела затвор. Наряду с Пушечным двором в Москве действовали также и другие мануфактуры: Оружейная, Золотая и Серебряная палаты, Денежный двор, Хамовный двор (текстильная мануфактура) и др. В XVII веке появились ману­фактуры и вне Москвы - в районах Тулы, Каширы, Воронежа, Соликамска и т. д. Всего же в XVII веке известно 65 ману­фактур, занятых изготовлением железа, меди, стекла, бумаги, кожевенных, суконных и других изделий. Появились и частные мануфактуры, основанные главным образом купцами. Был не­большой опыт сотрудничества с иностранцами. Еще при царе Борисе в Москву прибыл венецианец Марк Чинопи, пригла­шенный до этого царем Федором для тканья "порчей, штофов и бархатов". Он и организовал мастерскую в самом Кремле, близ колокольни Ивана Великого. Не имея базы, в местных экономических условиях эти опыты, к сожалению, не дали прочных результатов. Московский ремесленник привык рабо­тать в одиночку, где это возможно, только иногда брал казака (рабочего) или ученика.

Ремесленное ученичество получило более широкое распро­странение во второй половине XVII века, из-за наплыва в Мо­скву специалистов из Польши и Западной Европы. Из-за не­приятия русскими иноверцев, те селились слободами под Москвой. Обучение велось и ремесленниками, и интеллигент­ными профессиями - торговле, пушному делу, грамоте, лекар­ству. Девочек учили шить, вышивать золотом. Между мастером и учеником писался договор. Если мастер злоупотреблял "поучениями", можно было подать на него в суд. Но и сами ученики "сносили" от хозяина добро, а сами убегали. Формы ученичества, как и многие другие Черты, выработанные в XVII веке, дожили и до XX века при общем неразвитии: пьяни­цы-мастера, эксплуатирующие и истязающие ученика, и заби­тые мальчики-ремесленники, рано развращенные, вороватые и бегающие от хозяина. Это характерные черты подготовки мас­теров для казенных производств, а не для самостоятельного хозяйствования.

В последней четверти XVII века в России наблюдается про­цесс первоначального накопления капитала. Если развитие торгового капитала поделить по ступеням, то на низшей купец является передатчиком товаров, распределителем их. На более высокой ступени развития торговля уже господствует над про­изводителем, держа в своих руках весь рынок. Когда товаров, благодаря купеческой деятельности, становится много, торговля уже не предоставляется особенно прибыльным делом. Торговый капитал перемещается в промышленность, и она начинает дик­товать свою волю1. При переходе от второго этапа к третьему происходит первоначальное накопление капитала - этот про­цесс и начинается в Русском государстве в конце XVII века. В это время появляется скупщик и формируется рынок - как ве­щи взаимообусловленные, при этом скупщик господствует на рынке. Для бедных и незнатных людей вхождение в рынок происходит именно через перепродажи (позднее названные "спекуляцией").

Можно выделить характерные для России формы перво­начального накопления2. Прежде всего это оптовая торговля, главная из форм, носящая постоянный характер. Скупали про­дукцию у товаропроизводителей или у других купцов. В Верхне­волжском районе, к примеру, скупали хлеб, соль, рыбу, пеньку, кожи, мясо, льняной холст, сало и т. д., то есть продукты широ­кого потребления и сырье. Существовала среди купцов торговая спецификация, при необходимости создавались компании.

Другой формой были казенные подряды, которые довольно выгодны (ибо половину денег казна дает вперед). Но они также и опасны, так как при нарушении условий подряда купец мог поплатиться не только имуществом, но и жизнью. Желающих получить подряд было много, поэтому устраивался аукцион -кто называл меньшую сумму платы за подряд, тот его и по­лучал. Выгодными были винные и соляные подряды. Многие будущие владельцы металлургических предприятий сколотили капитал на вине.

Следующая форма накопления - скупщические операции, в результате которых производитель вытесняется с рынка. Опре­деленной формой были кредитные операции, которые чаще всего не имели вида ростовщичества, даже иногда не брался процент. Давали кредиты родственникам, знакомым, иногда под честное слово. Начиная торговлю, предприниматель мог заводить свое дело только при помощи кредита: возможность его получить играла большую роль. Конторы крупнейших тор­говых домов выполняли роль банков. Банковские функции вы­полняла, например, контора Г. Д. Строганова в Твери.

С другой стороны, необходимым условием первоначального накопления был не только сам капитал, но и возможность этот капитал вкладывать. По этой причине помещичьи крестьяне меньше участвовали в предпринимательстве. Помещик, узнав о богатстве крестьян, под разными предлогами отбирал деньги, поэтому эти деньги припрятывались, а не вкладывались в дело. Далее разбогатевшие купцы вкладывали свои средства в произ­водство, придавая им солидность и основательность. Обрабо­танные продукты были выше в цене и выгоднее для продажи. Некоторые купцы, составившие капитал на скупке, уже в XVIII веке заводили свои мануфактуры. Их торговая деятель­ность стала подчиняться нуждам производства. Выгодной фор­мой накопления стали откупа (сбор в казну) питейных, тамо­женных, конских и других пошлин. Была еще одна форма накопления, не так уж редко встречающаяся - нападения и гра­бежи, подговор к бегству и сносу денег. Люди, не умевшие или не хотевшие зарабатывать деньги законным путем, "экспро­приировали" часть "излишков" у эксплуататорского класса. Та­кая форма приобретения богатств не всегда осуждалась.

Большинство фамилий купцов в XVII веке появилось после Смуты: войны и волнения трудно совместимы с торговлей, бога­тый человек в них - самое страдающее лицо. Но и в мирное вре­мя богатеть особенно не позволялось: 74 % купечества имели невысокую степень преемственности капитала (1-3 поколения).

Купцы, сами выходцы из тяглых посадских людей, пользо­вались как крепостным, так и наемным трудом. Свободная ра­бочая сила - это вторая сторона процесса первоначального на­копления. В середине XVII века в результате тяжелого положения задавленных налогами людей наблюдался огромный поток беглых из центральных районов на окраины. Они в принципе могли стать наемными работниками. В XVII веке потребность в рабочей силе на волжских рыбных и соляных промыслах удовлетворялась именно за счет пришлых из центра. Уже в XVII веке в Поволжье сосредоточились несколько десят­ков тысяч наймитов, занимавшихся отхожими промыслами. Это была и рабочая сила для торговых людей, и сами они за­нимались предпринимательством1. Сама жизнь постоянно на­рушала государственный порядок, но в уродливых, неестест­венных формах. И получалось так, что эти люди больше использовались не как труженики, а как горючий материал для будущих казацких бунтов.

В целом можно отметить, что процесс экономического раз­вития с элементами предпринимательства стал успешно разви­ваться, но и в XVII веке это не очень изменило жизнь и быт людей. Обычно свежим взглядом это отмечали иностранцы: по-прежнему пыльны и грязны улицы. Несколько изменила Моск­ву деятельность по благоустройству В. В. Голицына. Напри­мер, при нем весь город был вымощен досками, а после его опалы - только на центральных улицах. Адам Олеарий, немец­кий путешественник XVII века, писал, что Красная площадь с утра до вечера кипела народом, более всего было холопей и праздно шатающихся. С одной стороны, это утверждение странно, если учитывать сильную зависимость населения. Но, с другой стороны, причина, видимо, в том, что у людей нет сво­его дела, а от чужого дела есть желание только увиливать.

Кроме того, отмечал другой путешественник, француз Маржерот, дворяне измеряют богатство не деньгами, а количеством дворни, которой очень много, но ее не кормят, а дают немного денег, поэтому они часто промышляют разбоем из-за невоз­можности кормиться. Пьянство и сквернословие также идут от безделья. Ночные убийства, воровство и пожары (поджигают богатых, а потом грабят) - типичные явления московской жиз­ни, по мнению иностранцев. Дома горели тысячами, но собрать их можно было очень быстро, купив на базаре. Это было вре­менное жилье не обремененного имуществом человека. Именно поэтому осталось так мало вещественных свидетельств той эпохи.

Для второй половины XVII века, как было отмечено, харак­терны некоторые принципиально новые моменты предприни­мательства, его качественно новый уровень. Здесь появляется новый тип "гостя" - с раскинутыми по всей территории торго­выми операциями, амбарами и складами, разбросанными по разным городам, с многочисленными приказчиками, с деловой перепиской и отчетностью. Они заменили совершающего пу­тешествия "сурожанина" со вьюками поклажи. Происходит постепенное соединение торговли с промышленностью. По­скольку в результате формирования всероссийского рынка уменьшилась неэквивалентность обмена, унифицировались це­ны, сокращалась торговая прибыль, постольку все это стимулировало переход капиталов в крупнотоварное производство, подчинившее торговлю. Этот процесс захватил внутреннюю торговлю, велся активными и предприимчивыми людьми, вы­ходцами из низов. Причем делалось это безо всякого приневоливания, кнута, которым, кажется, были писаны позже петров­ские реформы. Люди умели объединяться в товарищества, делать это с пользой для себя.

Но для освобождения этого процесса от диктата как верхов, так и низов необходимо было сильное промышленное и торго­вое движение, обогащение, соперничество движимого - денег с недвижимым - землей. Для более быстрого развития необходи­мо было расслоение людей, а также свобода для предпри­имчивых улучшать свой результат, а также принципиальная возможность для всех повторить этот результат, то есть пресло­вуто "общество равных возможностей". Но в истории России мы никогда не могли пройти первоначального этапа, разными способами подравнивали людей, не давая богатеть, обедняя все общество и государство. Этот процесс приобрел хронический характер. Слабость накопления не давала свободы, как внутри государства, так и для иностранного капитала.

Главной фигурой в предпринимательстве является сам пред­приниматель. Самые талантливые и удачливые остались в исто­рии нашей страны, и необходимо вспомнить хотя бы имена некоторых представителей каждого вида деятельности. Речь здесь пойдет о представителях "чистой торговли" - торгового крестьянства XVII века, о смешанной торгово-промышленной деятельности семьи Калмыковых, о внешней торговле новго­родцев Кошкиных, о промышленных предприятиях русских торговых людей, наконец, об основателях тульских и кашир­ских заводов.

В XVII веке в связи с развитием внутренней и международ­ной торговли от Персии до Швеции, от Сибири до Англии и Голландии, от Польши и ливонских городов до Китая выде­ляются "торговые люди", занятые исключительно скупкой и перепродажей товаров. На посаде все более или менее торгу­ют, но торговым человеком здесь называют крупного купца, торгующего "большими отъезжими торгами''. Кроме богатства (товары, деньги), он пока ничем не отличается от посадских. Постепенно происходит разделение на купечество и мещанство. Известно, например, что в 1670 году пскович, торговый человек С. И. Поганкин, который вышел из огородников, вывез за границу пеньки на 5 тысяч рублей. В Устюге "кожев­ники" Ходутины, "умные и грамотные", не ограничиваются своей профессией и нужной для нее скупкой и продажей скота, ходят с судами к Архангельску, привозят немецкие товары, "плавят в Холмогоры хлеб", оттуда везут соль, ездят в Сибирь с товарами для скупки пушнины и т. д.

Местный рынок делался узким для более предприимчивой части посада тех городов, которые находились на торговых путях на Запад и в Сибирь. Часто купцы выходили из черносошных крестьян. Такова, например, судьба братьев Федотовых (Федо­товичей) Гусельниковых. В начале XVII века они не утратили статуса крестьян, хотя вели большие торговые операции в Си­бири. В 1630 году Василий был включен в состав гостинной сотни, а среди гостей в Мангазее занимал первое место. В 1648 - 1649 гг. он назначен торговым головой в Архангельск. А уже в 1684 году в Москве был настолько видным лицом, что на него, наряду со знатным купцом Василием Шориным, была обращена ненависть московской "черни". В целом братья -Гусельниковы жили как крестьяне в деревне, только Афанасий Федотов перебрался в Устюг и тратил громадные средства на постройку и украшение храмов.

Другой пример перехода из черносошных крестьян в торго­вые - гость Гаврило Романович Никитин. Начал приказчиком богатого гостя Остафия Филатова, в 1674 году получил звание гостя. В следующие 17 лет его торговля охватила всю Сибирь, достигла Китая, куда он посылал приказчиков. Но он не поры­вал со своей деревней Чарондой, и его потомки там жили. В такой скромной жизни можно увидеть и скупость зарабаты­вающих тяжелым трудом людей, и желание приумножать, а не тратить, и традиции жизни того времени, и просто желание скрыть богатств от завистников.

Выходили купцы из частновладельческих крестьян. Под по­кровительством вотчинников "всякими промыслами и торгами торгуют и промышляют и многими лавками и онбары и соля­ными варницами владеют". Соборным Уложением их прикре­пили к посадам, но это не смогло полностью прекратить торго­вую предприимчивость частновладельческой деревни. Тем более, что конфискации частновладельческих земель были про­ведены не совсем радикально. Содействовало этой торговле, во-первых, выгодное положение деревень на торговых путях; во-вторых, влиятельность "своего" вотчинника, который обес­печивал крестьянам торговлю "в покое". Таково, например, торговое население старинных романовских вотчин в Галицком уезде. Наиболее зажиточные из них втянулись в торговые и промысловые предприятия.

Одним из самых богатых торговых людей первой полови­ны века были Наум и Демид Пахомовы (Пахомовичи) Глотовы и их племянники "Муромского сельца Карачарова крестьяне" из вотчины боярина князя Ю. А. Сулешева, крещеного татари­на, свойственника царя Михаила. Глотовы имели приказчиков, которые скупали для них пушнину в Сибири. Они участвовали в общих предприятиях с видными устюжскими торговыми людьми, вроде Алексея Усова, с ними входил в компанию мангазейский воевода Г. И. Кокорев для общих промыслов.

В 1630 году в Мангазее упоминается крестьянин другого цар­ского родственника В. И. Стрешнева "торговый человек Левка Дмитриев Петелин", плативший царю в казну "рублев по 50 и более". У боярина Б. Н. Морозова было большое промышленное село Фрязиново под Вологдой с предприимчивым торговым на­селением. Один из крестьян Фрязинова, С. С. Колча, в царство­вание Михаила лет 15 кряду промышлял, например, в Мангазее, заходил в далекую Пясиду на Хатангу, на Есей-озеро. В 1630 го­ду, например, он вывез из Пясиды 9 сороков соболей. Думному дьяку И. Т. Грамотину принадлежала волость Лена на притоке Вы­чегды - промышленное гнездо. Самые богатые там - Шамгины и Осколковы. От их имени торговали приказчики, были у них и складские. По своему богатству крестьяне Осколковы занимали очень видное место среди именитых купцов XVII века, наравне с Босыми, Ревякиными и Федотовыми, и пользовались значи­тельным влиянием в Москве. Они способствовали, например, устранению от должности якутского воеводы Д. А. Фрацбекова и назначению следствия над деятельностью Хабарова в Даурах.

Среди владельцев торговых были и духовные вотчинники. У патриарха под Нижним Новгородом образовался целый торго­вый пригород. Патриарший крестьянин Богдан Арефьев торго­вал в 40-х годах в Овощном ряду в Москве соболями и ценны­ми материями.

В конце столетия "патриарший домового Благовещенского монастыря, что в Нижнем Новгороде, бобыль" Клим Калмы­ков, разбогатевший благодаря подрядам, поднялся до звания члена гостинной сотни (о нем^ойдет речь ниже). Через Псков торговали крестьяне с Прибалтикой, с немцами, со Швецией.

Заинтересованные материально в торговых успехах своих крестьян, привилегированные землевладельцы оказывали им протекции, хлопотали, заступались за них, когда они попадали в беду, как заступился Г. И. Морозов за Михаила Колчу, когда тот был взят под арест по подозрению в утайке десятой пошли­ны. Но и от произвола бояр эти люди не всегда были защищены.

Почти все торговые люди имели своих "агентов" - будущих предпринимателей. В момент зарождения капитализма торговля имеет широкие территории и далеко отстоящие рынки. Отсут­ствие капиталов и широкого кредита требовало необычайно быстрого оборота средств и ростовщических прибылей. При натуральном хозяйстве только торговля иностранным товаром приносит прибыль, в остальной торговле нет специализации, и купец везет всего понемногу. Колесо торговых операций вер­тится беспрестанно. Такой экстенсивный характер торговли требовал большого количества людей. Торговому человеку ну­жен был штат агентов. В основном брали младших членов се­мьи, бедных родственников, были и посторонние люди, рабо­тающие "от прибыли", и компаньоны. Были "сидельцы" (лавочники) и разносчики-коробейники. Для работы нанима­лись и рабы, покупались и татарчата у донских казаков. Их приставляли к торговле, и по ловкости и хитрости они далеко опережали московитов.

Постепенно из среды торговцев выделились особо крупные скупщики, помещающие свои капиталы в предприятия, ис­пользующие наемную рабочую силу. К ним относится деятель­ность братьев Калмыковых. До нас дошел ряд частных архи­вов, отражающих предпринимательскую деятельность их владельцев. Большая часть их приходится на долю вотчинных и поместных архивов. Крупнейшие из них - архивы Б. И. Моро­зова, А. И. Безобразова, Пазухиных. Значительно меньше со­хранилось архивов, принадлежащих торгово-промышленным людям. Прежде всего это архив Строгановых, некоторые доку­менты Грудцыных, Кошкиных, Панкратьевых, Калмыковых.

Создание и развитие предприятий Калмыковых связано с Нижним Новгородом. К началу XVII века этот город стал тор­гово-промышленным центром Поволжья. Люди стекались в город в надежде найти работу. В 1621 году здесь было 862 посадских двора тяглого населения, а на хлебном торгу в Нижнем Новгороде ежедневно бывало от 500 до 800 возов хле­ба, "а в большие торги и по 1000 - 1500 возов". Кроме хлеба на возах были разные продажные товары: мясо, кожи, овчины, мед, масло, лен, холсты, сукна сермяжные, хмель, орехи, "мяхкая рухлядь". 45 % населения занималось ремеслом, но основная масса жила Волгой. И не только в смысле рыбной ловли. Волга как торговая дорога втягивала предприимчивых людей в деловой оборот. Они возили "на Низ" насады и струги с хлебом, дере­вянными изделиями и холстами, сплавляли лес, а из Астрахани везли соль и рыбу, ткани, всякие "мелкие иноземные товары". За крупными предпринимателями стояли более мелкие торговцы, которые торговали рыбой в рядах, скупали по деревням хлеб, продавали оптовым торговцам в Астрахань. Волжский промысел давал заработок многочисленным плотникам, строившим струги и ладьи, прядильщикам, изготовлявшим снасти, кормщикам, водоливам и другим рабочим людям.

В двух верстах от Нижегородского кремля был Благовещен­ский монастырь, который имел много земель и крестьян. Они были свободнее и богаче посадских крестьян, так как меньше платили налогов. Среди монастырских крестьян было немало зажиточных людей, например, Афанасий Первов и бобыль Панфил Абрамов. В 60-е годы XVII века жили там патриарший крестья­нин Клим Прокофьев и его братья Федор и Никита. Клима на­зывали "калмыком", и эта фамилия утвердилась за братьями. Сначала они занимали скромное положение, торгуя в хлебном ряду, но близость Волги помогла энергичной семье выбраться на широкую дорогу. К концу 70-х годов Калмыковы стали крупны­ми торговыми людьми, имеющими торговлю в Астрахани. Из Астрахани Калмыковы привозили персидские товары. Федор за­нимался оптовой торговлей солью. Например, в 1678 году он продал в Симбирске 1 тыс. пудов соли двум московским посад­ским людям.

К 80-м годам они пользовались в торговом мире репутацией "людей полных и многопромышленных". Но это еще не нашло отражения в их личном быту, они продолжали жить в Благове­щенской слободе, скромно ютясь в одном дворе с "соседом". Резкое изменение в их материальном положении и размаха началось с 80-х годов. Этому способствовало вступление их в компанию, взявшую казенный подряд на перевозку дворцовой рыбы из Астрахани в Москву. Рыбные богатства Нижней Волги и Каспийского моря давно привлекали внимание правительст­ва, которое сделало их своей монополией. Приказы с этим хло­потным делом не оправдались, так как его выполняли посад­ские подневольные люди и крестьяне. Поэтому они прибегали к излюбленному приему, практикующемуся с конца XVII века -к сдаче доставки рыбы на подряд. В 1682 году подряд взяла компания из 14 торгово-промышленных людей. Были среди них и гости, и крестьяне, в их числе братья Калмыковы. В случае денежных затруднений Калмыковы прибегали к займам у "мирского" общества своего монастыря. Но Клим Калмыков не спешил расплачиваться с монастырем - только после его смерти взыскали долг в 500 рублей. Подряд на вывоз рыбы был выгодный, так как в начале каждого года подрядчики получали 2/3 всей суммы авансом, а потом 1/3 по сдаче рыбы. Авансы являлись оборотным капиталом, который вкладывался в другие дела. Но через 2 года начались неурядицы, в результате которых Калмыковы взяли дело в свои руки. Это было главное их до­ходное дело. Взяли они подряд на доставку хлеба в Астрахань, это повлекло новый подряд на сбор ясачного хлеба с нерус­ского населения в Поволжье. Поставляли они вино на кру­жечные дворы поволжских городов, а затем в армию. Их подря­ды становились все многочисленнее и крупнее. Иногда они брали "в товарищи" других промышленников или сдавали под­ряд по частям более мелким торговцам по низкой цене - это давало доход. Для удобства Калмыковы завели собственный торговый флот - это был шаг к промышленной деятельности. Суда строились по подряду плотниками, жителями лесистых местностей у Волги.

В 1687 году братья "перед образом Божиим" составили раз­дельную запись имущества, но дело продолжали вести сообща. Запись лишь вносила ясность в их деловые отношения. Посте­пенно они сами стали "хлопотать" в московских приказах, чтобы не упустить выгодный заказ (давали взятки). В конце 80-х годов Калмыковы переселились в Москву. Заводили они и свои дела: судостроение, мельницы, винокурни, небольшая со­ледобыча. Излишки дворцовой рыбы продавали на ярмарках. В 1696 году Клим Калмыков был взят в гостинную сотню, за что имел и повинности: например, заготовка пеньки для госу­дарственных кораблей. Умер Клим Калмыков в 1701 году. Так как после Клима остались не выполненными казенные подря­ды, то имущество его было описано. Большая часть огромного имущества поступила в казну. Остальное было распределено между наследниками. Через 2 года все предприятие выглядело полностью заброшенным: пустые амбары в Астрахани, Цари­цыне и Саратове, лавка с товаром в Астрахани на 20 рублей и т. д. Приходится признать, что предприятие Калмыковых по­терпело крах. История торгово-промышленной деятельности Калмыковых дополняет известные нам случаи быстрого роста и развала предприятий XVII века. Главная причина - чисто техническая: недостаток оборотного капитала и отсутствие кредит­ных учреждений, вынуждавшее обращаться к содействию ростовшиков. Как уже отмечалось, дольше удерживались те пред­приятия, которые основаны на земельных владениях, как у Строгановых. Значительно короче была деятельность Грудцыных-Усовых - пять поколений в XVII веке и Панкратьевых -три поколения. И те и другие имели земельные владения и со­ляные варницы на севере. Калмыковы считали, что более вы­годно брать казенные подряды, которые давали оборотный ка­питал и быстрое обогащение. Их предприятие быстро разрослось, но существовало 30 - 35 лет. Умер основатель, и все предприятие, построенное с таким трудом, рухнуло.

На примере семьи Калмыковых можно нарисовать бытовой облик купца XVII века.

Младший брат Никита жил все время в Благовещенской слободе. Деревянные хоромы: горница с комнатой и сени с чуланом на подклетке с галереей, с двумя крыльцами вокруг, у сеней - баня с предбанником, есть чердак. Была во дворе по­варня, погреб, конюшня с сушилом, другой погреб и два амба­ра. Во дворе жили дворовые люди. В описи имущества - иконы, священные книги, одежда не очень богатая.

Средний брат Федор вел подвижный образ жизни и в поезд­ки брал жену и дочь. Возможен факт покупки или кражи мальчиков-татар и калмыков, для перепродажи или обучения торговому делу. Федор оставил 11 икон в серебряных окладах, много платья (из них 21 шубка), серебро, персидские товары, две сабли.

Старший брат Клим имел кирпичные палаты, крытые желе­зом с погребом, 2 лошади, сено, надворные постройки, сад, огород. Имел очень большие припасы: кадка с осетриной, 44 куля муки, крупы, горох, 41 мешок риса, 8 мешков грецких орехов. Рыбы около 1000 штук, пуд соли. Были бочки вина и пива. Такие большие припасы скорее всего предназначались для дворни. Имелись и изысканные припасы: патока замор­ская, заграничные вина, 2 бочки лимонов, 5 бочонков с вино­градом, поставец с ягодниками и коврижками. В хозяйстве бы­ло много посуды, в том числе стеклянная и серебряная. Убранство комнат было очень богатым. Книги были в основ­ном духовного содержания. Много было одежды - 13 кафтанов, 5 шуб и т. д. Среди мужской одежды, чаще шерстяной, преоб­ладали цвета песочный, вишневый и гвоздичный. Среди жен­ской - алый, лазоревый и желтый разных оттенков. Все платья с серебряными пуговицами, опушены мехом. Практически отсутствовали предметы западного обхода: шкафы, картины, без­делушки, музыкальные инструменты. Клим Калмыков очень мало давал на Церковь.

Это были люди прежде всего дела. Дело доминирует над всем остальным, быт устроен хуже. Мужчины были грамотны, женщины - нет. В быту характерны прижимистость и бережли­вость, сохраняли каждый клочок ткани. В ходу были мошен­ничество и воровство на казенных поставках, обманывать госу­дарство было не стыдно ("Кто торгует, тот ворует").

В конце XVII века - начале XVIII века появляется первая купеческая литература, "Повесть о Савве Грудцыне" - о купе­ческом сыне.

Ранее уже отмечалось, что почти каждый купец был связан с заграницей. Но были купцы, особенно жившие в портовых и пограничных городах, которые посвящали внешней торговле свою деятельность. Речь пойдет о семье новгородцев Кошки­ных, своей мирной торговлей прорубивших "окно в Европу" без всякого оружия.

Для истории сохранились записные книжки о русско-шведской торговле, принадлежавшие Кошкиным.

Кошкины представляют собой более экономически высокий тип купца-оптовика, специализирующегося на торговле одним товаром. Они импортировали из Швеции металл. Железо, ко­торое плавили русские кустарным способом на мелкие поделки (сошники, лемехи, сковороды, кадильницы, гвозди, ножи и т. п.) было невысокого качества. "В разных местах крестьяне делают железо и сталь маленькими ручными раздувальными мехами... Но такое железо плохое и совсем холодно-ломкое, так что гвозди, если по ним бывает неровный удар, ломаются как стекло1". Тульские и другие заводы, устроенные на территории русского государства иностранными концессионерами, не мог­ли удовлетворить потребности государства и вольного рынка в хорошем железе. Медные прииски Олонецкого края, которые стали разрабатываться с 70-х годов, приносили большие убыт­ки. До петровских заводов на Урале и в Сибири Москва зави­села от ввоза металлов. Швеция снабжала железом всю Европу в XVII веке. Столбовский мир 1617 года восстановил возмож­ность для Новгорода торговать на Балтийском море. Уже в се­редине XVII века сложилась группа людей, которые ездили "за Свейский рубеж в Стекольно для своего промыслу". Из Москвы путем дипломатических переговоров старались устранить торговые препятствия. Их было много: запрещение торговли вне городов, помимо шведских купцов, продажа товаров только оптом, таможенные досмотры и др.1

Кошкины жили вблизи Церкви Бориса и Глеба в Новгороде, где и хранили свои запасы. По записным книжкам известны три поколения Кошкиных. Они вывозили за границу пеньку и солод. К концу XVII века у них было 6 лавок и 2 амбара. Кош­кины разводили огороды, сенные покосы, имели мельницу. Но главное свое богатство они создавали торговлей со Швецией. В середине XVII века они пересекали Балтийское море на неук­люжих домодельных карбасах. Иногда карбасы тонули, так по­гиб Константин Кошкин. Но тем не менее торговый интерес заставлял их ездить в Швецию ежегодно до Северной войны. Но и во время войны, и после они продолжали ездить через Ревель и Петербург. Предприимчивые и смелые люди в своей деятельности преодолевали любые препятствия, даже трудности войны, которая велась "за торговые интересы России".

От Ниеншанца (крепость на Неве) плыли до Стокгольма 3 -4 недели. Если карбас тонул, то спасались на лодке (повозке). В Стокгольме свой товар частично продавали с карбаса, а потом в снятой лавке товары продавал "сиделец". Пеньку для продажи Кошкины покупали и в Новгороде, и в отдаленных областях. Вывозили еще лен, сало, свечи, поташ, холст, полотно, краше­нину, кожи, немного меха. Сравнительные цены русские и шведские были следующие: пара волчьих лап в Москве стоила 1-6 копеек, а в Стокгольме брали 10 - 15 копеек. Росомаха, стоившая в Москве 1 рубль, продавалась за 2,2 рубля. Хвосты собольи в Москве стоили 24 - 26 рублей за сотню, в Стокгольме 32 рубля 50 копеек и т. д. Иногда Кошкины вывозили хмель, орехи, клей.

За товары в Стокгольме они получали шведские деньги -"плоты", с клеймом королевы, или чеки стокгольмского банка, открытого в середине XVII века, а потом ими расплачивались за шведские товары. Иногда меняли товар на товар. Обратно везли исключительно металлы: железные пруты, доски простые и двойные - очень крупными партиями. За медью русские очень охотились. Брали обрезки, ломаные вещи. Коммерческая прибыль получалась следующая. В Стокгольме, например, до­щатое железо стоило 7 рублей 30 копеек за берковец (10 пудов), а в Москве 12 - 14 рублей. Через руки Кошкиных проходило 16 % всего железа из Швеции. Они изучали шведский язык, хотя, судя по записям, были склонны к расколу, но торговые интересы побеждали неприязнь к иноверцам. Все товары от­правлялись в Москву. Они имели там контрагента Тимофея Петрова. Отношения были основаны на доверии. Иногда и сам Петров поручался за них, платил деньги. По их поручению да­вал милостыню колодникам в Преображенском. В котельном ряду Кошкины добивались монополии на продажу металлов и добились ее в 1726 году. Деньги за проданное железо собира­лись с покупателей с величайшим трудом, с большими рас­срочками, с переводами на третьих лиц, с небольшими недоп­латами. Это хорошо характеризует бедность московского рынка в деньгах и представляет торговых людей московских рядов, у которых наличности никогда не было, которые жили сего­дняшним днем и тем, что удастся продать.

Объявление войны в августе 1700 года было громом среди ясного неба для московского купечества, торговавшего со Шве­цией. Разрыв застал многих торговцев в Стокгольме и в городах немецкой Прибалтики. "И плач ныне велик обретается в кре­стьянах, которые в Стекхгольме купецкие и работные люди" -писал в Москву русский резидент в Швеции князь Андрей Хилков, "а всех товаров в Стокгольме тысяч на 100; осталось 150 человек и из Стокгольма уже ушли 150 человек на 16 карабасах с товаром на 200 тысяч". Торговле, по крайней мере этого поколения, была нанесена невосполнимая утрата.

В Москве цены на железо повысились в два раза. В 1702 -1705 годах на рынке имелись остатки металлов прежних выво­зов. Кошкиным нарушение торговли грозило разорением. Они даже распродали домашнее серебро. Потом война открыла но­вые возможности для торговли. Стали торговать через Нарву и Ревель. Но только к 1718 году торговля, почти насильно, пошла через Петербург, что сразу подорвало торговлю Архангельска.

Несмотря на победу России в Северной войне, новгородские экспортеры так и остались зависимыми, теперь уже от англий­ских купцов. Англичане скупали лен у русских купцов в отвоз за границу перехватывая львиную часть дохода от экспортной операции. Теперь русским нельзя было ездить в Швецию, тор­гового флота не было, поэтому товар скупали англичане. Жизнь показала, что торговые проблемы не решаются военными мето­дами, хотя такие попытки предпринимались и в дальнейшем.

В восточной торговле были тоже свои герои, но их имена еще нужно открывать. Всем известно путешествие Афанасия Никитина в Индию, но мало кто знаком с человеком, который совершил не менее интересное и полезное для России путеше­ствие в Персию в XVII веке.

6 мая 1623 года отправились 9 купцов - Федот Афанасьев сын Котов, а с ним 8 товарищей, в Персидскую землю. Они поехали туда не по своей воле, а по "государеву цареву Михаила Федоро­вича указу". С государственным товаром ехать было даже выгод­нее: ниже пошлина, меньше препятствий. Купцы везли хлеб, пеньку, лен, меха, кость, моржовые клыки и другие товары. Судя по всему, сам Котов был предприимчив, смел, умен, наблюдате­лен, образован, религиозен. Он оставил после себя подробное описание ("статейный список") путешествия, каким путем ехать от одного города до другого до самой Персии. В описании пред­ставлены сведения о природе, климате, нравах персов. Дело в том, что единственный путь в Персию из Европы был через Рос­сию, так как турки контролировали более краткий путь. Эта транзитная торговля позволяла русскому государству быстро и много зарабатывать. Иностранные коммерсанты при этом при­теснялись: в XVII веке им запрещалось торговать в розницу "неуказными" товарами. Поэтому для русских важно было самим найти хорошую дорогу в Персию. Но, что интересно, в главном городе Исфахане уже было около 200 русских лавок, а за цен­тральными часами следил русский мастер.

Особый интерес в предпринимательстве представляет дея­тельность по организации предприятий частного характера. Купцам и торговым людям обычно ставят в вину то, что они ничего не производят, а богатеют. Как же складывалась судьба предпринимателей, которые решились на организацию собст­венного промышленного предприятия в XVII веке? Начинали они свой промысел по окраинам России, на совершенно необ­житых территориях, в Западной Сибири, так как в центре уже ощущался недостаток земель (вся земля кому-то принадлежала, но эффективно не обрабатывалась).

В Западной Сибири разрабатывали главным образом соля­ные источники. Промышленники привлекали поселенцев, обеспечивали им средства к существованию и безопасность. Вокруг частновладельческих поселков возникали целые поселки для защиты от нападения, в дикой местности строили укреп­ленные городки. (Например, Строгановские городки на Каме).

Дошли до нас сведения о деятельности небольшого частного предприятия Надей Светешникова в Жигулях (сам он родом из Ярославля)1. Судьба его очень интересна, так как характеризует нравы того времени. Он принадлежал к зажиточной верхушке посада, которая очень пострадала во время Смуты, а потом приветствовала реставрацию династии Романовых в 1613 году. После избрания царем Михаила Федоровича Светешников ста­новится торговым агентом царя по закупке товаров, особенно иностранных. Для государства богатый Светешников является ценным плательщиком налогов. Его экономическая мощь была результатом его кипучей деятельности. В Сибири и в Нижнем Новгороде действуют его приказчики, на Московском волоке стоит амбар. Из Архангельска он вывозит иностранные товары, из Астрахани в Псков везет соль. На Волге в Жигулях он разра­батывает соляные источники, на Каме - медные рудники и т. д. В Олонце Надея построил церковь. Он занимался деятельно­стью, характерной для периода первоначального накопления, кредитуя мелких торговцев и служилых людей, торгуя ино­странным, колониальным товаром. Когда открыли медную руду на Каме, он с немцем-мастером Аристом Пятцольдом с това­рищами приступили к разработке и плавке.

В 1644 году состояние его, не считая московской и ярослав­ской недвижимости, составило 35500 рублей. Но к концу жизни он запутался в расчетах с казной, возможно, не по своей вине, например, не хватило для расплаты наличных денег. Видный гость, лично известный царю, не мог отдать долг и умер на правеже (битье батогами должников по решению суда). Терри­тория, на которой развивал свои предприятия Светешников, была присоединена к России только через 40 лет после его смерти. Его предприятия отписали государству. Но через неко­торое время сыну вернули Усолье отца. Казна быстро убеди­лась, что ведение дел требует больших затрат, которые при не­эффективном государственном управлении не окупаются, это топливо, плата рабочим и пр. Казна, привыкшая организовы­вать свои предприятия на основах подневольных, "указных", была совершенно неспособна руководить предприятием более прогрессивного типа, построенном на наемном труде и на со­временном сбыте продукции на рынке. У Надей на соляных промыслах рабочие получали хорошую зарплату и пользовались хозяйской едой. Были у Светешникова и зависимые люди, ко­торых он обеспечивал и давал им ссуды. Селились рядом и крестьяне, снабжавшие колонию хлебом. Была в Усолье мельница, кирпичный завод. Усадьба была довольно обширной. Были, конечно, и недовольные, которые убегали от Светешникова, но все-таки он проявлял себя как рачительный хозяин, который обеспечивал прожиточный минимум; они часто вспоминали это, когда отошли в казну.

Такое предприятие было не единичным, подобные были, но мельче. Например, в Поморье Серговское Усолье гостей И. Л. Панкратьева, Остафия Филатьева; промыслы гостя В. И. Усова-Грудцына в Вотченской волости Тотемского уезда.

Грандиозными по размаху и трудностям было предприятие современников Светешникова - Гурьевых на Янке. Они сначала помогали новой династии в Смуту. Потом с царскими грамота­ми занимались таможенными сборами, икрой, хлебом. Далее, в 1640 году, завели в Прикаспийском районе предприятие - учуг. В этом деле очень мешали нападения калмыков, казаков. Строительные материалы и людей на край земли они везли из Руси за большую плату. С огромными усилиями построили ка­менную крепость - Яицкий городок. Тем не менее постройка каменной крепости частным образом по подсчетам обошлась дешевле, чем предполагаемая государством постройка деревян­ной крепости. Город Гурьев, основанный в 1640 году, сохранил имя своих основателей.

Если процесс колонизации рассматривать в целом, то роль промысловой, производственной была меньше, чем помещичьей, чисто феодальной. Несмотря на широту и смелость предприни­мателей, русский торговый промышленный капитал находился в крайне неблагоприятных обстоятельствах, обусловленных фео­дальным, военно-этатическим строем. Во всем этом проявлялась характерная черта экономической политики московских царей: доморощенный меркантилизм уживался с чисто феодальными методами использования торгово-промышленного класса в инте­ресах дворянского земледелия, подчиненного государственной службе. У представителей буржуазии казна отбирала все, подру­бая корни дуба, на котором росли желуди.

Очень большой редкостью в России было участие частных лиц в организации фабрик и заводов, деньги на их создание были только у казны. Поэтому интересен опыт тульских и ка­ширских заводов при участии предпринимателей. Тульский металлургический район стал складываться давно1. Тульские кузнецы славились еще в XVI веке, делая сохи и серпы, а также пищали и бердыши. Железо для этого добывали крестьяне в деревнях. Качество работ было не очень высоким, к концу XVI века пушки лились из меди, чугунное литье было невоз­можно. "Оружия и вообще железного товара не хватало уже давно, и так как спрос на него рос быстро, то параллельно с расширением дворцового производства, были выдвинуты при­вилегированные частные предприниматели из иностранцев".1

Первым предпринимателем стал голландский купец, играв­ший большую роль во вешней торговле России - Андрей Дени­сович Виниус.

Поиск по сайту: