Год назад. База группировки «Грех». Больше ничем объяснить это Макс не мог

Сумасшествие…

Больше ничем объяснить это Макс не мог…

– Меня зовут Грешник… - Рокотал в голове голос лидера сектантов. – Ты меня слушаешь?

– Слушаю… - Зверь через силу мотнул головой.

– Слушай, сталкер, слушай… - Гипнотический голос вновь зазвучал в мозгу. – Ты ведь хочешь на волю? Хочешь?

– Хочу…

– А еще ты хочешь есть. Взять кусок сочного мяса, вонзить зубы в мягкую плоть. Хочешь этого? Представь, что ты ешь мясо… Сырое, свежее мясо… Кровь стекает по подбородку… Что ты чувствуешь?

– Отвращение… – Макс запрокинул голову…

Он понимал, что перед разговором с лидером Греха его накачали какими-то психотропными препаратами, и все мысли сейчас были направлены не на выслушивание бредовых речей сектанта, а на попытку вернуть себе контроль над телом и разумом…

Темная комната, бьющий в лицо свет настольной лампы, и голос из темноты…

Черное и белое, белое и черное…

Сумасшествие…

– Отвращение? Почему? – Грешник искренне удивился. – Ты ведь ешь мясо… Ты охотник, и это твоя добыча. Чтобы жить, ты должен есть мясо – вгрызаться в горло каждому, кто встанет у тебя на пути. Это твоя сущность. Ты охотник. Тебя не уважают - грызи, рви зубами! Доказывай, что ты имеешь право на жизнь! Ты – охотник. Ты ешь мясо. Сырое, свежее мясо. Ты хочешь сырого, свежего мяса?

– Да, хочу… - Макс уже не понимал, что говорит.

Казалось, это не он, а кто-то другой, захватив тело, пытается навязать сталкеру свои вкусы.

– Ну вот и славно. А теперь подумай о том, как течет кровь по венам твоих друзей – Шмона, Кастета… Представь, как колотятся их сердца – две красные точки на фоне черного мира… И всё исчезает. Есть только ты и мясо! Мясо! Хочешь есть?!

– Дааа… – Зверев закашлялся, упал на пол. – Мяса… Мне нужно много мяса…

– Чудненько, чудненько. – Грешник усмехнулся. – Валера, уведи его в камеру – пусть поест. И антидот вколи, иначе он тут загнется…

* * *

Не было в южных землях Зоны более известного Охотника, чем Везун. Не было и, видимо, не будет никогда. Говорили, что Везуна глава Охотников Инквизитор заприметил когда тот только пришел на Кордон. Сразу понял, что из паренька выйдет толк. Прошли годы и у каждого костра на Кордоне уже пересказывались байки о группе одного из приближенных Инквизитора, который сумел-таки убить бешеную химеру на Свалке, а потом прикончил ножом трех матерых кровососов. Героем этих баек был именно Везун…

Да и группа подобралась на удивление хорошая и боеспособная. Сабир Варджанов по прозвищу Барраз пришел в Зону из рядов военных сталкеров и подготовку имел великолепную. Вагон и Нельсон – в прошлом работяги, сменившие Донбасс на Кордон зоны отчуждения – крепкие, сообразительные ребята. Как раз такие, на которых можно положиться. Коля Газетчик вошел в группу последним – низкорослый, крепенький мужичок лет сорока с аккуратной окладистой бородкой. Кто он и как попал в Зону, никто точно не знал, но ходили слухи, что когда-то именно Газетчик был напарником известного сталкера Бороды и вместе с оным добыл артефакт «Журнал». Если верить завсегдатаем бара «Сто рентген», речь шла о старой подшивке газет, которую «Воронка» скрутила в один комок, но не разорвала после этого на части, а выкинула за пределы энергетического поля. Вот за этими скомканными газетными листами, со стороны напоминающими небольшой футбольный мяч, Газетчик и Борода ходили на Росток. Как рассказывал бармен, после того рейда сталкеры получили немалый куш и Борода, купив новенький экзоскелет, ушел вглубь Зоны, в район Копачей. С тех пор никаких вестей от сталкера не было. Не приходило и сообщение о гибели. Это давало бродягам надежду на то, что храбрец всё же дошел до своей заветной цели. Газетчик же вместо того, чтобы последовать за напарником, подрядился отнести «Журнал» на Янтарь, к профессору Сахарову. Принимая сталкера в отряд, Везун не поленился сходить на Янтарь и расспросить Сахарова о недавнем визитёре.

- Занятный артефакт. – Декламировал Сахаров. – Если его положить на печатную книгу, страницы в той тут же обветшают. Возможно, это связано с гидробалансом, который…

- Меня не интересует «Журнал». Мне важно знать, что вам известно о человеке, его принесшем.

- Зовут Николай. – Сахаров пожал плечами. – Борода нарек его Газетчиком… Всё, в общем…

Так группа приобрела ещё одного ценного бойца и хорошего друга. Николай Петрович, как звали его молодые Охотники, не раз выручал парней из переделок, а умение Газетчика торговаться с барыгами и вовсе поражало воображение. Это ж надо так сторговаться с Сидоровичем, чтобы обменять старый ПМм на сносный датчик жизненных форм…

Везун гордился своим отрядом, причем гордился по праву. За те два года, что группа работала на Кордоне и Свалке, было уничтожено множество мутантов. Одной из самых известных стала история со стаей слепых псов, охотничьи тропы которой после выброса заняли аномалии. Псы, недолго думая, перенесли тропы южнее привычного места обитания и на Свалке начали пропадать люди. Сначала поговаривали о том, что некий неизвестный мутант убивает людей, а потом пропал один из Охотников – опытный сталкер по прозвищу Лис. Нашли беднягу на границе Свалки и Кордона, на чердаке стоящего на отшибе дома. Обнаруживший его сталкер, назвавшийся Меченым, уверял, что вокруг домика нашел много стреляных гильз и следов собачьих лап. Струйка крови вела от веранды прямо на чердак, где и был обнаружен труп Лиса. Сталкер с разорванной зубами псов сонной артерией, забрался на крышу и там погиб от кровопотери.

Ужасная смерть прославленного Охотника всколыхнула сталкерскую сеть. То тут, то там слышались гневные выкрики вроде «Охотники уже и собак перестрелять не могут!». Тогда Инквизитор и отправил группу Везуна на Кордон для отстрела «слепышей». На следующий же день в районе того самого домика, где принял смерть Лис, отряд Охотников обнаружил свежие следы собак и вскоре набрел на логово тварей. В течении получаса все «слепышы» были убиты и отряд благополучно вернулся на Кордон. Известность этот случай приобрел после того, как в сталкерской сети администрация Системы жизнеобеспечения (СЖО) во всеуслышание поблагодарила Везуна за помощь в устранении опасных мутантов, а сталкера Меченого за своевременное информирование о происшествии с Лисом.

Была и ещё одна история, благодаря которой о группе Везуна заговорили даже на Милитари: в ночь на пятое августа минувшего года через Барьер перемахнула здоровенная химера – огромная кошка. В течении минуты все защитники Барьера были изрублены в фарш, а взбесившееся создание ринулось на Свалку, где превратила в нарезку ещё четверых бродяг. Находившуюся неподалеку группу Везуна вызвал на связь Сидорович, растолковав, что может произойти, прорвись тварь за Периметр…

Мутанта встретили близ «Барахолки». Ранив Вагона и Штыка, химера выскользнула-таки из засады, но вскоре была настигнута и загнана на аномалии.

О победе над кровожадным порождением Зоны тогда твердили все, кому не лень, а Волк даже предложил Сидоровичу присмотреться к ребятам Везуна, поскольку, в случае опасности, они могут быть весьма полезны.

- Хорошо бы держать их поближе к нам. – Говорил тогда Волк.

Сидорович намек понял и на следующий же день связался с Инквизитором, попросив того отрядить группу Везуна для постоянного патрулирования Кордона.

С тех пор отряд Охотников получил постоянную прописку на хуторе неподалеку от бункера торговца. Сидорович обязался снабжать бойцов оружием, боеприпасами и продовольствием, а те. В свою очередь, занимались отстрелом мутантов и вконец распоясавшихся мародеров. Пожалуй. Только с мародерами и возникали серьёзные проблемы. В отличии от слепых псов или кабанов те прямо-таки искали встречи с вооруженными противниками.

Сначала пропал в районе АТП сталкер по прозвищу Баклан. Потом бесследно исчезла группа, несшая Сидоровичу на продажу несколько ценных артефактов. В довершении всего возле элеватора неизвестными был обстрелян армейский БТР. Будучи с Сидоровичем в хороших отношениях, полковник Вениаминов, чьи люди подверглись обстрелу, попросил торговца разобраться с «возмутителями спокойствия». Сидорович перепоручил это дело группе Везуна.

-Значит так… - Привычно наваливаясь на стол своим объемистым брюхом, начал торговец. – Ты уже слышал, что какие-то укурки обстреляли армейский «бэтэр»?

- Да. – Везун кивнул.

- Никто не пострадал. – Продолжил торговец, улыбаясь. - Пули по броне постучали и всё. Но военные на стрелявших из этических соображений осерчали.

Старик расплылся в улыбке и захихикал.

- И если бы это были какие-нибудь белорусы или русские... Ну, матюгнулись бы и ничего. А тут, понимаешь, какое дело.... Это ж ведь был «бэтэр» с девятого блокпоста – украинский. А на блокпосту этом сам полковник Вениаминов за главного. Получается, какие-то недоноски ему в лицо плюнули такой выходкой.

- Пусть утрётся. Тут везде стреляют. – Буркнул Везун.

- Он не «все»! Он мне «броники» и камуфляж поставляет. Можно сказать, свой человек. Он ко мне как к дону Карлеоне пришел просить.

Сидоровичу явно нравилось сравнивать себя с легендарным Вито Андолини из города Карлеоне, потому как при упоминании героя «Крестного отца», он выпрямился. Расправил плечи и просиял…

- Предлагаешь нам этих отморозков перещёлкать?

- А тебе трудно? – Вопросом на вопрос ответил Сидорович.

- Да не особо... Степан Сидорович, ты Баклана помнишь?

- Ну. – Сидорович кивнул. – Хороший был мужик. А чего ты про него заговорил?

- Он за тебя любому глотку был готов порвать, но когда он пропал, ты молчал.

- Ну, вот только ты меня не стыди. – Торговец крякнул и поднялся из-за стола. – Везун, ты из себя монашку не строй. Тоже мне, храбрый рыцарь. Да если бы яза каждым пропавшим группу высылал, вообще бы людей не осталось.

- Скользкий ты, Степан Сидорович… и хитрый как чёрт. Мне иногда кажется, что заплати кто-нибудь тебе за мою голову или за голову Волка, ты бы нас с потрохами сдал.

-Сидорович подошел вплотную к сидящему за столом сталкеру, дыхнул на того перегаром и хрипло произнёс:

- Пусть сначала наберут сумму, равноценную твоей голове, а там посмотрим. - Он ухмыльнулся. – Везун, Везун… Дремучий ты человек. Не понимаешь ты, что все мы живем в капиталистическом обществе. Миром правят деньги, а дружба, преданность и всё прочее – это ты оставь. Будешь бабам в «ШТИ» втирать, пока их тискаешь. Верил я в Баклана, он мне как родной был. Но это Зона и тут люди умирают. Если из-за каждого покойника сопли размазывать, то нахрен так жить. Оглянись. У меня за год восемнадцать человек полегло. Два месяца назад вообще одиннадцать бойцов пропало – группа Чебака. Элита, мать их! Ушли и с концами. Но я-то понимаю, что в Зоне всякое бывает и раз умерли, то надо перешагнуть через всё, что тебя с ними связывало и дальше жить.

- Ты страшный человек, Степан Сидорович. – Везун тоже поднялся из-за стола и теперь стоял напротив торговца.

Ростом он был на голову выше Сидоровича, и создавалось впечатление, что высокий, подтянутый человек в камуфляже смотрит на торговца сверху вниз с презрением, отвращением и одновременно со страхом.

- Ты, наверное, беспокоишься лишь о том, есть ли деньги в кармане. Да?

- Деньги… - Сидорович блаженно улыбнулся. – Дурак ты, Везун. Ни черта не понимаешь в этой жизни. Дружба, братство… Это всё пыль. Грязь на подошвах твоих ботинок. А деньги – это всё. Деньги отличают меня от животного вроде тех тупых зомби, которых отстреливают на Свалке каждый вечер. Я человек, потому что у меня есть деньги, а у них нет.

Везун окинул торговца презрительным взглядом и развернулся в сторону выхода.

- Ты работу-то сделаешь? – Догнал его окрик барыги.

- Сделаю. – Сквозь зубы ответил Охотник и вышел из подсобки, прикрыв за собой дверь.

- Никуда ты не денешься… - Хрипел вслед ему Сидорович. – Все вы у меня вот где!

Он сжал кулак. Поросячьи глазки заискрились азартом.

- Ненавидите, но слушаетесь. Мрази! Я-то знаю вас. Насквозь ваши гнилые душонки вижу…

Со времени того разговора прошло десять месяцев. Многое поменялось за это время по ту сторону Периметра. В Штатах выбрали нового президента, в России затеяли монополизацию алкогольной промышленности и на всех каналах только и показывали холеные рожи российских чиновников, бормочущих очередной бред. Даже никому не известная Боливия установила рекорд по сбору зерновых, превысив прошлогодний показатель аж на два процента. И все охали, ахали, восхищались полученным боливийцами зерном. Хаяли российскую власть, которая решила взять под крылышко двуглавого орла всю алкогольную отрасль. Обсуждали нового американского лидера, который, дескать, во время учебы в колледже курил травку.

Всё это лилось с экранов телевизоров, забивая мозги миллиардов человек. И это называлось жизнью.

А в Зоне ничего не изменилось. Разве что на эти десять месяцев журналисты и политиканы забыли о Чернобыле. Через двое суток после разговора с Сидоровичем, Везун с отрядом окружил в здании старой фермы пятерых мародеров, которые не пожелали сложить оружие и были уничтожены. Нашли Охотники и тела пропавших людей Сидоровича, и искалеченный труп Баклана, коего смерть настигла в полуразрушенном домике к югу от Кордона. Всё шло своим чередом. Страшная тягучая субстанция под названием жизнь. Не та чернуха из телевизора, но ещё более пугающая и отвратительная цепь событий. Спустя сорок семь дней после удачного уничтожения банды, налетел на мину армейский грузовик в районе Кордона и выдвинувшиеся туда Охотники едва успели спасти от слепых псов зажатых в искореженном УРАЛе солдат.

Потом, ещё через месяц, повесился Укол – один из людей Волка. Задорный парнишка, всегда первым лезущий в драку и из любого конфликта выходящий невредимым. Все долго недоумевали, зачем удачливому сталкеру сводить счеты с жизнью, а потом Шустрый рассказал, что брат Укола погиб на семнадцатом блокпосту при попытке выбраться за периметр. Видимо, психика паренька, узнавшего о смерти брата, не выдержала и тот решил избрать наиболее лёгкий путь…

- Что ж, не мне его судить за это. – Сказал тогда Волк, старший брат Шустрого. – Если бы Шустрого убили… не знаю, что бы я сделал…

После этого случая в лагере на Кордоне больше не пели весёлых песен. Всё повидавшие бродяги притихли. Вместе с осенней хмарью в лагерь вползал страх. Прятался в подвалах домов, забирался на чердаки с пронизывающим ветром. Это был не страх смерти, а некое ощущение безысходности, аморфный, непонятный и оттого ещё более жуткий… страх.

Волк больше не отправлял Шустрого в дальние рейды и вообще старался не упускать брата из виду… А прежде невозмутимый Везун начал всё лучше понимать тех, кто приходил из центра Зоны. Ведь если здесь, на Кордоне, преисподняя уже обжигает своим горячим, зловонным дыханием, то что же там, севернее.

На многое за недели этой холодной осени Везун взглянул иначе. Порой, сидя на чердаке одного из домов во время ливня, он глядел вдаль и думал о доме, о тех, кого он оставил по другую сторону периметра и страх закрадывался в душу.

- Ты сломался. Не выдержал. Ты трус, Везун. – Твердил внутренний голос.

Перед глазами всё ещё стояла страшная картина – осевший бревенчатый сруб, пропитавшиеся влагой трухлявые брёвна вросли в жирную, вязкую почву. Мох покрыл всё пространство вокруг строения. В этом доме труп человека в серой штормовке. Лица уже нет – вместо него через гнойные струпья белеют кости черепа. Рот открыт, в него набилась листва. В пустых глазницах копошатся черви... На руках и ногах кожа всё ещё осталась, но здесь постарались мародеры – пальцы правой руки переломаны, вывихнуты. Мизинец болтается на лоскуте белёсой кожи. Это кто-то ножом отгибал пальцы покойника, пытаясь вытащить рукоять пистолета из окоченевших рук… Раздувшееся, зловонное тело, напоминающее огромную тряпичную куклу из детского кукольного театра.

Это Баклан. Хороший мужик, настоящий друг, не раз прикрывавший молодых сталкеров. Вон там, на почти лишенной волос голове, на остатке пузырящейся и гниющей кожи, виден шрам. Это Баклан кинулся на кабана, который пытался растерзать Шустрого. Сколько времени прошло с тех пор? Год? Полтора?

И вот этот человек – настоящий, не «гнилой», не мерзкий в душе, лежит в полуразвалившейся избе. В груди его небольшое отверстие. А под правой лопаткой, должно быть, имеется огромное выходное от пули из какого-то импортного автомата. Прости, друг, что не сберёг тебя…

Так пролетели эти десять месяцев. Триста с лишним кошмарных дней.

Везун боялся признаться себе, но за это время он стал совершенно другим человеком. Из принципиального охотника превратился в алкаша, готового на любое задание, выданное Сидоровичем. А разве мог он перечить жестокому торговцу, если таков приказ Инквизитора? Инквизитор главный, он знает, что делает. А может и прав Сидорович, что все в Зоне - дерьмо и не надо прикидываться героем…

– Я вот что подумал… - Торговец Степан Сидорович скрестил руки на груди. – Можно ведь устроить засаду.

– Неа. – Везун отрицательно мотнул головой, и взял со стола очередной бутерброд.

Они с торговцем вот уже пару часов сидели в бункере, распивая самогон закордонного приготовления, и за этот продолжительный период успели поговорить обо всем. Даже о погоде, которая к утру испортилась, и стандартные для Зоны двенадцать градусов тепла сменились пятью делениями ниже ноля. Холодно. В прошлом году вот так же пошел снег. Везун тогда еще не был командиром отряда Охотников и не считался одним из лучших бойцов Инквизитора. Той зимой он был просто одиночкой, бредущим вдоль берега озера Янтарь. В то время в Зоне было чертовски холодно…

– А чего так?

– А? – Сталкер растерянно взглянул на торговца.

- Чего, спрашиваю, так? Засаду, в смысле, почему нельзя устроить?

- А незачем. – Везун прищурился и одарил хозяина бункера едкой ухмылкой.

- Чего ты как партизан на допросе? «Неа», «незачем»…

- А чего говорить? – Везун вновь погрузился в раздумья, водя вилкой по дну тарелки. – Инк и так его прикончит, без нашей помощи.

Сидорович недоверчиво хмыкнул и убрал полупустую бутылку самогона под стол.

- А если не прикончит? – Произнес торговец. – Засада – оно всяко вернее.

Везун вновь отрицательно мотнул головой и вдобавок рубанул воздух ребром ладони:

- Неа… Военные на постах про него знают?

- Ну? – Сидорович уже пожалел, что бутыль с самогоном покоится под столом и с тоской посмотрел на пустую рюмку перед собой.

Сегодня они с Везуном явно перебрали. Но и повод был соответствующий – группа Шута вернулась с Янтаря с ценным хабаром и командир отряда, не торгуясь, сдал торговцу все находки. Чем не повод? Старик подцепил двумя пальцами ниточку квашеной капусты и отправил хрустящее лакомство в рот.

- Э, боевик! – Сидорович толкнул охотника в плечо и Везун оторвал голову от столешницы.

- Ну чё?

- не чёкай мне тут! Внятно говори, пьяная морда!

- Если он появится, военные его прихлопнут ещё до того, как он к нам на хутор пожалует. Ты же своего друга армейского не напрасно попросил…

- Да… - Потянул пьяный торговец. – Я ж из-за этой суки недобитой чуть с военными не поссорился. Ты знаешь, да? Чё, не знаешь? Слушай… Он когда ко мне забрался, я охранника отправил это чучело пристрелить. Жду пять минут, семь. Выстрелов не слышно и охранник не возвращается. Думаю, случилось что-то. Пошел к военным. Они тогда ещё на хуторе были, ящики с автоматами разгружали. Так, мол, и так, говорю, кажись, моего человека похитили. Пошел по нужде и не вернулся. Ну, командир ихний строит всех бойцов и это, значит,… туда. А сам мне говорит, мол, Степан Сидорович, я с тобой больше дел иметь не хочу. Ты, говорит, даже с отрядом Охотников безопасность на хуторе обеспечить не можешь.

- Так нас на Кордоне тогда не было. – Встрепенулся Везун.

- Разве ж ему объяснишь? Говорит, всё, Степан Сидорович, сворачиваю я с тобой все дела. Струсил, стало быть. Просек, что может погореть. Раз все подряд мимо моего бункера ходят. Уехал. Я звоню на девятый блокпост и говорю Вениаминову, мол, пришли людей на Кордон. А этому козлу в погонах, говорю, мол, не хочешь со мной дел иметь, катись отсюда. Я, говорю, других клиентов найду. Вон, Вениаминов будет со мной работать. Он сразу на попятные…

Сидорович засмеялся.

- Я ведь чуть в штаны не наложил, когда этот говнюк ко мне в бункер залез. Падаль, мать его! Я тебе рассказывал про него?

- Про кого? – Ещё не протрезвевший Везун оперся о стол и взглянул на торговца.

- Ну, ёпте… Про Зверева я тебе рассказывал?

- Рассказывал. – Отмахнулся Везун. – Когда мы со Свалки вернулись, так и расска…

Он умолк, прислушался, потом, сломя голову, бросился из подсобки в основное помещение, едва не свалив табурет.

На письменном столе торговца лежала рация, из которой то и дело доносились чередующиеся с шипением помех реплики.

- Везун на проводе. – Выпалил Охотник, хватая рацию.

- Это Хорек. – Раздался в динамике перекрываемый помехами голос.

- Слушаю.

- Ваш полумутант направляется обратно на Кордон. Встречайте.

- Понял тебя. – Везун усмехнулся. – Сейчас устроим ему засаду.

В динамике рации некоторое время шипели помехи, после чего Хорек произнес:

- Ты пил, что ли? Даже в рации слышно... Голос такой, будто тебе вантузом горло прочистили.

- Я не пью! – Выкрикнул Везун. – Я лечусь.

- Лечится он… Айболит хренов!...

Не дослушав, Везун отключил рацию и бросил презрительный взгляд на Сидоровича. На короткий миг это пьяное ничтожество стало прежним - гордым и сильным Везуном. На мгновение, но взгляд его вновь потух и сталкер тихо произнес, обращаясь торговцу:

- Этот урод упрямый по твою душу идёт… Опять…

* * *

Он оказался достойным противником. Щелкнул предохранителем автомата, коснулся пальцем холодного металла курка и начал ждать. Не стрелял, подпуская свою цель ближе.

Когда до бредущего по дороге человека оставалось метров триста, стрелок уже лежал, уперев приклад автомата в плечо. Не торопился, не совершал лишних телодвижений. Всё в этом, облаченном в камуфляж человеке выдавало «стреляного воробья». Бойца, знающего цену собственной жизни и, уж подавно, цену жизням всех прочих. У него была ориентировка на человека в балахоне и был автомат. Дальше – дело техники.

Бредущего на Кордон человека в балахоне можно было снять одной короткой очередью, но солдат не спешил. Ему нужно было подпустить Зверя совсем близко, чтобы одним выстрелом поставить точку в затянувшейся истории со множеством жертв. Один выстрел и всё, нет больше чудовища.

Не дойдя до засады двухсот метров, Зверев внезапно рывком расстегнул плащ и принялся стягивать его с себя. Стрелок с автоматом охнул… Это оказался вовсе не Зверев, на которого распространялась ориентировка, а один из патрулирующих дорогу солдат. Весь перемазанный кровью, он истерически вопил, срывая с себя плащ.
- Ну, давай, убей меня! - Долетел до лежащего в засаде человека голос патрульного. – Сука! Я знаю, что ты меня не отпустишь!

Макс Зверев стоял в полуметре позади лежащего в траве стрелка. Привычного балахона на нем не было – только купленный у Гривы бронежилет. В правой руке обратным хватом зажат нож. Левая отведена назад. Он втянул носом холодный ночной воздух… Шагнул вперёд и когда ошарашенный боец перекатился на спину, ударил того мыском ботинка в подбородок. Потом обрушился на жертву всем телом, что было сил саданув коленом в грудную клетку. Затем левой рукой перехватил своего визави за запястье и нанес удар ножом в правую скулу. С хрустом пробив лицевую кость, лезвие вошло в череп жертвы и солдат замолк.

Зверев извлек из черепа покойника нож. Вытер лезвие о камуфлированные штаны бедолаги и поглядел на дорогу. Фигура в плаще с капюшоном ещё маячила на середине асфальтового полотна.

«Ладно, пусть живет, раз я ему это обещал. – мелькнула мысль».

Около часа назад, когда Макс растерзал патрульных он специально не стал убивать одного из них, а только лишь отобрал оружие и обрядил насмерть перепуганного солдата в свой плащ. После этого он велел патрульному идти по дороге в сторону Кордона, а сам двинулся параллельно, забирая к северу.

Маленькая хитрость обернулась большим успехом. Пробираясь через заросли, Макс едва не налетел на устроившего засаду человека. Несколько секунд он наблюдал за отточенными движениями несостоявшегося палача, а потом убил…

Смерть была так близка… Пожалуй, лишь необъяснимая тревога, копошащаяся в глубине души, толкнула Зверева на подобный маскарад. Маскарад удался. Теперь бы только миновать железнодорожную насыпь, а там и до заветного бункера недалеко.

Степан Сидорович, жирный боров… Я иду по твою душу!

Зверев оглядел автомат покойного стрелка. Прицел ПСО1, глушитель…

Да, не прост был потенциальный убивец злобного мутанта по прозвищу Зверь.

Посмотрим, что у тебя с собой имеется.

Макс выудил из нагрудного кармана покойника ПДА с раздавленным экраном и чертыхнулся. Зря он так сильно приложил своего противника коленом в грудь. Сейчас экран был бы цел. Хотя, ПДА и так функционирует… Вроде бы…

Нажав несколько раз на кнопку питания, Зверев с удовлетворением отметил, что миникомпьютер, не смотря на треснувший дисплей, работает исправно… ну или почти исправно.

Ещё несколько нажатий на цифровой клавиатуре и на дисплее высветились личные данные стрелка:

«Барраз. 31 год. Охотники».

На губах Зверева заиграла недобрая ухмылка. Да, смерть была близка как никогда. Стоило Максу оказаться в сетке дальномера своего противника, и всё… Один выстрел, решающий все проблемы старика Сидоровича.

Макс переключил ПДА в режим поиска и тут же снова улыбнулся – миникомпьютер фиксировал вблизи места схватки два работающих устройства, одно из которых было помечено английской буквой «D». Это означало, что повреждённый КПК попросту не зафиксировал смерть своего владельца и покойный ныне Барраз, лежащий кучей тряпья у ног своего убийцы, до сих пор значится в списках живых. Равно как некий «Рядовой Ильин», который почему-то ещё стоял на дороге.

«Иди уже! – Со злобой подумал Макс. – Болван! Беги отсюда, пока жив!»

Будто услышав мысленный приказ, рядовой бросил плащ и побежал прочь от дороги.

Ну вот и славно… Беги, рядовой Ильин. Ты мне сейчас жизнь спас, сам того не ведая. А значит, руку приложил и к грядущей смерти Степана Сидоровича. Беги, солдат…

Зверев поднял с травы автомат убитого Охотника, проверил боезапас. Свое оружие он потерял где-то на границе свалки, когда в приступе ярости ринулся на солдат из патруля, отбросив купленную винтовку. Ничего не осталось. Пистолета нет, дорогой импортной «игрушки» с «L85» нет… И патронов нет. Вернулся к тому, с чего начал. При себе только нож и трофейный автомат с сотней патронов.

От былого изобилия остался разве что бронежилет. Хотя… разве нужно что-то ещё для последнего рывка?

Поиск по сайту: