А.Н. ОСТРОВСКОГО К ФОЛЬКЛОРУ

Начало творческой деятельности А.Н.Островского именуется «москвитянским» периодом. Увлечённый идеями славянофильства, молодой драматург на рубеже 1840-50-х годов ставит перед собой задачу создать в России национальный театральный репертуар, в котором были бы продолжены лучшие традиции Д.И.Фонвизина, Н.В.Гоголя, А.С.Грибо-едова. В первую очередь А.Н.Островский обращается к обрядовой стихии русской фольклора. Он изучает святочные обряды. Святки – это волшебное время, двенадцать священных вечеров между Рождеством и Крещением (с 7 по 19 января) у христиан. В это время принято было гадать на суженого или будущий урожай, ходить по дворам, колядовать, петь обрядовые песни, собираться на вечёрки, переодеваться в ряженых. Святочные обряды А.Н.Островский включил в структуру своей пьесы «Бедность не порок», которая заканчивается счастливым финалом: дочь богатого купца Гордея Торцова Люба выходит замуж за приказчика Митю, торжествуют светлые чувства, а не буржуазный расчёт. Фольклорный материал помог автору сделать звучание этой пьесы более светлым, более поэтичным. Она имела большой успех у зрителей. После изучения святочных обрядов А.Н.Островский обратился к русской фольклорной лирической песне, наиболее полно выражающей национальное сознание и народный дух.

Необходимо подробнее остановиться на поэтике этого великолепного жанра фольклора. Понятие «народная песня» охватывает разные по функциям, поэтике и тематике жанры: от песен бурлацких и солдатских до современных массовых песен, вошедших в широкий обиход. Между лирикой фольклорной и литературной есть существенные различия. Во-первых, народная песня всегда предполагает союз поэзии и музыки, а в литературе этот союз факультативен. Во-вторых, народная песня в малой степени индивидуальна. Фольклор – искусство массовое, и индивидуальные чувства имеют в нём коллективный характер. Поэтому народная лирика коллективна: она выражает, как подчеркнул российский академик А.Н.Веселовский, «коллективное субъективное самоопреде-ление» (См.: Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940). В-третьих, нельзя забывать о том, что фольклор включён в народный быт – устойчивый и по-своему «ритуализованный». Поэтому конкретные песни пелись только в определённые моменты, а не тогда, когда захочется. Например, частушки и лирические песни можно было петь на беседах и гуляньях, игровые – зимою на «игрищах».

Кроме того, народные песни в большинстве случаев фиксируют определённые жизненные обстоятельства. Часто учёные отмечают элегический настрой русских народных песен, их «сердечную тоску». Это относится к песням голосовым, протяжным, с распевом слогов. Сложился жанр лирической песни, по-видимому, в позднее средневековье, к XV-XVI векам, но отдельные мотивы и образы возникли ещё в архаическую эпоху.

Относительно многих лирических песен XVIII-XIX веков известно, что они складывались профессиональными поэтами или любителями. Следовательно, народная лирическая песня испытала сильное литературное влияние. С другой стороны, книжные песни создавались по образцу народных и стилизовались под них. В XVIII веке этим занимались Пётр Квашнин, Александр Сумароков, Михаил Чулков.

Если посмотреть на песни с точки зрения их содержания, то можно заметить, что в них разрабатывался весьма ограниченный набор ситуаций. Так, в протяжных любовных песнях поётся, в основном, о разлуке и измене – с типичными эмоциональными реакциями. Обычно это угрозы отмщения, кары – и в адрес изменника, и в адрес его новой избранницы. Есть в песнях и особый вид угрозы – самоубийство. При этом смерть воспринимается как некий «примиритель» со сложившейся ситуацией, как последнее и самое верное доказательство любви, которая выше смерти.

Всё разнообразие реальных чувств и переживаний песня переводит на условный язык традиционных формул. Не зная этого языка, мы рискуем ничего не понять в её содержании. Ещё исследователь фольклора и мифологии А.А.Потебня заметил: «Искусство сводит разнообразие явлений к относительно немногим символическим формам» (См.: Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000). Но дело не только в «символических формах», а именно в традиционных речевых формулах. По замечанию Г.И. Мальцева, это устойчивые компоненты традицион-ного текста – постоянные эпитеты, устойчивые сравнения и тропы, типические места, «подвижные отрывки», тематические стандарты, стилистические обороты, образные стереотипы и т.д., которые «оформляют» ситуации образы персонажей, их чувства, действия, характеристики речи, изображение природы, течение времени и прочее – вплоть до мельчайших деталей (См.: Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики. Л., 1989). Любая народная песня опирается на эти формулы и на них построена. Об этом рассуждал академик А.Н.Веселовский: «То, что мы зовём народной лирической песней, не что иное, как разнообразное сочетание простейших мотивов и стихов… Всё это бывает связано незатейливым диалогом либо каким-нибудь положением: кто-нибудь ждёт, задумался, плачет, зовёт и т.п. Стилистические формулы служат анализу психологического содержания: формулы печали, расставания, привета (См.: Там же). Разумеется, за этим языком стоят определённые «модели поведения», определённые традиционной культурой.

Перед народной песней стоит сложная художественная задача: перевести личное, индивидуальное на язык общепонятного, коллективного. И делается это с помощью формул. В песне настроение или чувство часто выражаются через жест, поступок. Если человек, например, печалится, то он падает, клонится долу, сидит пригорюнившись. Сидение в народной песне стало формулой грустного, тихо-задумчивого настроения. Напротив, глаголы «пошёл», «пошла» выражают в песнях принятие решения и начало действия.

Протекание чувства чётко зафиксировано во времени: «Вставала я ранёшенько, / Умывалась я белёшенько». Утренняя заря и само понятие «рано» имели в народной песне особый смысл: от утра, от начала дня зависит судьба грядущего. Поэтому, кстати, и Ярославна в «Слове о полку Игореве» плачет в Путивле на стене «рано» – утром полагалось произносить заклинания, влиявшие на судьбу человека. Таким образом, за каждой формулой всегда стоит сложный комплекс представлений, связанных с культурной традицией.

Истоки поэтических формул уводят нас в глубокую древность. Это помогает понять и основной принцип изображения чувств человека в народных песнях – чувства раскрываются в сопоставлении с природой. Чаще всего эта особенность проявляется в приёме психологического параллелизма: сначала даётся картина из мира природы, а затем – описание человеческого чувства. Этот поэтический приём уходит своими корнями в глубокую древность (такое универсальное одушевление природы называется анимизмом; от латинского анима – душа). Мир природы «живёт» в фольклоре по человеческому образу и подобию. Поэтому в песнях часты не только параллелизмы, но и прямые обращения к природным явлениям: «Не шуми, мати зелёная дубровушка», «Уж ты степь моя». Природные картины получают постоянное значение и прочно входят в сознание людей как обозначение определённых эмоциональных состояний. Так образуются песни-символы, говорящие о природе, но явно подразумевающие человека. Вот пример такой песни о просватании девушки:

– Соколы вы, соколы!

Куда вы летали?

– Мы летали-летали

На синие на моря.

– Вы что тама видали?

– Мы видали-видали

Мы серую утицу.

– Вы что её не взяли?

– мы взятии её не взяли,

Мы ей крылушки подшибли!

Эта образная устойчивость природных параллелей становится основой символики народной лирики. Исследовательница Л.А.Астафьева заметила, что под символикой понимается система изображения персонажей, их внутреннего состояния и взаимоотношений при помощи традиционных иносказаний, представляющих собой различные виды замены одного предмета, действия или состояния другими предметами, действиями или состояниями (См.: Астафьева Л.А. Проблемы фольклора. М., 1975.). Символы в фольклоре многообразны: так, черёмуха, груша, яблоня могут обозначать и жену, и мать, и отца. Деревья и кусты как знаки печали могут противостоять траве – символу светлого состояния души.

Символизируются и постоянные песенные персонажи: девушка – лебёдушка, молодец – ясный сокол, кукушка – одинокая женщина, туман – символ тоски, полынь и крапива – знаки горя, тоски и злобы, качающееся дерево – символ душевного волнения. Мир человеческий, нередко жизнь человека молодого и свободного символизируются зелёным садом, напоминающим райский Эдем. В том саду свищет соловей, певец любви. Могут символизироваться и определённые ситуации: цветение растений – любовь, а их увядание – конец любви. Значительную роль играет в песнях символика воды – она чаще всего связана с горем. С горя девушка идёт к реке, горюет у воды и ждёт милого:

С того горя, со печали я по реченьке гулять пошла.

Прихожу я к быстрой речке, тоску-горе приношу,

Тоску-горе приношу, Дунай-речке говорю:

Теки, речка, Дунай быстрый, возьми горюшко с собой!

На волне горе не тонет, волной горе не несёт!

По древнейшим мифологическим представлениям вода связана с женским началом, судьбой (отсюда и гадания на воде), особенно – со смертью. Утрата, разлука, безысходность, душевная драма, холод, темнота – все эти значения воды присутствуют в народных песнях. Гроза обычно символизирует гнев, страх, наказание – например, гнев старого мужа: «Гроза его дома, плёточка шелкова…». Важнейший символ русского фольклора и, в том числе, песни – это огонь.

Символика в песнях бывает, конечно, не только природной. Например, отворять ворота или калитку, пропускать через ворота – это символ любовных отношений.

Всё вышесказанное, безусловно, учитывал А.Н.Островский при создании своего вершинного произведения – драмы «Гроза». Талантливый драматург не только знал комплекс народных песен, но и великолепно чувствовал эмоциональную стихию лирических произведений, созданных фольклорным сознанием.

Поиск по сайту: