|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
БЕСКОНЕЧНОСТЬ ШАХМАТНЫХ ВАРИАЦИЙ
Если сделать попытку мысленно охватить все силовые линии фигур и пешек в какой-нибудь динамичной позиции, то на сетчатке глаз, точнее в нашем воображении, возникнет сложный расплывчатый образ, детали которого будут неуловимо перемещаться, словно быстро мелькающие кадры, и нам все время придется совершать усилия, чтобы в этом хаосе поймать и не потерять нить игрового замысла. А когда ходы следуют один за одним в быстром темпе, то наше восприятие позиции опережает логические доводы разума. Поскольку шахматисты при игре никогда не видят перед собой статичную позицию, так как мысленно все время перемещают фигуры и пешки в поисках нужных сочетаний ходов, то наше сравнение шахматного мышления с иллюзией движущейся киноленты вполне правомерно. Но шахматисты находятся в положении гораздо более творческом, нежели зрители в кино, пассивно следящие за развитием событий. В шахматах ход событий не поддается прогнозированию с большой точностью, каждый из партнеров в любой момент может внести свои исправления в «сценарий». К тому же шахматисты могут по своему желанию остановить действие, могут выделять одни, более выраженные силовые линии, как бы абстрагируясь от других, менее важных, они могут даже прокручивать ленту назад и снова идти вперед, снова останавливаться, искать нужную тональность и, высветив для себя главное, оставить на сетчатке только те яркие линии, которые требуются для принятия решения. Неужели такое сложное восприятие шахматной позиции возможно? Оно иным и не бывает. Только каждый из нас по-разному воспринимает одну и ту же позицию, смотрит ее на разную глубину, выбирает задачу разной сложности. И так как игра начинается всякий раз с одной и той же позиции, то основные узлы и детали шахматной конструкции хорошо всем известны; следы этих знакомых очертаний часто сохраняются в течение многих ходов и хорошо просматриваются даже в сложнейших позициях, в значительной мере облегчая их восприятие. Могу предположить, что интуитивная игра по своему интеллектуальному уровню намного превосходит медленную игру на базе холодного рассудка и только неизбежные технические ошибки затрудняют распространение «быстрых» шахмат. Но посмотрите на количество зрителей во время турниров по молниеносной игре, сравните их эмоциональные лица с видом молчаливо-скучающей публики на обычных состязаниях, и вам станет ясно, что сегодняшние любители шахмат в силах мгновенно постигать скрытый смысл ходов, разгадывать замыслы соперников, хотя, конечно, не все они умеют столь же быстро принимать решения. Это отступление от темы автор позволил себе лишь затем, чтобы сказать: любительские шахматы не имеют ничего общего с прагматизмом, который превращает гроссмейстеров из ярких художников нередко просто в долгожителей шахматной сцены. В шахматах, как и в других видах искусства, есть талантливые творцы и есть унылые ремесленники, создающие добротные поделки. Зритель любит шахматы за простоту и бесконечность, за внешнюю логику и уйму исключений из привычных правил. И себя в шахматах зритель любит: за сообразительность, проницательность, образованность, порой даже с долей превосходства над играющими на сцене, так как те обязаны плыть по заданному фарватеру, а в Зрительном зале можно позволить себе (пока гроссмейстеры думают) любые путешествия в мир иллюзий. Только в цейтноте происходит единение зала и сцены: публика уже следит только за ходами, у нее нет времени на отвлеченные размышления, и так как гроссмейстеры четко ведут игру, затрачивая буквально секунды на обдумывание, то тут, наконец, зрители постигают святую истину, что их превосходство над маэстро было мнимым, иллюзия сменяется благодарностью за красивое зрелище. MKKKKKKKKN Ход чёрных 173. Оцените позицию. Вокруг каких пунктов идет основная борьба? Должны ли черные увести ферзя из-под удара или в их распоряжении есть какая-нибудь скрытая комбинационная возможность? Довольно очевидно, что белые пешки, группой собравшись в центре доски, готовят прорыв е4–е5. Черные пока препятствуют прорыву. Эта сжатая оценка представляется идеальной. Все остальные факторы, которые мы тоже могли бы отметить, оценить, сравнить, для сжатой оценки не нужны: визуально главным участником борьбы являются квадраты е4 и е5. Из этой общей оценки вытекает и другое, весьма важное соображение: тот, кто выиграет бой за эти квадраты, выиграет и партию, потому что бой «местного значения», в котором участвуют по нескольку фигур и пешек с каждой стороны, обычно предрешает исход всего поединка. Для того чтобы не упустить ключевой момент боя, приходится шахматистам постоянно прокручивать в мозгу (часто уже изрядно утомленном) бесконечное число пешечно-фигурных перемещений; вот тогда-то, случается, и возникают на сетчатке глаз эти сюрреалистические очертания неведомых позиций: расплывчатые и ускользающие. Можно часто наблюдать-, как во время партии какой-нибудь известный гроссмейстер, вместо того чтобы смотреть на позицию перед собой, почему-то глядит демонстративно в сторону, а то и в зрительный зал, будто ему вовсе нет дела до позиции. Но не подумайте, что гроссмейстер позирует, здесь нет никакой рисовки, он вполне искренне смотрит в зрительный зал, только видит в этот момент... совсем не зал, а свои «чудесные видения». Одни картинки сменяются другими, какие-то цветовые образы внезапно исчезают, на смену им приходят иные, но бывает, что какой-то образ задерживается дольше других. Если вы сумеете уловить этот доминирующий образ, то сразу поймете, что находитесь на верном пути... Позиция, которая сейчас перед нами, может показаться не типичной, так как слишком явна угроза белых взять ферзя. С такой точкой зрения согласиться нельзя. Шахматы потому и неисчерпаемы, что в них никакие видимые угрозы (если это, конечно, не форсированный мат) не являются показателем для оценки позиции в целом. Тем-то и хороши шахматы что даже в ситуациях, где абсолютно ясно, что из-за того-то и того-то играть надо так-то и так-то, даже тогда... ничего не ясно. Иначе откуда бы брались чудодейственные, неожиданные комбинации? Дело в том, что в шахматах на каждом шагу натыкаешься на исключения из правил, которые выполняют роль помех и тем самым не позволяют нам бездумно доверять ни визуальным расчетам, ни интуиции, ни своей богатой фантазии, ни даже жесткому аналитическому разложению позиции на составные винтики и болтики. Тайна шахматного творчества – в импровизации, необходимости мыслить в самом разном темпе, то быстро, то медленно, но всегда на максимальном напряжении всех сил. Так что сам факт, что ферзь под боем, еще не говорит о том, что ферзь обязательно должен уйти. Ни если у нас нет равнозначной угрозы, то, конечно, запомнить надо: ферзь под боем. Чтобы отразить сильную угрозу, есть несколько технических приемов. Можно создать более сильную ответную угрозу; можно уничтожить фигуру, которая грозит неприятностями; можно, наконец, прикрыть свою фигуру или объявить шах королю соперника. Неужели именно так размышляют шахматисты, когда приходится искать защиту? Нет, конечно. Думать так человек не может, это скорее чтение реестра, для игры такой способ поиска хода неприемлем. Шахматист поступает иначе. Когда говорят о методе поиска с помощью «проб и ошибок», то это и о шахматистах, с той лишь разницей, что они всегда начинают прокручивать в мозгу маленькие одноходовые сюжеты с хорошо знакомыми начальными ходами. Какие же ходы больше всего знакомы шахматистам? Те, которыми можно что-либо взять у противника. Поэтому мы прежде всего станем смотреть ход 1…C:е4! Так и случилось в партии Векслер–Бронштейн (Мар-дель-Плата, 1960). Черные взяли пешку, но отдали ферзя. Однако течение игры показало, что жертва ферзя была безупречна. После 2 E:с4 C:g3+ 3. hg G:е1+ 4. Kh2 Gаа1 5.g4 Gас1! 6. If2 bc 7. Gb7 E:с3 8. bc Gh1+ белые сдались. Как же удалось черным найти столь длинный вариант, ведь не все его ходы очевидны и предсказуемы? В таких сложных ситуациях, когда никакая техника расчета не в состоянии указать единственно верный ход, на помощь гроссмейстеру приходит его память. Она вызывает ассоциации с когда-то игранными партиями, виденными приемами борьбы с различными группировками фигур, пешечными конструкциями, будит воспоминания о схожих позициях. В рассматриваемой нами позиции за короля черных бояться не надо, так что ладья правильно вышла на е8. Черные давно приметили тонкую нить, связывающую ладью е1 с ладьей е8, но они видели и связующую линию от ладьи е1 к слону g3. Поэтому, когда конь черных побил пешку е4, он тем самым выявил скрытое противоборство ладей по вертикали «е». В то же время черные поручили коню создать угрозу 2... C:g3+, чтобы оставить ладью е1 без защиты. Ну и что? Ферзь есть ферзь, ради него можно потерять ладью со слоном в придачу: 2. E:с4 C:g3+ 3.Kg1 G:е1+ 4. Kf2. Так что же, замысел черных, столь красочно расписанный автором, весь покоился на песке? Не будем торопиться с выводами. В данном случае мы должны проявить больше внимания к силовым линиям всех черных фигур, а не только двух-трех. Обычно гроссмейстеры все возможные хитросплетения фигур стремятся не упустить, запомнить, как-то использовать, но в практической игре, где ситуация постоянно меняется, не всегда удается уследить за всем: напряжение сказывается, внимание ослабевает, ошибки неизбежны. Легко понять теперь, почему так охотно комментируют шахматисты свои удачные комбинации–в потоке рядовых, скучных поединков яркие находки случаются не часто. Вглядевшись в позицию внимательнее, мы увидим, что чуть было не забыли об очень важной детали – конь, побив пешку, освободил дорогу слону g7. Вспомнив об этом, мы тотчас сообразим: 1...C:е4 2.E:с4 C:g3+ (174) MKKKKKKKKN 3.Kg1 Ed4+!–это и есть решение проблемы, над которой мы так долго бились. В итоге мы нашли не просто заманчивый ход, но трехходовой форсированный вариант! Кстати, слон появился как раз на том поле, которое когда-то, после начального хода 1.d4!, было опорным бастионом белых. Узелок на память: во время долгого сражения сильные пункты нередко становятся слабыми. Каким же образом черным удалось получить позицию, в которой один прыжок коня разрушил всю сильную группировку белых? Если мы начнем разбирать партию ход за ходом, то увидим, что в какой-то момент черные от защиты перешли к нападению При этом они должны были решить, насколько перспективна их атака. Но когда позиция сложная, четкого ответа, как правило, нет. Приходится принимать решения с большой долей различных допущений, хотя, конечно, все, что возможно, в этих решениях должно быть проверено, просчитано, предугадано. При этом вы должны учитывать способности партнера к встречным действиям, поэтому желательно, чтобы в целом ваш прогноз был корректным. Это значит, что и с учетом сильнейших ответов соперника ваша позиция не очень пострадает. Предполагайте, что партнер видит ваш замысел, а не рассчитывайте на его легкомыслие или зевок. Единственный случай, когда можно рискнуть (даже на грани проигрыша), это когда по соображениям турнирной стратегии надо во что бы то ни стало играть на выигрыш. Но и тогда можно лишь допустить, что в одном из сложных вариантов соперник не заметит очевидного хода, которым атака отражается. В нашем случае риск заключался в том, что черные избрали трудную дебютную систему, в которой у белых ясный план атаки пешками: е2–е4, f2–f4 и е4–е5! Затем, уже в середине игры, черные рискнули, отправив ладью на край доски и ходом пешки отняв у нее путь назад– на линию «с». Потом, и это самое было опасное, черные совершили азартную прогулку ферзем d8–b6–с5, хотя видели сильный ответ Iс2– b3! (взамен Gb4–b3?). Именно в этот момент решалась судьба всего сражения. Однако, чтобы сыграть ферзем, белые должны были видеть комбинацию черных, а для этого ее нужно было самим придумать, то есть играть за двоих; но так играют только сильнейшие гроссмейстеры, и то не каждый день. Белые еще до хода Iс5–с4 видели, что угроза коню с3 легко отражается: 1...b4 2.Ef2 Iс4 3.Eе2 Iс8 4.G:b4–и запомнили, что на ход Iс5–с4 есть ответ Ef3–е2. Действительно, после хода Eg3–f2 бить конем пешку е4 было нельзя–нет хода Ce4:g3+, а на f2 слон защищен ферзем. Белые полагали, что ответ черных очевиден, так как угроза Eе2:с4 очень сильна. Иначе они бы сыграли 1.Ef2 Cc5 2.E:с5 I:с5 3.Id3, отказываясь от прорыва е4–е5. Как раз тот случаи, когда вариант, хранящийся в памяти, ослабил внимание, не предупредил о возможной опасности. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.) |