Глава 16. Оставить все как есть?

Так уж вышло, что свой братский комплекс близнецы никогда не скрывали и уж тем паче, не думали, что это что-то такое, с чем следует бороться или искоренять. Поэтому, очередное воскресное утро, каких со дня появления в их мужском сплоченном коллективе «невестки» (как прозвали за глаза Килрана Руфи и Гуфи) прошло нескончаемое множество, началось с того, что мамочка и папочка пробрались в комнату еще спящего Сулы. Похожие друг на друга парни безжалостно растолкали младшенького, чтобы поскорее удовлетворить свою потребность в тесных братских объятиях. Забравшись с ногами на полуторную кровать к хнычущему и отбивающемуся «солнышку», Руфи обезвредил сначала бесконтрольно появившиеся из-под одеяла руки с когтями, а Гуфи чмокнул рыжеволосого мальчишку в щеку, умиляясь беспомощности Сулы.

- Он нисколько не изменился, да? Все так же пытается покусать нас с утра. Милашка, - засюсюкал Руфус, сжимая в своих руках щеки младшенького до такой степени, что лицо того начало походить на один сплошной пельмень.

- Ах эта его неудержимая энергия молодости. Так и бьет ключом, - вторил своему возлюбленному Гуфи, смеясь и подтягивая спадающие пижамные штаны. Конечно, так баловать ребенка было плохо, они, возможно, даже понимали, какую ошибку допускают, но поделать ничего не могли. Решительно не могли, потому как эти медовые раскосые заспанные глазенки так и просили затискать, приголубить и расцеловать.

- Мне уже целых шестнадцать лет, какого черта? – возмущенно прохрипел подопечный двух ненормальных братцев, потерявший любую надежду на новый вздох.

- Заткнись и дай мамочке налюбоваться на результат своих бессонных ночей, - шикнул на него один из близнецов, при этом ероша и без того косматую после сна рыжую голову. – Подумать только, наш малыш стал совсем взрослым, ему скоро о свадьбе думать, - без задней мысли (и явно не следя за своим языком) протянул Руфи, хмыкнув тому, как дети все же быстро растут, зараза.

- Если только тайную и на каком-нибудь острове, - подхватил тут же Гуфи, с еще более широченной улыбкой на губах. Он-то прекрасно осознавал, к чему идет этот разговор, и что станет его итогом. Наблюдая за переменой выражения лица на сонной мордашке младшего брата, он жалел только об одном: что в такие минуты никогда нет фотокамеры под рукой. Изумление вперемешку с осознание тайного смысла так и озарило Сулу, который, взвизгнув, начал расталкивать близнецов, что теперь вцепились в него лишь крепче прежнего.

- Пресвятые гантели по 20 килограмм, вы это серьезно?! – от переживаний последние два слова были сказаны нервным фальцетом. А на новом вздохе подросток и того хуже, закашлялся. – Отец разрешил, дал добро, зеленый свет, полный вперед?!

- Да, да, только не ори на весь дом с утра пораньше, - попытался заткнуть ему рот собственной рубашкой старший из братьев, успокаивая.

- Как разволновался-то, глянь на него? Светится, как медная монетка, - хихикнул куда-то в район шеи второй голос. – Милый, папа просто расщедрился в тот день, когда ты снова показывал свой характер, сбегая из дома. Заставил нас тут всех переживать, - тут же пристыдила его «совесть семьи».

- И сказал он это скорее под влиянием чувств. Так что, если ты уже надумал нестись к своему любимому господину я-пеку-ахуенные-печеньки, сначала успокойся и вспомни, что ты нам обещал, - неизвестно откуда появившийся волчий хвост позади Гуфи, виляющий из стороны в сторону, заставил младшего из семьи нервно сглотнуть.

- Я не буду больше насиловать понравившихся мне людей и буду держать свое возбуждение под контролем во веки веков, аминь, - тихо пробубнил Сула недавние наставления своих мамочки и папочки, подперев при этом лицо рукой. Нирин, как уже мог понять мой смекалистый читатель, в любое время дня и ночи пребывал в работе. Случалось так, что дипломату не всегда удавалось отдохнуть на выходных. Именно поэтому эта милая часть про изнасилование и была спущена снова на тормозах. В принципе, Суле всё прощалось, его журили, качали головой, просили быть хорошим мальчиком. И на этом воспитание по Нирину заканчивалось. Зато начиналось вымаливание грехов при поддержке братцев. И тут любимый метод кнута и пряника вы могли увидеть доведенным до совершенства: переживающая мамочка Руфи, которому всегда жаль своего маленького птенчика. «Он шкодит, чтобы просто привлечь наше внимание», - было его любимой фразой. И Гуфи, всегда тщательно выбиравший кожаные пояса для своих брюк, чтобы в любой момент втолковать Солнышку, что кусать детей в яслях – не самая лучшая стратегия завести друзей, а уж наносить девчонкам при игре в «вышибало» увечья – не по-мужски. И этот раз не стал исключением, как только компетентный суд разобрался в запутанном деле и показаниях.

- Вот и славненько, да? Тем более, что он уже перестал от тебя шарахаться, и вы даже сходили на прошлых выходных в кино, только вдвоем, - попытался внести капельку позитива в этот мрачный вид двух своих родственников вдруг заикавший Руфи.

- А теперь подъем! – не рассчитав силы, Гуфи оперативно толкнул в спину Сулу, запутавшегося в одеяле (по утрам совладать с волком внутри для него было очень сложно), на что тот лишь пожелал страшной смерти брату, а Руфус закудахтал над своим «единственным сыночком, да что ж ты делаешь, скотина!». – Нас ждут горячие блинчики. Кто последний, тот Сула! - расхохотавшись, бросил у самого выхода из комнаты старший, и его зеркальное отражение при этом мигом сообразило, что с первого этажа дивно пахнет, бросившись на кухню. Третий ребенок семьи, скуля, кое-как выбрался из белого плена и поспешил вниз за братьями. Так что эта свора волков едва не опрокинула задумчивого Кила, а он чуть не огрел тех горячей сковородой.

- Пресвятые нано-боты, вас что, мама не учила нормально спускаться к завтраку?! – типичное воскресенье в этой семье объявлялось начатым.

***

Понедельник новой недели пришел настолько неожиданно, что, глядя на некоторых сотрудников лаборатории, можно было подумать, будто они разгружали в этот уик-энд вагоны с углем. Исследовательский отдел прилегал к больнице, и теперь разрастался как муравейник, благодаря тем средствам, что доктор Сэт получил в виде грантов. Естественно, его пытливый ум ученого и желание развить отрасль здравоохранения вдохновили многих. Не смог остаться в стороне и Двайн. По прошествии пары месяцев [а если быть точнее (как этого всегда требовал его руководитель), то ровно трех месяцев, одной недели и одного дня], блондин мог точно сказать: его босс – это нечто. Докопавшись до истинной сути доктора Сэта, «Серой шейки», совершенно непримечательного внешне, теперь лаборант и единственный помощник (чем, кстати, Двайн гордился) понимал, что влюбился впервые в душу. В докторе привлекало все: забавный фетиш на все милое и розовое; наивность и доброта; даже странная одержимость неотвратимым апокалипсисом нравилась Двайну. И он в буквальном смысле слова ловил каждое слово и движение своего наставника, желая подольше пробыть наедине, угодить или помочь в очередном исследовании. Правда, было похоже, что док этого и не замечал: ни внезапного румянца на щеках своего ассистента, ни влюбленных вздохов, ни быстро-быстро хлопающих золотых ресниц, ни расширенных зрачков глаз, смотрящих исключительно на него. Двайн снова втрескался в мужчину, который его чувства не примет. И это было отвратительно. Как можно наступать на те же грабли уже второй раз? Для закрепления эффекта?

Но, тем не менее, даже пытаясь разлюбить этого взрослого волка, лаборант ничего не мог с собой поделать, в очередной раз неся в своих руках коробочку с пирожными. Как обычно, он предложит их после обеда Сэту, тот всплеснет руками и начнет уплетать за обе щеки, поблагодарив от всей души и раскрасневшись. И на этом всё. Ни тебе «давай сходим на свидание», ни «обмажь меня этим кремом и люби прямо на этом столе» и уж мечтать не стоит о «я больше не могу терпеть, Двайн, я люблю тебя, но всегда стеснялся признаться в этом. Мы будем жить счастливо вместе и умрем в один день!». Да, последнее – так определенно больные мечты шизофреника.

- С добрым утром, - проворковал док, порхая с лейкой над своим мини-зоосадом, расставленным на широком подоконнике их кабинета: новое исследование. Двайн улыбнулся на это, прислоняясь спиной к дверному косяку и заправляя за ухо особенно длинную прядь волос. Чем ближе роды Хэйви, тем улыбчивее становится Сэт. Он надеялся, что плацента (или что бы это ни было у омег) послужит отличным материалом для его новых исследований. Конечно же, Двайн не мог конкурировать с плацентой, в смысле вообще никак. Именно поэтому блондин даже не удивился, что на его коробочку с пирожными руководитель даже не глянул. – Двайн, там, на столе, Меган оставила целую кипу бумаг, относительно тяжелых родов и патологии беременности. Ты можешь это все прочитать за сегодня и спрогнозировать вероятность тех или иных осложнений у нашего пациента? – ну, блондин погорячился относительно абсолютной любви. Ведь именно в такие моменты и проклинал себя за мягкотелость, ибо пользовались им, как хотели. Вот и сейчас ничего больше не оставалось, кроме как покорно кивнуть и приступить к изучению материала, коим щедро снабдила их заведующая гинекологическим отделением. Меган оказалась еще той паникершей. Хотя она же самка, они вечно хотят подстраховаться в любом из исходов. Взять хоть последний случай, когда женщина (с виду умная) распереживалась в очередной раз и шепотом предложила Хэйви тайно обвенчаться с Каном. Такое не каждый день услышишь. В их-то мире, где о религии уже все давно забыли.

Корпя над очередной выдержкой из какого-то исследования (явно в четырех томах, не меньше, судя по неспешной манере автора ходить вокруг да около сути), блондин чувствовал, что уже пятидесятый раз читает одну и ту же строчку, абсолютно не понимая смысла. Да и вообще, как-то странно буквы стали плясать в компании всполохов и звездочек перед глазами. Подняв свои ясные очи и обратив оные к настенным часам (в виде плюшевого медвежонка в балетной пачке, естественно), лаборант понял свою главную ошибку: халатное отношение к собственному желудку. Стрелки уже давно перевалили за два дня, а внутрь ничего не упало после девяти. Да и отвлечься не помешает: как известно, смена деятельности с умственной на физическую прекрасно влияет на внимание и работу мозга. Так что, сохранив черновые наброски на планшетном компьютере, Двайн с чистой совестью отправился в столовую. По дороге ему в голову отчего-то приходили воспоминания о недавних событиях. На прошлых выходных один их с Каном общий знакомый устраивал что-то вроде выставки своим работ. Однако, как это частенько бывает с богемой, культурное мероприятие переросло в конечном итоге в ничто иное, как пьянку. То есть, еще днем разносившиеся бокалы с шампанским не предвещали беды. Но смысл был далеко не в этом. Куда интересней было смотреть на то, как пришедший с Двайном Сэт рассуждал, порядочно наклюкавшись, на тему того, какой же лапушка стал Хэйв, когда его пузико округлилось. Кан на это все активно кивал и сам умилялся, рассказывая в свою очередь весьма интимные вещи, чему исследователь был только рад, нисколько не считая это противным или мерзким.

Самое парадоксальное, что все это доктор запомнил до мельчайших деталей, вгоняя в краску в понедельник уже Двайна, которому предстояло записать все рассказы Кана (в пересказе Сэта) и оформить в виде документа. Данный сборник содержал такой народный эпос, как «гипотетически правильные позы для зачатия омег», рассказ о том, для чего еще может сгодиться кошачий хвост, и многое такое, на что сам лаборант наложил рейтинг 18+, спрятав файл в самые дальние дали их электронной базы. Двайн краснел и бледнел до сих пор, когда припоминал процесс записи за Сэтом. И как док не понял в этот день, что блондин мучается от сильнейшего стояка – загадка. Помоги ему высшая сила, чтобы не свихнуться окончательно на этом мужчине и не начать возводить алтари в честь доктора и поклоняться самодельному изваянию. Но, с другой стороны, как можно было еще привлечь удачу в свои союзники? Интерн перепробовал действительно ВСЁ: походы в кино, театры, выставки, кафе, музеи, парки аттракционов. Везде они разговаривали, теперь уже круг тем, на которые оба могли свободно общаться, вырос раза в три. И это было прекрасно, иметь какие-то общие точки соприкосновения, но вместе с этим так мучительно больно, когда по возвращению домой блондин сползал по двери и осознавал, что в воздухе не маячило ни единого голозадого амурчика, ни намека на романтическое настроение. Это как если бы Сэт вдруг оказался асексуалом. Тогда бы Двайн имел полное право провозгласить себя неудачником года.

Тем временем свой обеденный перерыв заканчивал Чрезвычайный Полос Южных земель, абсолютно довольный собой и жизнью в целом. Дело в том, что раннее утро засияло всеми цветами радуги после получения официального уведомления от самого министра иностранных дел его страны: отзывная грамота* будет передана главе Северных Земель ровно через месяц новым Послом. Таким образом, срок пребывания Нирина в этой стране подходил к концу. Это идеально совпадало с весенними выпускными экзаменами в школе и колледже его сыновей. А значит, что учебный процесс не будет нарушен. Оставалась лишь одна небольшая загвоздка, которая должна была вскоре решиться помощником Посла: поддельные документы для «невестки».

Однако, стоило ему переступить порог собственного дома и собрать экстренное заседание семейного совета, как выяснилось, что поддельная идентификационная карточка для Килрана – это не то, о чем стоило греть голову. Молчание шатена (все это время) на поверку оказалось тайным нежеланием сотрудничать в дальнейшем с семьей Посла.

- Просто дайте мне возможность выехать из этой страны, и больше вы не увидите меня, - фыркнул бывший юрист, как бы казненный преступник и просто отличный повар, скрестив на груди руки.

- Плюшечка, ты, кажется, не понимаешь, что тут дело не в том, будешь ли ты и дальше суетиться по дому, - бестактно перебил его Гуфи, серьезно глянув на собеседника, - липовые документы, пусть даже и подделанные профи, на то и филькина грамота, что власти на таможне тут же заинтересуются твоим говором, цветом кожи и именем. Они в день прилета передадут всю информацию о тебе куда надо и, уж поверь, при всей халатности наших полицейских, тебя очень быстро найдут. И снова будешь наматывать круги на площади 3х4.

- Гуфи прав, ты подумай: загоришь, устроишься, мы тебя поручим нашей тетке по материнской линии. Тогда уж и жги мосты, - тихо добавил Руфус, жуя при этом свои рыжие волосы. Дурацкая детская привычка. При этом все замолчали, видимо, кто-то пытался найти еще парочку-другую доводов оставить Кила в их доме. Но машинально каждый осторожно бросал быстрые взгляды в сторону молчавшего Сулы. Близнецы и отец сразу заметили, как напрягся их младшенький, как его лицо побагровело. В нем закипала ярость, злость и, скорее всего, обида. Видимо, он представлял себе иначе развитие событий после возвращения на Родину.

- В любом случае, я уже достаточно посидел на вашей шее. Хорошо, кто бы там у вас ни был: экономка, тетка, дядька, любая седьмая вода на киселе: главное не вызывать подозрений. Но как только все утрясется, я уйду, - Кил даже не понял, когда в его лицо полетела прихватка и что нашло на рыжего здорового подростка, который разбил чашку о пол.

- Солнышко! – кинулся за братом «мамочка», прекрасно понимая своего сыночка без лишних слов. Сула обиделся. Еще в детстве рыжее чудо с удовольствием било посуду, стоило чему-то пойти не так, как он хотел. Иной раз Гуфи позволял целому сервизу превратиться в черепки, стоически перенося весь пиздец и истерики, что закатывал избалованный Нирином маленький паршивец. Сула всегда был проблемным ребенком. И, кажется, оказавшись подростком, эта его черта только усугубилась.

- Господи, да что за сумасшедший дом? Вы хоть день можете провести, не закатывая истерики или без разговоров на повышенных тонах? Килран, ну почему ты не можешь ему подыграть? – возмутился Нирин, понимая, что ему необходим хороший глоток коньяка или скотча.

- А должен был? – в недоумении уставился на старшего шатен.

«Нет, давайте будем реалистами: у него какое-то ПМС, а я должен предугадывать его хотелки, или как это все работает? И это тогда, когда, казалось бы, отношения только стали налаживаться и становиться нормальными, даже дружескими. Я отказываюсь понимать нынешнюю молодежь», - проворчал про себя преступник, наблюдая за тем, как господин Посол закладывает за воротник в разгар рабочего дня. Если долго смотреть на эту своеобразную семью, можно услышать, как скорая уже выехала за всеми ними.

*- документ, который вручает новый дип. представитель главе принимающего государства. Не будем вдаваться в дебри дипломатического права, кому интересно – гуглите, это просто формальности.

Поиск по сайту: