Уходя, оставить свет – это больше, чем остаться

В этой книжке я толковала больше о том, как не надо писать и переводить. Стараясь же показать, как надо, нередко ссылалась на мастеров той школы художественного перевода, которую создал Иван Александрович Кашкин. Школа возникла в самом начале 30‑х годов. Для нынешнего читателя это уже далекая история, само слово «кашкинцы» мало что ему говорит. А между тем, право же, этот удивительный коллектив достоин памятника! Воздвигнуть его мне не под силу, но, ученица кашкинцев, я считаю своим долгом хотя бы заложить камешек на месте будущего памятника. Вот почему называю их поименно и пробую хоть несколькими штрихами наметить творческий портрет каждого из тех, кто остался в этом содружестве на всю жизнь.

Кто же они, кашкинцы, и что они для нас сделали?

Они дали нам непревзойденные образцы перевода классики.

Заново перевели несколько важнейших романов Диккенса, добрую половину рассказов и очерков в первом томе Собрания его сочинений.

Вера Максимовна Топер перевела роман «Тяжелые времена».

Ольга Петровна Холмская – «Тайну Эдвина Друда».

Евгения Давыдовна Калашникова – «Крошку Доррит».

Наталья Альбертовна Волжина – «Лавку древностей».

Нина Леонидовна Дарузес – «Мартина Чезлвита».

Н.Волжина и Н.Дарузес вдвоем – «Нашего общего друга».

Мария Федоровна Лорие – «Большие надежды».

Мария Павловна Богословская (вместе с мужем, поэтом С.П.Бобровым) – «Повесть о двух городах».

Трудами кашкинцев возрождалась на русском языке и другая классика, о которой весьма слабое представление давали старые, наивно‑вольные или, напротив, формалистские переводы. Так обрело новую жизнь многое из произведений Эдгара По, Брет Гарта и О.Генри, Марка Твена и Дж. Лондона… Всего не вспомнить и не перечесть. К примеру, В.Топер среди многого другого перевела один из важнейших романов Дж. Лондона «Время‑Не‑Ждет», «Слово о Шиллере» Томаса Манна, «На воде» Мопассана (в двухтомнике ГИХЛ, 1951. Непостижимо, почему позднее в собраниях сочинений 50‑70‑х годов и даже в 1981‑м печатали другой, старый и устаревший перевод!).

В основном работами кашкинцев питался, включая 1942 год, журнал «Интернациональная литература». Благодаря им в журналах, а затем и в отдельных книгах встретились мы со многими крупнейшими писателями XX века. И опять, как в переводах классики, поражает разнообразие: Колдуэлл, Стейнбек, львиная доля «Саги о Форсайтах» Голсуорси… Переводы кашкинцев преобладали в сборниках многих английских и американских авторов.

Во время войны подготовлен и в феврале победного 1945 года подписан к печати солидный однотомник – «Избранное» Бернарда Шоу. Вот когда кашкинцы подарили нам все важнейшие его пьесы, для перевода на редкость трудные! Хорошо помню, как переводила В.М.Топер пьесу «Горько, но правда» – в бревенчатом подмосковном домике, зимой – при свете крохотной самодельной коптилки… Трижды – под такими значительными произведениями, как «Цезарь и Клеопатра», «Дом, где разбиваются сердца», «Кандида», – мы встречаем имя М.Богословской. До сих пор не сходят со сцены «Пигмалион» и «Ученик дьявола», а многие ли зрители замечают, что воссоздала их по‑русски Е.Калашникова? Пьесы «Майор Барбара» и «Профессия миссис Уоррен» перевела Н.Дарузес.

Тут требовалось огромное мастерство, владение всеми оттенками юмора и сатиры, от едва заметной улыбки до разящей язвительности.

Кашкинцы были великими мастерами перевоплощения.

Как известно, переводчик – сам себе режиссер. Он постигает стиль и замысел автора. Дух книги, облик и голос каждого из ее героев – все зависит от того, насколько наделен даром проникновения и перевоплощения переводчик, этот скрытый за бумажными листами, словно бы сам‑то немой и неподвижный актер‑одиночка.

Но кашкинцы по самому духу своему не были одиночками, с первых шагов они работали сообща. В любых сочетаниях, в любых «упряжках» кашкинцы оставались кашкинцами, большими мастерами одной школы. Любая книга, переведенная ими в содружестве, – это единое, целостное явление культуры. А ведь как часто книгу переводят совсем разные, случайные люди – и она разваливается, разностилица уничтожает всякую цельность и единство.

Пусть не прозвучит ересью, но профессиональная и даже психологическая совместимость в нашем деле почти так же необходима, как в космонавтике.

В.Топер вместе с Е.Калашниковой и с участием И.Кашкина перевели роман Дж. Олдриджа «Дипломат». Много переводили вдвоем Е.Калашникова и Н.Волжина, нельзя не назвать «Зиму тревоги нашей» Стейнбека. Они же вместе с Н.Дарузес перевели «Крестоносцев» Ст. Гейма, а редактором была В.М.Топер. Ранние переводы Джойса (главы из романа «Улисс», сборник «Дублинцы») – работа кашкинского коллектива.

Но самое яркое, самое памятное событие, бесценный подарок кашкинцев всем нам – в середине 30‑х годов впервые заговорил по‑русски Эрнест Хемингуэй.

Поиск по сайту: