Судьбы мира

«Отец Антоний, - начал я, - а как вот пророчества о восстановлении монархии российской, периоде подъема Руси?»

«Душа моя, я же говорил уже тебе, - отвечал старец, - что судьбы мира может знать только один Все­держитель. Мне дано было видеть опасности последнего времени и то, как спасаться, о том и молвлю. Однако, будет монархия, не будет монархии - что спорить, и как это связано со спасением? Я так понимаю: ну, вос­становится монархия, и что все люди пойдут в храм, начнут держать духовные посты, сохранять целомудрие, будут учиться любить ближнего?! Конечно, восстано­вление монархии может стать долгожданным дождем после страшной засухи. Но после таких проявлений милости Божией из земли быстро-быстро появляются сорняки, которые заботливый земледелец выпалывает. Так что с монархией тоже бдеть надо, дабы сорняка на наших грядах не увеличилось так, что добрая поросль отеческого благочестия совсем места для себя не найдет.

Хотя особо кручиниться не стоит - посмотри, сколько святых просияло в разные времена, от часа проповеди Апостольской. И больше всего в периоды гонений - сонмы мучеников, исповедников, апологетов. Мы исповедуем, что Церковь земная - это Церковь воинствующая, только видеть ее хотим торжествующей. Так ведь удобнее: и от властей какой-никакой почет, и от богатых копеечка. Службу правь исправно, и люди не обидят. Хотя, народ у нас такой сердобольный, что и нерадивого голодным не оставит».

«Отец Антоний, - настаивал я, - все же, что будет с нашим краем, с Русью православной?».

«Э-эх, мил ты мой, это было важно не в конце времен, не сейчас! Сейчас много важнее, где лучше спасаться, - сказал старец с некоей грустью. - Запомни, душа моя, самое плохое Господь обращает к нашей вящей радости и пользе. Батюшка твой родом из России?».

«Да, - ответил я, - из Тверской губернии».

«Давно ты там не бывал?» - опять спросил старец.

«Лет двадцать, отец Антоний,- отвечал я ему, - а что там и делать - деревня лесом заросла, да и пройти к ней от станции невозможно. Десять километров - а хуже чем у нас сто. Все деревни и села вымерли, земля покрылась непроходимым подлеском и заболотилась. Там жизни нет!».

«А как ты думаешь, - продолжал отец Антоний, - почему Господь попускает подобное? Тверская - это ведь источник вод не только всей России, но и многой части Европы. А Полесье, закрытое для людей ядом Черно­быля? Это ведь тоже источник вод?».

«Не знаю, отец Антоний, по грехам, наверное, попускает Господь», - без уверенности сказал я.

«По грехам-то оно по грехам, но не без промысла о нашем спасении, - чуть улыбнувшись, ответил старец. - Это места спасения! Наказуя нас за упование на горделивый разум, Отец наш Небесный, однако, сохра­няет для нас пустыню с источниками вод, ибо иссушенность последнего времени, жажда людей - она будет не только духовной. Жажда будет и обычная, плотская, человеческая. Вот, скажем, ты захотел пить сейчас, как ты утолишь свою жажду без воды водопроводной или этой, в бутылках? А никак! Потому, как нет воды. Выпьешь из речки или пруда - отравишься. Колодцев не осталось совсем в городах, да и вода в большинстве из них не лучше речной.

Это одно, второе. Сидел со мной один бывший партизан из этих мест, рассказывал истории их боевых действий и то, что база партизанская была в лесу. Именно лес был порукой безопасности отважных защитников Родины, убежищем для них, возможностью сохранять провиант и оружие без опаски на немецкие обыски в городе: жили-то они среди людей, работали, в основном, на железной дороге. А сидел бывший партизан вот за что: погибло большинство его товарищей, кто-то предал, а он в лесу и пережил тяжелые времена. Наши пришли - предатель, чуть не расстреляли, хорошо документы какие-то сумел сохранить, в итоге - двадцать лет лагерей, не выжил, от обиды сломался и дошел, а человек был изумительный!

Так вот, я когда пришел, и люди меня привели в мал-мал нормальное состояние, имел возможность ездить по краю - заготавливать по нарядам дрова и уголь кочегарки. Езжу, смотрю - а лесов то и нет! Спрашиваю «Где? Говорили, что был же лес». Отвечают: «Вырубили на восстановление народного хозяйства!». И с гордостью говорят, как будто подвиг какой совершили.

Строевой повырубят везде - это деньги, все та же жажда богатства от неумеренности. Но потом заболотится земля, подлеском Господь благословит - и будет где душе православной спасаться. А в подлеске-то ягоды, и грибков по более чем в старом лесу, да и найти человека труднее. Поэтому и дичают эти края, становясь новоявленной пустыней, будущим убежищем для всех, кто не хочет идти на поводу у диавола. И спутником их не изочтешь, если нет числа адова, да паспорта клейменные выбросили».

«Подождите, батюшка, - перебиваю я старца, - а паспорта при чем тут, как же человек сможет обойтись без паспорта, если сейчас проверяют наличие его на том же вокзале обязательно, билет не возьмешь без паспорта?!».

«А зачем тебе билет, душа моя? - чуть улыбнувшись, отвечал отец Антоний, - Что за надобность такая - кататься?! Куда собрался ты ездить при антихристе?».

«А, вы не за сейчас говорите, - чуть смутившись, приговорил я, - тогда понятно».

«То-то и оно, - продолжал старец, - что все навыкли кататься и бегать с места на место, но мало кто - стоять на коленях в молитве! Не полезно все это, ой, как не полезно! Эта суета перемещений разрушает мир душев­ный, выводит из состояния успокоения, размышления. Кто мечется вперед-назад, крутится, топчется, все время находится в движении? Бесы! Вот и мы суетой своей уподобляемся им. Блаженный пастырь митрополит Иоанн увидел танцующих в виде бесовском. Кольми паче сегодня - нет спокойствия и не только в беснующихся танцевальщиках, но и в обычных людях.

А ведь на все это есть предупреждение, что будут бегать люди, ища не спасения духовного, а убежища для плоти, да не найдут его.

Новые паспорта будут нести на себе печать анти­христову и на него работать. Не знаю, нынешние сигнализируют спутникам или нет, но то, что такое будет, говорили мне люди сведущие. Будучи настоящими православными христианами, они болезновали душой, что сопричастны этой компании слежения за людьми, да спрашивали совета, как поступать».

«Батюшка, - перебиваю старца, - а у вас новый паспорт есть?».

«А зачем он мне, отче? Меня поездом возили в лагеря, да в Москву ездил - тогда был старый паспорт, советский. Самолетами отродясь не летал. А так я больше пешком или электричками. Глядишь, кто-то машиной отвезет, часто такое было, особенно в последнее время - совсем сейчас ногами ослаб. Ведь вся уловка адская в том, что человек желает все больше и больше, и конца этим желаниям нет. Кажется, так хорошо - за пару часов самолете одолеть расстояние в несколько сотен верст, на автобусе нынешнем, вон какие красивые ездят, тоже не плохо. А сравни паломничество старое, пешком, с полетом или поездкой. Тогда за дорогой размышляли, внимали Божьему миру, утешали душу благочестивыми разговорами. Как они были интересны, эти паломники! Мы за чаем на кухне слушали их рассказы буквально раскрыв рот. Даже отец стал нахаживать к нам послушать истории путешествий ко святым местам.

А сейчас?! Приходят после поездок ко мне и как будто отчет сдают - вычитали столько-то акафистов, отслужили такие-то молебны и пр. А итог-то где, где внимание, где размышление, где понесенные труды, наконец?! Пустота... Это пустыня, только не пустыня молитвенности и борьбы со страстями, а пустыня духовная, в которой отсутствуют даже малые ростки самопознания и брани невидимой».

«Отец Антоний, - перебиваю старца, - так что, эти паломничества неполезны?».

«Я разве тебе сказал такое? - старец даже приподнялся. - Любое насыщение человека благодатью святых мест - полезно, необходимо просто. О другом же молвлю. Один человек черпает воду в колодце хорошим ведром, а другой - дырявым. Есть разница? Вот так-то, отче!

Мы за паспорта начинали. Нет у меня сейчас ни нового, ни старого. Зачем придумали власти эти бумажки? Чтоб люд православный легче контролировать было. При царе-батюшке брали паспорта только выезжая за края Отечества, из России. Красные демоны определили каждому и на всяк час иметь их при себе. Не дай Бог не представишь представителю в погонах - лагерь. Но это только цветочки. Говаривали мне приехавшие с Запада, что по карточкам тамошним денежным уже теперь определить можно даже местонахождение владельца. С паспортами будет еще хуже - не просто определят, где ты купли деял, но и все о тебе данные и местонахождение на земле, под землей, над землей, все можно выяснить.

Целей всего этого несколько. Во-первых, заставить людей пользоваться банками, все деньги нести туда, в капище Мамоны. Ох, и увлекать будут они всех в эту игру! Только это игра сродни игре кошки с мышкой - никакие сбережения не обеспечат человеку довольствие на последние годы жизни человечества. Как кошка, наигравшись с мышкой, все равно ее съест, так и банки, хозяева их, людей на колени нищетой поставят, обобрав до нитки. Хотя, какие хозяева, один рогатый господин во всех этих капищах!».

«Отец Антоний, - прерываю старца, - так что же, нельзя и сбережений иметь, каких-то запасов? Неужели какой-то задел, пусть небольшой даже, не нужен?».

«Отче, зачем за словами моими искать несказанное? - отвечал отец Антоний. - Речь моя о банках, о лишних деньгах, которые люди стремятся сохранить на будущее. Одно это уже является грехом, заблуждением не совмести­мым с православием. Как поучительна притча Христа о человеке, собравшем богатый урожай зерна и хотевшем построить новые житницы! А час его жизни уже истек, и ночью должна была быть истяжена душа несчастного, желавшего жить долго и безпечно. Но это отнюдь не оправдывает и мотовство, если Господь благословил достатком большим необходимого. Ему же, Дароподателю, и верни лишнее через тех, кого Он назвал братией Своей меньшей. Как-то несколько лет назад был на селе у одного священника, так они показали мне местную «достопримечательность» - женщину, у которой «на книжке» пропало несколько миллионов советских рублей! Одета была «миллионщица» в брезентовые брюки и брезентовую же куртку-рубашку, в подобном, говорят, всю жизнь проходила. Годков ей - далеко за восемьдесят, живет в страшной лачуге, а в новый дом, который построил перед смертью в начале семидесятых отец, так и не вошла. В конце восьмидесятых построенный дом сгнил и развалился. Во как бывает!

Душа моя, важен не предмет, а отношение к нему. Супружество грех? Нет, но не для всех. Праведный Иоанн Кронштадский и сам просиял, и супругу свою поднял до святости. А кто-то и из брака Богом благословленного конюшню устраивает, погибая сам и в погибель свою втягивая всю семью. Тоже скажу и о сегоденьи. Апостол допускал супружество и как средство от излишней похотливости. Более того, он же увещевевал супругов если и удаляться друг от друга, то только на короткое время ради молитвы и поста, но по обоюдному согласию. Видишь, даже таинством следуете умом распоряжаться, главное ведь не соблазнить даже того, чье тело суть продолжение твоего.

Сбережения в последнее время нужны, даже обязательны, но стоит собирать и сохранять скарбы духовные. Хотя и мирское не помешает, только не деньги или мебель с приборами. Вся ценность и того и другого высока только в условиях мира устойчивого, в другое время она призрачна. На самом деде истинную ценность обретут те вещи, которых сейчас даже замечать многие не хотят - печи старого образца, «буржуйки», как окрестили их коммунисты. Топоры, пилы, молотки - это тоже весьма нужные в хозяйстве вещи, вот что будет иметь цену. Тот, кто покупает ноне электрические приборы, закапывает свои деньги в землю, а точнее - часть своей жизни пускает на ветер. А это излишество сродни самоубийству.

Как человек относится к подаркам близких, особенно родителей? Хранит, уважая в подарке не столько ценность его, сколько воспоминание. Все, что мы имеем - это подарок Отца нашего Небесного от самой жизни нашей до последней копейки. Значит, и относиться к использованию всего имеющегося нужно с осторожностью.

Готовящийся сейчас уже к жизни вне существующего общества, вне его законов, тот будет более защищен и от вериг диавольских. Не приобретай всего того, что имеет ценность только при «если»: если есть электричество, если есть батарейки, если тебе просто позволят всем этим пользоваться. Сейчас, конечно, весь продающийся хлам работает, и на покупку этих вещей настраивает сам уклад духа нынешнего века. Только ценность их относительна даже в условиях сегодняшних. А потом все это вообще обратится в груду ненужного мусора, на приобретение которого было потрачено время жизни.

Хотя это только одна сторона медали. Вторая заключается в том, что все это «электробогатство» станет вскоре следить за своими владельцами, прослушивать разговоры их. Говорил я тут на сей счет: разъяснили, что очень скоро и утюг сможет подслушивать. Слава Богу, у нас в дому все утюги угольные, не электрические!» - заулыбался старец.

«Отец Антоний, а как же машина, телефон и все прочее?» - спросил я.

«А что машина? Ну, и имей ее, только без эле­ктроники всякой, простую. Бичом станет для человечества именно эта пресловутая электроника. Создатели ее бесов сажают туда толпы, вред один от нее, а не польза. Помню, сразу после войны пришей новый «хозяин», начальник лагеря. Воевал, правда, в СМЕРШе. Из Германии пригнал он машину очень большую, красивую, называлась она необычно, как-то хищно».

««Хорьх», наверное», - уточняю я.

«Не помню, отче, знаю, что звериное что-то. Да, так вот все заставлял мыть ее - там же и ездить-то было некуда, до села и назад в лагерь. Дороги даже путящей не было. Так вот как он не гонял ее по бездорожью, ломаться не ломалась, не помню, чтоб ремонт ей серьезный делали. И без всякой электроники была машина.

Я мню, что эта электроника, как «цивилизация» жили люди без нее и были счастливы более чем сегодня. Поэтому не полезно все это человеку, оно и сейчас мешает, отнимает большую часть жизни на зарабатывание, потом же будет просто губительным.

Сохранение же денег в банках - вообще глупость. Эти банки очень скоро «лопнут», развалятся. Рогатый господин всей системы погубления душ человеческих хитро замыслил, чтоб даже следов не осталось от возможной самостоятельности людей. Когда-то вкладывали деньги в золото, книги, картины, такое все. Тоже не полезно но, как -никак, а что-то и можно было продать на рынке за буханку того же хлеба. А со сбережениями в банке это не пройдет - глазом моргнуть не успеешь, как все «сгорит», вчера богач, а проснулся - не за что и булку хлеба купить! Все эти счета и карточки - надувательство сплошное, нет за этим ничего. И деньги современные - это бумага, да и не лучшего качества к тому же. Видел бы ты «николаевки»!

Но это лишь одно из качеств денег. Деньги являются дьявольским изобретением и самое главное подтвер­ждение этому - их надуманная ценность. Кусок бумаги, а стоит в мире человеческом многого труда людского. Значит - это мираж, а это уже из области действия духов злобы поднебесных. Нет ценности у этой бумаги, один лишь обман, за который и душу продают некоторые.

Телефон, говоришь. А это тот же призрак, тоже обман и заблуждение. Кажется, вот слышу голос знаемого, а то и дорогого человека, на вопрос - ответ. Но скажи, душа моя, читаем мы письма святых, послания Апостольские, возможна было бы все это, если бы они пользовались этим самым телефоном?! Пишет человек письмо и думает, думает и о себе, и о человеке, которому адресуется послание. Это возможность остановиться и подвести какие-то итоги, оценить происходящее как постороннему наблюдателю. А телефон? Суета одна и пустота. Здоров - здоров, чем занимаешься - тем-то. И все... Нет, мил человек, письмо - это часть души. С болью написанное, оно как проповедь хорошего пастыря - от сердца к сердцу».

Старец замолчал. Я тоже молчал и ерзал на стуле - отвык от этих советских жестких седалищ. Трудно представить, что люди использовали их как постоянное место для сидения. «Все же, - подумал я, - у цивилизации есть и привлекательные стороны», - представляя себе мягкое кресло.

«Не по нраву тебе наши стулья, - открыл глаза старец и усмехнулся, - то-то все скрипишь! Мне тоже, честно говоря; вообще к мебели не привык».

Поиск по сайту: