Развитие КПСС 1985-1991, раскол, причины

Состоявшаяся в конце июня 1988 г. XIX Всесоюзная партконференция стала поворотным моментом в истории “перестройки”. На конференции, впервые прошедшей в обстановке острых дискуссий, были приняты принципиальные решения по реформированию политической системы. И хотя формально речь шла об укреплении роли КПСС как политического авангарда общества и советах как подлинных представительных органах народовластия, суть решений сводилась к отказу партии от монополии на власть и готовности передать управленческие функции модифицированным советам.

Этот “революционный” шаг, на который решилось высшее партийное руководство, был обусловлен крахом задуманных преобразований в экономике. Последним, как полагали реформаторы, где явно, где скрытно противодействовал партаппарат, прочно удерживающий рычаги государственного управления. Эту консервативную силу и предстояло, по замыслу Горбачева, убрать с дороги путем политической реформы.

Таким образом, несмотря на, казалось бы, торжество реформаторов, раскол в партии отныне стал фактором, определившим все последующее развитие. Скрытая конфронтация в политбюро, проявившаяся уже в 1987 г., нарастала, распространяясь по всем этажам партийной иерархии.

Чувствуя усиливающееся сопротивление партийного аппарата, Горбачев приступил к его реорганизации, начав с аппарата ЦК. В связи с намеченной передачей функции управления советским и хозяйственным органам решением сентябрьского (1988 г.) пленума были ликвидированы отраслевые отделы ЦК КПСС. Образованные комиссии ЦК по основным направлениям внешней и внутренней политики демонстрировали приоритет роли выборных органов перед аппаратом. Реорганизовывались, соответственно, и местные партийные органы.

Горбачев произвел перегруппировку сил и в политбюро. Отстранение от “идеологии” Лигачева и Яковлева (первый был “брошен” на аграрные, второй – на международные дела), чье противостояние разрушало даже иллюзию партийного единства, оказалось паллиативом. Яковлев оставался идеологом “перестройки”, Лигачев же окончательно определился как лидер консервативного крыла партии.

После XIX партконференции на первый план выдвинулись демократические движения, чьи представления о конечных целях реформ кардинально отличались от официально провозглашенных Горбачевым и закрепленных в документах КПСС. Ими ставилась задача коренного изменения политического и социально-экономического устройства, правда, пока еще под лозунгом: “Вся власть – советам!”. Острие этого лозунга было несомненно направлено против КПСС.Реформа политической системы стала экзаменом, выдержать который партия так и не сумела. Принятые в конце 1988 г. законы о выборах и об изменениях" и дополнениях к Конституции СССР поставили КПСС перед необходимостью в ходе предстоящей избирательной кампании фактически на равных конкурировать с альтернативными организациями.

Поскольку закон предполагал наряду с голосованием и выборами по одномандатным округам выборы по спискам от различных обще-ценных организаций (что подвергалось сомнению демократической общественностью как норма, ставящая депутатов в неравное положение), состоявшийся в январе 1989 г. пленум ЦК впервые в советской истории выдвинул 100 кандидатов (пресловутая “красная сотня”), которые и стали на мартовском пленуме депутатами.

Кампания по выборам народных депутатов СССР проходила в обстановке массированного натиска на КПСС, ее идеологию и функционеров. Итог оказался закономерным.

Горбачев, демонстрируя официальный оптимизм, утверждал, что выборы стали крупным шагом на пути демократизации, свидетельством того, что “общество удалось разбудить, включить народ в политику”.

Таким образом, начатая еще в 1988 г. энергичными действиями Лигачева “селекция кадров” продолжалась. За это время сменилось примерно две трети руководителей предприятий, строек, колхозов и совхозов, советских и партийных органов. В самом верхнем эшелоне этот процесс завершился лишь к осени 1989 г., но это уже не могло спасти положения.

Первое массированное выступление против горбачевского руководства произошло на апрельском (1989 г.) пленуме ЦК. Содержание дискуссии на пленуме, находившемся, безусловно, под впечатлением поражения партийных функционеров на выборах, по инициативе Горбачева стало в полном объеме достоянием общества, так как он все еще рассчитывал на общественную поддержку, хотел, чтобы люди “увидели реальную картину положения вещей в ЦК КПСС и в какой обстановке приходится работать генсеку”.После I съезда народных депутатов СССР недовольные его итогами радикалы усиливают критику КПСС, обвиняя ее в нежелании на деле передать власть советам, поскольку 6-я статья Конституции продолжала действовать – съезд не пошел на ее устранение. Летом 1989 г. происходит официальное оформление демократической оппозиции в лице межрегиональной депутатской группы (МДГ), которая энергично повела борьбу за власть.

Участились случаи добровольного выхода коммунистов из рядов партии. Если в течение 1988 г. 18 тыс. членов и кандидатов партии сдали свои партийные документы, то в следующем году таких [c.530] оказалось уже более 136 тыс. Тем временем политбюро призывало партийные организации наладить “конструктивный диалог со всеми социальными силами, выступающими за обновление социализма”, усилить партийное влияние на общество. Помимо прочего, с этой целью начинается издание новых газет (“Рабочая трибуна”, “Экономика и жизнь”) и журналов (“Диалог”, “Известия ЦК КПСС”).

В стране к этому времени уже бушевали межнациональные конфликты. Разразившийся в феврале 1988 г. Карабахский кризис перевел их из разряда локальных проблем в разряд государственных. Национальный вопрос, долгое время недооценивавшийся командой Горбачева, становился уже частью вопроса о власти, инструментом борьбы за нее.

В этой обстановке большие надежды связывались с пленумом ЦК по проблемам межнациональных отношений. Одобренная пленумом платформа КПСС предусматривала серьезное расширение прав союзных республик, автономных образований, повышение их самостоятельности и одновременно настаивала на укреплении федерации, потенциал которой, как полагали, далеко не исчерпан. Впервые был поставлен вопрос и о подготовке нового Союзного договора.Однако решения пленума запоздали. Ситуация в сфере межнациональных отношений практически вышла из-под контроля.

Сдача позиций

Решающую роль в судьбе партии сыграл февральский (1990 г.) пленум ЦК КПСС. Он, как и апрельский пленум (1989 г.), проходил в острых дискуссиях, а противостояние по линии радикалы-консерваторы приняло на нем еще более грозные очертания. Соответственно, принятая пленумом платформа ЦК к XXVIII съезду партии, содержавшая комплекс новаторских идей, оценивалась по-разному. Радикалами – как половинчатая, а консерваторами – как социал-демократическая, оппортунистическая, отступавшая от основополагающих принципов марксизма-ленинизма.

Серьезные подвижки обозначились в политической сфере. В государственном строительстве приоритет отдавался формированию правового государства, исключающего диктатуру какого-либо класса, передаче власти советам и коренному преобразованию федерации. Важнейшими шагами февральского пленума стали, безусловно, решение отказаться от 6-й статьи Конституции СССР, признание многопартийности и предложение учредить в СССР президентство.

Планировались и кардинальные меры по обновлению партии. Предлагалось, например, “переосмыслить принцип демократического централизма в ее деятельности, перенеся акцент с централизма на демократизм. Серьезным изменениям предполагалось подвергнуть центральные органы, в частности, намечалось введение поста председателя КПСС и двух его заместителей, избираемых съездом.

На III съезде народных депутатов Горбачев был избран президентом СССР. На этом же съезде была упразднена и знаменитая 6-я статья Конституции СССР. Был сформирован президентский совет в составе 16 человек, среди которых 10 являлись членами и кандидатами в члены политбюро, членами ЦК.

В январе 1990 г. в Москве состоялась всесоюзная конференция партийных клубов и организаций, учредившая “Демократическую платформу в КПСС” и избравшая ее руководящий орган – координационный совет. В него вошли Б.Ельцин, ЮАфанасьев, Г.Попов, Н.Травкин, Г.Бурбулис, В.Лысенко, В.Шостаковский и др.

Открывшийся в Москве 2 июля 1990 г. XXVIII съезд КПСС воспринимался как судьбоносный, призванный определить будущее не только партии, но и государства. Съезд не только подтвердил всеобщую тревогу в связи с тяжелейшим политическим кризисом, уже перерастающим в кризис государственности, но и выявил диаметрально противоположные взгляды на пути и способы выхода из него. Здесь уже традиционно столкнулись две силы: те, кто не принимал проводимый курс как противоречащий провозглашенному в начале “перестройки” и требовал остановить разрушительные процессы (консерваторы), и те, кто уже не скрывал основной цели – изменения общественного строя в стране, дезинтеграции государства, раскола КПСС (радикал-реформаторы). Присутствовала, как всегда, и центристская позиция, представленная группой Горбачева.Итоги съезда не удовлетворили ни одно из течений в партии. Консервативное крыло увидело в позиции съезда дальнейшую реализацию оппортунистического, социал-демократического курса, так как в документах фигурировал рынок, хотя и регулируемый, частная собственность хотя и названная “трудовой”, политический плюрализм и некоторые другие понятия, свидетельствующие, с точки зрения консерваторов (или “реалистов”, как сами они себя называли), о серьезных отступлениях от ленинских принципов.

Августовский крах

После XXVIII съезда КПСС резко усилился процесс выхода из партии. Число добровольно покинувших ее ряды к исходу 1990 г. составило 1 млн. 800 тыс. человек. Кто-то публично каялся, кто-то демонстративно сжигал перед телекамерами партбилет. В стране нарастала антикоммунистическая кампания, активно подогреваемая в средствах массовой инофрмации (в августе был принят закон о печати, окончательно легализовавший гласность).

В этих условиях партия продемонстрировала полную неспособность вести сколько-нибудь эффективную идеологическую борьбу, [c.535] теряя не только управление, но и влияние на происходящие в стране процессы. Новый состав политбюро оказался неработоспособным. К тому же реальная власть уже перетекла в президентские структуры (впрочем, также не обретшие подлинных властных рычагов).Общий кризис власти к осени 1990 г. достигает такой стадии, которая вынудила все громче говорить о “тенденции разложения и распада”, о неминуемой “катастрофе” в случае непринятия экстренных мер прежде всего в экономической сфере и в вопросах государственного устройства. Неудачей заканчиваются попытки Горбачева и Ельцина (а значит, Союза и Российской Федерации) найти общий язык по вопросу перехода к рынку на основе российской программы Шаталина – Явлинского “500 дней”.

Углубляется кризис потребительского рынка: наступает эпоха продовольственных и промтоварных талонов, “табачных и водочных бунтов”, хлебных очередей и панических слухов о грядущих военных переворотах. Зазвучали призывы к введению в стране чрезвычайного положения. Противостояние российского и союзного президентов по вопросу о характере государственного устройства обретает все более острые формы.

Очевидная неспособность Горбачева удержать руль государственного корабля, его бесконечное лавирование и сдача принципиальных позиций доводит недовольство противостоящих политических сил до крайней точки. После январских 1991 г. событий в Прибалтике Ельцин потребовал отставки Горбачева, призвав демократические силы “объявить войну руководству страны”. В свою очередь, ссылаясь на итоги референдума от 17 марта 1991 г., в ходе которого большинство высказалось за сохранение СССР. депутатская группа “Союз”, коммунисты-государственники потребовали от президента введения чрезвычайного положения как единственного способа восстановить конституционный порядок и спасти Союз.Драматические события августа–сентября 1991 г. привели к уходу КПСС с политической сцены. Партия, создавшая мощную державу, взявшая на себя в определенных исторических условиях функции управления государством, выстоявшая во многих тяжелых испытаниях, перестала существовать. Ее по сути трагичный уход выглядел буднично и даже фарсово: Ельцин под веселое оживление зала на сессии ВС РСФСР подписал, как он выразился, “для разрядки” указ о приостановлении на территории России деятельности КПСС, обвиненной в организации “путча”.

Вопрос о причастности КПСС к “заговору” и “путчу” был одним из самых острых на протяжении многих послеавгустовских недель. Победившие демократы были убеждены, что руководители КПСС не [c.537] просто являлись идеологами, но стояли у истоков “путча” как организаторы. Так ли это, выяснить не удалось, поскольку суд над участниками ГКЧП в результате амнистии, объявленной Госдумой в феврале 1993 г., не состоялся.

Когда указом российского президента деятельность коммунистической партии на территории России была приостановлена, а генсек отрекся от нее, многомиллионная партия сошла с политической сцены не оказав в сущности никакого сопротивления. Победителями конфис^ ковывалось имущество партии, опечатывались райкомы и горкомы, но ни один коммунист не пришел защитить свой комитет. Почему?

В первые дни, очевидно, сказался шок, вызванный поражением ГКЧП. Но истинные причины коренились глубже. Несмотря на громкие обвнения партии в организации “тайного заговора”, правда заключалась в том, что коммунисты, партийные организации на местах не приняли участия в августовских событиях, не найдя в себе силы ни встать на сторону ГКЧП, ни выступить против него.Партийные массы, привыкшие подчиняться дисциплине и ждать указаний сверху, не были способны на инициативу, а директив от вождей не последовало (осторожные импульсы, шедшие из центра, застревали где-то на республиканско-областном уровне). Вожди также привыкли в борьбе за власть лишь к “разборкам” в собственном “узком кругу”. К тому же среди вождей давно не было единства, более того – иные из них находились в состоянии непримиримой конфронтации.

Одной из главных причин гибели партии стало ее безраздельное единовластие, монополия на истину. В отсутствии оппозиции, критического анализа проводимой политики серьезные ошибки либо замалчивались, либо выдавались за достижения. Это порождало безответственность и, в конечном итоге, привело к профессиональному и нравственному вырождению высшего эшелона партийных руководителей, лишенных политической воли, не способных к решению партийно-государственных проблем. Отсюда – потеря авторитета в глазах рядовых коммунистов, всего народа.

Вырождению партийной элиты способствовал жесткий централизм, позволивший сосредоточить власть в бюрократическом партаппарате, в самых верхних его эшелонах (при фактически полном отчуждении рядовых коммунистов от принятия каких-либо решений и утвердившейся слепой исполнительской дисциплине). Демократические выборы руководства были подменены “аппаратными играми”, чиновничьим интриганством, принципом групповщины, кумовства, а в результате на вершине власти оказывались все менее одаренные и компетентные лидеры.

Важнейшей причиной поражения партии стал кризис ее идеологии. Углубляющийся разрыв между пропагандой и реальной жизнью привел к девальвации коммунистического идеала и социалистических ценностей, породил скептицизм, взаимное недоверие. Произошло постепенное размывание коммунистической идеологии, некогда непререкаемой духовной ценности общества, ее вытеснение.

В ряду причин гибели партии стоит медлительность и нерешительность, проявленные руководством КПСС в реформировании самой партии. Политбюро, ЦК, как говорится, слишком долго “запрягали”. И дело не столько в отсутствии единства руководства, сколько в недоверии массам рядовых партийцев. Хотя на заре “перестройки” Горбачев много говорил о необходимости подключить массы к преобразованиям, чтобы соединить в едином потоке инициативу “верхов” с широким движением “снизу”, на деле он боялся подлинной инициативы масс и мыслил этот процесс как управляемый, особенно внутри партии.

Как отмечалось, КПСС представляла собой фактически государственную структуру, ее аппарат был управленческим аппаратом, пронизавшим все сферы общественной жизни. Возглвляя всю систему власти, объединяя ее в единое целое, он образовывал ее стержень на всех уровнях и во всех ответвлениях. И в первую очередь аппарат осуществлял управление народным хозяйством, подменяя правительство, отраслевые министерства, хозяйственников-управленцев на всех уровнях, не неся при этом реальной ответственности. И когда Горбачев заговорил о недопустимости такой подмены, отводя партии исключительно идеологическую функцию, он наносил удар именно по “партии-государству”, предопределяя тем самым “закат коммунистической диктатуры”.

Августовское поражение ГКЧП, за которым последовал демонтаж союзных органов власти, знаменовало смену общественно-политической системы. “Перестройка” привела к результатам, прямо противоположным официально декларированным целям: вместо реформирования партии – ее вытеснение с политической сцены и антиконституционный запрет, вместо совершенствования системы – ее слом, вместо обновления Союза – его полный распад.6 ноября 1991 г. президент РСФСР Б.Ельцин подписал Указ о запрещении на территории республики коммунистической партии (акт, приуроченный к праздничной дате большевизма, по замыслу, должен] был символизировать завершение эпохи, связанной с его политическим господством). И хотя подобный запрет не соответствовал демократическому имиджу власти, азарт политического противостоянии перевесил все другие соображения.Поставгустовский период был отмечен возникновением своего рода “коммунистической многопартийности”. На “руинах” исчезнувших КПСС и КП РСФСР возникло несколько партий коммунистической ориентации: Российская партия коммунистов (РПК), Союз| коммунистов (СК), Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП) и Всесоюзная коммунистическая партия большевиков (ВКПБ).

Поиск по сайту: