Глава 4. Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором

В тот день, когда близнецам исполнялось пять лет, не стало самой лучшей волчицы на земле и просто заботливой и любящей мамы троих мальчиков. Говоря о цифре три, надо так же упомянуть о том, что у смерти отличное чувство юмора, ведь этот богатый на события солнечный денек оставил в живых новорожденного Сулу, который плакал и искал теплую грудь с молоком, но различал лишь странные всхлипывания. Так у четырех мужчин за раз отобрали и хранительницу тепла и уюта в доме, и опору, и поддержку. Новорожденного волчонка отдали кормилице, чтобы он рос полноценным и ничто на него не повлияло худо. Однако Руфи и Гуфи отлично запомнили, как кричала при родах мать, и как этот самый крик вдруг стих, а из комнаты выбежали две перепуганные служанки, бросившись кто в сад за отцом, кто к телефону – вызвать скорую.

К сожалению, даже в те далекие, как сейчас кажется, годы, когда волки спокойно отправляли ракеты на Марс, вернуть дорогого человека в жизни было чем-то за гранью возможностей медицины. Она всегда отставала и плелась где-то совсем позади всеобщего прогресса. Потому что оборотни регенерируют очень быстро. Это сейчас их способности ухудшились и лучшие умы озадачились возвращением утраченной способности. Больше никто не фыркал, глядя на истекающего кровью подростка на улице после драки. Ведь каждое следующее поколение становилось все слабее и менее выносливее. Стали появляться первые госпитали, а с ними хирурги, врачи общей практики и патологоанатомы. Если раньше, пока большая часть стран жила в деревнях в виде стай-общин, то теперь цивилизация захватила все континенты, когда-то принадлежавшие людям. Именно это слово «люди» так страшило волков. Оборотни теперь все больше походили на общипанных куриц. Когда-то мощные и всесильные, нынешние щенки явлили собой лишь тень былого величия.

Именно по этой причине закон об изъятии из семей неполноценно перекинувшихся до сих пор не претерпел изменений. Это было отличным рычагом давления верхов на низы, как в древней Спарте – если не хочешь оказаться сброшенным со скалы, страшный хилый мальчик, учись превращаться как следует! И именно это не нравилось многим власть имущим. Не правда ли забавно? Те самые оборотни, что в стародавние времена постановили это, ныне понимали: их собственные отпрыски окажутся в лучшем случае в обитых матрасами комнатах, если кто-то из прессы узнает о такой срамоте.

И Нирину «посчастливилось» оказаться в числе таких папаш, чей сон с каждым годом становился все беспокойнее и короче, а боковое зрение работало лучше, чем у двойного агента или отъявленного негодяя и преступника. Чем старше становился Сула, тем больше седых волос появлялось в шевелюре когда-то молодого и беззаботного Посла. А уж когда подходил крайний срок, дипломат по-настоящему занервничал. Он обрабатывал своих знакомых, коллег, именитых певцов и актрис, как будто невзначай осторожно высказывая свою негативную позицию относительно устаревших устоев их просвещенного общества. И почти все кивали, вторили ему и даже развивали полемику, живо обсуждали этот обелиск варварских, диких взглядов на мир. Но дальше этого дело не шло. А часы тикали, неумолимо… разносясь болезненными ударами в висках уже полностью поседевшего волка.

А теперь в его руках было то, благодаря чему можно будет заиметь такую власть, какой не снилось Вавилонским правителям прошлого! Только представьте, ЧТО бы отдали за отмену устаревшего постулата те дипломаты, политики, фэшн паблисити и прочие, и прочие, и вы поймете, почему Нирин едва ли с руками не вырвал эту стопку бумаг из рук Кана.

Теперь все пошло именно так, как того хотел безопасник с самого начала: чаепитие плавно сменилось на кофе с бренди, а уже через пару часов просто распитием чистого виски без каких-либо примесей. Хэйви уже давно дремал на новом диване в гостиной, свернувшись клубком и изредка подергивая задней лапкой, в то время как дорогого гостя выволакивали под белы рученьки двое его сыновей (охранников отпустили).

- Руфи, я, кажется, видел кошку в доме этого ненормального, который смог найти общий язык с нашим братом и отцом, - озвучил свою догадку Гуфи, кряхтя и укладывая никакого родителя на заднее сидение дорогого авто.

- В смысле настоящая кошка, которую можно погладить? – загорелись глаза второго рыжего близнеца, закрывшего дверь и указавшего автопилоту привычный курс до дома. В мире, где домашних животных не принято было заводить, двое любознательных молодых волка были готовы на что угодно, лишь бы поближе познакомиться с фауной чужих мест.

Подкравшись незаметно к спящему белоснежному охотнику, который пока и не подозревал о своих грядущих приключениях, близнецы многозначительно переглянулись, уже протягивая свои загребущие лапы к жертве. Хэйви даже бы вам не сказал, как все это произошло и зачем это произошло, но как только он распахнул свои глаза, очнувшись ото сна, его уже сжали четыре руки и кот, нервозно прорычав, моментально выскользнул из незапланированных крепких объятий, запрыгивая каким-то волшебным способом сначала на новые свеже выглаженные шторы, а оттуда на шкаф. С удовольствием шипя оттуда в полной недосягаемости на волчат.

- Ха, он настоящий! – завопил один из рыжих, едва ли не прыгая на месте и не хлопая в ладоши. По горящим нездоровым энтузиазмом глазам неко понял, что так просто он от этих чертят не спрячится.

- Вы кто такие? Чего вам надо? – отпихивая палки, которыми в него пытались потыкать братья, поинтересовался кот.

- Он еще и говорящий? Руфи, я хочу его домой! – законючил один из братьев, дергая второго за рукав.

- Гуфи, ты как ребенок. Он же живет здесь, значит нынешний хозяин его не отпустит, - изображая из себя взрослого, изрек Руфус, щелкнув родственника по лбу.

- А погладить? – не отступал близнец, сложив губки бантиком, а глазами быстро-быстро захлопав, дабы разжалобить.

- Когда достанем, тогда и погладим.

Дальше начался цирк на выезде: палки отбросили за их бесполезностью, зато им на смену пришли острые когти юных волков, которые намеренно поддались азарту, и теперь представляли собой подростков всего лишь на 50% от исходного человеческого облика. Лихо уворачиваясь от летящих в них книг, близнецы нервировали свою новую игрушку то эпитетами вроде «котейка», то «милая кыса».

- Да какая я вам киса! – взревел Хэйви, едва ли не взрываясь от уязвленного мужского достоинства. Тут-то его и сцапали развеселившиеся братья, пригвоздив к полу и принявшись разглядывать. Руфи перехватил передние лапы-руки и пытался успокоить диковинное существо поглаживанием за ушком, на что получал щедрые путевки в анальные увлекательнейшие круизы; Гуфи с интересом инспектировал живот и грудь охотника на предмет строения тела.

- Так ты еще и говорящий? – спохватились рыжие близнецы, глаза у которых заметно расширились, перестав напоминать миндалевидную форму.

- Идиоты, вы только заметили? – шипел и мечтал вырваться взъерошенный и раздраконенный белоснежный нек. – Эй, ты к чему руки тянешь, извращенец!

- Ты так странно лопочешь, что мы слышали лишь ворчливое мяуканье, - умилился старший (на несколько минут) брат, которому только что заехали мохнатой ногой по нижней челюсти, внушительно так. – Но откуда ты такой странный взялся? – не сдавался волчонок, теперь со всей страстью принявшийся изучать безопасные участки лохматого тела.

***

Сула был упрямым. И это не ограничивалось только лишь дурным вкусом в одежде, но и так же относилось ко всему, что его волновало в данную минуту. Еще не перешагнув через тот рубеж жизни, когда юношеский максимализм отступает, и гормональный фон стабилизируется, переставая бить жаждой спариваться с каждым столбом по голове, рыжеволосый волк и в этот раз собирался пренебречь заветами отца. Плевать он хотел на то, что совершает что-то противозаконное, и что этот самый поступок может навредить карьере папы! Решалась, знаете ли, судьба дорогого ему человека. Да, этот оборотень своеволен, жесток и почти лишен каких-либо морально-этических принципов, но этот подонок все же запал в душу сыну Посла. Что ж, если все пойдет не так, как планировалось, его просто посадят под домашний арест, ведь несовершеннолетние иностранцы никак не могут быть осуждены другим государством. Удобно быть малолетним преступником, однако.

Идея родилась сама собой, когда, казалось бы, уже ничего нельзя было изменить или поправить. Но, как говорится, гениальность и идиотизм идут рука об руку. Узнав из надежных источников, что завтра в полдень будет произведена казнь над Килраном, Сула совсем обезумел, едва не превратив этот самый несчастный источник в отбивную на ужин. Бесконтрольно перекинувшись в волка, рыжий подросток буйствовал и обещал сгноить бедного поседевшего охранника в каких-нибудь вонючих катакомбах. Но делать, по сути, было нечего. И более того – не оставалось совсем времени. В визите ему категорически отказали, поэтому ничего лучше, кроме пойти в ближайший бар и напиться в полном одиночестве, парень не придумал.

К позднему вечеру, когда в питейном заведении почти каждый уже еле ворочал языком, а смех, треск кружек о дубовые столы (бар был специально сделан под старину) и крепкое словцо слышались из каждого угла, Сула заскулил, во внеочередной раз вызывая у бармена зубную боль. Скажите на милость, кто его заставлял выучиться для этого занятия, чтобы в реальности проводить бесплатные сеансы психотерапии, протирая кружки? Не проходило и дня, чтоб какой-нибудь набухавшийся мужик не заводил свою шарманку «боже, что мне делать?!» И все искренне полагали, что бармен – это именно тот человек, которого колышат ваши проблемы в личной жизни или неудачи на работе. Нет, в первую неделю на новой работе это казалось еще забавным и новым, но вот по прошествии двух лет подработки здесь это перестало умилять. Хотелось, чтобы вмиг у каждого такого на земле обнаружилась аллергия на алкоголь, и эти придурки завязывали с душещипательными повестями об их нелегкой судьбинушке.

Правда, Сула оказался странным исключением в тот вечер. Заливая свое горе очередной стопкой горячительного, юноша с чувством, с толком, с расстановкой (прерываясь, правда, на крокодильи слезы) рассказывал странную историю о каком-то садисте, которого удалось упечь за решетку, но пациент психиатрической клиники (так же откликается на имя Сула) зачем-то хочет его спасти. Точнее, хотел, но этому помешал не иначе, как Божий промысел (хотя 99% оборотней отрицали любую веру, бармен по-другому для себя объяснить это не мог), ибо тогда за этим дебилом стали бы охотиться органы.

- А ты рисковый парень, раз даже умудрился пробраться в камеру к смертнику, - криво усмехнулся волк в стандартной форменной черно-белой одежде за стойкой. Кто-то из официанток снова припер ему целый ворох с заказами, и небольшого роста молодой человек принялся смешивать, трясти, наливать и украшать самые разные стаканы. Правда, продолжать разговор это ему не мешало: опыт, как известно, не пропьешь. – Чем он так хорош, что ради него ты избил туеву хучу ни в чем неповинных людей? Что вот ты будешь делать, если сегодняшний охранник возьмет, да и выкатит тебе счет за ушибы и, уверен, шрамы?

- Я просто… люблю его, наверное, - изрек многозначительно Сула, рассматривая пустую стопку, сделанную из толстого стекла. Приподняв изделие, на дне он сумел прочесть: «Произведено Восточным стеклолитейным заводом имени Канали». Значит местного производства. Надо же, у южан все куда изящней.

- Ты противоречишь сам себе: он же насмехался над тобой и твоими же руками заставил покрошить на жаркое каких-то парней? – сузил глаза волк, поставив пару готовых коктейлей и звякнув в стоящий рядом звонок, чтобы официанты поскорее доставили заказ клиентам. Они ближе к полуночи становятся жутко нетерпеливыми и раздражительными. – Знаешь, дружище, это попахивает Стокгольским синдромом. – что это за муть, и какое отношение город имеет к скорой кончине его возлюбленного Сула вообще не понимал, поэтому на это заумное выражение подросток только отмахнулся.

- Ну да, он не ангел во плоти, но сердцу же не прикажешь! И вообще, у Килрана была детская травма, которая сильно повлияла на формирование его личности. Его отец не долюбил. Из-за этого он пытался хоть как-то обратить на себя внимание.

- Да уж. У твоей зазнобы весьма экстравагантные способы, - парировал бармен, заканчивая с приготовлениями и теперь облакачиваясь на стойку, таким образом понижая голос, чтобы их никто не слышал. – Послушай меня, страдалец. Тебе еще жить да жить. Думаю, этот твой Кил ясно понимал, во что ввязывается. И уж то, что ты ему присунул, должно было отпустить твое помешательство. Так что, иди проспись, а на утро подцепи какую-нибудь крошку с огромными буферами, и жизнь наладится, и пиздострадания сразу же прекратятся.

Вообще волк еще много чего говорил, однако его уже никто не слушал. Потому что в пьяной юношеской голове кто-то из гениальных тараканов разворачивал план-схему того, как завтра проведет досуг их хозяин и генералиссимус. «А что, если тупо украсть его во время казни? Ворваться в помещение в маске, раскидать этих лузеров, а Кила под мышку и бежать?».
Букашки аплодировали стоя, а некоторые даже свистели с задних рядов и скандировали его имя.

Поиск по сайту: