АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

О прошлом

Читайте также:
  1. Урок 9. Прошлое - в прошлом. Оно больше не оказывает на меня влияния

И подобное этому уже было, совершилось в 17-м году. И не в октябре, от которого обычно ведут отсчет началу власти слуг тьмы, нет, а в феврале семнадцатого. Именно февраль был месяцем предательства и державы, и Православия, и самое себя. О возможности подобного предупреждал Россию святой Иоанн, Кронштадский чудотворец. Слушали, да не услышали, но и услышав - не поняли. А предали именно самих себя. Кто-то потом сумел подняться на Голгофу, понеся святой Крест мученичества, для большинства же все обратилось путем во ад. Сколько среди большевиков, просто солдат, надсмотрщиков и растрелыциков было бывших семи­наристов, просто детей духовенства, отпрысков зна­менитых дворянских фамилий!

А что было брать с нас, недоучек из духовных школ, если, словами верховной церковной власти, в 17-м, при свержении монархии Российской, наконец-таки свер­шилась «воля Божья»! А подписали письмо-поздравление временному правительству все - и митрополит Киевский Владимир, и митрополит Московский Макарий, и архиепископы Тихон, Михаил, Иоаким, Сергий Финля­ндский и иже с ними. Кто-то из них понес мученический крест, кто-то - исповеднический, а кто-то... Да!

Как это странным не покажется, но вести с воли о положении в Церкви доходили до нас постоянно, только меня это мало интересовало, как и большинство сидевшего духовенства. Там понимаешь, что главное не внешнее, а внутреннее. Единственная возможность спасти себя, и тело, и душу, это соединение с Богом, отрешение от всего мирского. А политика, хоть светская, хоть связанная с миром церковная, все это не полезно. Спаси душу, сохрани ее. Кровью искупленную Агнцем на Кресте. Да, травили душу сообщения обо всем происходящем, но они и воспринимались как отравляющие душу. Кто может помешать ей и в темнице сподобляться святости и небесной чистоты?! Душа любого может просиять так, что чистотой своей, светом богоуподобления, стяжанного Святаго Духа, облистает и просветит нечистоту духовную самого закоренелого грешника. Разумом понять все то, что происходило, было просто невозможно. Ведь ни кто, кроме обновленцев, не выдвигал во главу угла что-то явно противоречащее Апостольским правилам или Соборным установлениям. Как, впрочем, и сейчас. А если так, то вроде бы, как и говорить не о чем - идет нормальная жизнь. Большинство понимает, что в главном-то нормальности нет, ибо отсутствует любовь и наличиствует лукавство - доказать невозможно, да и некому. Кто обличал впавшее в арианство, монофизитство и прочие ереси священ­ноначалие? Пустынные монахи-отшельники, старцы по-нашему. Поэтому все было сделано, чтобы вытравить старчество из церковной жизни. И многовековой опыт превращения белого духовенства в рабов без права голоса также дал себя знать: отвыкли говорить-то, во всяком случае, правду.

Мученичество в то время было обычным делом. Сколько священников, уцелевших от комиссарских наганов в начале двадцатых, рукоположенных в двадцатые-тридцатые, отправились по страшной дороге на Голгофу лагерей. Кто хотел предать - уже предали, они ушли еще с Вечери Спасителя. Несчастные писали покаянные письма для газет и от всего отрекались. Кто-то пытался спасти жизнь земную за счет подписки в НКВД.

Но большая часть оставшегося духовенства все же устояла. Спасались разными способами - кто-то бродил по городам и весям. Обычно это было уделом монахов и монахинь из разоренных обителей. Требы они исполнять, понятно, не могли, поэтому жили на подаяния и за счет временных работ: нищенство очень скоро стало пресекаться. Хорошо, если были хоть дальние родственники, готовые принять праведных скитальцев у себя. Но решались на подобный поступок единицы - режим всеобщего контроля уже давал себя знать.

Священники, как правило, выживали тайными службами и требами. Но вылавливали их нещадно, статьи применяли жесточайшие - контрреволюция, бандитизм... А результатом всего этого было отрешение мирян от Церкви. И жуткие природные изменения. Это взаимосвязанные вещи. Дьяволизм разрушителен по своей сути, он не может быть созидателен. Созидали и сохраняли мир люди Божьи, а отнюдь не строители коммунизма. Была у меня знакомая монахиня, скром­нейшей и смиреннейшей души человек. Крестьянка из достаточно состоятельной семьи - отец мельницу имел, ее хотели отдать замуж буквально перед революцией. Она пешком из средней России идет в Киев, потом в Троицу. После этого посещает схимника, жившего в диких лесах возле Ниловой пустыни. Пришла она туда вместе с сестрой, да благословение праведника было разным для них - одной супружество, а другой - монашество. И в монастыре-то она пробыла лишь год-два, но святой обет сохранила на всю оставшуюся жизнь.

Родителя ее к этому времени уже умучили орга­низаторы колхозов, посадив в одном исподнем зимой в холодную. Женщинам разрешили надеть платья, они остались в живых. Мать после смерти супруга долго не прожила, почила от горя. И пошла горемычная монахиня по миру. Она работала у крестьян, благо и в семье, и в монастыре научили работе со льном, шерстью. Большей частью жила у сестры, муж которой, хоть и атеист, но не гнал из уважения к вере жены, не хулил и воззрений монахини. А она во всех перипетиях жизни сумела не только сохранить обеты, данные Богу при постриге, но и умудрилась пронести сквозь все злоключения книги убитых монахов. Да что книги, даже письма с духовными наставлениями и фотографии мученически почивших старцев были в полной целостности. Это было просто страшно листать эти письма, это был глас вопиющего в пустыне! Они все уже знали, вдумайся, знали, видели и взывали к заблудшим мирянам, собратиям - одумайтесь! Слышали их, но не услышали, услышали, да не поверили. Представь, душа моя, каково было им, знавшим конец этого безумия, смотреть на совершающееся!

По себе могу сказать, что трудно было в те годы кажущегося благополучия восприять пророчества о грядущих несчастиях. Да и сами несчастья, если кто и верил в возможность их, воспринимались просто какими-то негораздами, временными трудностями. А несчастья ведь уже стояли у порога, стучали в двери, и причина их была в развращении нравов, в уходе от Православия. Все было пропитано духом нигилизма, суемудрений человеческих, духом языческой мистики и прямого сатанизма. Популярный композитор, несколько поэтов и прочие люди «творчества» считали себя антихристами! Они и за позор не почитали рассказывать растленным страстями поклонникам о контактах с бесами, восторгаться диаволом, именно противлением его Богу!

Любое непослушание и властям, и Церкви, и даже обществу воспринималось большинством как проявление особого дара свободолюбия. Вольнодумство становится признаком хорошего тона, убийцам аплодируют, а над жертвами смеются, их ненавидят. Но молох «свободы» и есть носитель истинного рабства. Очень скоро и убийцы, и те, кто поощрял их гнусные деяния, почувствуют это. Кого-то расстреляют, оставшиеся какое-то время будут трудиться на «стройках народного хозяйства», воплощая в жизнь те идеи, которыми сами развращали Русскую державу.

Иудеи с русскими фамилиями ввергнут страну в такую катастрофу, сродни которой будет только апокалипсис. И многие будут думать, что это уже конец, но это будет репетиция конца времен, только репетиция. Хотя весьма продуманная и проведенная явно в соот­ветствии со строгим планом. Когда он родился, этот план - сейчас не скажет ни кто, но мню, что основные направления действий по уничтожению Руси появились сразу после разгрома князем Святославом хазарского каганата, управляемого иудеями, обратившими и хазар в иудаизм. Костью в горле тогда стал им воинственный русич, сумевший порушить их вековую торговлю - Великий шелковый путь. Убили князя. Подчистили план свой после захвата Крыма равноапостольным Влади­миром, желавшем крещения и жаждавшем наказания богоубийцам, - полуостров иудеи также полностью держали в своих руках.

Много, много раз пытались потомки кричавших страшной ночью: «Кровь Его на нас и на детях наших» пакостить Святой Руси. Чего стоит одна «ересь жидовствующих». Новомодные мудрецы сейчас так это подают, дескать, темные, необразованные новгородские попы, столкнувшись с европейски образованным окружением киевского князя, что-то услышали, да не поняли, переврали, а обвинили во всем иудеев. Кто-то этой басне может и поверит, больно часто мы слышим чуть ли не о недоразвитости славянской. Только для кого ж тогда все (!) типографии Литвы готовили еретические книги и под видом вещей послов возами завозили в Новгород, Москву?! И если Схария не был посланцем синедриона, если за его спиной не было всей силы богоборческой, то как он умудрился добиться поддержки Турции, Крымского ханства, Польши, Литвы, всей Европы наконец?! Старцы тогда спасли Отечество наше. Ведомые Духом Святым, они разоблачили вражеские поползновения. Сколь трудов понес, сколь обид вынес Волоцкий ревнитель Православия преподобный Иосиф! Высшее священноначалие, власть предержащие уже в ересь впали, но не испорченный народ поддержал праведников.

Дело у разрушителей оплота Православия пошло при Петре, о его приходе и царствовании пророчески предупреждал изгоняемый патриарх Никон. Так и получилось: вначале - вытравливание из общества традиционного православного образа жизни. А это все - и одежда, и пища, и обрядность, и обычаи, все, что составляет основу существования державы.

Дальше пуще, дальше удар собственно по Церкви, Он тоже был дьявольски хитрым - низведение духовенства до уровня чиновников и отнюдь не престижного высшего уровня. Разделение духовенства и народа, для этого используется и вынужденная клановость священнослужителей, и кажущееся отличие в положении облеченных саном и простых людей. Кажущееся, потому как дети духовенства, не принявшие сан становились обычными холопами, крепостными, а самих священников пороли, как и тех же крестьян до конца 18-го века. Монахов подвергали физическим наказаниям едва ли не до середины 19-го. Могло сохраняться среди людей, особенно среди высокопоставленных дворян, уважение к священному сану, когда поддерживалось публичное унижение лиц, облеченных от Бога особым даром Духа Святаго для совершения таинств?!

Затем - шельмование Церкви, ее догм, законов христианской жизни и духовенства, конечно же. Когда же ослепленное собственными страстями общество подвели к вере во все эти бредни, вышедшие из неистового в своем противлении Богу ада, у Церкви отбирается школа. Это был страшный удар по духовности людей, прежде всего, крестьян, которые составляли основу народа Русской державы. Школа, под водительством духовенства и семинаристов, воспитывала добро­порядочных граждан, законопослушных православных христиан. Законопослушных! В земских школах стали воспитывать нигилистов. Кто был первым нарушителем закона?! Сатана, и имя то это означает - противник, нигилист. Следовательно, воспитывалось племя сатанистов, будущих краснокосы - ночниц и расстрелыциков. Всех тех, которые через несколько лет будут танцевать на иконах, стрелять из револьверов в святые иконы, курить, лежа на святых престолах, начищать до блеска испачканные кровью невинных жертв сапоги святыми Антиминсами.

После этого гвалт нечестивцев в обманной борьбе будет направлен против монархии, хранительницы Православия, и остатков устоев древней жизни наших предков. Как Афон стоит нерушимой скалой истинной веры среди бушующего океана растления, так и Россия -единственный оплот Православия. Император сказал дивную по смыслу фразу: «Единственные друзья России - это ее флот и армия». Увы, и флот, и армия, состоят из людей. Все остальное, это уже потом, люди главное. А восполняли строй рядовых выпускники земских школ, где большинство учителей были нигилистами, считай - сатанистами.

И в высшем кругу было не лучше, если не сказать много хуже. Трудно было найти такую семью, где бы не практиковались спиритические сеансы. Православие уже воспринималось как некая ветхость, старая вещь, которую и выбросить жалко, но и применить в жизни невозможно. Как все похоже на день нынешний! «Апостольские правила устарели», «уставы требуют изменений»... Сейчас изменения, посев зла, а в день грядущий - жатва плодов его!

Тогда время пожинания жатвы посеянного противленчества пришло в начале 1917-го. В феврале окаянного года даже брат императора-мученика будет ходить с красным бантом. Временное правительство приветствовали все, вплоть до высшего архиерейства. Все, кроме старцев, признанных и нет, канонизированных ныне или напрочь забытых. Они, носители Духа Святаго, стенали и взывали - одумайтесь, православные! Одумайтесь! Увы, опять таки, слышали и не услышали, а если и услышали - не поняли или не поверили.

Сколько ж было их, отцов и братии, сестер во всей Святой Руси, в обителях и уже изгнанных из них? Святых архиереев, несших крест апостольства? Ведь каждый из них, гонимый, но сохранивший истину, был больше чем солнце, которое согревает только телом. Духовенство грело души людские, согревало верой и мученическим следованием Христу землю, сообщая ей Божью благодать. Именно их молитвами и выстояла Святая Русь в борьбе с тевтонами в Великую Отечественную. Для них существо власти не имело значения, главное - Россия. Не понимая этого, очень многие русские православные эмигранты шли воевать против Родины под знаменами чуждыми. А война ведь шла не собственно против советов, а против самого Православия, против духа русского.

Вероятно, организаторы битвы с главным носителем духа Православия - монархией - уже предвкушали пожинание плодов всемирного господства антихриста. Только не учли они жертвенности русского народа, его преданности Христу. Сейчас многие подсмеиваются над пророчествами великого Кронштадского чудотворца о конце света, забывая, что в Библии есть несколько описаний подобного изменения воли Божией. Пророк там был просто обижен на Бога неисполнением обещанных Ним же кар испорченному народу. Но люди покаялись, и Господь изменил уже объявленное решение. Россия омылась мученической кровью, поэтому и не произошло то, о чем возвещал великий пророк. Даже те, кто в обычной жизни отнюдь не отличался праведностью, следовали за Христом крестным путем на Голгофу. Это было время неимоверного подвижничества и истинного исповедничества.

Отче, сейчас этого нет, нет... Всюду алчность, страсть к земным благам, неумеренность в потреблении... Знаешь, или нет, где-то, то ли в Астрахани, то ли в Ростове, в самые жуткие годы разгула сатанизма большевистского, архиерея выставили из его шикарной коляски и заставили идти пешком. Мне об этом уже в лагерях рассказывали. А скажи-ка ты, душа моя, Петр Первоверховный из Рима в карете уезжал?! То-то и оно, апостолы пешком шествовали и поэтому Христа в пути своем встречали.

Мил ты мой человек, пойми, что не говорю я это из осуждения - Господь уже при дверях, и я знаю, что вот-вот кончится век мой. О вас душа страждет! И как страждет! Грешный я, и весь в язвах греха, но слуга Бога моего. Поверь, я знаю как Он любит каждого из нас, детей Своих. Он, Творец и Всевластный Господин, моет ноги Своим ученикам! Кто сейчас на это способен? Помой мне ноги!»

Честно, я стал оглядывать комнату и искать какую-нибудь посуду, воду...

«Да что ты, всечестный, я же образно тебе сказал. Скорее я омою тебе ноги, чем ты мне! У тебя еще есть время послужить младшей братии, а у меня его уже нет. Услада-то в смирении, а не в гордыни; истинное насла­ждение не в грехе, не в страсти, а в стяжании подобия Божия в том, в чем возможно это для человека. Ибо стяжав возможное, ты тоже сподобляешься сопричастности Божественного величия. Заметь, дорогой, величия не в силе разрушительной, не силе устрашающей и карающей, но силе милостивой и ласкающей, ободряющей, укре­пляющей. Помнишь, как Апостолов со Христом не приняли в самарянской веси и ученики просили наказания для жителей? Господь тогда же сказал им, что они сами не ведают от какой они силы и что они должны нести в мир.

А в мир они должны были нести мир, и только мир. Ведь Господь наш Иисус Христос не что-то сказал ученикам Своим после Воскресения, но: «Мир вам!». Он не желал им здравия, благополучия, всего того, что мы; так часто желаем ближним своим. Даже имея камень за душой, по привычке к лукавству воспеваем здравицы.

А важны ведь не они, все эти здравицы, но важно спокойствие, успокоение души, мир в ней и ее. Это залог мира в мире, его благополучия, его существования, наконец. Я в лагерях очень много слышал об отцах-пустынниках, как первых времен познания людьми веры истинной, как и тех, кто жил не так уж и давно. Всегда хватало желающих отречься суеты мира и избежать даже соприкосновения с его соблазнами. В семинарии, увы, не было особого времени для познания жизни пустын­нической. А в местах, как говорят, не столь отдаленных, я мог не просто слышать о пустынничестве, но и видеть эту отшельническую жизнь. И ей не мешали ни над­смотрщики, ни каторжный труд, скорее наоборот, старцы использовали это в пользу себе. То, что для других было наказанием, они воспринимали как возможности укрощения своих страстей, своих движений плоти. Монотонная физическая работа только способствовала возможности их невероятного духовного роста, стяжанию особой молитвенности и отречению от суеты сует земного бытия.

Фивейские отшельники и иже с ними трудились, в основном, за плетением корзин. Они их продавали, а полученное использовали для дел милосердия, и лишь небольшую часть для поддержания своего существования. Мы там были рабами, трудились много и без какого-либо вознаграждения. Но с другой стороны, отцы-монахи первых времен и вареную пищу считали излишней роскошью, жили ведь не просто впроголодь, а так, что сегодня и представить невозможно! Преподобная Мария Египетская зернами трав пустынных питалась, и ей этого вполне хватало и для жизни, и для трудов молитвенных, подвижнических. Поэтому тот, кто не был приучен к неумеренности мирской, тот, для которого и плошка болтанки - роскошь, тот и не был в рабстве, он был свободен! Свободен от излишеств, а значит, свободен и от гнета диавольского.

Будучи в учении у оптинского старца, мне пришлось сразу познать дело плетения сетей. Да, да, отче, плел, и еще как! Это было первое, что мне пришлось освоить у мудрого носителя древнего опыта умения побеждать себя, обретать истинную свободу в отрешении от греха. Ох, и тяжко было первое время! Бывшему лагернику, архи­мандриту, прошедшему, казалось все, сидеть и вязать сети! Какие только мысли не появлялись, что только не передумалось за это время. Смирение? Но что, казалось бы, так не смиряло, как сидение за колючей проволокой. Послушание? Шаг влево, шаг вправо... было все это. Работа? Господи, да нас, доходяг, во время войны померших на стройках народного хозяйства, и не считал ни кто! Но то, что требовал от меня старец, было вытравливанием суеты, стяжанием мира в душе. Именно эта кропотливая, монотонная работа и давала возмож­ность сосредоточиться сугубо на себе, погрузиться в молитву, заставляла прийти к миру в душе, ощутить его. Спокойствие вместе с видением плодов трудов своих создавало едва ли не зримое ощущение этой умиротворенности.

Старцы из моего лагерного прошлого уже прошли науку умного делания, у них был несравнимый навык отрешения от всевозможных мирских соблазнов. Каждый из них был особым миром, в который и доступ-то был не каждому открыт. Общались они, обычно, только между собой, да и то это общение заключалось в нескольких словах, иногда - фразах. Иной мир с ними мог соприкасаться только тогда, когда нужна была их молитвенная или иная помощь. Пребывая телесно в мире бренном, духовно они находились там, со Творцом. Их невозможно было обидеть, или вывести из состояния умиротворенности. Даже, когда поначалу уголовники отбирали у них еду, они крестились и продолжали свое молитвенное бдение.

Это отрешение от обычных мирских законов первое время вызывало у мирян удивление, смех и раздражение. Потом - безмерное уважение. Мир можно победить только неприятием его законов и абсолютным следованием Закону Божьему. Именного этого он больше всего и боится, именно против этого мир и восстает.

Плетение сетей у старца было тоже противлением законам мира, главный из которых - рассеяние. Эта работа, подкрепляемая духовным наставничеством и молитвой, была способом отрешения от всего того, что нас так затягивает в болото страсти. Всего того, что несут в себе «прелести» неуемного в своем желании безудержного потребления мира. Вначале для меня это плетение было просто смирением, желанием исполнить работу ради похвалы. Потом - это уже было занятием для отвлечения от праздных мыслей, для возможности полнее ощутить сладость молитвы. В конце концов - работы не было, было лишь что-то помогающее обрести мир!


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.006 сек.)