Глава 19. Тяжела ты, жизнь курсанта

На предложенный гостю диван (давно просиженный до отчетливо впивающихся в зад сидящего пружин) Сула ложился уже в полузабытье. Оборотень, покрытый рыжей шерстью, едва ли не целовал ковер, обессилев после стольких кругов, которые его заставили намотать под вечер. Подростка впервые не печалило то, что желудок, абсолютно пустой и игнорируемый хозяином, урчит от голода. Энергии хватило только на то, чтобы глаза закрыть. И те болели.

Но то были цветочки. Ибо уже на следующее утро (если считать утром непроглядную тьму, когда еще даже петухи и не думали кукарекать) волчонка подняли за хвост в колтунах, давая разгона шлепком по заду и отправляя в ванну. При всем этом Сула сумбурно соображал, наспех умываясь и вычищая клыки. Одевшись и выбежав по свистку на кухню, он только сейчас понял, во что вляпался. Мало того, что тело и мозг как-то уж очень быстро стали повиноваться Килрану, так его еще и обрядили в непотребную одежду.

- Что это?! – пытаясь прикрыться одной рукой, а второй оттянуть как можно ниже слишком маленькую юбку униформы горничной из секс-шопа, сын посла параллельно намеревался представить себя где-нибудь в другом месте. Например, на зеленом поле с ромашками, где скачут белые лошади, все улыбаются друг другу, и никто тебя не рядит в женское платье.

- Твоя домашняя одежда на эту неделю, - присаживаясь на свое обычное место в углу небольшой кухни, будничным тоном продекламировал взрослый волк, хмыкнув на тщетные потуги своего подопечного. Если раньше эта затея с воспитанием казалась обузой, тормозящей все его гениальные затеи, то ныне эта неделя заранее именовалась развлекательной. Никто не осудит шатена, ведь у каждого свои методы воспитания молодежи, так сказать – свежий взгляд на старые порядки.

- Но я же мужчина! – взвизгнул своим фальцетом рыжеволосый, пылая праведным гневом. Только поднеси спичку, и он взорвется.

- Будешь возникать, твое положение лишь ухудшится. Правила игры устанавливаю я. Ничего иного ты не получишь, потому что я меньше тебя по габаритам. А тратиться в этом месяце я не намерен, - отрезал юрист, хмурясь и доставая продукты для сегодняшнего завтрака.

- Я пожалуюсь отцу, - продолжал гнуть свою линию мальчишка, подойдя к мужчине вплотную и намереваясь шантажировать зарвавшегося волка. Улыбка уже прорезалась на его лице, но так и замерла.

- Оу, да у нас тут маленький волчонок завелся, не умеющий постоять за себя самостоятельно? – с этими словами ухмылка Килрана переросла в какой-то нечеловеческий оскал, а на голову несчастного подростка полилось что-то холодное и белое. Молоко через пару секунд уже стекало на пол, собираясь в небольшую лужицу, а новые вещи оказались насквозь промокшими.

- Ты! – взвился Сула, все еще стоящий с выпученными глазами, хлопая ими и шевеля губами.

- Что я? Ты абсолютно ничего не значишь в этом мире. Позволь сказать это еще доступнее, чтоб даже твой мозг смог это воспринять как следует: ты пустое место, ничего не добившийся сосунок. Веса тебе придает лишь положение твоего отца. Это он добился многого, работая до седьмого пота. А тебе стоит надрать зад за то, что даже обратиться не можешь, - цедил сквозь зубы начавший заводиться шатен. Он резко отбросил пустую бутылку, где когда-то было пастеризованное молоко, и теперь уже свободной рукой мертвой хваткой вцепился в горло того, кто на пару голов был выше его. Глаза Килрана метали молнии. – Ты будешь слушать меня. Более того, каждый раз тебе это все сильнее и сильнее будет нравиться, - сделав запланированную театральную паузу, мужчина ослабил хватку, замечая, как хрипит подросток. – А теперь, если твой мозжечок дотумкал, что происходит, бегом марш на улицу. Утренняя пробежка приведет тебя в чувство.

К слову, вчерашний кросс показался юноше романтической прогулкой по парку, потому что нынче на его шее (в прямом смысле этого слова) висел груз. И груз этот в руке своей держал стек, с удовольствием и любовно награждая новоиспеченного курсанта ударами по ягодицам. И делал он это все время неожиданно: как только Суле начинало казаться, будто это занятие надоело его наставнику, как одна из его полупопиц отправлялась на экспресс-свидание с кончиком гибкой палки. Жгло кожу неимоверно, как будто огромный разожравшийся комар самоотверженно буравил бедра и ягодицы.

На рассвете, когда солнце лениво поднималось над горизонтом, воодушевляя птиц на утренние трели, уже большая часть соседей не спала, «наслаждаясь» теми криками, коими наполнилась округа с легкой руки Кила. Он воодушевлял своего воспитанника речами, каких не слышали воины Александра Македонского или каких других полководцев. Потому что те вряд ли крыли своих людей трехэтажным вдохновляющим матом. Ко всему прочему эта пародия на нормальную одежду липла к телу, отвратительно пахла (пот и прокисшее молоко – та еще взрывная смесь), и даже ветер не спасет от всего этого ужаса Сулу, который отдирал юбку от своих волосатых ног, как мог.

Ровно в восемь физ.подготовка окончилась так же внезапно, как и началась: юрист моментально приказал своему скакуну остановиться, взлетел по лестнице на второй этаж, наспех побрился и принял душ, а уже в 8:10 открывал дверь своего авто, чтобы ехать на работу. Рыжеволосый попаданец все это время с удовольствием втягивал ноздрями землю-матушку, не веря своему счастью и с довольным лицом сжимая с кулаках траву на лужайке.

- Сула, я вернусь сегодня позже обычного. Так что ради технического прогресса и для своей же пользы, не спали мне дом, - закончил с нравоучениями оборотень, заводя машину и уезжая куда-то в закат. Здоровая детина в коротеньком платьишке, облитом молоком и «благоухающем» за триста верст только и мог, что пожелать извергу врезаться в какого-нибудь громилу по пути.

Но, к сожалению, нынешние машины делали слишком безопасными: уже с полвека никто не помнил, а когда последний раз было настоящее ДТП на дороге, огромные пробки из-за этого или судебное заседание по этому поводу. Автопилот шел в базовой комплектации 90% машин, поэтому умное оснащение заранее предупреждало водителя о возможной аварии. Если хозяин автомобиля засыпал, был нетрезв, неадекватен и так далее, то система сама выкручивала руль так, чтобы на дороге обошлось без жертв и разбитых машин.

Именно поэтому Килран вернулся к себе домой в целости и сохранности. Чем здорово расстроил Сулу, который уже в девять вечера хотел бежать к холодильнику и доставать шампанское, победно выпивая алкоголь из горла. Но дверь открылась, и на пороге стоял целехонький шатен, правда, немного уставший. Кто ж знал, что на собственной работе будет сложнее обычного выйти на удаленный аккаунт, который он так долго создавал, дабы не попасться. В общем, порядочно подзаколебавшись, взрослый оборотень почти забыл о том, что дома у него некормленный щенок.

- Почему не в выданной одежде? – бросил юрист вместо приветствий.

- Она стирается… в смысле, я мужчина, и я такое носить отказываюсь! – спохватился мальчишка, едва не раскрасневшись.

- Видимо, я недостаточно ясно объяснил, да? – измотано вопрошал Килран, на ходу ослабляя галстук и вешая на спинку кресла пиджак.

***

Следующие пять дней были очень похожи на то, что Сула часто видел в старых боевиках, которые любил пересматривать отец: военная подготовка, муштра, облачение в униформу за время, пока горит спичка, даже голос подавался по щелчку. Утро смешалось в голове с ночью, спал так называемый курсант на прикроватном коврике, постоянно пребывая в опале у хозяина дома. Даже за его непутевый голос Килран взялся всерьез, намереваясь хорошенько вышколить сорванца.

- Зачем ты зажимаешься? Твой голос уже надломлен, так дай ему выйти таким, какой он есть, - рычал юрист, лежа на своем подопечном. Держа двухметрового «ребенка» за обе руки, взрослый волк уже битый час своего законного выходного пытался добиться хоть какого-то результата.

- Но мне не нравится он, - пропищал прижатый к полу Сула, брыкаясь и беспомощно хныкая.

- Ты и не оперный певец, знаешь ли. С такой-то внешностью голос – не главное. Но твой этот писк уже мигрень вызывает, - настаивал оборотень в трико.

- Ты будешь смеяться! – все еще упирался тот, что вещал фальцетом.

- О, боже, да начни уже нормально говорить! А то складывается ощущение, будто тебе тисками яйца зажали! – отвесил ему оплеуху взрослый волк, теряя всякое самообладание. Благо, это все еще можно было списать на воспитательные цели. Но, к удивлению Килрана, мужчине это все больше начинало нравиться. Он и раньше испытывал наслаждение и некое возбуждение в пылу битвы, но то были воспоминания (настолько давние и пыльные, будто их и не было никогда). А этот малец был здесь, сейчас и совершенно открытый.

- Что?! - не выдержал насмешки молодой рыжий волк, впервые явив миру свой сиплый «сломавшийся» голос. Настоящий тембр разительно отличался от того, каким голоском вещал все это время до этого Сула.

- О, это бас. Потрясающе. Настоящее достижение, - рассмеялся Кил, бессознательно ослабляя хватку. Правда, никто не рвался вырваться из его рук.

***

Воскресенье постепенно, словно нехотя, набирало обороты: утренняя пробежка с пассажиром за спиной уже давно осталась позади, завтрак рыжеволосый сготовил, помыл за собой посуду и даже убрался на первом этаже, пока Килран что-то кропал у себя в спальне, закрыв дверь на замок. Неудобная юбка и белый топ, которые смотрелись на таком великане комично, уже не так смущали – все же юрист был прав, говоря, что все это делает для повышения уверенности подростка. Теперь, кажется, Сула мог бы и голым по центру города пройти. Только вот постоянно хотелось есть: воспитатель настолько сократил паек гостя, что тот только и видел во сне ничего, кроме еды. Эротические сны сменились видами карри с подливкой, свинины или запеченной утки с картофелем. Каждый раз, просыпаясь, рыжий паренек вытирал с пола нехилую лужицу собственной слюны, которую пускал на яства мифические.

- Ты готов? – наверху хлопнула дверь, и вниз спустился шатен: взъерошенный и по-домашнему одетый. По нему было сложно определить: злится он или еще нет. Подросток тут же прогнал подальше мысли о том, что интересно было бы увидеть, как улыбается его наставник.

«Вот еще! Такой изверг да улыбается? Эти лицевые мышцы должно быть давно атрофировались» - хохотнул высокий юноша, вставая с места.

- К чему? – уточнил он, почесывая бок.

- Перекинуться, конечно же. Для чего еще я брал тебя на эту неделю? – в груди волчонка как-то неприятно кольнуло при словосочетании «на этой неделе». Он уже и забыл, что потом ему удастся расслабиться и, возможно, поухаживать за хорошеньким котиком. И не будет этих вечных «идиотина, что ты натворил!», «какой же ты придурок», «у тебя руки из жопы растут?» и любимого «убил бы». Вместо этого будет официальный тон Кана, который, скорее всего постарается на дисциплину Килрана наложить мат.часть по превращению из волка в человека. И у Сулы созрел план.

Они обосновались на заднем дворе, небольшом, но вполне приемлемом для того, чтобы неповоротливый растяпа, застрявший в полуформе, мог в случае чего метаться по огороженной территории. Один Бог знает, как все это пройдет.

- Вспомни, что я тебе говорил, и можешь начинать, - дал отмашку шатен, отходя куда подальше. Все же он предполагал, что боль будет такая, что подросток кинется на собрата.

И превращение началось. Точнее, началось представление специально для Килрана, ведь если внешне Сула производил впечатление недалекого дауна, абсолютно безалаберного и неприспособленного к жизни, внутри его небольшой черепной коробки все же были извилины отпрыска дипломата. А, как известно, дипломатия – искусство, благодаря которому твоему оппоненту рисуется желаемая картинка событий. Именно так все и выглядело для взрослого оборотня: мальчишку ломало, он метался из стороны в сторону, рычал, выл и заламывал руки, выпуская немного человеческого гормона. Когда уже становилось по-настоящему больно, и конечности словно наливались свинцом, деформируясь, волчонок вновь брал контроль над волком, продолжая прикидываться. Температура его тела неуклонно повышалась, на лбу выступила испарина, а глаза очень правдоподобно закатились. В дополнении ко всему этому молодой волк рыкнул и упал ниц (чудом не сломав себе нос о твердую землю), раскинув руки в разные стороны.

- Всеизлечивающие нано-частицы, ты жив? – впервые за долгое время испугался Килран, сорвавшись с места и подлетая к тому, кого взял на время. – Ты, чертов идиот, ответь мне! Это всего лишь попытка, так какого хрена ты в обмороке, никчемный кусок мяса? А ну, подъем! – колотил по его спине и тряс юрист, чувствуя слабый пульс.

- Я не стал человеком? – подал слабый голос откуда-то из зарослей зеленой сочной травушки подросток, усмехаясь про себя. Здорово, что взрослый волк не видел его лица, а то бы прибил на месте за такую самодовольную рожу. Беспокойство – хороший признак привязанности к нему.

- Лежи уже смирно… дурак, - шикнули на него.

Поиск по сайту: