Для чего писать книги о дхарме, для чего их читать

В одном пункте своей медитации я дал клятву никогда не писать книгу. В самом деле, какая трата времени! Что за способ дурачить себя и других! Книг о буддизме, о медитации и духовной практике написано более чем достаточно. И ни одна из них никоим образом не сообщает истины, потому что истина не может быть заключена в слова.

Я люблю думать о книгах, где пишут о медитации, как о духовном мусоре; однако яичная скорлупа и кожура грейпфрута действительно указывают на то, что где-то поблизости имелась пища. Говорить о Будде проходящему мимо йогину – значит давать ему только яичную скорлупу; а если йогин понимал это, он получал пищу. Сущность не заключена в словах, она в переживаниях.

Однако перед вами эта книга – запись, указатель. Она представляет собой попытку сделать современные учения тхеравады доступными для обладающих пониманием западных читателей. В прошлом значительная часть доктрины буддизма была представлена формальными переводами древних текстов. А учения, представленные в данной книге, все еще живы; и они появляются здесь в словесном выражении некоторых наиболее значительных мастеров традиции. Я только надеюсь, что это собрание текстов поможет читателям прийти к собственной внутренней дхарме.

Поучения, приводимые в этой книге, могут показаться неясными и противоречивыми. Так, один мастер предписывает какой-то особый подход к практике, – но лишь для того, чтобы в следующей главе встретить возражения со стороны другого мастера. Такой парадокс представлен здесь с особой целью: показать, что к одним и тем же фундаментальным истинам существует много разных подходов. Если читатель приобретет понимание того обстоятельства, что дхарму нельзя найти в противоположных друг другу формах и технических приемах буддизма, что она обнаруживается лишь в переживании, составляющем их основу, – тогда он по-настоящему готов для практики. Поэтому не размышляйте слишком много о том, что будет лучше, яснее или быстрее. Выберите себе практический метод, учителя – и работайте согласно этому методу.

Однажды весьма известная лекторша по метафизике буддизма явилась в гости к моему мастеру лао. Эта женщина периодически вела курсы в Бангкоке по Абхидхарме и сложной буддийской психологии. В беседе с мастером она подробно рассказывала ему, как важно для людей понять буддийскую психологию, какую огромную пользу получили все ее студенты от занятий с ней. Она спросила учителя, согласен ли он с тем, что понимание буддийской психологии и метафизики так важно. «Да, это очень важно», – согласился учитель. Обрадованная, она продолжала: «Предлагаете ли вы своим собственным ученикам изучать Абхидхарму?» – «О да, конечно». – «И с чего же, – спросила она, – вы рекомендуете им начинать, с каких книг, с каких занятий?» – «Только отсюда, – ответил он, указав на сердце, – только отсюда».

ГЛАВА 2. ПРАКТИКА МЕДИТАЦИИ В БИРМЕ, ЛАОСЕ И ТАИЛАНДЕ

Буддизм, ныне распространенный в Бирме, Таиланде и на остальной территории Юго-Восточной Азии, – многогранное учение. Прежде всего, для большинства населения этих районов он является народной религией, в которую включено выполнение дел, приносящих заслуги, таких как раздача милостыни, соблюдение ритуалов, совершаемых с целью добиться хороших условий в будущем перерождении. Затем здесь существует традиционная практика многих людей, преданных ученым исследованиям древних языков – санскрита и пали – и буддийских писаний. Также налицо традиция социальной службы: монахи учат людей и помогают в повседневной жизни деревни. В целом буддизм в Юго-Восточной Азии функционирует в значительной мере таким же образом, как и организованные религии в других частях мира.

Но в дополнение к этому здесь среди монахов и мирян существует также традиция духовного развития, практики, путей очищения, указанных Буддой. Хотя в Лаосе и Камбодже имелось много центров медитации и монастырей, для жителей Запада они сейчас недоступны вследствие нынешней политической ситуации; а в недалеком будущем они, возможно, вообще исчезнут. Из тысяч монастырей Таиланда несколько сотен заняты по преимуществу медитацией. Из них несколько десятков представляют собой крупные центры, управляемые широко известными мастерами со множеством учеников. Мы видим, таким образом, что медитация охватывает лишь небольшую часть общества и религии. Однако она играет чрезвычайно важную роль в сохранении существенных истин, которым учил Будда.

Буддизм в Бирме, пожалуй, более силен, чем в Таиланде. Бирманцы уделяют своей религии больше внимания, проводят в храмах больше времени. Но и здесь традиция саморазвития при помощи медитации охватывает только небольшой процент монахов и всего населения. Остальная часть буддийской общины занята обрядами, ритуалами, ученостью или социальными начинаниями. И в Бирме только меньшая часть более чем десяти тысяч храмов и центров представляет собой монастыри для медитации. Существует несколько типов таких медитационных монастырей. Некоторые предназначены специально для мирян, другие – только для монахов, а третьи открыты для обеих категорий.

Между центрами для медитации и монастырями для медитации имеются некоторые важные различия. Центры медитации предназначены в первую очередь для интенсивной работы в уединении, которой заняты монахи или миряне. В Бирме не будет ничего необычного в том факте, что кто-то проводит свой ежегодный отпуск в центре медитации. В таких центрах люди живут некоторое время – от десяти дней до нескольких месяцев или еще дольше, занимаясь чрезвычайно интенсивной практикой. Они стремятся к быстрому развитию высоких уровней сосредоточенности и осознания, ведущих к прозрению и мудрости.

Традиция центров медитации прочнее всего установлена в Бирме, хотя немалое число этих центров находится и в Таиланде. Сами центры – чрезвычайно спокойные особые места, где социальные взаимодействия или вообще отсутствуют, или весьма ограничены, исключая только взаимоотношения с учителем. Практика осуществляется большей частью в уединении или, может быть, в какое-то время дня – в группе; все время посвящено медитации. Окружающая обстановка в центрах приспособлена к особой задаче – к формальным видам сидячей медитации и к медитации при ходьбе; все отвлекающие факторы тщательно сведены до минимума.

В противоположность центрам медитации монастыри являются местами, где люди живут долгое время в качестве монахов или монахинь (в Юго-Восточной Азии множество монахинь). В монастырях обучают медитации, как одной из составных частей всего образа жизни; ее следует практиковать во все времена дня. Обучение посвящено развитию осознания любого аспекта повседневной жизни – еды, одевания, шитья, ходьбы, уборки, а также социальных взаимодействий внутри общины. Медитация в этих монастырях становится скорее образом жизни, нежели специальным упражнением. Однако в обучение включены практика ежедневного регулярного сиденья и практика медитации при ходьбе. Лучшие монастыри представляют собой чрезвычайно гармоничные общины, функционирующие согласно правилам поведения для монахов и монахинь, установленным еще Буддой. Этот образ жизни предназначен для развития факторов просветления благодаря тщательному вниманию ко всем видам повседневной деятельности. Фактически один из мастеров медитации, по его собственным словам, в такой же мере научился дхарме благодаря культивированию осознания и сострадания во время приема множества приходивших посетителей, в какой научился ей благодаря применению любых иных упражнений в медитации. Хотя он сам поощрял ежедневную формальную многочасовую сидячую медитацию, он чувствовал при этом, что медитация социального взаимодействия не менее важна, ибо в ней мы учимся развитию мудрости во всех ситуациях.

И медитационные центры для кратковременной интенсивной практики, и монастыри долговременного пребывания для развития медитативного образа жизни создают окружение, которое особенно благоприятно для духовного роста. В обоих случаях изучающему предлагаются присутствие учителя, спокойная обстановка с ограниченным числом отвлекающих моментов, простой образ жизни, когда изучающий имеет много свободного времени для исследования своего собственного ума, а также сообщество лиц, чьи ценности целиком направлены в сторону духовного развития.

В центре медитации повседневная жизнь почти полностью состоит из практики медитации – в уединении или в молчаливой группе; время такой медитации может охватывать период от двенадцати до двадцати часов в сутки. Обычно это означает чередование сиденья и ходьбы; практикующий не сидит неподвижно все двадцать часов. Чаще всего раз в день или через день происходит собеседование с учителем; на все необходимые стороны жизни отведено минимальное время. Эти немногие прочие виды деятельности включают сбор милостыни (для монахов), еду раз или два раза по утрам, купанье, наконец сон, длительность которого, пожалуй, не превышает четырех часов в ночь. Во время практики в центре все направлено в сторону интенсивного развития сосредоточенности и внимательности.

Напротив, жизнь в монастыре гораздо полнее. Монахи встают очень рано утром, сидят в групповой медитации, пока еще темно, иногда повторяют нараспев правила ордена или писания на пали. Затем они берут чаши и идут за подаянием, собирая пищу, приготовленную для них мирянами. Позднее все население монастыря занято едой – раз или, как принято в некоторых монастырях, два раза в день. Всю пищу необходимо съесть до полудня. После мытья посуды может состояться краткая беседа учителя. Остальное время дня занято медитацией, занятиями или выполнением множества дел, составляющих часть жизни общины: нужно таскать воду из колодца, помогать в строительстве необходимых для монастыря новых зданий, помогать в чистке, в мытье, в подметании, в починки монастырской ограды. Обыкновенно все эти задания распределяются равномерно между всеми монахами, так, чтобы в течение дня можно было потратить несколько часов на медитацию, два или три часа – на чтение или занятия, а несколько часов – на работу для общины. К тому же некоторые монахи могут принимать мирян, учить их и давать наставления по практике медитации. В лесном монастыре монахи также шьют и красят собственную одежду. Вообще монахи заняты всеми необходимыми видами жизненной деятельности, так, чтобы их существование оказалось самодостаточным. Наконец, вечером монахи снова собираются вместе с мирянами для групповой медитации, для пенья текстов или мантр, а также для беседы учителя о дхарме. Это собрание длится около часа или дольше. Затем следуют вопросы и обсуждение дел общины, после чего все возвращаются в свои домики или жилые помещения и медитируют до наступления времени сна. В таком распорядке подчеркивается, что все виды деятельности в повседневной жизни составляют часть медитации. При формальном сидении, связанном с выполнением особых упражнений, например, наблюдения за дыханием, или во время работы по тасканию воды из колодца, во время беседы о делах общины и т. п. практикующего побуждают совершать все эти действия с максимально возможной внимательностью и сосредоточенностью.

Другое различие между традиционным центром интенсивной медитации и монастырем состоит в том, как используются собеседования с учителем. При интенсивной практике в центрах медитации практикующий должен ежедневно проходить собеседование; иногда собеседования проходят через день, но иногда даже чаще чем раз в день. При встрече с учителем практикующий сообщает ему о происшествиях во время своей медитации, и это помогает учителю осуществлять руководство практикой и приводить ее в равновесие. В силу интенсивной природы практики в таких местах этот аспект учения приобретает важность. Наоборот, в монастырях и общинах дхармы собеседования бывают нечастыми, хотя обычно всегда можно задавать учителю вопросы.

Обучение осуществляется по преимуществу в беседах о дхарме, обращенных ко всей общине; поскольку практика не обязательно бывает такой интенсивной, потребность в собеседованиях не подчеркивается. Фактически в некоторых монастырях чувствуется, что гораздо более ценной стороной образа жизни является уменье йогинов или практикующих медитацию самим отвечать на свои вопросы, работать с сомнениями, наблюдать за самим процессом возникновения сомнений и внутренних вопросов собственного ума. Таким образом они направляются к собственному опыту и учатся решать свои вопросы, как часть практики, не будучи привязанными к ежедневным собеседовациям и не нуждаясь в таком прямом руководстве учителя. Опять-таки мы видим, что оба подхода к собеседованиям с учителем являются разумными путями развития духовности; а какой из них будет подходящим – зависит от того, откуда вы начинаете практику и где находитесь.

Каковы же прочие выгоды столь тщательного конструирования обстановки в этих центрах медитации, в монастырях? В дополнение к созданию внешнего спокойствия, необходимого для всех высших степеней сосредоточенности, отсутствие отвлекающих факторов также препятствует нашему бегству от самих себя. Мы должны прямо встречать свои мысли и изменчивые состояния ума. Нам раскрывается наш ум; внимание устремляется внутрь. Даже в простом образе жизни монаха мы интересным образом находим, что привычная привязанность к вещам своего окружения до того сильна, что продолжает существовать несмотря ни на что. Если даже нам принадлежат три или четыре вещи, мы можем оставаться чрезвычайно к ним привязанными – к своей чаше для сбора подаяния или к одежде; мы считаем их более красивыми или в чем-то лучшими, чем чужие; мы можем испытывать страх перед возможностью их утраты. Удивительно обнаружить, что даже в простейшей жизни ум находит новые предметы для привязанности, и этот процесс будет продолжаться. Только ясно увидев все явление в целом, мы сможем от него освободиться.

Хотя в противоположность сотням тысяч других буддийских монахов ЮгоВосточной Азии мастеров медитации не так уж много, они все же занимают положение среди наиболее известных и уважаемых членов общества, пользуются авторитетом за свои качества ума, за чистоту и святость, а во многих случаях – и за те силы, которыми, по всеобщему убеждению, обладают. В этой книге я почти не упоминаю о силах, развивающихся благодаря медитации. Этот подход к данному предмету соответствует традициям медитации в Юго-Восточной Азии, где даже наиболее могущественные и высокоразвитые учителя не особенно стремятся к развитию магии, мистических энергий или сил, даже не упоминают о них. Человек, ослепленный силой и таинственностью, склонен к тому, чтобы отвлечься от практики сострадания и мудрости; и все эти мастера озабочены только одним – углублением прозрения, ведущим к полному освобождению живых существ.

Поскольку в настоящее время жители Европы или Америки не имеют возможности получить визы для проживания в Бирме более чем лишь на две недели, а Лаос и Камбоджа все еще охвачены крупными политическими переменами, большинство западных последователей практики тхеравады, которой учат в Юго-Восточной Азии, отправляется в Таиланд. Сейчас в Таиланде находится более пятидесяти, может быть восемьдесят западных монахов-бхикку. За последние несколько лет их число удвоилось.

Но и при поездке в Таиланд с целью стать бхикку возникают затруднения. Не так легко получить визу; власти требуют, чтобы посвящение было дано довольно быстро; иначе практикующему приходится периодически покидать страну. Существует также языковая проблема. Можно приехать в Бирму для недельной практики в центре интенсивного развития; там многие говорят по-английски, потому что Бирма когда-то была английской колонией. А в Таиланде умеют говорить по-английски лишь немногие мастера. Нужно или выучиться тайскому языку, или найти центр, в котором имеется переводчик; а переводчиков часто найти нелегко.

Искренним буддистам Запада разрешено получить посвящение в монахи; фактически их поощряют к этому. В лучших храмах им приходится сначала пробыть некоторое время служками; затем, в качестве новообращенных, они изучают правила монашеского ордена, надлежащие социальные установления и поведение монаха; они знакомятся также с необходимостью строгого согласия со стилем жизни и заповедями монаха после посвящения.

В центрах медитации и в монастырях Юго-Восточной Азии вы найдете дхарму в весьма открытом виде; учителя охотно передают всю свою систему медитации любому приходящему. Кроме посвящений в орден бхикку, каких-либо других посвящений нет; не существует никаких тайн, никаких мистических традиций, которые надо было бы соблюдать в медитации. Все дается со щедростью, весьма прямо и просто: посетителя учат практике и поощряют к ней. Человек

Запада, приехавший в храм или в центр, часто встречает там особый прием, потому что бирманцы и тайцы чрезвычайно ценят растущий на Западе интерес к буддизму и особенно рады помочь тому, кто проделал столь далекий путь, чтобы получить учение. Миряне зачастую испытывают к таким людям особое почтение, ибо они, в особенности простые крестьяне, видят в Западе свой образ небесного мира, потому что у нас есть телевизоры, автомобили, холодильники и прочные дома. Тот, кто покинул небо для того, чтобы прийти сюда и вести простую жизнь в медитационном центре, вызывает у них чувство величайшего восхищения. В последние годы своего монашества я часто с упорством внушал деревенским жителям, что западный рай – совсем не то, чем он кажется, что фактически любое счастье, приходящее через внешние чувства, в конце концов не приносит удовлетворения. Это счастье появляется и исчезает, но никогда не бывает в состоянии принести удовлетворенность внутреннего мира и мудрости.

Когда вы находитесь в монастыре или в центре, от вас, как от мирянина, ожидается соблюдение восьми предписаний. Они состоят из обетов воздержания от убийства, от лжи, от воровства, от половых сношений (на время членства в общине), воздержания от наркотиков и опьяняющих напитков. Часто также ожидается, что вы не будете пользоваться деньгами, не станете употреблять благовония и носить модную одежду, не будете спать на высоких и мягких постелях. Наконец, существует предписание, запрещающее прием пищи после полудня. Пища подается раз или два раза в день – рано утром и еще раз в полдень. Эти указания предназначены для облегчения жизни, для упрощения внешней формы и приведения ее в гармонию с внутренней жизнью общины, а также для того, чтобы дать вам возможность успешно продолжать практику.

* * *

Вопрос о том, как выбрать себе учителя, центр и метод, является проблемой для многих людей. В буддийской традиции, которая может помочь в понимании ответа на этот вопрос, есть такая история. Будда сидит в саду, окруженный множеством учеников. К нему приходит какой-то человек, выражает свое почтение, а затем начинает воздавать хвалу сангхе, сообществу монахов, которым Будда дал посвящение. После того, как он закончил свою хвалу, сам Будда продолжает превозносить сангху, указывая на отдельные группы монахов, расположившиеся в разных местах сада. Он высоко оценивает их добродетели и говорит: «Посмотри туда; вот люди, более всего склонные к практике с применением сил, собрались вместе с моим учеником великим Махамоггалланой (известным во время Будды монахом с большими психическими силами). А вон те, чья естественная карма ведет их к развитию своего пути при помощи мудрости; они собрались там вместе с моим великим учеником Шарипутрой (известным монахом величайшей мудрости, уступавшим только Будде). И те, друг мой, чья карма или чей характер делает их более всего склонными к развитию духовного пути при помощи дисциплины, собрались там вместе с моим великим учеником Випалой, мастером винаи. Те же, кто более всего склонны применять поглощенность, или джхану, в качестве пути, собрались там с другим моим учеником»… и т. д.

Следовательно, даже во время Будды существовало множество технических приемов медитации и подходов к духовному развитию, которым он учил; его различные ученики, имевшие естественную склонность к одному из путей, учили тех людей, которые также проявляли естественную склонность к этому виду практики. Итак, мы видим, что вопрос не в том, какая практика лучше, а скорее в том, какая будет наиболее естественной для нас, какая подойдет к нашей личности и быстрее всего приведет нас к равновесию и гармонии, которые являются результатами духовного развития.

Выбор учителя или центра зависит от нескольких факторов. Один – это интуиция. Вы можете встретить какого-то учителя и сразу интуитивно почувствовать, что он или она как раз и есть тот человек, у которого вы хотите учиться, что вы имеете с ним прочную связь, что его метод более всего вам подходит. С другой стороны, такой встречи может и не произойти. Тогда будет разумным посетить несколько учителей и центров в этой стране или в Азии – для того, чтобы определить, какие условия, какого рода дисциплина, какой вид практики покажутся вам наилучшими. Доверяйте собственному сердцу и интуиции, но также предоставьте себе достаточнв информации и опыта, чтобы сделать выбор. Вам придется решить, хотите ли вы отправиться в такое место, где медитация включена в более обширный образ жизни, как его часть, где вы можете провести более длительное время, – или же отправиться в центр интенсивного развития на более краткое время. Хотите ли вы проходить практику с учителем, который применяет некоторые очень строгие правила дисциплины, или вам больше подходит учитель, для которого эта форма не составляет существенной части учения?

Имеются не только различные виды техники и подхода в разных центрах и монастырях, но также и различия в личностях учителей и в стиле обучения. Что касается стиля обучения, традиция утверждает, что разные учителя достигают освобождения через такую дверь, которая подчеркивает преобладание в них одного из трех характерных признаков (хотя на самом деле эти признаки суть три аспекта одного и того же глубокого прозрения); и это обстоятельство оказывает влияние на то, как они учат дхарме. Некоторые учителя достигли понимания благодаря проникновению в характерное свойство пустоты (анатта) всех явлений; в своем учении они склонны подчеркивать мудрость, ясное понимание. Глава об учении ачаана Буддхадасы следует такому подходу. Другие учителя поняли истину благодаря проникновению в характерный признак страдания; они склонны подчеркивать усилие в практике, как его подчеркивает Сунлун-саядо. Некоторые учителя обладают проникновением в принцип непостоянства, и они склонны подчеркивать в практике веру. Примером учения такого типа является учение У Ба Кхина. Конечно, данные качества не всегда оказываются подлинными, и умелый учитель подчеркнет то из них, которое более всего полезно каждому изучающему в отдельности.

Личность учителя и его стиль могут различаться и по-иному. Учителем ачаана Маха Буво и ачаана Чаа был ачаан Мун, один из вечичайших тайских мастеров нашего века. В ученье он применял большую силу; это был свирепый и жестокий человек, очень строгий с учениками. Есть и другие учителя, например, ачаан Джумньен, чрезвычайно любящие, добрые и открытые; никто из них не лучше другого; просто в этих различиях отражена карма или личность данного отдельного учителя, его собственная практика, способ, при помощи которого ему лучше всего удается учить других людей. Опять-таки, когда вы выбираете место практики и решаете, какой тип учителя вам подходит, этот процесс в значительной степени носит интуитивный характер.

Существует несколько важных методов, которые учитель применяет в обучении. Один способ обучения – это обучение при помощи любви и приятия тех, кто приходит к учителю; такой подход позволяет им любить и принимать самих себя. Это – важное качество ума, которое следует развивать на духовном пути. Другой метод состоит в применении равновесия. Зачастую учитель предписывает особую медитацию, чтобы создать противовес какой-нибудь трудности, встретившейся ученику. К примеру, ученику, в значительной мере подверженному гневу, могут предложить выполнение медитации любящей доброты; ученику с сильным влиянием чувственности учитель может предписать медитацию об отталкивающем характере тела. Учитель может усмотреть, что энергия и сосредоточенность практикующего лишены равновесия; поэтому он предписывает ученику тратить больше времени на медитацию при ходьбе или дает другую энергетическую практику для восстановления нарушенного равновесия. Или он может заметить, что вера и мудрость ученика не уравновешены; при чрезмерной вере ученик не вырабатывает необходимое его уму качество исследования, не видит ясно, в чем заключается подлинная природа умственно-телесного процесса. Для восстановления равновесия учитель может использовать какой-нибудь рассказ, при помощи которого укажет ученику, что тот не обладает пониманием, что ему необходимо отсечь часть своей опоры в вере и усилить исследование или мудрость. Духовное развитие в целом – акт равновесия. И функция учителя состоит в том, чтобы помочь привести к равновесию практику своего ученика.

Другая ключевая функция учителя – указывать на наши самые последние привязанности. По мере того, как прогрессирует медитация, а ум становится более тонким, привязанности переходят от внешних чувственных желаний грубой природы к более утонченным, таким как привязанность к некоторым видам блаженства, к свету, к покою, приходящим вследствие медитации. Что бы там ни было, все эти привязанности проявятся, когда мы придем на встречу с учителем. Он увидит, где мы задержались и к чему привязаны; и он поможет нам освободиться, поможет дать место естественному процессу непривязанности, который сам приведет нас к освобождению. Непривязанности можно учить при помощи рассказов, благодаря изменению направленности медитации или даже, как это бывает в стиле практики дзэн, при помощи удара, нанесенного ученику как раз в подходящий момент. Однако во всех таких способах обучения работу выполняет сам практикующий; а учитель только помогает ему стать на правильный путь и сохранить равновесие.

Важно не слишком полагаться на внешность при вынесении суждения об учителе или о центре. Мой опыт привел меня сперва в очень строгий аскетический монастырь суровой дисциплины. Учитель ачаан Чаа являл собой весьма точный, надлежащий и тонкий пример монаха, живущего очень простой жизнью. А затем я отправился в бирманский храм, где тип учителя оказался совсем иным. В этом бирманском храме я нашел хорошо известного учителя медитации, у которого до меня уже было десять тысяч учеников. Однако при первом взгляде он показался мне глуповатым человеком; его одеяние волочилось по земле; он курил бирманские сигареты, большую часть дня сидел около храма и совсем не по-монашески болтал с женщинами. Это так не походило на моего прежнего учителя. Иногда он казался сердитым, иногда занимался пустяками. В течение первых двух месяцев своей интенсивной практики я сильно страдал, сравнивая этих двух учителей. Бирманский учитель был добр ко мне и отвел для меня один из прекраснейших коттеджей для медитации прямо около своего дома. В результате я всякий раз видел, как он сидит, курит сигареты и разговаривает с женщинами; это зрелище ужасно расстраивало мою практику. Я все время думал: «Что же я делаю? Чему учусь у такого человека? Я так упорно работаю, так напряженно медитирую, а он целыми днями ничего не делает, и ему нечему меня учить. Почему он не ведет себя так, как вел себя ачаан Чаа?» Мне потребовалось два месяца, чтобы уяснить тот факт, что его внешняя форма не снижает ценности того, что я получил от него. Судить и сравнивать внешние формы, искать в учителе Будду – значит просто создавать для себя новые страдания. Осуждающий ум создает страдания. Когда я смог наконец освободиться от этого настроения, я сумел получить от его наставлений и учения значительную пользу; он очень хорошо научил меня этой технике медитации. А то, что не оказалось полезным, я оставил ему. Мне пришлось испытать много страданий, чтобы прийти к пониманию того, как различающий ум создает затруднения; но, увидев все ясно, я смог освободиться.

Многие последователи буддизма тхеравады, как впрочем, это имеет место и в любой духовной традиции, оказываются захвачены суждениями и сравнениями методов разных учителей; при этом их учитель, их метод всегда оказывается наилучшим, самым правильным и чистым методом традиции. Подобные различения приводят людей к тому, что они во все возрастающей степени видят мир в понятиях добра и зла. Вот это хорошо, а то – плохо. Такое неправильное понимание причиняет много страха и много страдания.

В мире нет таких вещей, как силы добра или силы зла. Единственное «зло» существует в нашем уме; это болезненные состояния алчности, ненависти и заблуждения; вне этого нет трудностей. И для ума, очищенного от всех этих болезненных реакций, другого зла не существует. Такой ум нельзя потрясти или затронуть возникновением и исчезновением какого бы то ни было переживания, – ибо он видит мир глазами мудрости, видит его пустоту, отсутствие в нем личности.

Сходным образом и те, кто привязаны к «чистым» традициям, к «чистым» сектам, кто утверждают, что установили такие традиции или придерживаются их, иногда могут помешать людям понять основное учение Будды. Чистота не существует внутри какого-то метода, какой-то традиции или религии. Есть только одна основная чистота, которая приносит освобождение; это – чистота ума, свобода от алчности, ненависти и заблуждения; кроме этого внутреннею очищения, даже благонамеренные утверждения о чистоте только усиливают привязанность и различение. Сущность всей практики состоит в том, чтобы выйти за пределы всякой привязанности, всякого эгоизма. Пользуйтесь хорошенько каким-нибудь орудием или всеми сразу, но не окажитесь захваченными этим орудием, этим учителем, не принимайте ошибочно их за конечную истину, которой учил Будда. Старательно продолжайте практику и освобождайтесь от всего, что вас связывает, не останавливайтесь ни на чем меньшем, нежели вкус свободы; ощутите его сами.

По мере продолжения медитации ваша собственная практика станет вашей точкой отсчета. Перед смертью Будда просил учеников следовать дхарме, а не какому-то учителю или какой-то традиции. Он не поставил никого руководителем общины монахов и монахинь; они должны были руководствоваться дхармой. Также и для нас не существует слепой веры, слепой привязанности к буддизму. Мы просто достаточно уверены в возможности освобождения, мы достаточно мудры, чтобы видеть страдание нашего существования, чтобы иметь уверенность для начала практики. И в самой этой практике мы видим самостоятельно истину дхармы. Будда поощрял людей словами: «Будьте сами себе светом, будьте сами себе светильником». И из этой практики придет освобождение.

ГЛАВА 3. УЧЕНИЕ В ЦЕЛОМ

Я отвел целую главу для того, чтобы сделать в ней простое заявление.

Учение Будды можно кратко суммировать следующим образом:

Нет ничего, за что стоило бы держаться.

Если вы освободитесь от всего –

От предметов,

От понятий,

От учителей,

От Будды,

От «я»,

От внешних чувств,

От воспоминаний,

От жизни,

От смерти,

От свободы,

Тогда все страдания прекратятся. Мир проявится в своей священной самосущей природе, и вы почувствуете свободу Будды.

Дальнейшие разделы этой книги содержат полезные подходы и технические приемы для того, чтобы научиться освобождению.

ГЛАВА 4. АЧААН ЧАА

Ачаан Чаа родился в большой зажиточной семье в деревне в области лао в северо-восточном Таиланде. В ранней юности получил посвящение в послушники, а по достижении двадцатилетнего возраста – высшее посвящение в сан бхикку. Кроме стандартного четырехклассного образования в сельской школе, он изучал некоторые основные дхармы и писания, еще будучи молодым монахом. Позже он практиковал медитацию под руководством нескольких лесных учителей в соответствии с аскетической традицией на языке лао. Много лет он вел аскетическую жизнь бродячего монаха, спал в лесу под деревьями и провел небольшой, но просветляющий период под руководством ачаана Муна, одного из самых известных и могущественных мастеров медитации этого века тайско-лаосской традиции. После многолетних странствий и практики он вернулся в родную деревню и поселился около нее в густой лесной роще. Эта роща оставалась необитаемой, получив известность как место, населенное духами, кобрами и тиграми; но, как сказал сам ачаан Чаа, она представляла собой наиболее подходящее место для лесного монаха. По мере того, как все больше и больше монахов, монахинь и мирян приходило слушать его поучения и оставалось с ним, в его окружении возникла большая монастырская постройка. Теперь его ученики учат в более чем тридцати горных и лесных дочерних храмах во всем северо-восточном Таиланде.

При входе в монастырь Ват Ба Понг мы скорее всего встретим старательных монахов, которые заняты вытаскиванием воды из колодца; мы увидим на тропе знак: «Проходящие, не шумите! Мы стараемся медитировать». Хотя групповая медитация и повторение нараспев проводятся здесь дважды в день, а вечером к этому обычно добавляется беседа ачаана Чаа, здесь сердце медитации представляет собой сам образ жизни. Монахи заняты работой – они шьют одежды, подметают лесные тропинки; они живут чрезвычайно просто, следуя аскетическим предписаниям, – ограничивают прием пищи одним разом в сутки, ограничивают количество своих вещей, одежды, места для жилья. Монахи проживают в отдельных коттеджах, разбросанных по лесу, и практикуют медитацию при ходьбе по расчищенным тропинкам под деревьями. Сейчас многие из них и из западных учеников ачаана Чаа предпочитают жить в новом огромном лесном монастыре – в закрытом здании, окруженном отдельными коттеджами, построенными в пещерах на склонах гор.

Простой режим этого горного монастыря создает условия для развития мудрости. Ачаан Чаа подчеркивает, что «каждый человек имеет свою естественную скорость», что нам не следует тревожиться по поводу длины нашего пути или расстояния до места предназначения. «Просто не отходите от настоящего момента, – советует он, – и в конце концов ум достигнет своего естественного равновесия, где практика протекает автоматически». Он редко говорит о достижении какого-либо особого состояния ума или состояний сосредоточенности и просветления. Вместо этого, когда его спрашивают о подобных предметах, он, в свою очередь, задает вопрос спрашивающему, целиком ли тот освободился от всех привязанностей, полностью ли свободен от страдания. На обычный ответ: «Еще нет», – он рекомендует просто продолжать свою практику наблюдения за умом и не привязываться даже к глубоким прозрениям или переживаниям просветления, а только не прекращать свою непривязанность, проявляющуюся от мгновенья к мгновенью.

Повседневная жизнь в монастыре становится в такой же мере фокусом практики, в какой им является формальное сиденье или ходьба. Стирка одежды, чистка плевательниц, подметание зала, сбор утреннего подаяния – все это виды медитации, и, как нам напоминает ачаан Чаа, «очищая уборную, не чувствуйте, что вы этим делаете кому-то благодеяние». В этом также проявляется дхарма. Медитация означает внимательность во всем, что бы мы ни делали. По временам этот стиль жизни кажется нам строгим и жестким; борьба за то, чтобы найти покой и безопасность становится великим уроком в медитации. «Когда вы сердитесь или чувствуете жалость к себе, это большая возможность понять ум». Подчиняясь правилам, создающим гармоническое сообщество, мы ясно видим, как желание и удерживаемые нами мысленные образы вступают в конфликт с этим потоком. Строгая дисциплина позволяет нам отсечь потребности «я» во внешнем выражении индивидуальности.

Ачаан Чаа не ставит на первое место какую-либо специальную технику медитации; не поощряет он также и ударных курсов для достижения быстрого прозрения и просветления. Во время формального сиденья мы можем следить за дыханием, пока ум не успокоится, – а затем продолжать практику, наблюдая за течением умственно-телесного процесса. Жить просто, быть естественным, наблюдать за умом – таковы ключи к его практике. Обращено внимание и на терпенье. Оказавшись в его монастыре в качестве нового монаха, я испытал разочарование вследствие трудностей практики и кажущихся случайными правил поведения, которых приходилось придерживаться. Я начал критиковать других монахов за отсутствие старательности в практике и сомневаться в мудрости учения ачаана Чаа. Однажды я пришел к нему и пожаловался, отметив, что даже он сам непоследователен и зачастую как будто противоречит себе, что не свидетельствует о просветленном образе действий. Он рассмеялся и указал мне, как сильно я страдаю, пытаясь судить окружающих. Затем он объяснил мне, что на самом деле его учение как раз является уравновешивающим. «Это как если бы я видел людей, шагающих по хорошо знакомой мне дороге, – сказал он.– Я смотрю на них и вижу, что кто-то вот-вот упадет в канаву с правой стороны дороги или сбился на боковую тропу, идущую правее; и вот я кричу ему: «Бери левее, бери левее!» Точно так же, если я вижу, что кто-то сбивается на тропу, ведущую влево, или вот-вот упадет в канаву с левой стороны, я кричу ему: «Бери правее, бери правее!» Вся практика – это просто выработка равновесия ума, непривязанности, отсутствия эгоизма».

Сидячая медитация или работа по выполнению повседневных обязанностей – все это части практики, и терпеливое наблюдение дает возможность мудрости и миру раскрыться естественным образом. Это и есть путь ачаана Чаа. Ачаан Чаа приветствует жителей Запада, и более двух дюжин их жило и училось у него; часто они оставались там в течение многих месяцев или даже лет. Мудрость – это образ жизни и бытия, и ачаан Чаа поддерживает особый, упрощенный жизненный стиль монашества, как организованный Буддой для нынешнего изучения дхармы.

Запись беседы с ачааном Чаа в Ват Ба Понге (вопросы и ответы)

Вопрос. Я прилагаю большие усилия в своей практике, но у меня, кажется, ничего не получается.

Ответ. Это очень важно. Не старайтесь чего-то достичь в практике. Само желание быть свободным или просветленным будет тем желанием, которое воспрепятствует вашей практике и вашей свободе. Вы можете стараться изо всех сил, ревностно заниматься практикой днем и ночью; но если все это еще остается желанием ума, который стремится чего-то достичь, вы никогда не найдете для себя мира. Энергия, исходящая из такого желания, будет причиной сомнения и беспокойства. Какой бы долгой и упорной ни была ваша практика, мудрость никогда не возникнет из желания. Поэтому просто освободитесь. Внимательно наблюдайте за умом и телом, но не пытайтесь чего-то достичь. Не привязывайтесь даже к практике или к просветлению.

Вопрос. А что вы скажете насчет сна? Сколько мне нужно спать?

Ответ. Не спрашивайте меня, этого я не могу вам сказать. Вполне достаточная средняя норма для некоторых людей составляет четыре часа за ночь. Однако здесь важно, чтобы вы наблюдали за собой и знали себя. Если вы будете стараться обойтись слишком малым количеством сна, тело ощутит неудобство, и вам будет трудно поддерживать внимательность. Слишком много сна приводит к вялости или беспокойному уму. Найдите для себя естественное равновесие. Тщательно наблюдайте за умом и телом, следите за потребностью в сне, пока не найдете наилучший вариант. Если вы проснулись и потом валяетесь в постели, это будет разложением. Устанавливайте внимательность, как только вы открыли глаза.

Вопрос. А как быть с едой? Сколько мне надо есть?

Ответ. И с едой дело обстоит так же, как со сном. Вы должны знать себя. Питание необходимо для удовлетворения потребностей тела. Смотрите на пищу как на лекарство. Едите ли вы столько, что после еды чувствуете сонливость? толстеете ли с каждым днем? Остановитесь. Проверьте свои тело и ум. Нет необходимости устраивать голодания; вместо этого экспериментируйте с количеством принимаемой пищи. Найдите для тела естественное равновесие. Поместите всю дневную норму пищи в чашу для подаяния, как этому учит аскетическая практика; тогда вы легко сможете судить о поглощаемом вами количестве. Тщательно следите за собой во время еды. Знайте себя. Только в этом и заключается суть нашей практики; нет ничего специального, что вам нужно было бы делать. Только наблюдайте. Проверяйте себя. Следите за умом. Тогда вы узнаете, в чем заключается естественное равновесие вашей практики.

Вопрос. Отличается ли азиатский ум от западного?

Ответ. В основе различия не существует. Различными могут казаться внешние обычаи и язык; по человеческий ум обладает естественными характерными свойствами, которые одинаковы для всех людей. Алчность и ненависть восточного ума таковы же, что и западного; страдание и прекращение страдания одинаковы для всех людей.

Вопрос. Советуете ли вы больше читать или изучать писания, как часть практики?

Ответ. Дхарму Будды нельзя найти в книгах. Если вы хотите действительно увидеть для себя то, что говорил о вас Будда, вам нет необходимости заниматься книгами. Наблюдайте собственный ум. Проверяйте его, чтобы увидеть, как приходят и уходят чувства, как приходят и уходят мысли. Не будьте привязаны ни к чему, просто оставайтесь внимательными ко всему что видите. Таков путь к истинам Будды. Будьте естественны. Все, что вы делаете здесь, в своей жизни, дает возможность для практики; все это дхарма. Когда вы заняты домашней работой, старайтесь быть внимательными. Если вы очищаете плевательницы или чистите уборную, не чувствуйте при этом, что вы делаете кому-то благодеяние. В очистке плевательниц есть дхарма. Не чувствуйте, что вы заняты практикой только тогда, когда сидите со скрещенными ногами. Некоторые из вас жалуются, что у них не хватает времени для медитации. Достаточно ли у вас времени на то, чтобы дышать? Вот это и будет вашей медитацией: внимательность, естественность во всем, что вы делаете.

Вопрос. Почему у нас нет ежедневных собеседований с учителем?

Ответ. Если у вас есть какие-то вопросы, приходите, задавайте их в любое время. Но здесь у нас нет необходимости в ежедневных собеседованиях. Если я буду отвечать на любой ваш вопрос, даже на мелкий, вы никогда не поймете процесса сомнения в собственном уме. Существенно важно, чтобы вы учились проверять себя, беседовать с собой. Тщательно слушайте лекции, которые читаются каждые несколько дней, затем пользуйтесь этими поучениями для сравнения с собственной практикой. Что вы услышали? – то же самое или что-то другое? В чем у вас сомнения? И кто это сомневается? Только благодаря самопроверке вы сможете понять.

Вопрос. Иногда меня тревожит монашеская дисциплина. Если я случайно убиваю насекомых, плохо ли это?

Ответ. Шила, т. е. дисциплина и правила морали, существенны для нашей практики; но если вы слепо привязаны к ним, это будет ошибкой. В воздержании от убийства животных или в следовании другим правилам важно намерение. Знайте собственный ум. Вам не следует чрезмерно беспокоиться относительно дисциплины монаха. При надлежащем применении она поддерживает практику; но некоторые монахи настолько тревожатся о мелких правилах, что не в состоянии спокойно спать. Не нужно нести дисциплину, как бремя. В нашей здешней практике дисциплина является основанием – здоровая дисциплина, а также аскетические правила и практика: быть внимательными и осторожными даже по отношению ко многим поддерживающим правилам, как и к двумстам двадцати семи заповедям; это приносит большую пользу. Они делают жизнь очень простой.

Не нужно раздумывать о том, как действовать; так что вы можете избежать размышлений и вместо этого быть просто внимательными. Такая дисциплина дает нам возможность гармоничной совместной жизни в общине; и эта община действует без каких-либо помех. Внешне каждый выглядит и действует одинаково. Дисциплина и правила морали суть ступени к дальнейшей сосредоточенности и мудрости. Благодаря надлежащему применению монашеской дисциплины и аскетическим предписаниям мы вынуждены жить просто, ограничивать число принадлежащих нам вещей. Таким образом, мы имеем здесь полную практику Будды: воздерживаться от зла и творить добро; жить просто, придерживаясь основных потребностей; очищать ум. Последнее предписание означает необходимость бдительно следить за умом и телом во всех положениях. Сидя, стоя, лежа, при ходьбе – осознавайте себя.

Вопрос. Что мне делать с сомнениями? Бывают дни, когда меня мучают сомнения по поводу практики, или по поводу моего прогресса, или по поводу учителя.

Ответ. Сомнения естественны; каждый начинает с сомнения. От них вы сможете научиться многому. Что важно – так это не отождествлять себя с сомнениями, т. е. не быть ими захваченными. Захваченность сомнениями вертит ваш ум бесконечными кругами. Вместо этого наблюдайте процесс сомнения, или удивления, в целом. Надо увидеть, кто сомневается, увидеть, как приходят и уходят сомнения. Тогда более не возникнет такое положение, при котором вы становитесь жертвой своих сомнений; потому что вы выйдете из их сферы, и ваш ум будет спокоен. Вы сможете увидеть, как все вещи приходят и уходят. Только освободитесь от всего, к чему вы привязаны; освободитесь и от своих сомнений просто наблюдайте. Вот как положить конец сомнениям.

Вопрос. А что вы скажете о других методах практики? В наши дни, кажется, существует так много учителей, так много разных систем медитации, что это сбивает с толку.

Ответ. Это похоже на то, как если бы вы пришли в город: к нему можно подойти с севера, с северо-востока, по многим дорогам. Часто эти системы имеют лишь внешние различия. Идете ли вы по одному пути, или по другому, – если вы внимательны, это оказывается одним и тем же; есть один существенный пункт, и к нему должна в конце концов прийти любая хорошая практика. Это непривязанность. В конце всех систем медитации должна появиться освобожденность. Также нельзя привязываться и к учителю. Если система ведет к отказу, к непривязанности, тогда практика правильна.

Возможно, у вас есть желание путешествовать, посещать других учителей, пробовать другие системы. Некоторые из вас уже делали это. Такое желание естественно. Но вы увидите, что тысяча заданных вопросов и знание множества систем не приведет вас к истине. В конце концов вам это надоест; и вы увидите, что только остановившись и рассмотрев свой собственный ум, вы сможете найти то, о чем говорил Будда. Нет необходимости идти куда-то и искать за пределами себя. Так или иначе, но вам придется вернуться и увидеть свою собственную истинную природу. И именно здесь вы можете понять дхарму.

Вопрос. Мне не раз казалось, что многие здешние монахи не занимаются практикой. Они кажутся неряшливыми и невнимательными; это беспокоит меня.

Ответ. Неправильно наблюдать за другими людьми; это не поможет вашей практике. Если вы озабочены, наблюдайте за озабоченностью в собственном уме. Если дисциплина других людей плоха, если эти монахи плохи, не вам их судить. Вы не откроете мудрость, осуждая других. Дисциплина монаха – это инструмент, используемый для вашей собственной медитации, это не оружие, которым пользуются, чтобы критиковать или отыскивать ошибки. Никто не в состоянии выполнять ее практику за вас; не можете и вы выполнять ее за кого-то другого. Просто будьте внимательны к собственным делам; это и есть путь к практике.

Вопрос. Я чрезвычайно тщательно практиковал обуздание чувств; я всегда хожу с опущенными глазами и внимателен к любому небольшому совершаемому мной действию. Во время еды, например, я трачу много времени, стараясь увидеть каждое прикосновение – жевание, вкус, глотание и т. д. Я делаю каждый шаг осторожно и обдуманно. Правильно ли я занимаюсь практикой?

Ответ. Обуздание внешних чувств – правильная практика. Мы должны быть внимательными к ней в течение всего дня. Но не перегибайте палку. Ходите, ешьте и действуйте естественно; тогда вы разовьете естественность и естественную внимательность к тому, что с вами происходит. Не форсируйте свою медитацию, не принуждайте себя к неудобным стереотипам. Это лишь иная форма страстного желания. Будьте терпеливы. Необходимы терпенье и выносливость. Если вы будете действовать естественно, если вы будете внимательны, тогда и мудрость придет естественно.

Вопрос. Необходимо ли сидеть в течение длительных промежутков?

Ответ. Нет, беспрерывное сиденье целыми часами не является необходимым. Некоторые люди полагают, что чем дольше вы можете сидеть, тем более мудрыми должны быть. А я видел – куры целыми днями непрерывно сидят на насесте. Мудрость приходит благодаря внимательности ко всем положениям тела. Ваша практика должна начинаться утром, как только вы проснетесь, – и продолжаться до того момента, когда вы заснете. Не беспокойтесь о том, как долго вы можете сидеть. Что важно – так это лишь уменье сохранять бдительность во всех случаях, работаете ли вы, или сидите, или принимаете ванну.

Каждый человек обладает собственной естественной скоростью. Некоторые из вас умрут в пятидесятилетнем возрасте, некоторые – в шестидесятилетнем, а некоторые – в девяностолетнем. Поэтому и ваша практика не будет одинаковой для всех. Не раздумывайте, не тревожьтесь об этом. Старайтесь быть внимательными и дайте возможность событиям идти своим естественным курсом. Тогда ваш ум будет становиться все более спокойным в любой обстановке – и сделается тихим, подобно ясному лесному озеру. К озеру придут на водопой всевозможные диковинные и редкие звери. Вы ясно увидите природу всех вещей в мире, увидите, как приходят и уходят многие чудесные и странные явления. Но вы останетесь спокойными. Будут возникать проблемы, и вы сможете немедленно проникать в их сущность. Таково счастье Будды.

Вопрос. У меня все еще много мыслей. Мой ум сильно блуждает – даже несмотря на то, что я стараюсь поддерживать внимательность.

Ответ. Не тревожьтесь об этом. Старайтесь удерживать ум в настоящем. Что бы ни возникало внутри ума, просто наблюдайте. Освободитесь от этого; даже не желайте избавиться от мыслей. Тогда ум достигнет своего естественного состояния. Никакого различения между добром и злом, между горячим и холодным, быстрым и медленным. Ни я, ни вы, совсем никакой личности; просто то, что есть. Когда вы идете собирать подаяние, нет необходимости делать что-то особенное; просто идите, видя то, что есть. Нет необходимости привязываться к изолированности, к уединению. Где бы вы ни были, осознавайте себя, будучи естественными. Если возникнут сомнения, наблюдайте за тем, как они приходят и уходят. Это очень просто. Не держитесь ни за что.

Это как если бы вы шагали по дороге; периодически вы встречаетесь с препятствиями. Когда вы встречаетесь с низменными проявлениями, просто замечайте и преодолевайте их, освобождайтесь от них. Не думайте о тех препятствиях, которые вы уже преодолели, не тревожьтесь о тех, которых вы еще не увидели. Не беспокойтесь по поводу длины дороги или места назначения. Что бы вы ни прошли, не привязывайтесь к этому. И в конце концов при достижении своего естественного равновесия ум придет к такому пункту, где практика протекает автоматически. Все явления будут приходить и уходить сами собой.

Вопрос. Читали ли вы когда-нибудь «Алтарную сутру» шестого патриарха Хуэй-нэна?

Ответ. Мудрость Хуэй-нэна очень глубока. Это весьма глубокое учение, и начинающим понять его трудно. Но если вы терпеливо практикуете нашу дисциплину, если вы практикуете непривязанность, вы в конце концов поймете ее. Как-то у меня был ученик, живший в хижине с травяной крышей. В тот сезон дождей осадки выпадали часто, а однажды сильный ветер сорвал половину крыши; он же не побеспокоился укрепить ее, и вода лилась прямо в хижину. Прошло несколько дней; я осведомился о крыше. Ученик ответил, что практикует непривязанность. Такая непривязанность, лишенная мудрости, – это почти то же самое, что равнодушие водяного буйвола. Если вы ведете правильную, простую жизнь, если вы терпеливы и свободны от эгоизма, вы поймете мудрость Хуэй-нэна.

Вопрос. Вы сказали, что саматха и випассана, сосредоточенность и прозрение, – одно и то же. Не могли бы вы дать дальнейшие пояснения?

Ответ. Это очень просто. Сосредоточенность, или саматха, и мудрость, или випассана, действуют совместно. Сперва ум становится спокойным благодаря удержанию его на объекте медитации; он спокоен только в то время, когда вы сидите с закрытыми глазами. Это саматха; и в конце концов такая сосредоточенность оказывается причиной возникновения мудрости, випассана. Тогда ум остается спокойным, будете ли вы сидеть с закрытыми глазами, или шагать по улицам большого города. Это похоже на то, как если бы когда-то вы были ребенком, а теперь стали взрослым. Можно ли сказать, что тот ребенок и этот взрослый – один и тот же человек? Вы можете сказать, что это так; но, глядя на дело по-иному, можно сказать, что тут – разные люди. Таким же точно образом можно считать саматха и випассана отдельными дисциплинами. Или это еще похоже на пищу и испражнения: их можно назвать одним и тем же. Однако не принимайте просто на веру то, что я говорю, занимайтесь своей практикой, и вы увидите сами. Не требуется ничего особого. Если вы проверите, как возникают сосредоточенность и мудрость, вы узнаете истину для себя. В наши дни многие люди привязываются к словам. Они называют свою практику випассана и смотрят на саматха сверху вниз. Или они называют свою практику саматха и говорят, что нужно до випассана, практиковать саматха. Все это глупости. Не тревожьте себя подобными вещами. Просто занимайтесь практикой, и вы сами все увидите.

Вопрос. Необходимо ли в нашей практике уменье вступать в состояние поглощенности?

Ответ. Нет, поглощенность не обязательна. Вы должны установить некоторое среднее количество спокойствия и остроты ума; затем пользуйтесь этим свойством, чтобы проверять себя. Ничего особенного не нужно. Если в вашей практике появится поглощенность, это тоже прекрасно. Только не держитесь за нее. Некоторые люди прямо виснут на поглощенности; действительно, игра с ней может быть большой забавой. Вы должны знать, где находятся надлежащие границы. Если вы мудры, вы узнаете как пользоваться поглощенностью, каковы ее ограничения, – точно так же, как вы знаете ограничения детей в сравнении со взрослыми людьми.

Вопрос. Почему мы придерживаемся таких аскетических правил, как прием пищи только из своих чашек?

Ответ. Аскетические предписания должны помогать нам отсекать низменные наклонности. Следуя таким правилам, как требование приема пищи из своих чашек, мы можем быть более внимательными к пище, считая ее лекарством. Если у нас нет низменных наклонностей, тогда не имеет значения то, как мы едим. Но здесь мы применяем особую форму, чтобы упростить практику. Будда не сделал аскетические предписания обязательными для всех монахов; однако он разрешал их для тех, кто желает вести строгую практику. Они прибавляются к нашей внешней дисциплине, этим способствуя душевной решимости и крепости. Эти правила нужно соблюдать для вас самих. Не следите за практикой других. Следите за собственным умом и найдите, что для вас полезно. Правило, согласно которому мы должны жить в том коттедже для медитации, который нам назначен, сходным образом является полезной дисциплиной: оно удерживает монахов от привязанности к месту обитания. Если они уходят, а потом возвращаются, они должны поселиться в новом помещении. Такова наша практика – не привязываться ни к чему.

Вопрос. Если важно собирать все подаяние в своей чаше, почему вы, как учитель, не делаете этого сами? Не чувствуете ли вы, что для учителя важно установить пример поведения?

Ответ. Да, правильно, учитель должен служить примером для своих учеников. Я не обращаю внимание на то, что вы критикуете меня. Спрашивайте обо всем, что вам угодно. Но важно, чтобы вы не привязывались к учителю. Если бы я был абсолютно совершенным во внешней форме, это было бы ужасно. Тогда и вы все были бы привязаны ко мне. Даже Будда иногда говорил своим ученикам одно, а делал другое. Ваши сомнения в учителе могут вам помочь. Вы должны наблюдать за своими собственными реакциями. Считаете ли вы возможным, чтобы я взял часть пищи из своей чаши и положил ее на блюдо, чтобы накормить мирян, работающих вокруг храма?

Для вас мудрость состоит в том, чтобы наблюдать и развиваться. Берите от учителя то, что хорошо. Осознавайте собственную практику. Если я отдыхаю в то время, когда вы все сидите, вызывает ли это у вас гнев? Если я называю синее красным или говорю, что самец – это самка, не следуйте мне слепо.

Один из моих учителей ел очень быстро и шумно; а нам он говорил, чтобы мы ели медленно и внимательно. Я бывало следил за ним, и меня это сильно смущало. Я страдал, а он – нет! Я наблюдал за внешним. Позднее я научился. Некоторые люди водят автомобиль быстро, но осторожно; другие ездят медленно – и много раз попадают в аварии. Не привязывайтесь к правилам, ко внешним формам. Если вы будете наблюдать за другими не более чем на десять процентов, а на девяносто – за самими собой, это будет правильной практикой. Сначала я наблюдал за своим учителем ачааном Тонг Ратхом – и испытал много сомнений! Люди даже считали его безумным; он часто поступал странно, бывал свиреп со своими учениками. Внешне он гневался, но внутри не было ничего. Ничего и никого! Это был замечательный человек; он оставался ясным и внимательным до самого момента смерти.

Глядеть от себя – это сравнивать, различать. На таком пути мы не найдем счастья. И вы не найдете мира, если будете тратить время в поисках совершенного человека или совершенного учителя. Будда учил нас смотреть на дхарму, на истину, а не на других людей.

Вопрос. Как можно преодолеть в практике чувственность? Иногда я чувствую себя подлинным рабом полового желания.

Ответ. Чувственность следует уравновешивать созерцанием отталкивающих сторон тела. Привязанность к телесной форме есть одна крайность, и нужно уравновешивать ее в уме противоположностью. Смотрите на тело, как на труп; рассматривайте процесс его разложения; или думайте о частях тела – о легких, о селезенке, о жире, кале и тому подобном. Помните о них, создавайте умственный образ этого отталкивающего аспекта тела, когда возникнут чувственные мысли. Это освободит вас от них.

Вопрос. А как быть с гневом? Что мне делать при возникновении гнева?

Ответ. Вы должны пользоваться любящей добротой. Когда во время медитации возникают состояния гнева, уравновешивайте их развитием чувства любящей доброты. Если кто-то делает нечто плохое или сердится, не сердитесь сами. Если вы сердитесь, вы становитесь более невежественным, чем он. Будьте мудры; держите в уме сострадание, потому что этот человек страдает. Наполните ум любовью и добротой, как если бы он был вашим дорогим братом. Сосредоточьтесь на любящей доброте, как на предмете медитации. Распространяйте ее на все существа в мире. Только при помощи любящей доброты, можно победить ненависть.

Иногда вы, может быть, видите, как другие монахи ведут себя не лучшим образом, и этот факт может вызвать у вас досаду. Это страдание не является необходимым: ведь здесь не наша дхарма. Вы можете подумать: «Они не так строги в правилах, как я; они не так серьезно медитируют, как мы; эти монахи – плохие монахи». Такие мысли свидетельствуют о большом загрязнении ума. Не делайте сравнений, не устанавливайте различий. Освободитесь от своих мнений и наблюдайте. Такова наша дхарма. Вы не имеете возможности заставить каждого действовать так, как вам хотелось бы, вы не можете заставить его быть похожим на вас. Это желание только заставит вас страдать. Обычно медитирующие совершают именно такую ошибку; но наблюдение за другими людьми не способствует мудрости. Не тревожьтесь. Просто проверяйте себя и свои чувства. Именно так вы все поймете.

Вопрос. Я чувствую сильную сонливость, поэтому мне трудно медитировать.

Ответ. Есть много способов преодолеть сонливость. Если вы сидите в темной комнате, перейдите на освещенное место. Откройте глаза. Встаньте, умойте лицо, похлопайте себя по лицу или выкупайтесь. Если вы чувствуете сонливость, меняйте позы. Больше ходите. Делайте шаги назад, и боязнь наткнуться на предметы будет поддерживать вас в бодрственном состоянии. Если все это не помогает, встаньте спокойно, очистите ум и вообразите ясный солнечный день. Или сядьте на краю высокого утеса, на краю глубокого колодца; там вы не осмелитесь заснуть. Если ничто не поможет, тогда просто лягте и засните. Лягте поудобнее и постарайтесь сохранить осознание до самого момента засыпания. Затем, как только вы проснетесь, немедленно встаньте. Не глядите на часы, не ворочайтесь в постели. Становитесь внимательным с момента пробуждения.

Если вы обнаружите, что чувствуете сонливость каждый день, попробуйте уменьшить количество еды. Следите за собой. Как только вы ощутите, что еще пять полных ложек дадут чувство полноты в желудке, перестаньте есть, выпейте воды до чувства полноты, затем идите и садитесь. Наблюдайте за своей сонливостью и за голодом. Вы должны научиться соблюдать равновесие в еде. По мере того, как практика будет идти вперед, вы естественно почувствуете себя более энергичными и станете есть меньше. Но вам необходимо регулировать себя.

Вопрос. Почему нам здесь приходится так много кланяться?

Ответ. Поклоны очень важны. Эта внешняя форма является частью практики, и ее нужно выполнять правильно. Прижимайте плотно лоб к полу, поставьте локти около колен, а колени расставьте приблизительно на двадцать пять сантиметров друг от друга. Кланяйтесь медленно, со вниманием к телу. Это чувство – хорошее средство против вашего самодовольства. Мы должны кланяться часто. Когда вы кланяетесь три раза, вы можете держать в уме качества Будды, дхармы и сангхи, иначе говоря, такие качества ума, как чистота, сиянье и мир. Так мы пользуемся внешней формой, чтобы обучаться. Тело и ум становятся гармоничными. Не делайте ошибки, наблюдая за тем, как кланяются другие. Если молодые новообращенные оказываются небрежными, а пожилые монахи – невнимательными, не ваше дело осуждать их. Может быть, людям трудно обучаться; некоторые учатся быстро, а другие медленно. Осуждение других только увеличивает вашу гордость. Вместо этого следите за собой. Чаще кланяйтесь, избавляйтесь от своей гордости.

Те, кто действительно пришли в гармонию с дхармой, вышли далеко за пределы внешней формы. Все, что они делают, представляет собой особый способ поклонов. Они кланяются, когда ходят, когда едят, когда испражняются. Это потому, что они вышли за пределы эгоизма.

Вопрос. В чем состоит самая большая проблема ваших новых учеников?

Ответ. Мнения, воззрения и идеи относительно всех вещей – о себе, о практике, об учении Будды. Многие из тех, кто приходит сюда, занимают высокое положение в обществе; это богатые коммерсанты, люди с высшим образованием, учителя, правительственные служащие. Их умы наполнены мнениями о разных вещах. Они чересчур умны, чтобы слушать других. Это похоже на то, как если бы в чашке была вода, и если чашка наполнена грязной, протухшей водой, она бесполезна; она может стать полезной только после того, как бывшую в ней воду выльют. Вы должны опустошить свой ум от мнений; а тогда – увидим. Наша практика идет дальше ума и глупости. Если вы думаете о себе: «Я – умный человек; я богат; я важен; я понимаю все о буддизме», – вы закрываете истину анатта, «не-я». Все, что вы увидите, будет личностью, «я», «моим». А буддизм – это освобождение от личности; это ничто; это пустота; это нирвана.

Вопрос. Иллюзорны ли такие низменные качества, как алчность или гнев? Или они реальны?

Ответ. И то и другое. Низменные качества мы называем чувственностью, алчностью, гневом или заблуждением; но это просто внешние наименования, видимость. Точно так же мы можем назвать чашку большой, маленькой, красивой или какой-нибудь иной. Это не реальность, это понятия, которые мы создаем своим страстным желанием. Если нам хочется иметь большую чашку, мы называем свою маленькой; страстное желание есть причина нашего различения. А истина – это просто то, что есть. Смотрите на вещи таким именно образом. Мужчина ли вы? Вы можете ответить: да. Но это видимость вещей; а в действительности вы – только сочетание элементов, группа меняющихся агрегатов. Если ум свободен, он не делает различия; нет большого и малого, нет ни вас, ни меня. Ничего нет. Мы говорим: анатта, «не – я». На самом деле, в конце нет ни атта, ни анатта.

Вопрос. Не можете ли вы дать нам еще некоторые объяснения о карме?

Поиск по сайту: