СУСУ И ПРИВИДЕНИЕ В ВОСЕМЬ ТРИДЦАТЬ

Когда мы с сестрой вернулись с каникул и узнали, что наш эксцентричный сосед в инвалидной коляске попал в психиатрическую больницу, мы очень огорчились, но не удивились. Он был странным человеком и мало кому нравился. Больше никого в нашем доме его отъезд не огорчил, ну разве ещё сиамскую кошку. Дружба между Сусу и мистером Вэном была такой тесной, что просто удивительно.

Если бы не Сусу, мы никогда не познакомились бы с этим человеком, поскольку мало интересовались нашими соседями. Дом был очень большой, и в нём обитало много странных людей, которых, по нашему мнению, лучше не вспоминать. С другой стороны, наша квартира имела свои преимущества: просторные комнаты, умеренная плата и потрясающий вид на реку. Вдоль реки шла редкая аллея, где мы впервые и заметили мистера Вэна.

Однажды в воскресенье Гертруда и я выгуливали Сусу в нашей аллее, скорее напоминавшей лужайку у старой пристани. Баржи и буксиры ещё пришвартовывались там, и Сусу, боясь этих монстров, предпочитала держаться подальше от воды. Был один из последних ноябрьских дней. Скоро река замёрзнет, подуют леденящие ветры, и парк совсем опустеет.

Сусу любила траву и на этот раз принялась её прилежно жевать, во вдруг что‑то отвлекло её, и она бросилась к реке. Натянув поводок, она рвалась туда, где в инвалидном кресле сидел человек средних лет.

Кресло было целиком сделано из литого железа, как каркас старомодной швейной машинки.

Из‑за высокой спинки и искусно сделанного каркаса оно выглядело словно передвижной трон. Человек восседал в царственном инвалидном кресле с видом монарха. Это резко контрастировало с его поношенной одеждой.

К нашему удивлению, именно неизвестный и привлёк Сусу. Она весело замурлыкала, мужчина нагнулся и погладил её.

- Она меня узнала, - сказал он с высокомерным видом, его акцент слегка напоминал тевтонский. - Я с‑с‑сам был котом в прежней жизни.

Я перевела взгляд на Гертруду, но она, услышав заявление мужчины, и глазом не моргнула.

Он был далеко не привлекательным человеком, со слишком выдающимся вперёд подбородком, ушами, расположенными чересчур высоко на голове, и глазами‑щёлочками, а когда он улыбался, то становился ещё менее симпатичным. Несмотря на это, Сусу нашла его неотразимым. Она вовсю терлась о его ноги, а он трепал её уши. Вместе они составляли самую неподходящую пару - Сусу, со своим роскошным белым мехом, выглядевшим как дорогое манто, и человек в инвалидной коляске, в своём довольно поношенном пальто под изъеденным молью пледом.

Во время короткого разговора с мистером Вэном мы узнали, что он и его компаньон, управлявший коляской, только что въехали в большую квартиру на нашем этаже. Я спросила, зачем им столько комнат. Что касается компаньона, было сложно определить, немой он или просто необщительный, - невысокий плотный человек с круглой головой, крепко сидящей на плечах, и с каким‑то неприятным блеском в глазах. Он стоял за коляской в угрюмом молчании. По дороге домой Гертруда спросила:

- Как тебе наш новый сосед?

- Я предпочитаю котов до их перевоплощения в людей, - ответила я.

- Но он довольно интересный, - сказала сестра, как обычно, мягко.

Несколько дней спустя мы пили кофе после обеда, а Сусу, закончив трапезу, умывалась при свете лампы. Наблюдая за её грациозными движениями, мы увидели, что её лапа внезапно замерла в воздухе. Не опуская её, она внимательно вслушалась. Потом из её горла исторгся новый, незнакомый звук, похожий на мелодичное журчание. Минуту спустя Сусу уже бежала к входной двери. Остановившись, она вновь прислушалась, мы по‑прежнему ничего не замечали.

Спустя две минуты в дверь позвонили. Я пошла открывать. К нам пожаловал мистер Вэн, прямо в своем царственном кресле.

Сусу прыгнула к нему на колени - совершенно беспрецедентный случай в её жизни. Он потрепал её за уши и почесал под подбородком, после чего улыбнулся тонкогубой улыбкой и сказал:

- Goeden avond.[1] Я рас‑с‑спаковывал вещи и нашёл кое‑что, что хотел бы вам подарить.

Он важно протянул мне маленькую картину в раме, и я была вынуждена пригласить его войти. Он вкатил своё пышное кресло в квартиру не без усилия. Резиновые шины оставляли глубокие следы на ковре.

- Как вы управляетесь с таким тяжёлым креслом? - спросила я. - Оно, наверное, весит целую тонну.

- Это произведение искус‑с‑с‑ства, - сказал мистер Вэн, поглаживая плюшевую обивку и железные кружевные детали.

Гертруда налила ему чашку кофе, а он вдруг заявил:

- Научите моего человека варить кофе. Он делает самый худший zootje,[2] какой я когда‑либо пробовал. В Голландии мы пьем sterk [3] с цикорием. Но этот человек просто smeerlap.[4] Я и двух минут с ним не остался бы, если б мог всё делать сам.

Сусу терлась головой о пуговицы голландца, а он улыбался от удовольствия, показывая небольшие квадратные зубы.

- Вы так магнетически привлекательны для котов, - сказала я несколько натянуто.

Сусу блаженно мурчала, потому что мистер Вэн почёсывал ей шейку.

- Это ес‑с‑стественно, - сказал он. - Я умею читать их мысли, а они читают мои. Вы знаете, что коты читают чужие мысли? Вы идёте, например, к холодильнику за пивом - кошка не двигается с места. Что же происходит дальше? Прежде чем вы дотронетесь до ручки, она придет на кухню и потребует с вас обед. Ваши мысленные волны достигли своей цели, несмотря на то что она спала.

Гертруда согласилась, что это, вероятно, правда.

- Конечно правда, - сказал мистер Вэн. - Вс‑с‑се, что я говорю, - правда. Коты знают больше, чем вы думаете. Они могут не только читать ваши мысли, но и посылать вам свои. Они могут и пред‑чувс‑ствовать то, что должно произойти.

- Вы, должно быть, правы, - сказала сестра. - Сусу почувствовала, что вы придёте сегодня вечером, задолго до того, как зазвонил звонок.

- Конечно я прав. Я всегда прав, - сказал мистер Вэн. - Вот послушайте, у моей бабушки во Флиссингене был кот по имени Цвартье. Через четыре года после своей смерти бабушка вернулась, чтобы приласкать кота. В результате каждый вечер Цвартье стоял перед креслом, где когда‑то сидела моя Grootmoeder, и мурлыкал, хотя там никого не было. Каждый вечер в половине девятого.

После этого визита мистера Вэна я стала называть его Бабушкино привидение, поскольку он тоже завёл привычку появляться в восемь тридцать несколько раз в неделю, (Из‑за кофе Гертруды, я думаю.) Он говорил:

- Я почувс‑с‑с‑ствовал тоску по моей малышке. - И Сусу начинала суетиться вокруг этого человека. Мне импонировало то, что он никогда не задерживался долго, хотя Гертруда обычно уговаривала его посидеть ещё.

Маленькая картина, которую он нам подарил, не совсем пришлась мне по вкусу. На ней были силуэты трёх фигур - мужчины в пальто и цилиндре, женщины в кринолине и кота, несущего свой хвост как копьё. Чтобы угодить сестре, я всё же повесила картину, но только над кухонной раковиной.

Однажды вечером Гертруда, она работала библиотекарем, пришла домой в сильном волнении.

- На этой картине есть подпись? - спросила она. - Я посмотрела в библиотеке, Опостен Эдуард был известным художником, его работам более ста лет. Это очень ценный подарок.

- Сомневаюсь в этом, - ответила я. - Мы вырезали такие фигуры, когда учились в третьем классе.

По настоянию сестры я отнесла картину в антикварный магазин. Там мне сказали, что работа очень хороша и, вероятно, стоит несколько сот долларов.

Когда Гертруда это услышала, она сказала:

- Если её так оценили, значит, она стоит тысячи. Думаю, мы должны вернуть её мистеру Вэну. Бедняга не знает, что дарит.

Я согласилась, что он может продать её и купить себе приличную коляску. В полдевятого Сусу начала мурлыкать и выгибать спину.

- А вот и Бабушкино привидение, - объявила я, и вскоре послышался звонок.

- Мистер Вэн, - начала я, после того как Гертруда налила кофе, - помните картину, которую вы нам подарили? Я выяснила, что она очень ценная, и вы должны забрать её.

- Конечно ценная. Разве я подарил бы вам какую‑нибудь современную мазню?

- Так вы любите антиквариат?

- Моя дорогая Мевроу, в моей квартире есть антикварные вещи, которые стоят миллион долларов. Завтра вечером вы, леди, должны прийти и посмотреть мои сокровища. Я избавлюсь от этого smeeriap, и мы насладимся чашечкой хорошего кофе.

- Кстати, что значит smeeriap? - спросила я.

- Это не очень приятно, - сказал мистер Вэн. - Если бы меня кто назвал smeerlap, я двинул бы ему… Принесите мою лапушку, когда придёте, леди. Она обнаружит несколько очаровательных объектов для исследования.

Казалось, наша кошка понимала, о чём он говорит.

- Сусу это понравится, - сказала Гертруда. - Она всю зиму сидит в квартире.

- Свяжите ей свитер и выводите в аллею зимой, - сказал голландец приказным тоном, который всегда раздражал меня, - Я часто сижу там по вечерам, завернувшись в одеяло. Это помогает при бес‑с‑соннице.

- Сусу не страдает бессонницей, - парировала я, - Она спит двадцать часов в сутки.

Мистер Вэн посмотрел на меня с упрёком.

- Вы неправы. Коты никогда не спят. Вы думаете, что они спят, но это самые бодрствующие создания на земле. Это один из их с‑с‑секретов.

После его ухода я сказала Гертруде:

- Я знаю, что он тебе нравится, но ты должна признать: у него не всё в порядке с головой.

- Он просто немного эксцентричный.

- Если у него старинные вещи на миллион долларов, в чём я сомневаюсь, почему он живёт здесь, в этом доме? И почему не купит себе инвалидную коляску, которой легче управлять?

- Потому что он голландец, - сказала Гертруда.

- А эти глупости, которые он говорит о котах?

- Я думаю, это правда.

- И кто этот человек, что с ним живёт? Слуга, сиделка, управляющий или кто? Я с ним иногда езжу в лифте, но он ни разу не произнёс ни слова, ни разу. У него даже нет имени, по всей видимости, и мистер Вэн относится к нему как к рабу. Я не уверена в том, что нам нужно принимать его приглашение. Всё это стишком странно.

Несмотря на это, мы всё же пошли к нему в гости. Квартира голландца оказалась забита мебелью и рухлядью. Он закричал своему компаньону:

- Передвинь этот rommel,[5] чтобы леди могли сесть. Человек угрюмо снял какие‑то картины и гобелены с софы.

- А теперь убирайся отсюда! - закричал мистер Вэн, - Купи себе пива. - И он швырнул человеку деньги, как собаке кость.

Пока Сусу изучала помещение, мы выпили кофе, и мистер Вэн стал показывать нам свои сокровища, лавируя в кресле среди этой рухляди. Сокровищами они были для него, но не для меня. Я считала их заплесневелыми реликтами мёртвого прошлого.

- Я занимался собиранием антиквариата, - сказал мистер Вэн. - До того как я стал ездить в этой коляс‑с‑ске, у меня был свой магазин. Потом… Я попал в с‑с‑серьёзную автокатастрофу и теперь продаю антиквариат, сидя в этой квартире. Только по договорённости.

- И удачно? - спросила Гертруда.

- А почему нет? Хранители музеев знают меня, а коллекционеры сами приезжают сюда со всей страны. Я покупаю и продаю. Мой человек Фрэнк выполняет всю работу исключительно ногами. Он - идеальный помощник для торговца антиквариатом, у него сильная спина и слабая голова.

- Где вы его нашли?

- На помойке. Я научил его быть мне полезным, но не в такой степени, чтобы он стал полезен себе. Умно придумано, а? - Мистер Вэн подмигнул. - Он smeerlap, но я бес‑с‑спомощен без него… Ооо! Посмотрите на мою малышку. Она нашла сюрприз!

Сусу обнюхивала серебряную миску с двумя ручками. Мистер Вэн одобрительно кивнул.

- Это чаша, сделанная Джереми Даммером из Бостона для одной леди в Салеме. Вторая половина семнадцатого века. Поговаривали, что она была ведьмой. Посмотрите на мою малышку. Она это знает.

Я кашлянула и сказала:

- Да, конечно. Вам повезло, что у вас есть Фрэнк.

- Вы думаете, я этого не знаю? Поэтому и держу его в чёрном теле. Если я буду платить, у него начнут появляться всякие мысли. Smeerlap с мыс‑с‑слями - нет ничего хуже.

- А давно произошла авария?

- Пять лет назад, по вине этого идиота. Он сделал это! Он сделал это со мной! - Голос мистера Вэна перешёл на крик, и лицо покраснело, он ударил кулаком по подлокотнику кресла. Сусу потерлась о его ноги, он погладил её и постепенно успокоился. - Да, пять лет в этом проклятом кресле. Мы двигались со скоростью шестьдесят миль в час, он проехал на красный свет и врезался в грузовик. Грузовик с гравием!

Гертруда закрыла лицо руками.

- Какой ужас, мистер Вэн!

- Я помню, как готовился к поездке. Я тогда всё время жаловался на боль в ступнях. Ха! Чего бы я не отдал сейчас за больные ступни!

- Фрэнк не пострадал?

Мистер Вэн сделал нетерпеливый жест.

- Только его голова. Из его тупой башки целых шесть часов вытаскивали осколки. С тех пор он стал gek.[6] - Он постучал по виску.

- Где вы нашли это необычное кресло? - спросила я.

- Моя дорогая Мевроу, никогда не спрашивайте торговца, где он что‑то нашёл. Оно было с‑с‑сделано для железнодорожного магната в тысяча восемьсот семьдесят втором году. На нём старый плюш. Если уж приходится проводить жизнь в инвалидном кресле, нужно заводить такое, которое доставляет тебе хотя бы удовольствие. Теперь мы подошли к цели сегодняшнего визита. Леди, я хочу, чтобы вы кое‑что для меня сделали.

Он подъехал к столу, и мы с Гертрудой обменялись встревоженными взглядами.

- Здесь в ящике стола лежит моё завещание, и мне нужны свидетели. Я оставляю кое‑что музеям. Всё остальное должно быть продано, а выручка пойдёт на создание моего фонда.

- А как насчёт Фрэнка? - спросила Гертруда, которая всегда искренне заботилась о других.

- Ба! Ничего для этого smeerlap!.. Но поскольку вы, леди, подписываете бумаги, есть один момент, который я должен отметить. Каково полное имя моей малышки?

Мы помедлили, и в конце концов я сказала:

- Её официально зарегистрированное имя Старшая Суда Сиама.

- Прекрасно! Я организую фонд в её честь. Это доставит мне удовольствие. Составление завещания - печальное занятие, как и инвалидная коляска, поэтому нужно доставить себе немного удовольствия.

- А каково будет назначение этого фонда? - спросила я.

Мистер Вэн одарил нас одной из своих двусмысленных улыбок.

- Я буду спонсировать исследование, - сказал он. - Хочу, чтобы университеты изучали умственные способности домашних котов и применяли эти знания для развития человеческого интеллекта. Леди, лучше я и не мог распорядиться своим состоянием. Человек ничто по сравнению с ними. - Он хитро посмотрел на нас, - Уж я‑то знаю.

Мы засвидетельствовали его подпись. Что ещё нам оставалось делать? Через несколько дней мы уехали на каникулы и больше никогда не видели мистера Вэна.

Зимой мы с Гертрудой всегда ездили на юг на три недели и брали с собой Сусу. Когда мы вернулись, нам без церемоний сообщили печальную весть об эксцентричном соседе.

Мы встретили Фрэнка в лифте, когда поднимались наверх с багажом. В первый раз он заговорил. Это само по себе было шоком. Он сказал просто, без всяких предисловий:

- Они забрали его.

- Как это? Что вы сказали? - хором выдохнули мы.

- Они забрали его. - Было странно, что голос этого мускулистого человека был таким высоким и дребезжащим.

- Что случилось с мистером Вэном? - спросила сестра.

- Его родственники приехали из Пенсильвании и забрали беднягу домой. Теперь он в сумасшедшем доме.

Гертруда вздрогнула и спросила:

- Это серьёзно?

Он пожал плечами.

- Что будет с его коллекцией антиквариата?

- Его родные попросили меня уничтожить весь этот мусор.

- Но это же ценные вещи.

- Нет, что вы! Он всем лапшу на уши вешал насчёт музеев и всего прочего.

Фрэнк постучал по голове и сказал:

- Он был gek.

Мы с сестрой были потрясены и едва добрались до квартиры. Я не удержалась и сказала:

- Я тебе говорила, что твой голландец не в себе.

- Какая жалость, - пробормотала она.

- Что ты думаешь о неожиданной перемене, которая произошла с Фрэнком? Он ведёт себя как свободный человек. Вероятно, ужасно было жить с этим старым Скруджем.

- Я буду скучать по мистеру Вэну, - мягко сказала Гертруда. - Он был очень интересный. Сусу тоже будет тосковать.

Сусу не собиралась забывать о своём друге в инвалидной коляске так быстро, как мы.

Мы распаковывали багаж, а кошка устроила нам целое представление. Она стала урчать и выгибать спину, как делала это зимой, перед приходом мистера Вэна. Мы с Гертрудой наблюдали молча, ожидая звонка. Когда Сусу решительно направилась к двери, мы последовали за ней. Её поведение было очень необычным. Она выгибала шею, вертела головой из стороны в сторону, переворачивалась на спину и потягивалась, всё время мурлыкая. Однако дверной звонок так и не зазвонил. Посмотрев на часы, я сказала:

- Полдевятого, Сусу помнит.

- Это очень трогательно, не правда ли? - заметила Гертруда.

Но это было только начало. Теперь почти каждый вечер в половине девятого она совершала этот обряд.

Я вспомнила, что Сусу продолжала спать в комнате для гостей довольно долго, хотя мы переставили её постель в другое место. Коты - рабы своих привычек. Однако мы надеялись, что какое‑то время спустя Сусу забудет мистера Вэна и его визиты. Но Сусу не забывала.

Прошло несколько недель. Повеяло весной, и наступила неожиданная оттепель. Люди раньше времени стали ходить без пальто, кабриолеты ездили с опущенным верхом, а некоторые рыбаке уже появились на реке, хотя она всё ещё была покрыта льдом.

В один из таких тёплых вечеров мы гуляли с нашей кошкой в аллее. Это была наша первая прогулка этой весной, и мы ожидали, что Сусу вцепится зубами в сухую прошлогоднюю траву. Вместо этого она вдруг натянула поводок и рванулась к боковой дорожке. Из любопытства мы позволили ей идти куда она хочет, и там, на краю береге, она снова стала странно урчать, выгибать спину и вытягивать шею от радости.

- Что это с ней? - спросила я. - В чём дело?

Гертруда сказала почтя шёпотом:

- Помнишь, что говорил мистер Вэн о котах и привидениях?

- Посмотри на неё! Клянусь, она трётся о чьи‑то невидимые ноги. Мне становится не по себе.

- Интересно, - сказала сестра медленно, - действительно ли мистер Вэн в психиатрической больнице?

- Что ты имеешь в виду?

- Или он там? - Гертруда неуверенно показала в сторону пристани. - Я думаю, мистер Вэн умер, и Сусу знает это.

- Это слишком невероятно, - сказала я. - Правда, Гертруда!

- Я думаю, Фрэнк столкнул беднягу с пристани прямо с коляской тёмной ночью, когда мистер Вэн не мог уснуть и настоял на прогулке.

- Не может этого быть, Гертруда.

- Только представь себе… Холодная ночь. Пустынный берег. Мистер Вэн в своём кресле под одеялом… Как это ужасно! Вода совсем ледяная. Этот бедный беспомощный человек.

- Прошу тебя, замолчи…

- Теперь Фрэнк свободен, он хозяин антиквариата, и никому нет дела до того, что случилось. Он может всё продать и обеспечить себе безбедное существование.

- Он, видимо, уничтожил завещание, - предположила я, уступая фантазии Гертруды.

- Ты знаешь, сколько стоит эта ньюпортовская вещица? Я выясняла. Сундук, подобный тому, который мы видели в квартире мистера Вэна, был продан за сотни тысяч на аукционе на Восточном побережье.

- А как насчёт родственников из Пенсильвании?

- Уверена, у мистера Вэна нет родственников ни в Пенсильвании, ни где‑либо ещё.

- Что же ты предлагаешь? - спросила я резко. - Доложить управляющему? Уведомить полицию? Сказать им, что мы подозреваем в убийстве одного человека, потому что наш кот видит какой‑то призрак каждый вечер в восемь тридцать? Мы будем выглядеть как те пожилые леди, которые с годами стали немного gek.

Вообще‑то я сама забеспокоилась и без доводов Гертруды. Буквально через несколько дней мне на глаза попалась заметка в утренней газете.

Я пробегала её глазами за завтраком и внизу на седьмой странице прочла текст в несколько строк. И не поверила своим глазам.

- Послушай, - сказала я сестре, - тело неопознанного мужчины было выброшено на берег. Полиция предполагает, что оно, очевидно, находилось подо льдом несколько недель… Около пятидесяти лет, калека…

Некоторое время сестра сидела молча, невидящим взором уставившись на чайник. Потом она вышла из‑за стола и подошла к телефону.

- Всё, что осталось сделать полиции, - сказала она с дрожью в голосе, - найти инвалидную коляску в реке. Литое железо, настоящий плюш… - Она печально смотрела на телефон. - Может, ты наберёшь? Я почему‑то не вижу цифр.

Поиск по сайту: