Они будут конечно героями, но героями они будут посмертно

Автоматная очередь била в такт ее сердца или может быть, наоборот, ее сердце стало автоматной очередью. Та-та-та-та-та… В ушах та-та-та-та… Звук автомата или звук сердца - она не понимала.

- Amy! Amy! Amy! – уже вслух, почти громко, пытаясь перекричать это та-та-та, зажав руками уши, - Amy! Amy! Amy! – Раздались взрывы, все вокруг гремело, воздух дрожал, стены трещали. Не долго им осталось. Та-та-та-та-та… Пули били в холодильник, он не справится, он уже не справлялся. Он странно трещал и искрился, и каждая новая пуля Очередное та-та-та и что-то внутри него взорвалось и в ту же секунду вспыхнуло. Она чудом успела отскочить и стала вдруг незащищенной. Такой же как они все, больше никаких привилегий… Оставаться здесь она больше не могла, но ноги никак не хотели нести ее в ад, и стоять на месте не хотели. Бежать, бежать, бежать… Ей некуда было бежать, и она побежала за стойку.

- Пожалуйста, забери его, - и женщина - террориста фактически воткнула ей в руки своего ребенка. – Беги! – И вытолкнула ее из-за стойки. Почему она не побежала сама? Почему предпочла смерть?

- А ты? – Она спросила шепотом. Ей совсем не хотелось бросать ее здесь вот так, без объяснений, ей не хотелось пытаться спасти ее сына, и не спасти.

Женщина-террористка не ответила ей, просто перевела взгляд, она проследила за ним. Предполагаемый отец… Этот мужчина… Она остается из-за него… Она не оставит его… А уж почему: какая разница?

Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Бежать, так бежать. Она прижала ребенка к себе одной рукой. Ей надо было бежать, надо было. Но она оглянулась: последний раз взглянуть на буйвола, человека к которому она была эмоционально привязана. Она уйдет, а он останется. Она уйдет спасать маленького террориста, а буйволеныш умрет… Как нечестно… И она даже не губами, глазами сказала: Давай.

И буйвол дал, он дал ей своего ребенка… Один прыжком, с несвойственной для людей его комплекции прыткостью, он пересек пространство, разъединяющее их, чтобы спасти самое ценное. Другого шанса у него не было. И когда дело было уже сделано, когда ребенок был отдан, его тело красиво как в кино дернулось и стало опускаться вниз… Даже стальные мускулы не могут противостоять кусочку свинца. Она заворожено смотрела на это падение, смотрела на лежащее тюком тело: был буйвол, и нет буйвол… Стеклянные глаза и холод – все, что осталось от него. Куда же делись его тепло, забота, Куда они делись в один миг? Где они теперь? Почему ничего не стоят? Почему улетели, рассеялись, растворились в этом негативе? Зло всегда побеждает добро? Ей надо бежать, а она размышляет. Глупо. Ей надо вырваться, а она остается. Тупо. Что ее держит здесь? Неужели этот ужас так притягателен? Или это ее звериные инстинкты? Она бы давно металась раненым зверем, если б не этот холодильник… Она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо, и включилась.

- Пожалуйста, беги! Беги, пожалуйста! – Пыталась достучаться до нее женщина-террористка.

И она побежала. Прижимая обоих детей к груди, она бежала, не надеясь добежать. Просто бежала, потому, что это был ее последний шанс что-то решить самой, потому что это был ее выбор. Она сама выбрала такую смерть. Детеныши ее совсем не тяготили, они стимулировали ее пробиться как можно дальше: может быть у них будет шанс, хотя бы у кого-нибудь из них.

Вот она дверь. Может все же удастся? Amy… Amy… Amy… И тут ребенок террористки взвыл. Как раненый зверь, он не плакал, он орал. Она инстинктивно оглянулась назад. Его предполагаемый папаша целился ей в спину, прям промеж лопаток. Им остался шаг, всего шаг, и спасение. Как обидно… Блин, как хочется курить! Amy… Amy… Amy… Она обернулась, и мужчина увидел своего ребенка у нее на руках, он на секунду всего на секунду замешкался, он принимал какое-то решение. И принял его… Его руки напряглись, взгляд сделался сосредоточенным, никакой жалости, никакого сожаления. Всё… Опять это дуло, опять ожидание, опять беззвучие… И вот дуло вздрагивает, и она летит, разрезая воздух и оставляя след. Как красиво… Как завораживающе… Глаз не оторвать… Черная тень мелькнула в пространстве, разрушая эту красоту. Эта тень скользнула на перерез пули, она заслонила ее собой, заслонила его собой. Чувство разочарования от потери - вот что принесла с собой эта тень. Она уже смирилась, она уже приняла свою смерть, она ей уже даже радовалась, она хотела освободиться от этих мучений пусть даже и так. Amy… Amy… Amy… Тень повернулась к ней лицом, она видимо хотела видеть, что ее жертва не напрасна. Глаза полные ужаса, умоляющие глаза. Тень всего на секунду взглянула на сына и даже попыталась улыбнуться, потом перевела взгляд.

- Беги! Ну беги же! – Шепотом скомандовала тень и стала падать. Буйвол же сделал это, а чем она хуже буйвола?

Amy… Amy… Amy…И она рванула в двери и сразу за угол. Всё. Спаслись. Как же хочется курить… Блин, при детях нельзя, а как хочется. Да и руки ими заняты, не положишь же их на землю. Она сползла спиной по стене, села на землю, ноги дрожали, сил не было совсем, дети рыдали.

- Тише, ребята, тише. Всё кончилось, все уже кончилось. – Но они видимо так не считали. Она пыталась их успокоить, и на минуту, кажется, даже забыла кто из них кто. Да и какая теперь уже разница? На одном пацане навсегда останется клеймо сына террористов, на другом - несчастной жертвы, а в итоге их обоих ждет дет.дом, и может быть один и тот же. Братья по несчастью.

Она начинала приходить в себя, она вдруг поняла, что дрожит. Так дрожит, как не дрожала никогда: как бы она не мерзла, как бы не температурила, но чтобы зубы стучали друг от друга… Чтобы как-то справиться с собой она зажала зубами рукавчик мягкой фланелевой футболки одного из мальцов. Эта дрожь принесла облегчение. Такое облегчение… Почти невыносимое облегчение… Она вдруг ощутила голод, жажду, духоту, полный мочевой пузырь, истерическое счастье одновременно. Желание курить никуда не делось.

Откуда ни возьмись, как трое из ларца, перед ней появились три спецназовца, в полном обмундировании, они окружили ее, закрыли щитами, и безумно напугали детей. Они что-то кричали ей, через каски звук фонил, она не могла или не хотела слышать, что конкретно они кричат, это все превратилось в гул. Они пришли и забрали покой, как будто все начиналось сначала, как будто снова опасно, снова страх, снова смерть… Все снова…

- Не орите вы так! Вы пугаете детей! – она психанула. Как уже все это надоело… Это все никогда не кончится, прям день сурка. Она услышала свой голос, и мир вокруг приобрел звук. Взрывы, выстрелы, крики, топот, стоны… Адские звуки… Зря она думала, что вырвалась… Нескольких секунд ее замешательства, а парни, воспользовавшись случаем, взяли их в кольцо, вынуждая ее перемещаться с ними. Ноги отчего-то стали ватными, мальцы казались неподъемной ношей, хотелось бросить их и упасть самой. Amy… Amy… Amy… И она пригнувшись бежала. Она прикрывала собой детей, ее прикрывали собой омоновцы… И все вместе они справились… Они вышли. Они все таки вышли. Вышли за круг ада, вышли за неизвестность, вышли за линию обстрела. Их окружила толпа: детей забрали, на нее набросили какое-то покрывало. Ей стало не хватать воздуха, она хотела побыть одна, такая бесконечная публичная становилась невыносимой, ей нужно было пространство.

- Подождите секунду. Дайте отдышаться, - попросила она. Толпа расступилась, пропуская воздух и выпуская ее.

Она доползла до столба, облокотилась на него, оглянулась назад… Зачем она шла туда? Она хотела закурить… Она нащупала пачку сигарет, достала одну: мятую, поломанную. Она не заплатила за них, не успела. Хотя с другой стороны, заплатила слишком большую цену. Это покрывало ей мешало, и так жара. Зачем оно вообще??? Она стала стаскивать его с себя. Рука почувствовала что-то мокрое и липкое. Она точно знала что это. Кровь… Вся ее одежда была в крови… Она знала чья это кровь: женщины-террористки. Она быстро натянула покрывало назад: не видно, и вроде как нет. Иначе сорвать ее с себя, сорвать вместе с кожей. Она пробила карманы, почему-то не было зажигалки, она в растерянности замерла. Какой-то парень сообразил протянуть ей зажигалку, потом сообразил, что сама она не сможет с ней справится, так тряслись ее руки, и он подкурил ей сам. Она вдохнула дым, набрала полные легкие, жизнь возвращалась в свое русло. Неужели все кончилось? Amy… Amy… Amy… Эта сигарета придала ей сил, и она решилась посмотреть на это здание. Здание, когда-то бывшее магазином. Здание, ставшее адом, могилой, склепом. Здание, не захотевшее принять ее. Или может пожалевшее ее… А может просто она была чужой на этом празднике жизни. Она была еще зачем-то нужна… Она была еще кому-то нужна…

***********

Город провожал ее легким бризом, как будто слегка подгонял. Она уезжала… Куча чемоданов, сумок и даже пакеты. Она бы хотела ехать налегке, но дети… Им столько всего было надо. Она уезжала с ними, она уезжала из-за них. Они покидали город, который лишил их прошлого, и обрек на общее будущее. Они спасли ее, она спасет их. Ей было страшно, как же ей было страшно… Что они найдут там? Что она там найдет? Шаг, всего шаг, и она в вагоне… Почему же так страшно? Amy, Amy, Amy…

Поиск по сайту: