ПЕРЕСТРОЙКА

КОГДА СОВЕТСКОЕ РУКОВОДСТВО к середине 80-х годов встало перед необходимостью серьезных концептуальных реформ, диктовавшихся очевидным загниванием всей огромной хозяйственно-политической системы империи, оно — в теории — имело на выбор два принципиально различных варианта будущего развития страны. Один из них (назовем его «славянофильским») предусматривал постепенный эволюционный возврат СССР на путь естественной преемственности по отношению ко всей тысячелетней русской истории. Он предполагал отказ от идеологических догм «пролетарского интернационализма» и «классовой борьбы», свертывание антицерковной деятельности государства, проведение в жизнь комплекса мер по возрождению русского народа и оздоровлению его национального самосознания.
Первые разговоры о возможности и желательности такого поворота событий начались еще в середине 70-х годов. Одним из самых ярких его апологетов стал Геннадий Шиманов, постоянный автор московских самиздатовских журналов, получивший известность на Западе как борец за права верующих в России. «Нам надо вспомнить, — писал он, — о том, что мы русские, вспомнить не для того, чтобы через минуту снова забыть об этом, но для того, чтобы уже навсегда соединить свое сердце с сердцем народным, соединить судьбу свою с судьбою Отечества, соединить надежды свои с надеждами лучших русских людей о религиозно-национальном возрождении России...
Но мы обязаны трезвыми, мы обязаны православными глазами смотреть на вещи. Величайшее зло — не искать Божией правды и не созидать свою жизнь по этой правде. Будешь искать и будешь строить — и никакая власть тебе в этом помешать не сможет. Советская власть — это не только безбожие и величайшая в мире гроза, это также и некая тайна и орудие Божьего Промысла...
Процесс возвращения русского духа в себя, процесс возвращения русского сознания уже начался, и остановить его ничто не сможет. Теперь нам крайне важно восстановить здоровое и подлинно православное отношение к своему Государству. Смущаться тем, что оно является ныне официально атеистическим, по-моему, не нужно (и Павел был до своего обращения, как известно, Савлом), а нужно верить и работать на благо Церкви, на благо русского общества и советского государства. Не подлежит никакому сомнению, что православные христиане должны быть лучшими гражданами нашей Родины... В нынешней атмосфере внутренней пустоты и внутреннего одичания они должны явиться подлинной силой, подлинным здоровьем, подлинной опорой нашего русского народа и нашего Государства, — и так оно несомненно и будет во славу Божию и к торжеству нашей Православной Церкви!» (20).
Последующие события показали, сколь наивными и несбыточными явились надежды на «национально-патриотическое» перерождение советской власти. Тогда, однако, казалось, что по некоторым признакам вполне можно предполагать внутри партии наличие некоторых здоровых тенденций. В 1980 году, например, в свет вышла книга Ф. Нестерова «Связь времен», вскоре удостоенная первой премии и диплома на всесоюзном конкурсе общества «Знание», признанная «лучшим произведением научно-популярной литературы». Весь пафос этого своеобразного национал-большевистского манифеста был направлен на подчеркивание «национально-исторических особенностей России», борьбу с русофобией и развенчание «нигилистических концепций русской истории». Увы, как показали дальнейшие события, яд идеологического догматизма оказался слишком силен даже среди «государственно-национального» партийного крыла, а позиции русофобского, космополитического ядра в аппарате, напротив, — слишком прочными...
Второй вариант реформирования СССР («западнический», в противоположность первому, «славянофильскому»), предполагал, так же, как и первый, смену господствующей идеологии — но совсем в ином направлении и с иными целями. За образец в этом случае принималась некая идеальная модель «цивилизованного правового демократического государства», в которой легко угадывались все главнейшие черты традиционного западноевропейского политического и хозяйственного уклада.
Излишне говорить, что она практически полностью отвергала русский исторический опыт государственного строительства и общественного устройства. Более того, все национальные, самобытные особенности русской жизни, приходившие в противоречие с этой искусственной схемой, рассматривались — в лучших традициях большевизма — лишь как препятствия «на пути реформ», которые надо обязательно преодолеть. Иначе говоря, пролетарский интернационализм уступал свое «почетное» место идеологического фундамента режима интернационализму демократическому — только и всего.
Первые же годы «перестройки» не оставили сомнений в том, какой из вариантов будет в итоге выбран для реформирования страны. Выступая на XXVII съезде КПСС в феврале 1986 года, Горбачев недвусмысленно призвал партию быть бдительной, когда «под видом национальной самобытности в некоторых произведениях литературы и искусства, научных трудах предпринимаются попытки представить в идиллических тонах реакционно-националистические и религиозные пережитки...» (21). Последующие годы многое изменили в его политической позиции, но ее подчеркнутый космополитизм никогда не ставился под сомнение.
Сегодня мы имеем возможность оценить первые плоды такого реформирования. Единое государство разрушено. Русский народ расчленен на части границами новоявленных «независимых государств». Россия отброшена в своем территориальном развитии на триста пятьдесят лет назад. Общество оказалось совершенно беззащитным перед шквалом безнравственности и цинизма, обрушившегося на людей со страниц «свободной» прессы и экранов телевизоров. Церковь подвергается бешеным атакам еретиков и сектантов, понаехавшим в Россию со всего света, чтобы «просветить» русских варваров. Ростки здорового национально-религиозного самосознания погребены под грудой нечистот «масс-культуры» и фальшивых ценностей «общества потребления». Страной по-прежнему правят богоборцы, космополиты и русоненавистники...
Катастрофа состоялась.
И было бы все это нестерпимо больно и беспросветно, если бы не утешала нас вера Православная, если бы не являла собой русская история поприще дивного промышления Божия; поучительную картину многочисленных чудес — религиозного подвижничества, государственной мудрости и воинской доблести —всякий раз спасавших Россию в смутные годины общественных бед и несчастий.
«Егоже любит Господь — наказует; биет же всякого сына, егоже приемлет», (Евр. 12:6) — поучает нас Священное Писание. Издавна хранит церковное предание свидетельства того, что редкие избранники Божий — хранители особых благодатных даров — особым же подвергались испытаниям и скорбям, дабы самим делом явить свою верность Господу, свою готовность на жертву и благое произволение души. Такова и судьба Святой Руси — с момента ее чудесного крещения в днепровском потоке и до сего дня, омраченного, увы, предательством и злобой, ложью и лицемерием.
Но не вечно тому быть, ибо — верую! — не до конца прогневался на нас Господь. «Будет шторм, — предсказывал еще в феврале 1917 года оптинский старец Анатолий. — И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках, и на обломках люди спасаются. И все же не все погибнут. Надо молиться, надо всем каяться и молиться горячо... Явлено будет великое чудо Божие, да... И все щепки и обломки волею Божией и Силой Его соберутся и соединятся и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным. Так это и будет явное всем чудо» (22).
Ныне все зависит от нашей готовности к духовному труду, внутреннему религиозному возрождению. Воспрянем же — и с Божией помощью сможем одолеть все преграды, всех врагов, сколь бы ни были они страшны и многочисленны!

Поиск по сайту: