Часть 5. -- Возьми, подержи, -- сказал Вир, посмотрев на меня, а потом на место, где мы дрались

-- Возьми, подержи, -- сказал Вир, посмотрев на меня, а потом на место, где мы дрались. Он побежал туда за рубашкой, надел ее и вернулся обратно.

-- Что это? – спросил я. Вир резко выхватил дерьмо у меня из рук. Обернул верх ногами и посмотрел на этикетку.

-- Это оно, -- он посмотрел на этикетку. – Знакомая вещь. Откуда это?

-- Ничего особенно, -- сказал я. – Дерьмо как дерьмо, только пластмассовое.

Недолгое спокойное перемирия между мной и Виром нарушилось внезапным появлением огромного человекоподобного пса, который, показывая свои огромные клыки, скалившись, бежал к нам.

-- Похоже, ты взял его игрушку, Вир.

Волосатый вурдалак плавно прыгнул в воздух и мягко приземлился на лапы, чтобы взять в зубы дерьмо, которое туда положил Вир десять секунд назад. Ноги спасли нас, но вурдалак не хотел отпускать меня и Вира с миром. И в ту же секунду он уже переставлял свои когтистые лапы в нашу сторону.

-- Фу, мальчик. Отставить!

Вурдалак заскулил.

-- Тебя еще многому надо научить, -- сказал ученый в зеленом костюме поглаживая чудовище за ухом.

-- Данис? – удивился Вир.

-- Ты его знаешь? – спросил я.

-- Вы меня знаете? – спросил профессор.

-- Да, так, не совсем, я слышал о ваших достижениях… -- Вир заикнулся.

-- Извините меня за моего пса, на него не надевается ни один намордник, придется делать его на заказ.

-- А что это за существо, -- спросил я.

-- Это моя гордость, первое человекообразное животное. Я уже год провожу с ним тренировки, пока что он научился только ходить на двух ногах. С языком у него проблемы…

Похоже, этот профессор не заметил, что Вир это тоже человекообразное животное. Наверное, он нас видит не совсем такими, какими мы себя видим в этом мире, и Вир это понял.

-- Ну ладно, я пойду, ребятки.

-- Удачи, -- сказал я, --Ну что, пойдем думать над тем, как выбраться?

Вир замолчал.

Множество машин на улицах. Разнообразные марки разных лет выпуска. Разные цвета – хотя черный, безусловно, преобладает. Впрочем, не вкус людей был тому причиной – просто черный это цвет атеизма.

Но откуда я все это знаю? И откуда моя мама знает, что негритенок в подвале – сын Иисуса? Чрезвычайно странно… Наверное, она сошла с ума, и говорит окружающим всякую околесицу. Или это я сошел с ума, ведь этот весь бред на моих глазах, а не в сознании моей матери. Это было… Это было… Внезапно я все понял. Конечно же, Иисус передал негритенку титул творца мира – того мира, их мира, мира Дзюбана. До этого эту нишу занимал Бог – творец Адама и Евы. Потом Иисус, а потом уже -- негритенок. А появления портала в параллельную вселенную – не случайность, напротив, кто-то хотел сделать это, как только негритенок терял силы, неизвестность ее набирала. Но кому потребовалось создавать такой портал – портал, где царит атеизм, а упоминание Бога резко порицается простыми людьми.

Конечно, сейчас было трудно догадаться, адское напряжение и все такое… и, наверное, я впервые почувствовал себя частью творения, я винтик в большом механизме – внутри чего?. Поплатившись за свое любопытство, я начал осознавать. Нам потребуются неимоверные усилия Господа, чтобы выбраться отсюда.

Мимо протрещал старенький «Додж» -- частный автомобиль. Я поднес руку ко лбу, чтобы хорошо разглядеть, и машина, взвизгнув тормозами, сверкнула по асфальту.

-- Посмотри, Вир, -- сказал я. – Едет «Додж», а эта собака бесится.

-- Обычно Тир гавкал на «Доджи».

-- Да уж, собаки этой породы ненавидят «Додж».

-- И что ты думаешь насчет этого? – спросил Вир, провожая взглядом черный автомобиль, от которого собака разразилась бешеным гавканием.

-- Я совершенно не расположен сейчас о чем-либо думать, -- сознался я.

Некоторое время мы шли за собакой и профессором. Разглядывая людей, машины, дома, я вновь задумался над тем, что они внутри механизма, механизма творца. Сколько деталей… Наверное, скоро это все должно кончиться.

-- Эй, Пор, а почему тут нигде нет велосипедов и мотоциклов? В нашем измерении я бы уже давно услышал жужжание байкера или звук пожеванной резины от езды на велосипеде.

-- Даже не знаю.

Может быть, творец не создал их, потому что не знал – или забыл? – об их существовании? Он ведь еще так юн… Или он принципиальный противник двухколесного транспорта? Внезапно мне почувствовалось, что мне все надоело. Или я просто устал. Какого черта я иду куда-то? Зачем? Убедиться, наконец, что этот мутант – жертва неудачного эксперимента – и есть наш родной собачонка Тир? Я и так знаю, что это он. Когда исчезла Ириска… когда мы попали сюда… когда он оскалил зубы… этого достаточно, чтобы…

Ведь то, что я делаю сейчас только заставляет меня напрягаться – а значит, у меня усиливается аппетит. Надо вернуться, вернуться домой. Тем более, ферма без меня и Вира долго не протянет – так стоит ли тратить свое время, чтобы колесить по этому миру? Не лучше ли придумать что-нибудь, чтобы вернуться?

Плавной, легкой походкой профессор подошел к своей лаборатории.

-- Погодите профессор! – сказал Вир.

-- Что? Это секретное место, я не стану с вами разговаривать, -- сказал он. – Позову копа, в лучшем случае.

-- Наплевать, -- сказал я.

Пусть зовет, какая теперь разница? Мы и так в заднице.

Закрыв дверь на ключ, перед этим пустив Тира в дом, профессор повернулся к нам и сложил руки на груди, показывая перед нами важный вид.

Мы рассматривали его с любопытством. Его глаза, умные, голубые, слегка расширились, но в них не было, ни тревоги, ни страха. Скорее – предрасположенность.

-- Что-то случилось? – спросил он.

-- Где вы нашли эту собаку? Это существо же раньше было собакой, так?

-- О боже! – воскликнул он. – Неужели вы?..

Он рассмеялся. Без малейшей враждебности. И не отошел.

-- Уже почти время обеда, -- сказал профессор. – Вы позволите мне покормить моего питомца?

Утомление навалилось, я уже ощущал на себе огромную тяжесть – и холод, холод морозильной камеры.

Должно быть, все это отразилось на моем лице, потому что профессор шагнул шаг назад, в дом, и закрыл дверь.

-- Что с тобой? – с тревогой спросил Вир.

-- Умираю, дружище, -- вытолкнул я из себя.

-- Может быть, тебя отвести в больницу?

-- Прости, это я виноват, это я тебя затащил…

-- Ты болен, в таком состоянии… Поехали в больницу.

-- Нет!

-- В «Таверну», -- сказал я. – Съедим по порции копченых куриных ножек. По бифштексу. Говяжьему бифштексу. Ты любишь говядину?

-- Ты хочешь в «Таверну»?

-- Да.

-- Хорошо. Пойдем в «Таверну». Как только мы выберемся отсюда – сразу пойдем, я тебе обещаю, друг.

Множество машин влились в поток уличного движения. На перекрестке водитель развернулся, чтобы ехать в противоположном направлении. В «Таверну», подумал я. Изнеможение и холод охватывали меня все сильнее. Тело отказывало постепенно. Органы перестали служить… Лишь сердце билось через силу, да легкие с трудом всасывали воздух. На груди лежал огромный камень.. мой надгробный камень, подумал я.

-- Ты сиди тут, -- сказал Вир, -- я должен сделать это один. Сам понимаешь. Это…

Дверь распахнулась, запыхавшийся профессор натравливал Тира на ворвавшегося Вира.

-- Что тебе надо? С тревогой спросил профессор.

-- Прошу вас лечь, мистер Данис. Больно не будет, только дышать будет неудобно. Раньше тебя сердце не беспокоило? Родители от этого не страдали?

-- Откуда ты все это знаешь?

-- У меня есть информаторы.

-- Ладно, -- профессор лег на пол. – Тир приблизился к Виру.

-- Сиди напротив, вон там, -- сказал Вир Тиру.

Странно-розоватого оттенка мозг лежал на рабочем столе профессора. Мозг с густыми извилинами, он сиял на дневном свете солнца. Мозг явно не такой, как у меня, подумал Вир, наверное, наука без религии сделала больше достижений, чем в нашем мире.

-- Что это? – Вир указал на мозг.

Пальцы профессора судорожно сжались, ногти впились в ладони, так он боролся с заиканием, и Вир это прекрасно знал.

-- Я не хочу делать что-нибудь плохое. Я без оружия.

-- Это мозг для пса, не делай с ним ничего. Черт, так вот почему он не умел говорить… Я забыл про мозг… Надо меньше пить…

-- Ага, сопьешься еще.

Собака – друг человека, собака с человеческим мозгом – еще больший друг, подумал Вир.

-- Твоя задача – у тебя есть пять минут – вставить этот мозг этой собаке. – Вир кинул Тиру корм. Тир всегда считал, что хозяин тот, кто его кормит, даже незнакомец мог стать его хозяином.

Лицо Даниса казалось слепленным из разнородных деталей: крупные уши не подходили к детским глазам, прическа «ёжиком» -- к буйным бровям. Нос был слишком узким и длинным, а подбородок имел вмятину. Похоже, Творец этого создания в сердцах так врезал ему.. впрочем, профессор оказался достаточно прочным и сообразительным, чтобы уцелеть, продолжать жить – он вставил мозг Тиру.

Тир долго не просыпался. Вир постоял минуту, потом направился к выходу, проведать меня. Вот он, тот самый человекообразный, по которому профессор так давно восхищался – шаг за шагом… Что ж, они встретились. За Тиром нет явно никого, он – последнее звено в этом мире. И я верю – нам удастся выбраться отсюда, хотя вера тут ничего не решает.

-- Приветствую, хозяин, -- неожиданно приятным голосом сказал Тир.

-- Как ты Тир? – с тревогой спросил я. – Как тебе здесь жилось?

-- Вы пришли за мной, спустя годы, а я знал, что вы придете, надеялся…

-- Годы? – спросил Вир.

-- Да, а что?

-- Похоже, Вир, в параллельной вселенной время идет намного быстрее, чем в нашем мире.

-- Мы в огромной заднице, -- начал Тир, -- но я знаю предположительный выход.

-- Откуда?

-- Я слышал твой разговор с мамой. Она что-то говорила про сына Иисуса. Так вот, мы находимся внутри его сознания.

-- А как ты смог услышать наш разговор? – спросил Вир.

-- Разница между моими и твоими ушами очень велика, -- Тир по собачьему подергал ушками, -- Данис не пожалел для мне эти локаторы.

-- И что ты услышал? – обратился я к нему.

-- Вы говорили о негритенке в подвале, и могу сделать вывод из этого разговора, что как и сейчас, так и в нашем мире мы находились внутри сознания негритенка.

-- И почему ты так думаешь?

-- Все очень удачно сошлось – когда вы последний раз видели негритенка – он случайно упал и разбил себе висок. На следующий день появился портал в другой мир. Связь есть? Есть. Потому что любые перипетии в жизни негритенка влияют на наш окружающий мир. И в том, что сейчас мы живем в депрессии, бедности и сырости виноват не Дзюбан, виноваты вы. Ты и Вир, вы думали только о своих животных. Негритенок два дня подряд мог не есть, а вам все равно… Ну и вот, опять же – все очень удачно совпало, пока вы болтались в глубинах его шизофрении, негритенка вылечили врачи, которые прочитали твою записку, Пор. Портал закрылся, и, теоретически, выйти отсюда практически невозможно.

-- Ты же говорил, что у тебя есть выход, -- я поднимался, опираясь на деревянный забор, хватая ртом воздух.

-- Да, это правда. Но для этого надо много усилий.

-- В чем же заключается твой план? – спросил Вир.

-- За этот год Данис, наверное, думая, что от этого я стану более «человечным», каждый день показывал мне научно-фантастические фильмы. В некоторых этих фильмах было распространенное клише – если на пути главного героя был непобедимый робот, то он создавал ему словесный парадокс, который тут же ломал его систему. Например, парадокс про всемогущего Бога, который сможет – или нет? – создать забор, через который даже он не перепрыгнет и так далее.

-- Ты хочешь создать парадокс, который сломает мышление, голову Творца… то есть негритенка?

-- Именно! Только это будет не словесный парадокс, а материальный. И вот в чем он заключается: мы попали в мир атеистов – ведь так? – мир, где все неверующие люди могут создавать любые предметы силой мысли. Чтобы создавать эти предметы, как ни странно, нужна вера. Вера в атеизм. А теперь представьте, что будет, если в материальном, бездуховном мире атеизма создать Господа? Силой мысли создать мессию. Парадокс? В мире, где нет Бога, он внезапно появляется! Разрыв шаблона для миллионов людей гарантирован. И не меньший разрыв для Творца.

-- Мы тебя поняли, Тир. Только, почему ты уверен, что именно это вернет нас обратно, домой?

-- Не знаю, Пор, я просто верю. Верю и все…

Тир взял нас за руки и повел на Гору. Он снял с себя всю одежду и положил ее на траву. Мы сделали так же, потом повернулись, глядя с Горы на город, пытаясь нагишом сохранить достоинство. Тир приказал повторять за ним, и мы начали свой долгий, медленный обряд – к созданию Бога, через материальное осознание в его не веру. Трое молчали, мы внушали себе, Тир начал что-то мычать, инстинктивно, мы повторили это за ним. Я заметил, что атеист, с которым мы общались недавно, поднялся на ноги и посмотрел на нас, потом забежал в магазин и запер дверь.

-- Я не верю в Б-га, -- повторял Тир, -- сильнее, друзья, напрягитесь. Нужно убедительно в его не верить.

Мыча заветные слова, я различил во мгле огромную толпу. Наверное, тот атеист уже вызвал материальную бригаду для усмирения духовных позывов. Нам нужно заставить себя поторопиться. Там уже было десять или двадцать человек, они с ненавистью смотрели на нас. Мы уже настолько истощились от мычания, что шерстистая морда Вира покраснела, а нос Тира стал еще влажнее, чем был. Я чувствовал только холодную землю под босыми ногами, землю Горы. Остались минуты, подумал я, несколько минут…

Поиск по сайту: