Глава 24. Между небом и землей

Когда Суле наконец-то затолкнули в глотку снотворное, и парень перестал скандировать «я человек» и «у меня получилось» чаще, чем картавые дети проговаривают скороговорки в кабинете логопеда, Двайн смог немного успокоиться, невольно вспоминая, как еще несколько часов назад тут было столпотворение. И вовсе не из-за какого-то идиота с плохо зажившим животом.

Как только блондин добрался на предельно допустимых скоростях до первого приличного госпиталя в округе, Двайн впервые за всю свою сознательную жизнь припарковался в неположенном месте, раскрыл двери приемного покоя ногой и для полного завершения своей медицинской карьеры положил тело еле-еле дышащего Хэйви на стойку, улыбнувшись и быстро заговорив:

-Добрый день, дамы. Как вы можете и сами видеть, мой друг потерял достаточно много крови. Для вашего же блага быстрее вызвать по экстренной связи самого лучшего хирурга в этом захудалом клоповнике, чтобы парень случайно не умер. Клянусь, если станете задавать глупые вопросы, то я обернусь и выпотрошу тут всех больных в очереди, не погнушавшись и детьми, - оскал довершил его пламенную речь и даже возымел действие. Какая-то тучная мулатка, взяв в руку телефон, включила громкоговоритель, сжав губы и недовольно зыркнув на пришедшего, всем своим видом показывая, что делает ему одолжение, нисколько не испугавшись пустых угроз.

- Доктор Фрэй, немедленно явитесь в приемный покой для оперативного хирургического вмешательства. Повторяю, какой-то чокнутый требует немедленной медицинской помощи своему мохнатому другу, - повесив трубку женщина сложила свои полные губы бантиком, свистнув проходящим мимо медсестрам с каталкой, делая знак.

Конечно же, все переполошились. И естественно, этот самый доктор Фрэй прилетел быстрее всех, чтобы своими собственными глазами увидеть «мохнатого друга». Хэйви явно знавал и лучшие деньки, потому что даже медик со стажем больше удивился живучести кота, нежели самому факту, что перед ним даже не волчонок-подросток.

- Как такое возможно? Что с ним произошло и, конечно же, меня интересует: откуда он появился? – уже вставляя катетер в вену и пуская по нему, скорее всего, сильное обезболивающее. Двайн все это время не отставал от каталки, опасаясь того, что у неко могло оказаться сломано ребро, а его острие пробьет легкое. Во всяком случае кот заорал, когда хирург начал прощупывать грудь и торс Хэйви. Он вцепился в мучающие его руки, взвыв, и тут же отключился.

- Это ребро? – задрожал блондин, понимая, что от простой пальпации вот так не кричат на кушетке. Сула постарался на славу: отделал в фарш этого отважного малыша на всю оставшуюся жизнь. Начавший уже кое-где седеть хирург лишь передернул плечами, скомандовав в ритме танго делать своему необычному пациенту рентген, чтобы точно все понять. А затем Хэйви оказался на столе у хирурга под анестезией, с пробитой трахеей (дренаж пришлось сделать из-за того, что легкие отказывались работать, и охотник начал задыхаться), привязанный к столу и подключенный к нескольким аппаратам.

Все это время Двайн мог только сжимать кулаки и безвольно наблюдать из-за стекла за ходом операции. Прижавшись лбом в уже успевшую потеплеть от его дыхания поверхность, умоляя высшую справедливость, где-то там наверху, об удаче. Ничего другого сейчас Хэйви просто бы не помогло.

И вот теперь, после двух часов пребывания в выпотрошенном состоянии в руках докторов, пятидесяти минут безостановочных дебатов с администрацией госпиталя относительно необычной внешности пациента и еще полутора часов того же самого только в присутствии Кана, юноша с ушками и закрытыми глазами лежал в большой постели, с трубками в венах и аппаратом искусственного дыхания неподалеку.

В палате была уже полутьма, когда на плечо потрепанного серого волка опустилась чужая рука. Пребывавший до этого в легкой дреме чуть вздрогнул, сразу же посмотрев вверх на того, кто нарушил его покой.

- Что, этот засранец очнулся, судя по довольному поросячьему визгу из соседней палаты? – теперь к старым шрамам на лице у Кана прибавилась еще парочка у самого подбородка и шеи. Но то, с какой болью он смотрел на неподвижно лежащего кота, было ужасно. Глаза становились абсолютно стеклянными, ничего не выражающими, возраст моментально давал о себе знать: морщины просто проявлялись, как рябь на поверхности воды.

- Кан, я уверен, что он выкарабкается. Он же сильный, - промямлил Двайн, пытаясь успокоить собрата. Конечно, им было не понять этого: они могли спокойно регенерировать. С возрастом эта способность замедлялась, как и все биоритмы в организме. Вот почему госпитали и больницы до сих пор строились – никто не хотел умирать из бывалых постаревших волков. Кто-то обязательно отрезал себе палец, страдал он газонокосилки, гвоздей, пил, молотка, в заварушке с соседом или от электричества, чужой собаки и так далее. А уж дети нынешние и того хуже зализывали свои раны. Видимо, жизнь в общине не такая уж потрясающая штука, как это им говорили раньше.

- Знаешь, что хуже всего? Меня просчитал мой лучший друг, - на недоумевающее лицо лаборанта желтоглазый показал на телефон. Видимо, этот гениальный Коди вышел-таки на Килрана, запеленговав компьютер, - из-за моей беспечности пострадали трое, черт! Я так зол на себя. Посмотри, что теперь с Хэйви? – тридцатисемилетний здоровый оборотень, ранее имевший дело с отъявленными мерзавцами и выращенный альфа-самцами в стае, заплакал, бесшумно сев на подоконник. – Двайн, я просто не знаю, что со мной будет, если Хэйви не станет. Он такой шумный, непослушный и абсолютно неуправляемый, но в моем понимании мира он уже его часть.

- Давай радоваться уже тому, что у него все еще есть пульс, - в шоковом состоянии откликнулся секретарь правления общины, осторожно дотрагиваясь до подрагивающей спины и присаживаясь рядом. Хэйви мирно спал и, кажется, не собирался в ближайшее время просыпаться.

***

- Место проникновение было обследовано ботами. И ошибки быть не может. Программа неоднократно тестировалась, вы это прекрасно знаете из представленного отчета и показаний прочих свидетелей. Кроме того, запеленгованный ip-адрес откликнулся на наши манипуляции. На личном компьютере подсудимого остались записи истории посещения и некоторые программы, принадлежащие фирме «Блум корпорэйтед». Так же прошу обратить внимание суда на то, во сколько финн. отдел оценивает минимальные потери от подрывной деятельности господина Килрана. Прошу внести в заседание протокола, что кроме основных статей следует еще занести моральный и физический ущерб от спровоцированного нестабильного подростка, что повлекло за собой ранения и одно тяжелое ранение. У меня все, - Коди сам вызвался выступить в суде. Как только он вошел в палату, где теперь жил и ночевал его босс, инженеру-программисту все стало ясно. Вот для кого покупались цветы, писались стихи и пелись серенады. Вот ради кого теперь его потрясающий наставник спешил домой. И этот «кто-то» сражался за свою жизнь, один на один со здоровым подростком-оборотнем.

Коди оказался достаточно мстительным волком в пику обычно флегматичным по своей природе программистам. И за короткий срок они с Двайном и еще парочкой парней из окружения Кана собрали достаточно улик, чтобы Килран раз и навсегда оказался под следствием. И желательно строго наказан.

К удивлению всех присутствующих в зале адвокатов, прокуроров, свидетелей и пострадавших, суд присяжных вынес невероятный вердикт, от которого кто-то выдохнул спокойно, а кое-где вскрикнули. Конечно же приговор был суров за шпионаж (даже если он и не государственный), но ко всему прочему прошлые деяния юриста плюсовались к свежим хитросплетениям. Судья лишь зачитал приговор по делу и стукнул деревянным молоточком в ознаменовании того, что все кончено.

***

В тюрьмы с особым режимом допускали посетителей со скрипом. Власти предпочитали держать преступников под замком на территории 5х5 метров с туалетом, душем и парой книг, заставляя каждого из мерзавцев, осужденных на смерть, помучиться сильнее. Проверка дел шла в порядке очереди, каждое рассматривали щепетильно и скрупулезно, почти под микроскопом. Поэтому не удивительно, что каждый ждал времени «Х» по нескольку лет. Это заставляло понервничать, кого-то умолять о скорейшем приведении в исполнение или сумасшествии. Многие изображали из себя шизофреников, лишь бы им дали выйти на свежий воздух или поговорить с тем же доктором. Так что кому-то удавалось уйти из этой жизни с присущим волку достоинством, а другие бились в истерике и умоляли заменить все это на великодушную порцию цианида. А Кил? Что ж, у него теперь было слишком много времени на самоанализ, которым он ежедневно занимался, доводя себя иной раз до изжоги.

Поиск по сайту: