Глава 4. Отец херни не посоветует

И все же Кан собой жутко гордился. Озаботившись скорейшим окультуриванием своего будущего приемного сына, он извернулся так, чтобы покидать свой пост после двух, летя на всех парах в родное логово. Такое послабление ему разрешили исключительно на пару недель. Видимо, поверили, что у волка начался период гона. Хоть на дворе и осень. Но, как говорится, прогресс не стоит на месте, и даже если в мире природа уступила перед агрессивным напором техники (что уже не различишь когда зима, а когда весна), то чего говорить об организмах. Ходили слухи, что сейчас у многих самок начинается течка уже далеко не с января по апрель, а произвольно. Именно этим хаосом и воспользовался желтоглазый серый волк, растворяясь сразу после позднего обеда.

Все свое свободное время теперь он старался уделить новой «семье». Конечно без жены это выглядело странно. Но оборотню на это было как-то плевать. Хэйви день ото дня все лучше разбирал волчий непростой грубый язык, так разительно отличавшийся от плавного и мягкого кошачьего, чему не мог нарадоваться «отец». К тому же, молодой охотник оказался невероятно ласковым: пообвыкнув к концу первой недели и уяснив, что ему ничего не угрожает, стал ластиться к хозяину жилища, перестал крушить дом, но продолжал помечать территорию с завидным постоянством. На исходе второй недели белоснежный неко овладел азбукой и с желанием учился писать простые слова, коряво, но говорил. Теперь Кан едва ли не срывался с места, постоянно гипнотизируя наручные часы и умоляя стрелки двигаться побыстрее. Дома теперь было как-то уютнее и оживленней. Кот бегал, прыгал, играл с теми игрушками, что ему покупал новоиспеченный родитель. И это грело душу. Уж чего не подозревал волк, так это того, что у него когда-нибудь появится ребенок. Ведь была одна загвоздка на пути прямого распоряжения совета общины.

В первый раз, когда ему стукнуло двадцать с небольшим, старейшины сказали: «Неплохо бы тебе было жениться». И многие мамочки незамужних самок активно закивали, заулыбавшись. Ну, а как же – третий парень на деревне, сильный и выносливый, конечно, потрепанный во многих стычках с чужими стаями, но в тот раз ему удалось как-то заговорить зубы старшим оборотням. Однако просто так бы они не отстали от него. В следующий раз вопрос подняли уже после того, как Кан устроился на вполне сносную работу в отделе снабжения, где можно было совмещать учебу и работу. На этот раз совет решил пойти окольными путями, задействовав отца волка. Тот около полугода присылал своему любимому сыну целые досье (какое не всякая спец.служба преподнесет на гражданина страны президенту) на кандидаток в жены. На все это желтоглазый волк отвечал тактичным «нет», либо быстренько встречался с кем-нибудь из перечня и тут же отказывал, называя одну глупой, вторую слишком тощей для деторождения, а третью, четвертую и пятую вообще оставлял в ресторане, молча проведя карточкой по официанту-роботу. И теперь, когда ему тридцать семь, совет негодовал. Все уже прямым текстом говорили: «Женись!». Но не мог же волк вот так просто встать и сказать: «Меня не привлекают самки». Это бы повергло многих в шок. Нет, такие прецеденты были, но поступали таким образом лишь представители оппозиционной партии, как бы бросая вызов сложившимся устоям общества, выбирая самцов себе в жены. И, надо сказать, их карьера никогда хорошо не заканчивалась. Как и жизнь. В новостях то там, то здесь показывали обезображенные трупы этих смельчаков. Обычно им обгладывали до черепа лица и откусывали гениталии, как если бы оборотни жили в каменном веке, предпочитая первобытный строй.

Поэтому Кан каждый раз искал новую отговорку, умалчивая о своих нестандартных предпочтениях. Спасало его от несчастливого брака лишь то, что он все еще оставался одним из самых влиятельных волков общины и мог отсрочивать свою свадьбу до сорока.

Теперь же он совершенно позабыл об этой напасти, с удовольствием завязывая на себе передничек и вставая у плиты. Потому что сыночек ел, как конь. Как будто не в себя. Все эти домашние обязанности, которые он откладывал до момента, пока пыль не начнет летать по дому клубами, а в холодильнике останется только протухшая колбаса, теперь были для него в радость. После работы он железобетонно забегал в магазин самообслуживания, закупаясь на пару дней вперед, затем ехал скорее домой, где его тут же обнимали, крепко прижавшись к широкой волчьей груди и урчали.

За пару недель Кан узнал многое о том мире, откуда прибыл его сын, до конца не веря в то, что такое вообще могло случиться. Поняв, что полукот не такой уж ребенок, а вполне себе самостоятельный молодой человек, промышлявший в своей прежней жизни охотой, оборотень слегка успокоился: не надо будет объяснять элементарные вещи. Хоть и уступал белоснежный котенок в габаритах среднестатистическому оборотню, но выполнял всю тяжелую работу по дому наравне с хозяином. Починить что-то или перенести (а этим они занимались едва ли не каждый день с появлением нового шебутного сожителя) – не представляло особой проблемы для кота. Потихоньку Кан учил нового члена семьи всем премудростям этого мира, рассказывая на досуге что-то из истории, поясняя действие того или иного предмета в доме. Хэйви все это время внимательно внимал низкому голосу волка, повиливая белым хвостом и подпирая мордашку руками. Однако, если дорогому читателю вдруг показалось, что у пары взрослых мужчин все шло гладко и безоблачно, то он ошибается.

Хоть молодой ушастый охотник и усвоил, что теперь его навыки, мягко говоря, бесполезны, инстинкты никто не отменял. И к тому времени, как Кан стал работать в полную силу, возвращаясь часто за полночь, неизменно заперев дверь с той стороны карточкой, кот понял, что скоро его ждут «веселые» деньки. Подходил момент, когда он обычно уходил в лес, самую чащу, скрываясь от своих сородичей. К сожалению, в запертом доме особо не спрячешься. И это начало беспокоить хвостатого пришельца. Овладев и языком, и элементарными манерами, Хэйви через пару дней все же стал вести себя подобно дикарю – яростно швыряя чашки в стены со всей силы, разбрасывая подушки и снова взялся помечать территорию да жрать побеги несчастной вишни.

- Да что с тобой такое творится? – не выдержал взрослый оборотень в один из особо хмурых завтраков. Он видел, что его приемного сына что-то гложет, как его настроение скачет от приподнятого к отвратительному, как перья до сих пор летают из зала в уборную. Только не понимал – что случилось? Ведь еще недавно они неплохо общались.

- Ты не поймешь, - сжав салфетку лапкой с обрезанными когтями, нек поежился, клацая пастью и еле слышно поскуливая, будто его пробил озноб.

- А ты попробуй понятно выразиться, - на это заявление его фразу встретили таким холодным взглядом, что волку вспомнилась начальная школа и как учительница била мальчишку по рукам за проделки. – Я тебя ни в коем случае не осужу. Если помнишь, я собираюсь стать твоим отцом. А отец – самый главный друг в жизни, - кот все еще кусал нижнюю губу до крови, сильно сомневаясь в том, стоит ли открыть позорную тайну своему новому «другу».

- Помнишь, я рассказывал, что в моем мире нету самок? – все еще мягко произнося многие согласные и растягивая гласные, Хэйви подался назад, садясь на стуле на четвереньки. На этот вопрос собеседник утвердительно кивнул, поедая поджаренный бекон. – Ты никогда не задумывался, как мой народ размножается? – деликатно начал подходить ближе к делу охотник, нервно облизнув пересохшие губы. На него подняли желтые глаза, в которых застыл вопрос. А затем эти самые глаза чуть расширились. Серый волк понял, что никогда об этом не думал.

- Только не говори мне, что у вас вынашивают детенышей мужчины, - но вместо опровержения последовал кивок. Робкий, но его было достаточно для того, чтобы бекон перестал исчезать с тарелки. Кан вытер губы салфеткой, зарывшись пальцами в серой длинной шевелюре. – Нет, что, серьезно? Но как? Я же видел, когда подавал тебе полотенце, что ты… ну, мужчина, - на что кот презрительно фыркнул и отвел взгляд. Теперь он не мог смотреть в глаза этому оборотню: мало того, что он его расспрашивает о таких интимных вещах, так этот нахал еще и подсматривал за ним?! Расцарапать рожу немедленно!

- Здорово, что ты заметил это. Но, честно говоря, я не знаю достаточно слов, чтобы правильно тебе объяснить, как устроены органы в теле омеги, - промямлил неко, оглушив целую кружку с теплым молоком. Активно пополняя свой словарный запас, Хэйви все еще было далеко до лекаря, чтобы пояснить парность репродуктивных органов.

- Что, прости? Омеги? Это что за фрукт? – на волка злобно вытаращились, намереваясь, видимо, одним взглядом убить наповал всей внутренней яростью, какую кот еще не выместил на фарфоровых тарелках. – Только не говори, что омеги – это инкубаторы для зародышей…

Через считанные минуты взрослый оборотень уже жалел о том, что иногда говорит то, что думает. В него летел весь кухонный сервиз, до которого доселе не дотягивались проворные лапки кота. Он кричал и что-то явно нехорошее посылал зычными проклятиями на голову бестолкового драного старого волка. Когда Кану показалось, что можно вылезать из своего укрытия в виде перевернутого дивана, в ход пошли отломанные ножки стола, что явились весомым аргументом в новом витке переговоров. Кан умолял простить его, выкрикивал заветные слова вроде «колбаса», «сосиски», «отборное молочко», но все это разбивалось об многочисленные глиняные горшки. Впервые волк пожалел о своей любви к комнатным растениям, коих было великое множество в гостиной.

Удалось разбушевавшегося охотника обездвижить (как в старые добрые времена) лишь когда он стал брать крепость-диван штурмом с кухонным ножом наперевес. Связав котенка порванной в пяти местах рубашкой, уже не пригонной для похода на работу, оборотень перевел дух, садясь рядом со своим будущим сыном на полу.

- А теперь еще раз – омеги рожают детенышей? – на это только кивнули, что уже давало надежду на то, что когда-нибудь Кан вымолит прощение. – И ты омега? – по тому, как мордочка поменяла свой обычно бледный цвет на розовый, член общины мог понять, что это обозначает «да». – А течка уже скоро? – гневный взгляд явственно указывал на то, что связанный кот сейчас бы с удовольствием вонзил свои зубы в шею дотошному «папочке». Хорошо, что кляп этого не позволит. – И она проходит, как у волков?

- Ммм-м! – забрыкался неко, закатывая глаза. Любознательный серый оборотень вынул изо рта своего сожителя платок, переспрашивая. – А не пойти ли тебе в задницу с твоим интересом юного натуралиста!
- Но я же хочу помочь тебе, что тут такого? Почему ты так противишься этому?

Что ж, в этом был здравый смысл. Во всяком случае после получасовых уговоров и задабриваний, Хэйви расщедрился на более-менее подробные рассказы о не самом приятном из процессов в его организме. При каждом новом факте волк нервно сглатывал, сжимая кулаки. Как оказалось, у родного племени неко все проистекает почти идентично оборотням: притягательный аромат омеги начинает распространяться незадолго до непосредственно периода гона, что, естественно, привлекает самцов (альф). И все бы было превосходно, если бы данный процесс происходил в природе, а не в абсолютно чужом мире, где нет тебе подобных особей. Кан ослабил галстук, даже забыв о том, что уже опаздывает на работу. В голове крутилась только одна мысль: «Как же я уберегу его от реакций свободных молодых оборотней?»

А затем несостоявшийся отец перевел взгляд на заерзавшего подопечного, ужаснувшись и невольно закашлявшись. В нос ударил странный чуть сладковатый запах. В груди кольнуло, а сердце быстрее забилось. Хэйви притих, начиная медленно отползать назад по ковру, только усугубляя свое положение, распределяя свой запах по длинному ворсу, что отлично пропитывался теперь жидкостью, что тоненькой струйкой полилась из его заднего прохода.

Следующим вопросом на повестке дня было – «А как же я сам уберегу его от себя?». Впервые он понял, что имел в виду отец, когда сказал: «Сынок, ты почувствуешь такое влечение к той самой самке, что не сможешь даже два плюс два сложить». А отец его никогда не ошибался.

Поиск по сайту: