ЗАЧЕМ НУЖЕН ЖАНР?

Вопрос «зачем нужен жанр?» - на первый взгляд кажется наивным. Однако опыт свидетельствует о том, что даже люди, по долгу профессии обязанные разбираться в театральной терминологии, во всех обстоятельствах, связанных с жанровым решением спектакля, очень часто проявляют поразительное невежество. Посмотришь на афишу спектакля или, того хуже, прочтешь какую-нибудь вполне ученую публикацию, и диву даешься - откуда берутся такие представления о жанре? В лучшем случае дело ограничивается сугубо «домашними» и чисто формальными критериями: трагедия - пьеса, заканчивающаяся гибелью героя; комедия - это когда смешно; мелодрама - сплошная пошлость и сентиментальность... В худшем же - возникают целые концепции, не имеющие под

собой никакого веского основания ни в истории, ни в живой практике театра. В результате регулярно сталкиваешься с таким случаем, когда режиссер дает спектаклю жанровое наименование, никак не соответствующее ни жанру, в котором написана пьеса, ни тому жанру, который получился в результате постановки спектакля. Порой, оказывается, что режиссер вообще не представляет, зачем это нужно - определять жанр пьесы и жанр спектакля; полагаясь на свою творческую интуицию, он наивно считает, что нужно просто ставить спектакль «как чувствуешь», «как понимаешь», а уж какой-нибудь жанр в результате получится сам собою, если вообще он кому-то нужен этот самый жанр.

Такая ситуация вполне закономерна: в практике учебных заведений, где проходят подготовку будущие режиссеры, вопросу жанра уделяется обычно очень мало внимания. Раздел этот «проходится» где-то в конце курса обучения, а его практическое изучение сводится чаще всего просто к некоторому жанровому разнообразию учебного репертуара.

Не лучше обстоит дело и со специальной литературой. Богатейший опыт, накопленный в области жанра классиками режиссуры и театральной педагогики, до сих пор никак не обобщен и не систематизирован.

Но, может быть, все-таки правы те, кто не уделяет жанру серьезного внимания, считая его чем-то второстепенным, «самообразующимся»? Не все ли равно, в конце концов, как назвать то, что получилось, если спектакль уже поставлен, если он принимается зрителем? Ведь «победителей не судят»...

Думается, все не так просто. И победа ли это, если режиссер задумал одно, а зритель его не понял и воспринял спектакль совсем по-другому, если в репетиционном процессе режиссер, эксплуатируя творческую энергию артистов, мучает весь коллектив своими поисками, хотя необходимость этого «поиска» проистекает из того, что постановщик просто не владеет профессией, не вполне профессионально грамотен, и должен эмпирическим путем заново искать то, что задолго до него открыто уже целыми поколениями выдающихся деятелей театра? Игнорирование творческого наследия прошлого и основ профессиональной технологии безнравственно и по отношению к искусству и к собственным актерам, ставшим жертвами безграмотности постановщика.

К постижению сущности своей профессии стремится всю жизнь каждый настоящий мастер. Не один пушкинский Сальери пытался «поверить алгеброй гармонию». Пытливое желание художника понять «как же это делается?» - не признак бездарности. Моцарты, гениально творящие по наитию - редки; творящий же по наитию обычный талант обречен на муки, на бессилие, на провал. Нет ничего зазорного в постоянном уп-

ражнении профессиональных навыков. Искусство этим убито не будет. А сознательное творчество обязательно даст свои благодарные плоды.

Так что же такое жанр, и зачем он нужен в театральном искусстве?

Л.Н. Толстой писал: «Вызвать в себе раз испытанное чувство и, вы- звав его в себе, посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами, передать это чувство так, чтобы другие испытали то же чувство,- в этом состоит деятельность искусства. Искусство есть деятельность человеческая, состоящая в том, что один человек сознательно известными внешними знаками передает испытываемые им чувства, а другие люди заражаются этими чувствами и переживают их»[1].

Лучшего определения сущности искусства я не знаю! Толстой настойчиво и последовательно указывает на нерасторжимую взаимосвязь деятельности художника с процессом эстетического восприятия зрителя, слушателя, читателя. Произведение искусства оказывается посредником, с помощью которого художник передает людям свое отношение к жизни, стремится вызвать у человека, воспринимающего это произведение, мысли и чувства, аналогичные тем, которые волнуют автора. Каждый вид искусства имеет свою специфику, свою технологию передачи авторского мировосприятия. Для искусства драматического театра этот вопрос оказывается особенно сложным для анализа в силу коллективной природы творчества создателей спектакля. Тем не менее, некоторые закономерности здесь просматриваются вполне определенно.

«Всякое произведение тем или иным способом отражает жизнь. Способ отражения, угол зрения автора на действительность, преломленный в художественном образе, и есть жанр»[2]. Эти слова крупнейшего режиссера XX столетия Г.А. Товстоногова очень точно характеризуют взаимосвязь, существующую между личностными качествами художника (его мировосприятием, убеждениями, темпераментом - «угол зрения») и теми профессионально-технологическими средствами («художественный образ»), которыми он пользуется, стремясь к наиболее действенному воплощению своего замысла.

Отсюда следует, что проблема жанрового решения для сценического творчества чрезвычайно существенна: ведь заставляя зрителя посмотреть на жизненную ситуацию под тем или иным углом зрения, заставляя его испытывать те же чувства, что побудили драматурга взяться за перо, а режиссера - за постановку, театр, тем самым, воспитывает (или развращает, случается и такое!) зрителя, формирует его эмоциональную культуру. Собственно говоря, проблема жанра всегда была в центре внимания театральных деятелей; вся история мирового театра представляет собой непрерывный процесс поиска жанровых решений, движения и

развития существующих жанровых форм, открытия новых. Практика свидетельствует, что большинство удач и открытий в истории театра обязательно связано с конкретизацией и усилением жанровых особенностей драматургических произведений. И, наоборот, игнорирование жанровой специфики пьесы ведет по большей части к созданию бесцветных, заурядных спектаклей, не способных к должному воздействию на зрителя.

Таким образом, на вопрос: «Зачем нужен жанр?» - очевидно, можно ответить так: для того, чтобы театр и зритель могли правильно понять друг друга. Это ли не главная цель, ради которой ставится спектакль?!

Поиск по сайту: