Как сидели?

Германская система уголовно-исправитель­ного наказания всегда считалась в Европе предметом для подражания. Вот, например, уже упоминавшаяся тюрьма «Моабит». В середине XIX века во всем мире за основу была принята так называемая «Пенсильванская система», разработанная криминологами США. Суть ее - содержание арестантов в камерах-одиночках. По мнению тогдашних юристов, общение с другими заключенными мешало осужденному до конца понять свою вину и раскаяться. А посему преступник должен был находиться в полной изоляции. Для эксперимента были выбраны две тюрьмы в Германии - «Моабит» и «Цутхаз».

Надо сказать, что содержание заключен­ных в этих тюрьмах назвать жестоким было нельзя. Камеры скорее напоминали номера дешевых отелей. Четыре флигеля по три этажа соединялись лестницами и смыкались в центре, где находился центральный пост охраны. В камерах была постель, которая в дневное время прикреплялась к стене, стол, скамьи, этажерки с книгами и посудой, приспо­собления для занятия ремеслами. Примерным заключенным разрешалось иметь цветы и даже клетки с птицами. Арестантов регулярно

навешали директор тюрьмы с целью выявления претензий, врач, смотритель мастерской (в основном заключенные занимались в камерах изготовлением часов, украшений, резьбой по дереву и производством различных сувени­ров). Единственными мероприятиями, в ходе которых узники могли покинуть помещения, были визиты в школу, церковь или выход на прогулку. Для совершения моциона в тюрьме имелись три больших двора, поделенных на отсеки для прогулки в одиночку.

Когда арестант выходил из камеры, он был обязан прикреплять на куртку тюремной робы то, что сегодня называют бэйджем, - картонку со своим именем. При этом на голову полага­лось надевать кепку с длинным козырьком или маску на лицо. Надзиратели следили, чтобы заключенные перемещались на расстоянии друг от друга и не вступали в контакт. Даже в церкви во время проповеди и в школе во время занятий зеки были изолированы друг от друга. С этой целью их помещали в фанерные будки с окошками.

В тюремных подвалах размещалось общее отделение, рассчитанное на 60-80 арестантов, которые исполняли обязанности хозобслуги - работали на мукомольне, в пекарне, кухне, прачечной, кузнице и слесарной мастерской. Кроме того, недалеко от здания тюрьмы имелось дополнительное отделение типа нашей нынешней колонии-поселения - там содержа­лись заключенные, которые не могли по со­стоянию здоровья находиться в одиночках или отсидели большую часть срока. Занимались они сельским хозяйством, поставляя зерно и овощи на продуктовый склад тюрьмы. Питание узников было хоть и калорийным, но достаточ­но однообразным - каши, супы, хлеб.

Если же говорить о тюремном рационе, то, например, в послевоенном «Баутцене-1» тоже особых кулинарных изысков не наблюдалось. 300 г черного хлеба на день, по 20 г жиров и повидла, две чашки эрзац-кофе. В обед литр мучной похлебки. В воскресенье - отварной картофель. Занятые на тяжелых работах по­лучали дополнительно жиры и кусок колбасы. Досуга, кроме прогулок, у заключенных не было. Впрочем, Юлиус Фучик этот период, про­веденный в «Баутцене-2», в письме к друзьям охарактеризовал так: «...Но в работе время проходит вполне приятно, а, как видите из при­лагаемой официальной памятки, мне разреши­ли читать некоторые периодические издания, так что на скуку жаловаться не могу».

Поиск по сайту: