ВАЖНОЕ СВИДАНИЕ

Сестры дошли вместе с Нэнси до сарая.

— Приезжайте к нам! — попросила Грейс, пока юная сыщица усаживалась в свой автомобиль.

— Да, пожалуйста, приезжайте, — горячо присоединилась к сестре Элисон.

Нэнси дала слово, что приедет.

— Как только появятся какие-нибудь новости, — сказала она.

Небо прояснилось, но Ривер-роуд продолжала оставаться грязной и скользкой. Нэнси стало ясно, что ближайшие два километра — до асфальтированного шоссе — ей придется вести машину с крайней осторожностью.

— Ничего странного, что по этой Ривер-роуд почти не ездят, — бурчала она себе под нос. — Да, но каким же способом Грейс и Элисон добираются до города?

Автомобиля у дверей сестер она не заметила, автобусы же здесь не ходят.

«До чего мне хочется, — продолжала рассуждать про себя Нэнси, — чтобы я или кто-нибудь другой, неважно кто, установил место, где старый Кроули спрятал свое последнее завещание, и чтобы по этому завещанию и Тэрнеры, и Хуверы получили побольше денег. Они так в них нуждаются!.. Надо побыстрее сообщить папе о новых обстоятельствах нашего дела…»

Она решила ехать к отцу прямо в офис — вдруг тот еще не ушел? Поставила машину на ближайшую стоянку и, отойдя чуть-чуть, скорбно осмотрела ее со стороны.

— Бедняжка! Придется тебя как следует выкупать! Мистер Дру был на месте. Увидев дочь, он поспешно поднялся из-за стола, подошел и поцеловал ее.

— Как хорошо, что ты приехала! Я страшно беспокоился, не случилось ли чего, когда началась эта небывалая гроза. Ханна недавно звонила, сказала, что ты до сих пор не вернулась; я проклинал себя, что послал тебя в Мэйсонвилл.

Нэнси рассмеялась.

— А я вот она — целая и невредимая! Бумаги судье Харту доставлены; мало того, я еще выяснила у него и миссис Харт, что старый Кроули несколько раз побывал в Мэйсонвилле незадолго до смерти. Но и это не все: я познакомилась с сестрами Хувер.

Она подробно описала свой визит на Ривер-роуд, пересказала разговоры с Грейс и Элисон и, конечно, попросила отца помочь сестрам.

— Судя по тому, что ты услышала, дочка, Джосиа Кроули, пожалуй, и в самом деле оставил второе завещание, куда включил этих девушек в качестве наследниц, — произнес адвокат. — Я все больше верю в это. И охотно помогу им, чем сумею.

Он спросил, не получила ли Нэнси от сестер Хувер каких-нибудь особенно ценных сведений о мистере Кроули — скажем, о его привычках или о чем-нибудь еще, что могло бы подсказать место, где спрятан документ.

Нэнси отрицательно покачала головой, и тогда мистер Дру предложил пригласить девушек в его контору и кое-что с ними обсудить.

— Отвечая на мои вопросы, они, быть может, припомнят что-нибудь важное.

Адвокат с минуту изучал свой настольный календарь, потом поднял глаза:

— Как ты смотришь на то, чтобы позвать их завтра в два сорок пять? Я смогу уделить им примерно полчаса.

Вместо ответа Нэнси крепко обняла отца и попросила разрешения позвонить Хуверам прямо из конторы.

Грейс и Элисон живо откликнулись на приглашение; Нэнси сказала, что заедет за ними, привезет в город, а потом доставит обратно домой.

— Нэнси, вы ангел! — в полном восторге закричала Элисон в трубку. — Теперь я поняла, вы твердо решили раскрыть тайну завещания!

В голову Нэнси пришла неожиданная идея. Она спросила Элисон, на сколько они с сестрой смогут задержаться в Ривер-Хайтс.

— Господи! На сколько надо, на столько и задержимся.

— Отлично. Тогда я приглашаю вас к нам на ужин.

— К сожалению, я не смогу присоединиться к вашей компании. — Мистер Дру объяснил дочери, что на завтра приглашен на обед, а вечером у него совещание.

В эту минуту в дверях адвокатской конторы показался мэр Ривер-Хайтс, и девушка поднялась со стула. Она обменялась с мэром несколькими фразами и повернулась к отцу:

— До скорого, папа.

По дороге домой Нэнси притормозила на небольшой узкой улочке у дверей старомодного особняка. В нем жил синьор Масканьи, знаменитый учитель пения. Год назад, уйдя на покой, маэстро поселился в их небольшом городке, но нескольких особенно одаренных учеников все-таки продолжал обучать своему искусству. Нэнси представилась пожилому краснолицему джентльмену с гривой пышных седых волос и, что называется, сразу взяла быка за рога.

— Синьор Масканьи, не согласитесь ли вы послушать мою подругу и честно сказать — есть у нее шансы стать настоящей певицей или нет? Если есть и она сумеет достать денег, чтобы платить за уроки, может быть вы возьметесь учить ее?

Синьор Масканьи некоторое время безмолвно разглядывал Нэнси, потом заговорил:

— Не похожи вы на человека, который явился с бессмысленной идеей. Обычно я не беру начинающих. Но соглашусь послушать, как поет ваша подруга. Однако зарубите себе на носу, мисс, ничего, кроме правды, вы от меня не услышите, и если ваша приятельница никуда не годится, — он рассмеялся, — я сообщу ей об этом тут же. А она уж пусть как-нибудь переживет обиду.

Тут засмеялась и Нэнси:

— Больше всего на свете уважаю честность. Подруга моя, по совести говоря, даже не подозревает, что я пришла к вам с этой просьбой; то, что вы готовы ее послушать, будет для нее полной неожиданностью. Сама я в голосах, конечно, ничего не смыслю, но почему-то думаю, что она вас не разочарует. В любом случае, мы обе будем вам очень признательны и подчинимся любому приговору.

Нэнси условилась с синьором Масканьи, что привезет Элисон на следующий день в четыре часа, и ушла от него, терзаемая противоречивыми чувствами.

«Может быть, я встала на опасный путь? — спрашивала она себя по дороге домой. — Может быть, и так. Но интуиция, та самая, про которую говорил папа, убеждает меня, что надо идти напролом…»

Назавтра, заехав за Хуверами, Нэнси ни словом не обмолвилась о визите к синьору Масканьи. Все вместе они отправились в контору к мистеру Дру, и последний тотчас принялся расспрашивать сестер о мистере Кроули.

— Насколько мне известно, ваш покойный друг был человек до некоторой степени… ну, скажем так, эксцентричный, — начал адвокат, обращаясь к Грейс и Элисон. — Я прошу вас вспомнить и рассказать мне обо всем, что делал или говорил Джосиа Кроули. Обо всем, что поможет нам понять ход его мыслей и позволит установить место, куда он спрятал свое второе завещание.

— Дядя Джосиа был довольно рассеян. — Грейс ответила первой. — Сколько раз я видела, как он рыщет по дому в поисках очков, а те у него на лбу.

— А он терял вещи?

— О да! — рассмеялась Элисон. — Дядя Джосиа имел привычку все прятать в «безопасные места». Это он их так называл. Но места оказывались «безопасными» до такой степени, что ему уже не удавалось отыскать спрятанное.

— Следовательно, — волнуясь, вмешалась в беседу Нэнси, — мистер Кроули мог куда-то положить завещание, а потом начисто забыть куда?

— Очень даже мог, — согласилась Грейс. — Лично я считаю, что дядя Джосиа именно так и поступил, живя у Тофэмов. Он однажды нам позвонил и стал рассказывать, как То-фэмы изо всех сил стараются выманить у него деньги: «Они, наверное, надеются получить все, что у меня есть, только потому, что я поселился у них в доме. Ничего подобного. Они останутся в дураках — я составил новое завещание». Эти слова он произнес со своим обычным странноватым сдавленным смешком. И добавил: «На сей раз я не доверю бумагу ни одному юристу. Я положу ее туда, где она будет в полной безопасности».

Элисон повернулась к мистеру Дру:

— Вы думаете, что дядя Джосиа спрятал завещание где-то в доме у Тофэмов?

Адвокат молчал, сосредоточенно глядя на стол. Прошло несколько минут.

— Предположим, что так, — сказал он наконец с сомнением в голосе, — но борьба, боюсь, все равно предстоит очень трудная. Тофэмов будет нелегко уговорить дать нам возможность обыскать их жилище.

Нэнси в этот момент пришла в голову мысль, от которой она даже вздрогнула. А вдруг Тофэмы, встревоженные слухами о втором завещании, сами взялись за поиски, перерыли дом, нашли документ и уничтожили?

Она искоса вопросительно глянула на отца и по выражению его лица догадалась, что он подумал о том же. Тем не менее делиться с сестрами своими предположениями и обескураживать их не следовало.

Мистер Дру расспрашивал Грейс и Элисон о привычках и странностях старого Кроули до половины четвертого. Потом объяснил, что у него назначена еще одна встреча и он вынужден завершить разговор. Но пообещал, что сделает для сестер Хувер все возможное и никакой платы за свою работу не возьмет.

— По крайней мере, до тех пор, пока она не принесет ощутимых результатов, — добавил он с улыбкой.

— Вы так добры к нам, вы и ваша дочь! — Грейс поднялась, протягивая руку отцу Нэнси. — Вы даже не представляете, как много значат для нас с Элисон ваше внимание, ваша забота…

Когда девушки уселись в машину, Нэнси объявила, что намерена познакомить их еще кое с кем, и прямиком направилась к дому синьора Масканьи. Подойдя к парадному крыльцу, сестры и Нэнси услышали звуки арии из «Тоски» в исполнении превосходного сопрано.

— Какой замечательный голос! — тихонько восхитилась Элисон.

На звонок к девушкам вышла служанка, отвела их в небольшую комнату и попросила подождать, пока синьор Масканьи закончит урок. Озадаченная Элисон ждала от Нэнси объяснений.

— Это мой сюрприз, — лукаво посмотрела на нее Нэнси. — Синьор Масканьи обещал послушать твое пение. Если ты выдержишь экзамен, он подумает, не взять ли тебя в ученицы — ну, разумеется, после того, как мы отыщем деньги, чтобы платить за уроки.

Элисон была до того ошеломлена, что буквально лишилась дара речи. Зато Грейс была не в силах сдержать эмоций:

— О Нэнси, Нэнси, что будет твоим следующим благодеянием?! Мы знаем друг друга всего сутки, а ты уже подняла наш боевой дух до небес!

Тут отворилась дверь и в сопровождении синьора Масканьи на пороге показалось юное сопрано. Синьор Масканьи попрощался с ученицей и пригласил девушек в студию. Нэнси представила ему сестер Хувер.

— Это вы — певица, — Старый педагог сразу же остановил взор на Элисон. — Сие можно определить уже по тому, как вы говорите.

Он, очевидно, понял, что Элисон предельно смущена и растеряна, и завел разговор о всяких посторонних предметах, не связанных с музыкой. Потом показал гостьям несколько картин и скульптур, которые привез из Италии.

— Я их очень высоко ценю…

— Статуэтки так изящны, — не без робости заметила Элисон.

Синьор Масканьи позвал их к окну, выходившему во двор, и они полюбовались прелестным садом, разбитым за домом. Потом, по-видимому, решив, что Элисон уже несколько освоилась у него в студии, он сел за большой рояль.

— Что же вы нам споете? — Масканьи добродушно глядел на девушку. — Встаньте, пожалуйста, ко мне лицом.

— Что-нибудь совсем простое, — ответила та. — Можно «Прекрасную Америку»?

Педагог кивнул, спросил, в каком ключе аккомпанировать, и заиграл.

Элисон пела с истинным вдохновением. Нэнси даже подумала, что голос ее звучит еще лучше, чем накануне, в домике на ферме. Когда она умолкла, синьор Масканьи попросил ее спеть гамму, затем отдельные звуки, переходя с октавы на октаву.

— У вас превосходный диапазон голоса, мисс Хувер. — Синьор Масканьи все еще был предельно лаконичен.

Потом в течение получаса Элисон по его просьбе пела коротенькие песенки в разных музыкальных ключах, в одном месте он даже присоединился к ней, и они пропели два куплета дуэтом. Наконец синьор Масканьи круто повернулся на табурете и обвел взглядом Нэнси и Грейс.

— Я уверен, — произнес он с пафосом, — я убежден, что в один прекрасный день Элисон Хувер проснется оперной звездой, знаменитостью!

Они еще не успели опомниться, как старый педагог вскочил со своего табурета и с пылкостью сжал руку певицы. Только тут до сознания Элисон дошел смысл его слов, и слезы покатились у нее по щекам.

— Bravissimo! Bravissimo! — кричал итальянец. — Вы поете, плачете, улыбаетесь! Magnifico! Из вас выйдет и великолепная драматическая актриса. Splendida!

Нэнси и Грейс в свою очередь тоже готовы были расплакаться, так их потрясло происходящее. Однако все трое посерьезнели, вспомнив, что остается финансовая проблема. За обучение у этого замечательного человека надо было платить, и они понимали, что немало.

Элисон разговорилась и поведала седовласому маэстро свою историю.

— Но я убеждена, — объявила она под конец, храбро улыбаясь, — что так или иначе добуду денег, и тогда уж не стану учиться ни у кого другого, только у вас, синьор Масканьи. Я скоро приду сюда снова, пусть лишь изменятся мои обстоятельства. Спасибо вам великое — превеликое. Пойдемте, девочки, ради бога, пойдемте!

Элисон, снова заплакав, бросилась к двери и выбежала из комнаты. Синьор Масканьи на несколько минут задержал у себя Нэнси и Грейс.

— Эта ваша Элисон, — воскликнул он, — она просто изумительна! Я хотел бы сам давать ей уроки и быть спокойным, что ее учат правильно. Но поймите — у меня же нет возможности преподавать бесплатно. — Он вскинул руки и расстроено затряс седой головой. — Хотя вот что… Я могу снизить цену…

— Мы непременно достанем деньги, маэстро! — заверила его Нэнси. Потом они с Грейс горячо поблагодарили Масканьи и поспешили на улицу вслед за Элисон.

В этот вечер в доме у Дру все были необыкновенно возбуждены и взволнованы — каждый на свой лад. Ханне Груин очень понравились сестры Хувер. Узнав про талант Элисон, она пришла в восторг. Разговор за столом шел шумный, веселый, а потом Нэнси с миссис Груин отвезли сестер на ферму. Прощаясь, Нэнси еще раз дала слово своим новым подругам сделать все, что в ее силах, чтобы найти завещание, от которого зависит их судьба.

Но где его искать? Препятствия, признаться по совести, стали казаться Нэнси непреодолимыми.

Утром за завтраком мистер Дру дал дочери неожиданный совет.

— А может, стоит отвлечься на время от дела Кроули, отдохнуть от размышлений? Глядишь — и снизойдет на тебя какое-нибудь озарение…

— Оригинальная идея, папа, — улыбаясь, кивнула головой Нэнси. — Ты прав. Пойду погуляю на свежем воздухе, проветрю свои бедные мозги.

После завтрака она быстрым шагом двинулась в направлении тенистого городского парка. В эти дни там проходила выставка роз, и Нэнси решила полюбоваться цветами. Не успела она пройти по парковой дорожке и ста метров, как увидела Исабел и Аду Тофэм. Малосимпатичные сестрицы сидели на скамейке, на которую чуть не наткнулась Нэнси.

— Вот уж кого сейчас я хотела бы видеть меньше всех на свете, — подумала девушка. — Они наверняка скажут мне какую-нибудь гадость, и я потеряю самообладание. При одной мысли о том, как изменится жизнь и у Грейс с Элисон, и у Тэрнеров, если им достанется хотя бы десятая доля наследства, на которое зарится семейка Тофэмов, я готова прийти в бешенство!

Нэнси остановилась, соображая, не повернуть ли назад.

«Нет! — сказал она себе сердито. — Не поверну. Пойду и посмотрю на розы. Обойду этих проклятых Тофэмов стороной, они меня и не заметят». Нэнси пошла дальше, стараясь шагать как можно бесшумнее. Ей и в голову не приходило подслушивать беседу своих одноклассниц, но одно слово случайно достигло ее ушей, и она замерла на месте как вкопанная.

Она отчетливо слышала, как Исабел сказала: «Завещание»…

В девушке проснулся инстинкт сыщика, сердце забилось часто и тревожно.

«Конечно же, речь идет о завещании Джосиа Кроули», — сделала Нэнси единственно возможный логический вывод.

Поиск по сайту: