Подход американцев

В первые месяцы 1943 года Красная Армия одержала крупные победы. Окружение, разгром и захват в плен мощной группировки фельдмаршала Паулюса под Сталинградом, уверенное продвижение советских войск на южном участке фронта демонстрировали перед всем миром решающие преимущества советской стратегии и тактики, возросший опыт советских воинов, высокое качество советской боевой техники. В приказе Верховного главнокомандующего от 23 февраля 1943 г. подчеркивалось, что «началось массовое изгнание врага из Советской страны». Вместе с тем И. В. Сталин, давая высокую оценку зимнему наступлению Красной Армии, предупреждал, что впереди еще могут быть серьезные трудности. «Враг потерпел поражение, но он еще не побежден, — говорилось в приказе. — Немецко-фашистская армия переживает кризис... Но это еще не значит, что она не может оправиться. Борьба... еще не кончена — она только развертывается и разгорается. Глупо было [166] бы полагать, что немцы покинут без боя хотя бы километр нашей земли».

До полного разгрома гитлеровской Германии было еще далеко. Но достигнутые на фронтах Великой Отечественной войны победы способствовали дальнейшему трудовому подъему в тылу, вдохновляли, многонациональный советский народ в его стремлении добиться великой цели — очистить Родину от оккупантов, помочь народам Европы и всего мира избавиться от фашистской чумы.

Все это существенным образом укрепляло роль и значение Советского Союза в антигитлеровской коалиции. Руководители западных держав все явственнее сознавали, что даже в условиях отсутствия второго фронта СССР способен не только противостоять гитлеровской Германии, но и нанести ей сокрушительный удар. Советское государство раскрывало свои огромные силы, выступая как ведущая военная держава антифашистского боевого союза. Вместе с тем наращивавшийся в Соединенных Штатах военно-промышленный потенциал все больше выдвигал США на первое место среди западных участников антигитлеровской коалиции. Постепенно СССР и США становились главными партнерами коалиции. Одновременно развивались и советско-американские связи.

Несмотря на уже имевшийся к тому времени немалый опыт военного сотрудничества с СССР, в Вашингтоне все еще господствовали различного рода превратные суждения о Советском Союзе. Одни считали, что. Москва преследует какие-то «тайные» цели и потому сотрудничество с СССР чревато, дескать, «опасностями» и «риском». Другие, умышленно поддерживая подобного рода предубеждения, стремились не допустить возникновения атмосферы доверия, причем именно потому, что сами строили планы установления господства Америки в послевоенном мире и усматривали в Советском Союзе главное препятствие, на пути достижения этой цели. Наконец, третьи, хотя и. стремились к установлению дружественных отношений между США и СССР, были все же весьма далеки от понимания сущности советского строя. Впоследствии государственный секретарь США Корделл Хэлл писал в мемуарах: «В начале 1943 года Россия была для нас полностью сфинксом во всех отношениях, за исключением лишь одного, а именно — она твердо стояла на ногах и сражалась героически».

Далее Хэлл отмечал, что при разработке курса США по отношению к Советскому Союзу вашингтонские политики ставили перед собой такого рода вопросы: что можно ожидать от Советского Союза в послевоенном мире? Будет ли СССР сотрудничать с западными державами? Присоединится ли Москва к будущей международной организации по поддержанию мира?

Разумеется, если бы в Вашингтоне взяли на себя труд серьезно проанализировать истоки ленинской внешней политики [167] Советского государства, если бы американские политики попытались понять его миролюбивый характер, отвечающий существу социалистического строя, они, возможно, смогли бы правильно оценить, «что можно ожидать от Советского Союза». Но правящие круги США не хотели, а возможно, и не могли этого сделать, ибо по-прежнему находились в плену превратных представлений о советской внешней политике, в плену амбиций и своекорыстных взглядов, закрывавших, словно шоры, перспективу развития дружественных отношений США с Советской страной.

И тем не менее, при всей сложности тогдашней обстановки советско-американские отношения в целом развивались позитивно, что проявлялось во многих конкретных совместных действиях, в согласованных решениях, достигнутых на взаимовыгодных основах.

Как мы уже видели, важные соглашения, хотя и не без сложностей, были достигнуты осенью 1941 года, сразу же после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Они заложили основу для дальнейшего формирования советско-американских отношений. Общая политическая атмосфера улучшилась не только в итоге переговоров советских руководителей с приезжавшими в Москву высокопоставленными американскими представителями, но и в ходе систематических контактов Советского правительства с посольством США в Москве и посольства СССР в Вашингтоне с американскими властями.

Мне вспоминается, например, беседа посла Соединенных Штатов в Советском Союзе адмирала Стэндли с главой Советского правительства, состоявшаяся 23 апреля 1942 г. На встрече присутствовал также нарком иностранных дел. Американский посол передал послание президента Рузвельта, который уполномочил посла выразить восхищение по поводу замечательной храбрости и твердости, проявленных Красной Армией, советским народом в отражении гитлеровского нашествия.

Стэндли сказал далее, что, хотя между США и СССР бывали некоторые недоразумения, президент Рузвельт полагает, что если бы он и Сталин могли встретиться и обсудить ряд вопросов, то никаких недоразумений больше не возникало бы. В связи с этим, продолжал Стэндли, президент Рузвельт поручил ему внести предложение о встрече президента с главой Советского правительства где-нибудь на Аляске или в океанских водах, омывающих Сибирь, летом 1942 года, чтобы обсудить всю систему мировых проблем. Сталин поблагодарил за предложение президента, но сказал, что, хотя данный вопрос уже обсуждался в ряде посланий, до сих пор не удалось решить его так, чтобы это удовлетворяло обе стороны. Сталин выразил надежду, что такую встречу удастся провести, хотя не сказал ничего о возможных сроках.

Стэндли стал говорить, что он как посол США видит свою [168] задачу не только в том, чтобы поддерживать традиционные дружественные отношения, существовавшие между обеими странами, но также и развивать их всеми возможными средствами, что соответствует политике президента Рузвельта. Сталин приветствовал такое намерение и подчеркнул, что советская сторона также заинтересована в развитии отношений с США.

Как видим, уже на раннем этапе существования антигитлеровской коалиции американская сторона предлагала обсудить с советскими представителями «всю систему мировых проблем», то есть не только вопросы ведения войны против гитлеровской Германии. Рузвельт уже тогда понимал, что без Советского Союза нельзя построить прочный послевоенный мир.

Упомянутая выше беседа с американским послом любопытна также и тем, что в ней был затронут вопрос, по которому на протяжении длительного времени происходил обмен мнениями между советским и американским правительствами. Вашингтонские политики были тогда крайне заинтересованы во вступлении СССР в войну против Японии.

Проблема Японии не сходила с повестки дня советско-американских отношений и в последующее время. 17 июня 1942 г. посол Стэндли передал И. В. Сталину послание президента Рузвельта, в котором говорилось, что ситуация, складывающаяся в северном районе Тихого океана, а также в районе Аляски, не исключает возможности операций японского правительства против советского Приморья. «Если подобное нападение осуществится, — говорилось в послании, — то Соединенные Штаты готовы оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площадки на территории Сибири. Конечно, чтобы быстрее осуществить подобную операцию, необходимо было бы тщательно координировать усилия Советского Союза и Соединенных Штатов».

В послании делалась ссылка на полученное Рузвельтом от советского посла в Вашингтоне M. M. Литвинова уведомление о том, что Советское правительство согласно на переброску американских самолетов через Аляску и Северную Сибирь на Западный фронт. Выразив удовлетворение по этому поводу, Рузвельт вновь вернулся к вопросу о возможном нападении Японии на советское Приморье и подчеркнул, что военные силы обеих стран должны быть готовы к возникновению этой новой опасности на Тихом океане. «Я считаю, — говорилось в послании, — что вопрос настолько срочный, что имеются все основания дать представителям Советского Союза и Соединенных Штатов полномочия приступить к делу и составить определенные планы. Поэтому я предлагаю, чтобы Вы и я назначили таких представителей и чтобы мы направили их немедленно для совещания в Москве и Вашингтоне». [169]

26 июня Молотов, ссылаясь на поручение Сталина, направил через американского посла Стэндли письмо для передачи Рузвельту. В нем говорилось, что Советское правительство полностью разделяет мнение относительно необходимости создания воздушного маршрута для поставок самолетов из США через Аляску и Сибирь на Западный фронт. Имея это в виду, Советское правительство уже дало необходимые распоряжения относительно того, чтобы в самом ближайшем времени закончить работу по подготовке к приему самолетов. Эта работа включает переоборудование существующих посадочных площадок и реорганизацию аэродромных служб. Что касается вопроса о том, чьи летчики должны доставлять самолеты с Аляски, то это дело можно поручить, как предполагал одно время государственный департамент, советским летчикам, которые будут посланы в Ном на Аляску или другое подходящее место в условленное время. Чтобы полностью обеспечить прием этих самолетов, советской стороне важно знать, какое их количество планируется перебросить этим маршрутом.

Что касается предложения о встрече представителей армии и военно-морского флота США и СССР в целях обмена информацией, то Советское правительство немедленно выразило согласие провести такую встречу в Москве.

В конечном счете была достигнута договоренность о такой встрече. Президент Рузвельт назначил американскими представителями генерал-майора Фоллета Брэдли, а также военно-морского атташе в Москве капитана Данкена и военного атташе в Москве полковника Микела. В инструкции генералу Брэдли его задачи были сформулированы следующим образом: организовать поставки через Аляску самолетов в Сибирь и на Западный фронт и обеспечить Советское правительство информацией относительно наличия самолетов, которые должны быть переброшены сибирским маршрутом.

О приготовлениях, связанных с возможными совместными действиями в случае японского нападения на Приморье, в инструкции ничего не говорилось. Возможно, что к тому времени в Вашингтоне уже не считали этот вопрос столь срочным. Во всяком случае, опасения насчет подобных действий Японии не подтвердились. Это нашло отражение в послании, направленном президентом Рузвельтом И. В. Сталину 5 августа. В нем говорилось: «До меня дошли сведения, которые я считаю определенно достоверными, что Правительство Японии решило не предпринимать в настоящее время, военных операций против Союза Советских Социалистических Республик. Это, как я полагаю, означает отсрочку какого-либо нападения на Сибирь до весны будущего года».

Хотя советско-американские отношения развивались в то время в целом благоприятно, уже и тогда имелось немало фактов, показывавших, что на пути их развития определенными кругами то и дело создавались трудности. Посол США Стэндли, который столь красноречиво говорил о своем намерении «всеми возможными средствами» развивать дружественные связи с СССР, также внес свою лепту в это недоброе дело.

В марте. 1943 года посол Стэндли созвал на пресс-конференцию иностранных корреспондентов, аккредитованных в Москве, и принялся жаловаться на то, что русские, дескать, проявляют «неблагодарность», не отдавая должное «американской помощи», и в частности пожертвованиям, которые делались в США в созданный там так называемый «Фонд помощи России». Это заявление явно было направлено на то, чтобы подогреть враждебные Советскому Союзу настроения в США и затруднить советско-американские отношения, которые в тот период и без того были весьма сложными из-за отказа западных союзников выполнить ранее принятое обязательство об открытии второго фронта в Европе в 1942 году. Когда Советская страна несла основное бремя борьбы против общего врага, когда на протяжении длительного времени Лондон и Вашингтон приостановили поставки необходимых СССР военных материалов, когда даже в Северной Африке операции западных союзников развертывались крайне вяло и становилось все более очевидным, что и в 1943 году не будет осуществлена высадка англо-американских войск во Франции, — в этих условиях обвинять советских людей в «неблагодарности» было по меньшей мере бестактным. Знаменательно, что даже среди западных корреспондентов в Москве заявление посла Стэндли вызвало отрицательную реакцию. Позднее Стэндли пытался оправдаться тем, что его, дескать, побудила сделать «упрек» русским позиция конгресса США, который он хотел «умиротворить».

В действительности, однако, в то время гораздо больше оснований было у советской стороны упрекать англичан и американцев в преднамеренном уклонении от выполнения союзнических обязательств. 16 марта 1943 г. глава Советского правительства, обращаясь к президенту Рузвельту, писал:

«Из послания г. Черчилля я узнал, что англо-американские операции в Северной Африке не только не ускоряются, но откладываются на конец апреля, причем даже и этот срок указывается не совсем определенно. Таким образом, в самый напряженный период боев против гитлеровских войск, в период февраль — март, англо-американское наступление в Северной Африке не только не форсировалось, но и вообще не проводилось, а намеченные для него сроки отложены. Тем временем Германия уже успела перебросить с Запада против советских войск 36 дивизий, из них 6 дивизий танковых. Легко понять, какие затруднения это создало для Советской Армии и как это облегчило положение немцев на советско-германском фронте... Вместе с тем я считаю своим долгом заявить, что главным вопросом является ускорение открытия второго фронта во Франции. [171]

Как Вы помните, открытие второго фронта и Вами и г. Черчиллем допускалось еще в 1942 году и, во всяком случае, не позже как весной этого года... После того как советские войска провели всю зиму в напряженнейших боях и продолжают их еще сейчас, а Гитлер проводит новое крупное мероприятие по восстановлению и увеличению своей армии к весенним и летним операциям против СССР, нам особенно важно, чтобы удар с Запада больше не откладывался, чтобы этот удар был нанесен весной или в начале лета... я считаю нужным со всей настойчивостью предупредить, с точки зрения интересов нашего общего дела, о серьезной опасности дальнейшего промедления с открытием второго фронта во Франции. Поэтому неопределенность как Вашего ответа, так и ответа г. Черчилля по вопросу об открытии второго фронта во Франции вызывает у меня тревогу, о которой я не могу умолчать».

Однако и после этого обращения Лондон и Вашингтон продолжали уклоняться от прямого ответа на вопрос о конкретном сроке открытия второго фронта. Бездействуя в Северной Африке и оттягивая все дальше вторжение во Францию, западные союзники не скупились на всякого рода театральные жесты, которые должны были создать видимость активности участников антигитлеровской коалиции. Одним из таких жестов была поездка в Москву в мае 1943 года Джозефа Дэвиса в качестве личного представителя президента Рузвельта.

Поиск по сайту: