Эволюционная психопатология

Эволюционный подход к изучению психической патологии сформировался сравнительно недавно. Смысл психоэволюционной парадигмы в том, что все проявления психической деятельности человека – такой же результат эволюции, как прямохождение, речь, цветовое зрение, архитектура кисти и особенности строения головного мозга. В чрезвычайно упрощенном виде ключевое положение психоэволюционного подхода в определении психической нормы отражено в названии книги «Адаптированный разум» (Barcow, Tooby 1990) – многочисленные приобретения (и не менее значимые утраты[4]) специфических особенностей психических процессов современного Homo sapience имеют одну цель – выжить, приспособиться, и, желательно, преуспеть в том мире, который для Человека разумного изначально предназначен не был. Добавим, что в процессе подобного приспособления неизбежна выработка более сложных и, одновременно, менее естественных форм регуляции поведения, которые на заре своего возникновения вполне могли восприниматься другими, более стабильными («нормальными») особями как «патологические» и «странные».

Тем не менее определение сущности психических расстройств в рамках, казалось бы, единой парадигмы неоднозначно. Так, одна из точек зрения, изложенная в сборнике «Плохо адаптированный разум» (Baron-Cohen 1997), может быть условно обозначена как «количественная». Психопатология в этой проекции есть количественное изменение нормальных психических процессов, причем в сторону как их повышения, так и уменьшения. Например, паническая атака определена как чрезмерно усиленная «приспособительная тревога». Подобные изменения, происходящие с нормальными психическими процессами, приводят к нарушению адаптации (что и определено названием сборника). Одна из основных проблем данного подхода состоит, как нам представляется, в том, что, называясь эволюционной «психопатологией», он по сути своей остается «психологией» и не проясняет возможные эволюционные причины болезненных количественных изменений психических функций.

Иное представление о патологии кажется нам гораздо более «эволюционным»: психические болезни суть архаичные выражения психической нормы. У наших предков эти формы были, безусловно, адаптивны, а у современного человека являются атавизмами. Подобным образом трактуются, например, признаки импульсивного расстройства. Они представляются проявлением незрелых форм эмоциональной регуляции, типичных для пока еще недостаточно социализированного первобытного охотника, который не столь нуждался в механизмах сознательного контроля своих реакций, как цивилизованный человек. Появление психопатологического симптома можно считать регрессом на более раннюю ступень эволюции, и, осмелимся продолжить начатую мысль, изучение клинической картины некоторых психических расстройств может дать представление о том, как чувствовали, взаимодействовали друг с другом, воспринимали, обрабатывали и воспроизводили информацию наши далекие предки.

Продолжая начатый логический ряд, вполне уместно предположить, что появление психической патологии было, по ряду причин, необходимо для выживания человека как вида и, вероятно, не потеряло своего значения и сейчас. Гипотеза о необходимости для выживания человечества психической патологии (Назаретян 2002), условно обозначенная нами как «качественная», способна объяснить эволюционную роль шизофрении – расстройства, которое Сас назвал «священным символом», а Ф. Александер и С. Селесник – «гордиевым узлом психиатрии». Одной из особенностей мышления пациента с шизофренией является нарушение нормального вероятностного прогнозирования. Здравомыслящий, упорядоченный человек формирует прогнозы на будущее, ориентируясь на наиболее вероятные, с точки зрения своего и общественного опыта, события. Параллельные прямые в этом случае никогда не пересекутся, сумма углов треугольника всегда будет равна 180 градусам и понедельник начинается только после воскресенья. Это традиции, ритуалы, порядок, наконец, законы формальной логики, нарушение которых приводит к искривлению восприятия привычной реальности и к противоположности порядка – хаосу. Пациент с паралогичным, шизофреническим мышлением способен формировать наименее вероятные решения предлагаемых проблем. Для коллективного индивидуума – социума именно маловероятные прогнозы могут стать инсайтами, определяющими смену научных парадигм, направлений в творчестве, источником интеллектуальных парадоксов и многого другого. Иначе говоря, нарушение вероятностного прогнозирования дезадаптивно на индивидуальном уровне, но наличие некоторого количества людей с нестандартным мышлением полезно с точки зрения эволюции человека как вида, так как привносит элемент необходимого разнообразия и непредсказуемости (хаоса) в интеллектуальную жизнь коллективного индивидуума.

Сформулированную гипотезу подтверждают результаты эпидемиологических исследований, которые демонстрируют практически одинаковые показатели распространенности наиболее явных форм шизофрении в разных странах – 1–2 % от общего населения (Жариков, Тюльпин 2000). Добавим, что, по мнению Ж. Гаррабе, массовое уничтожение душевнобольных на территории фашистской Германии и стран, оккупированных ею, не только не пошло на пользу немецкому обществу, но и на много лет затормозило развитие немецкой науки, вызвав страшный период «культурного паралича» (Garrabe 1992).

Итогом краткого обзора различных определений психопатологии в рамках эволюционной парадигмы вполне может явиться «антипсихиатрический» вывод: психическое расстройство – это либо изменение количественных характеристик нормального функционирования, либо регресс к более ранним уровням адаптации, либо необходимая дань, которую пришлось заплатить для выживания человека как биологического вида.

Поиск по сайту: