Занавес первый

Мысли Хироки сегодня весь день крутились вокруг увиденного ночью сна. Проснулся драммер в поту и с быстро колотящимся сердцем. И все время до будильника мужчина бесперебойно курил, задымив спальню так, что хоть топор вешай. Кобаяши со вздохом затушил очередную сигарету в пепельнице и вернулся к любимой ударной установке.

- Какой сегодня скучный день, - проскулил Тсунехито, сворачиваясь в кресле лидера клубком. – Хоть бы что-нибудь произошло интересного…

- Не ворчи, - отозвался Асаги, не отрываясь от текстов песен для нового альбома. – А то как ребенок. Иди поешь.

- Не хочу, - буркнул басист в коленки, которые подтянул к груди.

- Там пироженки классные привезли, - Такахиро, наконец, отвлекся от бумаг и улыбнулся. – Ты как капризный ребенок сегодня. Не выспался? – он встал из-за стола и подошел к креслу.

Тсунехито неохотно встал, пуская вокалиста на его место, а потом уселся на его коленки. Асаги обнял худыша и посопел ему в шею. Парень захихикал и заерзал.

- Что? Даже на пирожные не ведется? – Руиза тоже поднял голову от бумаг, где были расписаны сольные гитарные партии. – Ой, опять вы лижетесь, парни… - скривился Йошиюки и закурил. – Будто другого места нет.

- Не завидуй, - Омия по-детски показал ему язык.

- Было бы чему… Хиро, ты в ритм не попадаешь.

Кобаяши рассеянно посмотрел на него и снял наушники.

- Я и не старался… - драммер устало потер глаза. – Я пойду посплю немного.

- Мм, бурная ночка? – подколол согруппника вокалист.

- В отличие от вас, я сплю один. Мне снятся странные сны в последнее время. Я совсем не высыпаюсь. Извините, - он отложил палочки и встал из-за ударной установки. – Разбудите через пару часов, когда придумаете, чем заняться.

- Ладно, - ответил Руиза. – Только потише там, Зоу спит. Он всю ночь с ритм-партиями просидел сегодня.

- Постараюсь.

Хироки вышел из студии и направился в комнату отдыха, попутно здороваясь с вежливым стаффом, снующим туда-сюда по коридору. Хоть у них есть занятие. А Тсуне прав – день был скучным, репетиции шли вяло, Такахиро постоянно переписывал тексты, Руизе не нравились лидер-партии, а басист просто в силу молодости капризничал. Кобаяши вошел в комнату отдыха и тихонько прикрыл за собой дверь.

Шторы окна были занавешены, на одном из диванов были свалены костюмы для клипов, а на втором разложенном спал Хидэ-зоу. Хироки посмотрел на согруппника – гору одежды для съемок наворотил ритмист, и ему обязательно прилетит от Огавы за такое хамское отношение к реквизиту. Но разбирать антураж по вешалкам Хироки совершенно не хотелось. Откопав под костюмами еще один плед и подушку, драммер осторожно присел на край дивана.

- Зоу, двинься, - попросил мужчина.

Хидэ не ответил. Он и правда так умаялся за ночь, что спал очень крепко. Его сейчас взрывом не разбудишь. Кобаяши бросил подушку в изголовье и скинул кроссовки. Пока драммер укладывался на диван, Хидэ-зоу все-таки почувствовал, что рядом кто-то есть, и подвинулся. Хироки лег к нему спиной и укрылся пледом. Не то чтобы ударник так сильно хотел спать, но попробовать стоило. Вдруг получится?

За спиной заворочался ритмист, а потом прижался к спине согруппника, обняв за плечо. Сразу стало тепло, и организм принял это как команду ко сну. И пускай музыканты сейчас в ссоре, но это не помешает. Хотя бы первые часы, пока Хиденори не проснется. Крику потом, конечно, будет… Но сейчас Хироки думал только о том, что теплая грудь ритмиста нежно жмется к его спине, а дыхание слегка щекотит кожу на затылке. Даже странный сон вылетел из головы, на время, конечно.

Но, когда драммер уснул под сопение за спиной, видение вернулось.

***

Он брел по бескрайней пустыне. Ветер нес песок, слепя глаза, и песчинки ощутимо скрипели на зубах. Куда бы Хироки не посмотрел – везде был песок. Ни одного живого существа, ни единого растения – сплошь барханы. Мужчина шел вперед, едва переставляя ноги по вязкой поверхности, грозящей засыпать драммера. В прошлом сне небо было ослепительно голубым, таким, что резало глаза. На этот раз серые тучи затянули небосвод от края до края, сливаясь с песочными дюнами на горизонте. В какой-то момент Хироки не выдерживал натиска природы и падал на колени. И в тот момент, когда он уже готов был сдаться, он замечал удаляющегося верблюда, на котором сидел какой-то человек в черной накидке, скрывавшей лицо. Но Хироки был уверен, что это Хидэ-зоу. Драммер вскакивал на ноги и пытался догнать кочевника, но чем больше он бежал, тем больше отдалялся мираж единственного живого существа во всей этой тоскливой местности, оставляющей внутри чувство опустошенности. Если ему и удавалось догнать кочевника, то он все равно не успевал его остановить – в последний раз он скатился с дюны и провалился в зыбучие пески. А в этот раз он буквально ухватил кочевника за накидку, но она тут же развеялась на тысячи черных перьев, с ними исчез и образ кочевника. Потом перья взмыли вверх в серое небо и заполонили его огромным перьевым облаком. Хироки с чувством ужаса смотрел на осыпающиеся с неба перья, понимая, что никогда не сможет узнать, кто же именно скрывается под капюшоном накидки, или плаща едущего на верблюде. В момент, когда его засыпало перьями по самую макушку, драммер проснулся.

***

Сердце бешено колотилось, и дыхание было частым, прерывистым. А над Кобаяши навис Хидэ-зоу, с легкой тревогой глядя на согруппника.

- Хидэ… - хрипнул Хироки и потер взмокшее лицо.

- Ты чего это? – свел брови ритмист.

- Сны какие-то странные в последнее время, - отозвался драммер.

- Ты меня разбудил, - недовольно произнес Хиденори и перелез через ударника. – Больше некуда было лечь? – он присел на край дивана и зевнул. – Сколько времени?

Хироки глянул на наручные часы – начало третьего. Он проспал полтора часа. Сообщив время гитаристу, мужчина откинулся на спину и вздохнул, прикрыв глаза запястьем.

- Извини, что разбудил.

- Да ладно, пофиг, - голос только что проснувшегося Хидэ-зоу звучал мрачно, но это его привычные интонации спросонья. – Чего тебе там такого снилось хоть? Ты во сне разговаривал.

- Да муть какая-то… - увильнул от ответа драммер. – И что я говорил?

- Звал кого-то. «Постой» говорил. И я проснулся. Не выспался ни шиша, - ритмист встал с дивана и ушел из комнаты отдыха.

- Вот и поговорили… - пробормотал Хироки.

Хотя он был рад, что Хидэ-зоу на него не накричал за то, что они вместе спали. Сам небось в шоке был от того, что обнимал во сне драммера. Ну, между ними все было понятно – развод и девичья фамилия. И стоило вообще начинать отношения, которые продлились месяц? Дурковатый мальчишка, вот надо было ему этой ерундой заниматься? А теперь Хироки спать нормально не может из-за того, что они поссорились. Кто бы мог подумать, что он на парней может западать… А вот как оно вышло – запал же. Да еще и как запал, всей душой, как говорится. А теперь все наперекосяк.

Через какое-то время в комнату зашел Тсунехито, посланный разбудить согруппников.

- О, ты уже не спишь? А где Зоу? – парень осмотрелся. – Это что за срач? – ужаснулся он, увидев сваленные в кучу костюмы. – Асаги увидит – голову отгрызет! – он принялся поспешно раскладывать обмундирование.

- Зоу ушел. Я его разбудил все-таки, - Хироки сел, спустив ноги на пол и нашаривая кроссовки. – Ты не говори Асаги, что это Хидэ сделал. А то правда голову откусит еще… Скажи – я наворотил.

- Чего это ты провинности Хидэ на себя берешь? – Тсуне сложил плащ лидера и аккуратно повесил на спинку дивана.

- Потому что они и так в натянутых отношениях, а этот бардак может быть последней каплей. Они постоянно цапаются. А мне Огава ничего не сделает, - Кобаяши откинул плед за спину и встал.

- Ты сам-то поговорил с Зоу? – басист раскладывал топы и юбки по поверхности дивана. – А не, это мое, - он переложил пару чулок на юбку от своего наряда. – Или Руизы… А не, мое, у него подвязки белые.

- О чем мне с ним говорить? – драммер подошел к столу и налил себе в стакан сок из графина.

- О том, что между вами происходит. А то будто никто не видит, что вы не разговариваете и не смотрите друг на друга.

Хироки отпил из стакана и протянул оставшуюся половину музыканту, потому что знал, что басист попросит. Тсуне тоже глотнул сока и посмотрел на согруппника.

- Ты ужасно выглядишь, - наконец, произнес Омия. – Что с тобой происходит?

- У меня плохие сны, - вздохнул Хироки и достал сигареты. – Я уже неделю, или около того, вижу один и тот же сон. Я иду по пустыне и пытаюсь догнать кочевника на верблюде. Но мне не удается иногда даже приблизиться к нему. Но я даже во сне уверен, что это Хиденори, - драммер закурил. – И я просыпаюсь от того, что меня то песком заносит, то засасывает… Короче, не знаю я, что это значит, но достало уже конкретно.

- Пустыня означает одиночество. А твое стремление ее перейти – преодолеть препятствия, - пояснил Тсунехито, отмахнувшись от дыма. – Моральная усталость, неспособность разобраться в какой-то проблеме. А кочевник – твоя цель. Тем более, ты знаешь, кто он. Вы поссорились и не разговариваете. Вот твое подсознание и проецирует это в снах. Попробуй пить успокоительные.

- Я и так спокоен, - закатил глаза Хироки. – Дурацкий совет.

- Ну извини, - развел руками парень. – Я не знаю, что еще посоветовать. Кстати, - он поставил стакан на стол и вернулся к раскладыванию костюмов, - ты просил разбудить, когда мы что-нибудь придумаем.

- И вы придумали?

- Да, Асаги сказал – надо переписать Dearest You. Ему не понравился мой бас.

- Ладно, - пожал плечами Хироки, - давай перепишем.

- Я хотел у Хидэ-зоу спросить про бас-партию, но он куда-то смылся уже. Потом спрошу. А у тебя я хотел спросить – что ты делаешь вечером?

- Да вроде ничего, - снова пожал плечами драммер и затушил сигарету в пепельнице.

- Пойдем на свидание? – улыбнулся худыш.

- Да как-то третий лишний, - недоуменно отозвался ударник.

- Так а мы вдвоем с тобой пойдем. Тебе надо развеяться.

- Тсуне, я откажусь. Мне вообще не до свиданий, - Хироки погладил парня по плечу и пошел в студию. – Позови Хидэ, он обожает шататься по клубам.

- Ладно, - согласился Омия. – А ты не против?

- Нет. Он не мой парень, - сказал Кобаяши напоследок перед тем, как закрыть дверь.

*****

Следующим днем в студии все было по-прежнему. Все, да не совсем. Асаги все так же копался в текстах, Руиза записывал соло. Хироки вошел в помещение и поздоровался с согруппниками. Уловив сразу же, что что-то изменилось, Кобаяши огляделся, недоумевая, что поменялось. Вроде Такахиро такой же брюнет, Хидэ-зоу терзает гитару, Тсуне как обычно… Вот оно.

Тсунехито, вечно крутившийся вокруг обожаемого лидера, сейчас сидел рядом с Хиденори, плечо к плечу, с очаровательной улыбкой на мордашке. Хидэ-зоу оставил бренчать по струнам и обнял басиста за плечи, что-то шепча на ухо. Тсуне хихикнул и кивнул. Они шмыгнули за дверь студии, даже не оповестив о том, куда смываются. Ударник только и похлопал глазами на то, как мило они держались за руки.

- Ого как, - выгнул бровь Хироки. – Я чего-то не знаю?

- В плане? – не поднимая головы, отозвался Асаги.

- Такахиро, кажется, у тебя парня уводят, нет? – Кобаяши скинул куртку.

- Что?

- Ну Тсуне и Зоу…

- Что?

- Ты че, мозг проспал? – удивился драммер, подходя к лидеру.

- Слушай, отстань от меня со своими глупостями, ты не видишь, что я работаю? – недовольно ответил брюнет, беря еще один лист с текстом. – Все потом. Мне некогда. У нас сроки поджимают, а я не могу с текстами разобраться нормально.

- Ну как скажешь, только потом не удивляйся. Ничему.

- На вот, это твоя партия, - Огава протянул драммеру лист. – Иди играй, не мешай мне.

Хироки весьма и вообще изумился. Кажется, свидание у Тсунехито и Хидэ прошло более успешно? Настолько, что они не стесняются прилюдно мурлыкать друг с другом? Да еще и при Асаги. Что-то мужчина вообще ничего не понимал. Огава, конечно, не ревнивый, но по отношению к Тсуне готов каждому трепанацию черепа сделать. Сколько он за ним ухаживал? Да вроде как со дня его прихода. И что? Внезапно прошла любовь? Не верится как-то.

Кобаяши ощутил укол ревности. Хидэ-зоу не просто специально вывел басиста - он сделал это тогда, когда пришел Хироки. Напоказ. И как расценивать эту показуху? Способ привлечь внимание? Успешно. Драммер просмотрел нотный лист и уселся за барабаны. Нужно работать, а не то крыша поедет.

Самым странным было, что Хироки ощущал душевную пустоту уже довольно долго. После ссоры с ритмистом, если быть точнее. Это было похоже на то, будто его изнутри высосали. Забрали что-то важное, а на место не вернули. И сейчас это «что-то важное» внаглую заигрывает с другим на глазах у остальных. Неужто Асаги настолько ослеп?

- Огава, вы с Тсуне вчера не ссорились? – не удержался Хироки от вопроса.

- Нет, - мотнул головой лидер. – А если ты про сюсюканья этих двух балбесов, то я не имею права ему что-то запрещать. Я ему не муж. Это ты хотел узнать? – брюнет глянул из-за челки на согруппника.

- Ну… В общем, да. И ты не ревнуешь?

- Ревную, - дернул головой Такахиро. – Только это ничего не изменит. Я не знаю, почему Тсунехито решил так. Может, я недостаточно ему внимания уделял. Ему скучно. Пусть развлекается.

- С другим парнем?

- А что? Надо пригласить девушек? Я не знаю, какие девушки нравятся Тсуне. Я его ни разу не видел с ними, - Огава смотрел на тексты невидящим взглядом. – Я не знаю, в чем дело. Он просто вчера ушел на встречу с Хидэ-зоу и все. Остался с ним. Приехали они вместе.

- Офигеть, и ты так спокойно говоришь об этом?

- Мне некогда устраивать скандалы, - Асаги стиснул карандаш. – Пусть развлекается. Ты бы вот как поступил на моем месте?

- В нос бы дал, - не думая, ответил Хироки.

- Вот. А я не могу так. Потому что люблю этого ребенка. Все. Вопрос снят с повестки дня, - он взял листы и пошел к Руизе.

Хироки надел наушники и взял палочки. «А я люблю своего ребенка? – подумалось мужчине. – Люблю. И тоже не вправе ему что-то запрещать. Потому что это невозможно. Как-то это странно все… И Огава слишком уж спокоен. Не к добру.» Драммер настроился на волну музыки и погрузился в отвлекающую игру.

Но отвлечься не получалось. Хироки ясно представил Хидэ-зоу в одной постели с Тсунехито и со всей силы грохнул по барабанам, потом по тарелкам, издавая дикую какофонию звуков. Он лупил по ни в чем не повинным барабанам так, будто хотел их расколотить. Драммеру стало жарко, безумно жарко, словно он под палящим солнцем пустыни. Грохот наполнял студию. Отчаяние, ярость и невысказанные обиды клокотали внутри ударника опаляющим душу вулканом.

Так не должно быть, он был моим, он был со мной, я люблю его! В каждый удар по тарелкам Хироки вкладывал эти беззвучные крики. Одна из палочек треснула, и мужчина обломал ее о барабан. В студию вбежал Асаги, огромными темными глазами глядя на согруппника. Хироки треснул по барабанам кулаками и скатился с табурета, роняя установки тарелок. Такахиро подбежал к тяжело дышащему согруппнику и плюхнулся рядом на колени.

- Успокойся, - лидер обнял трясущегося Кобаяши за плечи. – Прошу тебя, успокойся…

- Мне никогда не перейти эту пустыню… - прошелестел тот в шею брюнета. – Я никогда не найду его больше, Асаги… Я не знаю, что мне делать…

Такахиро крепко зажмурился – боль драммера прошивала его электрическими разрядами, смешиваясь с его собственными переживаниями. Это очень тяжело, это не пережить так просто. Он знал, а теперь знал и Хироки. Пальцы вплелись в волосы барабанщика, ладони стиснули затылок.

- Ты не смог удержать рядом того, кто тебе нужен, Асаги. И я не смог… Мы два неудачника.

Брюнеты, пытаясь найти спасение друг в друге, обхватили друг друга руками. Но спасения им не найти – оба утопали в своих страданиях.

*****

Комната отдыха была закрыта изнутри. Двое участников группы D сидели на диване со стаканами в руках. Закрытые шторы на окнах едва пропускали через себя свет, а лампы музыканты не включали.

Внезапное объявление Асаги о закрытии рабочего дня ошарашило остальных мемберов – они даже до полудня не дорепетировали! Но Такахиро, наплевав на их робкие возмущения, увел драммера в комнату отдыха и достал бутылку виски.

Время близилось к шести вечера. И музыканты были пьяны в хлам. Лучшего способа прийти в себя Асаги не смог придумать.

На дверной ручке с наружной стороны висела табличка «Не беспокоить!», а внутри комнаты висели клубы сигаретного дыма.

- Знаешь, - язык Асаги заплетался, но голова все еще пыталась сохранить ясность мысли, - я так не пил уже черти сколько.

- Представляю, - кривовато усмехнулся Хироки и уронил на пол зажигалку. – А я радую себя такими запоями каждые выходные.

А когда у группы бывали отпуска, то Хироки и трезвость лишь изредка обменивались почтовыми открытками.

- Я растоптан, как пол в такси, - вздохнул Такахиро, потом сдул челку с глаз и потянулся за бутылкой.

- Да ты пьян просто.

- Да не, я не про опя... ойпяне… опьяни… нение…

Хироки с фырчанием рассмеялся и взялся за бутылку сам, потому что лидера согнуло в приступе хохота.

- Знаешь, сколько я добивался эту малолетку?..

- Я знаю, сколько мы ржали, когда узнали, что один из самых привлекательных вампиров коллектива – педик. Бедные фанатки, они так хотели быть покусанными твоими кривыми зубами, а оказалось, что ты только мальчиков кусать любишь… - драммер еле удержал стекло и кое-как увернулся от кулака лидера. – Да ладно тебе, чего ты обижаешься?

- Ты иногда бываешь поразительной скырлой, Кобаяши, - прищурив один глаз, ответил Асаги. – Но реакция у тебя все-таки хорошая. А то ты с синяком в фотобуке смотрелся бы убого.

- Поверь, пара выбитых зубов и тебе не прибавила бы привлекательности, - не остался в долгу Хироки, разливая виски по стаканам. – Давай выпьем за твою малолетку, чтоб он здоров был…

- Не чокаясь.

- Дурак, - драммер стукнул свой стакан о стакан лидера. – Может, у них получатся нормальные отношения, раз уж мы не смогли им дать того, что им было надо…

- А что ты там про пустыню говорил сегодня? – вдруг вспомнил Асаги, отхлебнув за тост.

- Мне снится один и тот же сон. Наверно, я схожу с ума.

- Расскажи.

Путаясь в «показаниях», Хироки рассказал. Такахиро внимательно слушал и смотрел одним глазом, потому что второй на запросы владельца не отвечал. Под конец повествования Кобаяши закурил и откинулся на спинку дивана.

Асаги что-то чиркал в блокноте.

- Ты потом разберешь свои пьяные каракули? – спросил Хироки.

- Накахама разберется, - отмахнулся Такахиро, - а я песню новую пишу. Назовем ее… «Пустыня»? – он глянул на согруппника.

- Песню? По моему бреду, что ли? – опешил драммер и отобрал блокнот, пытаясь прочесть расползающиеся по строчкам иероглифы вокалиста. – Я ему душу излил, а он хочет из этого показуху сделать. Ты форменный засранец, Огава!

- Отдай блокнот, - нахмурился Асаги.

- Попустись, лидер! Тебе песен мало в альбоме? Три клипа сняли, рванули во все чарты страны!

- Мне нравится идея с пустыней, - Такахиро навалился на ударника, пытаясь дотянуться до блокнота. – Ну отдай, я ж должен записать все, потому что не запомню ничего!

- Уймись, - отпихивал его Хироки, держа руку за головой и не давая брюнету дотянуться до злосчастной макулатуры. – Хватит нам песен для альбома! Огава, етить твою!

Асаги с силой подался вперед, попутно врезая коленкой драммеру по бедру, почти что в пах. Хироки перекрыли кислород грудью лидера, а в глаза полезли его волосы. Кобаяши, ничего не видя из-за них, попытался не сдать позиций, но Асаги влез на его коленки и все-таки выхватил блокнот. В попытке вернуться обратно на диван лидера пошатнуло, и он, нелепо взмахнув руками, еле успел уцепиться за шею Хироки. Впрочем, от падения их это не спасло, потому что сам Хироки, подавшись вперед за блокнотом, лидера на коленках не удержал. И оба музыканта скатились с дивана. Кобаяши чудом уберег затылок вокалиста от удара об угол стола. В весьма пикантной позе, сверху на лидере, Хироки ошалело огляделся.

- Как это внезапно плоскости поменялись… - выгнув бровь, произнес драммер с заплетающимся языком.

- Зато я блокнот отвоевал! – Асаги радостно осклабился и показал порядком помятый носитель информации. – Слезь с меня, кабан.

- Вот не надо мне тут! – мужчина вполне так недвусмысленно пихнул его бедрами в промежность.

- Ты что творишь? – хохотнул Огава, отфыркивая с лица волосы ударника. – Ну слазь давай, мне записать надо сюжет клипа, пока я не забыл.

- В любом случае ты сможешь спросить у меня, - пожал плечами Кобаяши и вытащил руки из-под головы Асаги. – Не ударился ничем?

- Ну вроде нет, - брюнет подался вперед, пытаясь встать, и врезался лбом в подбородок драммера. – Вот теперь ударился.

Хироки, потирая ушибленное место, сдавленно расхохотался и предпринял героическую попытку вскарабкаться обратно на диван. Наблюдающий за ним лидер группы стянул со стола свой стакан, плеснув напиток на новые джинсы, но за громким ржачем он не заметил досадной оплошности. Плюнув на это безобразие, драммер развернулся и вытянул ноги.

- Я пас, - отмахнулся он устало и усмехнулся.

- Пьянь ты… это… фери… чефире… феер…ическая…

- Ты б на себя посмотрел, - захохотав и схватившись за живот, Хироки покосился на бок, словно подрубленное дерево. – Тебе вообще пить нельзя, Огава, ты глупеешь сразу.

- Обними меня, - попросил Асаги, подползая к согруппнику.

- Не, я током бьюсь.

- А я лопатой. Обнимай сказал!

Драммер хохотнул и притянул лидера к себе. Потом долго пытались встать и добраться до туалетов. Громогласно рычали на стафф и хохотали во все горло, держась за стены и еле передвигая ногами. Благо, что количество выпитого не превратило обоих музыкантов в окончательных свиней. На обратном пути орали песни и приставали к работникам, но, дойдя до комнаты отдыха, тут же всех разогнали и снова заперлись.

Продолжали петь песни на весь этаж, сея панику среди стаффа – что делать с напившимся начальством? Инструкций на этот счет ни у кого не было. Это в середине недели-то! Да еще и при таком напряженном графике работы! А ведь полдня, да что там пол… считай, весь день прошел впустую. Без лидера ленивые музыканты разбежались по своим делам, никто даже студию не запер. Чем потом Асаги и Хироки воспользовались, перебравшись в нее и горланя песни уже под музыку.

В восемь вечера, несмотря на нехилое опьянение, согруппники собрались в бар. Плевав на робкие попытки стаффа вернуть начальство в работоспособный вид, вызвали такси и гордо свалили из студии… Гулять так гулять…

Поиск по сайту: