Неделя тринадцатая

21.11.2011 - 27.11.2011

Понедельник, двадцать первое ноября.

Наутро я был жутко уставшим и невыспавшимся.

Родители встали рано, но вели себя тихо. Мне же хотелось послать всех и вся подальше.

На физкультуре мы подтягивались, и я был дико удивлён, когда выполнил на 5 больше обычного.

-Так, - физрук что-то отмечает в журнале. – У вас сегодня замер на четвёртом уроке. Рост и вес желательно занести в дневники. Да и группу крови тоже.

Вот блин. Половина географии впустую будет.

На итальянском языке смотрел в окно. Рассматривал небо, облака, щурился от редких лучей блёклого солнца. Ник весь урок громко чавкал жвачкой и играл в телефон. Это раздражало. Затем пошли на ту же географию. Отпускали по двое. Где-то на середине урока наступила наша с Ником очередь.

Мы не спеша спустились на первый этаж, прошли к медкабинету. Всё это время Николас что-то беспробудно болтал.

Стучусь:

-Можно войтии?

-Да, заходите.

В дальней комнате мелькнула медсестра, видимо, с кем-то возится. Заходим. И что же предстаёт моим глазам? На доисторических огромных весах стоит семпай в носках в бело-жёлтую полоску. На нём бежевый джемпер и чёрные джинсы – сочетается всё довольно неплохо. Прокручиваю кольцо на пальце.

Женщина что-то делает с весами, изучающе смотрит и записывает, огласив:

-Семьдесят.

Как и говорил. Может, он на диете сидит? Потом его провожают к ростомеру. Встаёт, на голову, прижимая волосы, ему опускают небольшую палку.

-Метр восемьдесят, - опять записывает. – Группу крови свою знаете?

-Да, - надевает кеды.

Потом химик меня всё-таки заметил и одарил крайне кровожадной улыбкой. Скотина полосатая. Ещё ведь и помнит, что повздорили.

-Бельфегор, - взывает к нему медсестра. – Группу крови-то назовите.

-Да четвёртая отрицательная, в карте всё написано.

-Вы нам её так и не принесли.

-Ну, принесу, значит.

-Я это от Вас с лета слышу.

-Я чего только с лета не слышу.

-Свободны, - резко захлопывая журнал, изрекает дама.

-Ши-ши-ши, - как ёмко.

И семпай ушёл.

-А разве замер не только для ученикоов? – разуваемся.

-Для всей школы. А вам, как выпускному классу, обязательно. Вставай сюда.

Встаю на весы.

-Как зовут? – роется на столе.

-Фран Айроне, одиннадцатый «В».

-Всё, нашла, - подходит. – Так. Пятьдесят, - записывает. – Питайся лучше.

Потом мне измерили рост.

-Метр шестьдесят семь.

Надо же, подрос.

-Группа крови?

-Третья положиительная.

Далее был друг. Рост у него - сто семьдесят два, вес – шестьдесят два. И первая положительная. Вернулись на урок.

Какой я дистрофик. Кожа да кости. «Ты такой хлюпик». Он был прав.

Звонок.

-Фран, ты химию сделал?

-То задание в тетраади?

-Угу, - одноклассница кивает.

-Ну, даа. Только не уверен, правильно ли.

В кои-то веки не я списываю химию, а у меня.

Перемена прошла быстро. Вскоре мы уже сидели на своих местах и внимали учителю.

-Сейчас все закроют свои тетради и отложат их на край стола, - стоит с мелом в руке химик. – Я напишу на доске уравнения реакции из домашнего задания, а кто-то выйдет к доске и продолжит мои записи.

Пишет, пишет, пишет. Потом долго раздумывает, рассматривая учащихся.

-Ты, - тыкает мелом на меня. – К доске.

На слегка ватных ногах поднялся на кафедру. Да, с этого ракурса всё прекрасно видно. Беру из его руки мел.

-Давай, докажи мне, что у тебя ещё не все мозги отсохли.

Я судорожно пытался вспомнить, что и как было в тетради. Всё.

-И ставлю тебе тройку, тупица. Чуть ли не «два».

-Почемуу?

-Да потому, - выхватывает мелок. – Есть осадок и от этого стоит плясать. Здесь ты неправильно уравнял, не шесть, а двенадцать, - попутно исправляет. – Если бы ты это смешивал, то умер бы без замедления. Сядь, труп.

Как ты меня раздражаешь. Сел на место.

-Вам пора бы уже запомнить и понять, что химия – это очень скрупулёзный предмет.

В конце урока сдали тетради. Надеюсь, хоть за это «четыре» поставит.

Затем мы вяло отсидели историю и разошлись по домам.

Остаток дня был таким же, как история. Никаким. Зато я снял кольцо с тремя шестёрками и положил на тумбу, планируя больше не надевать.

Вторник, двадцать второе ноября.

Первое, что я сделал с утра – надел кольцо. Знаю, знаю, просто забыл.

В школе Николаса не было. Значит, прогуливает.

-Привет, - подсаживается Агата. Развернув стул, за парту перед моей села Августа.

-Привеет, - достал учебник.

-Как у тебя дела? – заговорчески говорит брюнетка, подпирая голову рукой.

-Ну, нормально.

-А нам кажется, ты врёшь, - Августа хитро улыбнулась.

-Неет.

-Ты же явно с ним поругался.

-С кем «с ним»? – не понимаю.

-Ну, с химиком. Вы же вроде как друзья теперь хорошие. Он не огрызается почти, не орёт. На тебя особенно.

-Да? – я очень удивился.

-Конечно! Будто сам не заметил, - говорили они вполне серьёзно.

-Лапшу на уши вешаете?

-Нет, - Агата округлила глаза. – Мы, правда, волнуемся. Ты хороший парень, да и друг неплохой, как нам кажется. Честно, тебя считают в классе потенциальным мужем, - перешла на шёпот.

-То есть?

-Ну, умный, если скажешь что-то, то вполне в тему, симпатичный, только низковат. А так всё отлично.

-Глуупости какие-то.

-Как знаешь, - пожала плечами блондинка.

Начался урок.

Я ни разу не понял. Что ещё за «потенциальный муж»? Идиотки. Друзья, блин, хорошие. Ага, очень. Злюсь. Да что эти напыщенные дуры вообще понимают. Бесят.

Тупой вторник.

Среда, двадцать третье ноября.

Среда была почти точно такой же, как вторник. Только с семпаем столкнулся раза два. Улыбался крайне широко и злобно. Скотина.

Четверг, двадцать четвёртое ноября.

Смотрю в потолок своей комнаты. Сажусь, свешиваю ноги. Подхожу к окну, прикладываю ладонь к стеклу, оставляя отпечаток. Промозгло. Сегодня, похоже, совсем холодно.

Надев синий свитер, отправился в школу.

Привычная суматоха: кто-то списывает, кто-то делает домашнее задание, кто-то отдыхает. Ник слушал музыку, сидя за партой.

-Привеет, - пожимаем руки.

-Утро доброе.

Математик дал нам самостоятельную работу, рассадив просто абсолютно всех. Ещё и так подгадал, что списать не получится ни в коем разе. В конце урока объявил оценки.

-Айроне - двойка, - кладёт мою тетрадь на стол. – Вот были же вполне себе оценки, шёл на твёрдую четвёрку, а тут всё портишь. Я не знаю, как ты будешь сдавать математику, да и вообще все вы. На дополнительных человека два-три сидит. Нет, ну вот что это за дела? Это же никуда не годится!

До звонка слушали его гневную тираду. Пение прошло мирно.

На перемене пошли в столовую, в буфет. Николас покупал себе пирожок с вишнёвой начинкой. В дверях я в кого-то случайно врезался, потому что отвлёкся.

-Смотри перед собой, когда ходишь, тупица.

-Извините.

Мы испепеляли друг друга взглядом. Но когда химик зашишикал, у меня мурашки по телу пробежали. Было в этом что-то демоническое. Друг буквально за шкирку потащил меня к кабинету.

Сейчас обществознание. Весь урок я крутил кольцо на пальце и пытался думать. Не получалось. География прошла спокойно. Мистер Корнилю вызвал меня к доске, и я получил «четыре». Потом делали практическую работу по физике.

Пришло время химии. Может, прогулять? Хотя меня легко найдут. Плохая идея.

После звонка.

-Тетради ваши все проверил. Ты, - кивает на отличницу за первой партой. – Раздай.

У меня четвёрка с минусом.

-Сейчас мы напишем лабораторную работу.

Класс начал шуметь. Никто не согласен с заявлением.

-Меня не волнует, что у вас была практическая по физике, - говорит громко и гневно. – А ещё я не понимаю, что Сопрано делает слева от Айроне? Быстро пересел!

Ник отсел. Химик прошёл по рядам, раскладывая по столам тетради для предстоящей работы. Вернулся на кафедру.

-Записываем число, тему, а затем слушаем меня.

Записали, слушаем. Семпай говорил что-то про органические соединения. Потом раздал нам реактивы. Да, запас явно пополнился. Всё смешивали, записывали уравнение реакции и результат.

За пять минут до конца урока сдали тетради.

-Я не помню, какой вы там параграф проходите, поэтому просто читайте следующий.

Зельда тянет руку.

-Ну?

-Вы готовитесь к урокам или половина происходит наугад?

-Ты хоть понимаешь, что ляпаешь?

-Ой, я как-то не подумала…

-Только я имею право не думать.

Звонок. Блин, сейчас дополнительный будет. Кабинет постепенно опустел. Остались только мы вдвоём.

-Идём.

Прошла всего неделя, а такое впечатление будто месяц. Заходим в лаборантскую, подходим к столу.

-Периодическую систему учишь?

-Даа, - на самом деле я её немного забросил.

-Решай это.

Передо мной на стол легла нормальная такая пачка тестов. Но это уже другие. Они сложнее. Учитель отошёл куда-то назад. Надел халат, перчатки, стал разливать по баночкам и колбам кислоты, прочее, серу сыпать. Короче говоря, подготавливал реактивы.

Минут через двадцать он вновь обратил внимание на меня.

-Ну, как проходит работа? Ши-ши-ши, - склоняется надо мной.

-Сложнее, чем обычно.

-Неудивительно.

Учитель пожал плечами. Снял всё и пошёл к выходу из лаборантской. Я вернулся к работе.

-Жаба, - говорит химик срывающимся голосом.

-Семпай? – я настороженно повернулся.

-Жаба.

Он замер перед дверным проёмом в странной позе и не двигался. Дверь открыта. Громко судорожно дышал через рот. Что с ним? Рука тянется в мою сторону.

-Жаба, - начинает срываться на истерику.

-Бел-семпаай, что с Вами?

Я подошёл и взял его за протянутую руку. Крепко сжал мою ладонь. Блондина потряхивало.

-Бел-семпай, успокоойтесь.

-Убери…

-Что?

-Убери это.

Он смотрел на что-то, не отрываясь. Всё ещё держа семпая за руку, я стал всматриваться в воздух. Хотя, это было необязательно. В дверном проёме на паутине висел довольно немаленький белый паук с длинными лапками. Достаёт паутину из тельца и мнёт всеми конечностями. Зрелище не из приятнейших, но и не такое мерзкое. Я его глазки даже отсюда вижу.

-Спокойствие. Это только пауук, - и я на него подул.

Паутина заколыхалась от потока воздуха, а паук раскачивается, опускаясь ниже. Тут учитель начал оседать на пол и упал бы, если бы я вовремя его не подхватил.

Он попытался за меня удержаться:

-Что-то мне плохо…

-Семпаай?

Паниковать начал я. Бельфегор вяло обхватил меня руками и уткнулся лицом в плечо. Его ноги еле держат. Тяжело. Когда дотащил химика до кресла и усадил, заметил, что из носа у него начала идти кровь. Я пошарил по полкам в поисках аптечки, нашёл какую-то. Быстро закинул её на стол. Что же делать. Что же делать. А вдруг он умрёт? Достал баночку нашатырного спирта и поднёс к его лицу. Резко вскидывает голову.

-Что ты творишь? – учитель закашлялся.

-Семпай, Вы не умрёте.

-Жаба, ты чего? – всё ещё кривит лицо.

-Я думал, Вы сейчас коньки отбросите.

-У меня только голова немного закружилась.

-Ага, немного. И кровь водопадом из носа пошла.

-Так, а вот это уже плохо.

Провёл ладонью под носом. На пальцы не смотрит.

-Убери.

-Паука? – вопросительно изогнул бровь.

-Кровь убери, недоумок!

-Но Вы же уже пришли в себя.

-И? – злится.

-Саами можете.

-Если не хочешь склеить свои ласты, то делай, как я говорю.

-Лаадно.

Я тут за него волнуюсь, переживаю, жизнь спасаю, а он огрызается. Благодарность, да. Промыл неблагодарному лицо и напихал ваты в нос. Выглядит довольно забавно.

-Чего ухмыляешься? – гнусавит.

-Ничегоо, - убрал аптечку.

-Ты ничего не видел. Ничего не слышал. И вообще ничего не происходило. Ты понял?

-Поонял, - киваю. – Вы так боитесь пауков?

-Я не боюсь пауков.

-Я заметил.

-Ты ничего не заметил!

-А если серьёёзно? Вы же помните про пример с арахисом. Он сейчас вполне уместен.

-И ты будешь на своём родном болоте отлавливать таз пауков, чтобы мне показать?

-Неет, - помотал головой. – Вы должны со мной поделиться переживаниями. Почему Вы боитесь пауков?

Я чувствую себя каким-то психоаналитиком-соблазнителем. Не знаю, почему.

-Я не боюсь пауков.

-Врёёте. Я только что виде..

-Ничего ты не видел!

-Успокойтесь, - взял его за запястья. Пока говорил, он начал активно жестикулировать. – Вам вату надо поменять.

-Меняй. Но мне не показывай.

-Крови тоже боитесь? – меняю.

-Крови – нет. Это уже из другой оперы.

-Тогда чтоо же? – иду к корзине, чтобы выкинуть.

-У меня от вида собственной крови крыша едет.

-И?

-И я могу ненароком убить кого-то.

Вата из моих рук буквально выпала.

-То есть, это как болезнь?

-Да.

-И это так серьёзно?

-Вполне.

-Психическое заболевание?

-Ну, типа да.

-И как же протекает весь этот процесс?

-Меня очень возбуждает вид собственной крови. Когда я её вижу, впадаю в какую-то крайнюю степень эйфории, - разговорился. – Будто в мозгу что-то щёлкает. Я не всегда могу себя контролировать в этот момент. Вообще, кровь сама по себе очень привлекательна.

Я достал вату из королевского носа. Она уже не нужна. Выкинул. Киваю, дабы продолжал.

-Её цвет, запах, консистенция – она так и манит. Всё, абсолютно всё окрашивается в ярко-алый оттенок, - смотрит на свои руки. Готов поклясться, что зрачки у него сейчас как у наркомана со стажем. Поднимает голову. – Она одурманивает. Как опиум.

-Пробовали?

-Нет. Но сравнение неплохое, - шмыгает носом. – Если я вижу чью-то кровь, то просто чувствую прилив сил, возбуждения, энергии. Не так сильно будоражит сознание. Но эффект, безусловно, есть. Помню в детстве, - детство? Мне стало странно. – Я как-то навернулся и сильно разодрал ногу. Шрам до сих пор есть. Только теперь маленький. Так вот, вижу, кровь идёт. Причём смачно, хорошо так полилась. И я начинаю смеяться. Заливисто, звонко, истерично. А остановиться не могу, - в голосе плавает отчаяние. – Я продолжаю смотреть, три минуты, пять. Кровь уже остановилась. Но я понимаю, что мне нравится. Кровь, её вид, цвет. В тот день я убил кошку и выпотрошил трёх собак, имея при себе всего один нож. У меня было такое дикое состояние, что я носился повсюду. В озере, в поле, в лесу, в кустах. Потом у меня чуть ли не заражение крови было. И это всего в пять лет.

Учитель замолчал. Запал, похоже, кончился.

-Сейчас, - а, нет. – Сейчас мне уже легче себя контролировать. С возрастом появились самообладание, контроль над духом и плотью. Теперь жить легче.

Я буквально чувствовал прострацию, парящую в воздухе. Его немой взгляд, поток мыслей в голове. Страшный человек. Кажется, он уже и забыл о моём присутствии.

-А пауки… Что-то типа детской травмы. Понимаешь, наверное.

-Агаа.

После паузы:

-Ну и на кой чёрт я тебе всё это рассказал?

Вот и вернулся прежний Бельфегор. Никакой прострации.

-Мерзкая жаба. Ты слишком располагаешь.

-Что? – у меня даже глаза слегка округлились.

-Не забивай себе голову, - встаёт с кресла. Чуть пошатнулся.

Я сразу подскочил.

-Да успокойся ты, не умираю я.

Я почему-то припомнил то внезапное волнение, которое только что испытал.

-Эй, ты меня хоть каплю слушаешь?

-Я задуумался.

-О том, где найти таз пауков?

-Нет.

-Повторяю, продолжаешь учить периодическую систему. Как дойдёшь до пятой «В» - начну спрашивать пройденное.

-Лаадно.

-На сегодня свободен.

-Уже? – да седьмой урок только кончится же.

-Я себя не наилучшим образом чувствую.

-Вам плохо?

-Давай кровь носом пойдёт у тебя, и мы посмотрим на ощущения? Нет, не хочешь?

-Нет, семпай, - закатываю глаза.

-Вот и отлично. Проваливай.

-До свидаания.

-Хотя нет. Стой, - хватает за рукав. – Каково твоё отношение к искусству?

-Искусству?

-Да.

-Ну, мне нраавится очень.

-Рисовать любишь?

-Люблю.

-Хорошо. Иди.

К чему это вообще всё было? И откуда догадался? Боится пауков, а от вида собственной крови впадает в экстаз. Детская травма и психическое заболевание. Тупая прелесть.

Дома всё ещё был под аффектом. Сделал уроки, поучил химию и лёг спать.

Пятница, двадцать пятое ноября.

Как назло, снился семпай.

Нет. Снился не семпай. Снился непосредственно Принц Бельфегор.

В высоких сапогах, с подобающей мантией, в рубашке и с атрибутом королевской власти на голове. Он широко улыбался, а на короне играли лучики света, отливая чуть ли не всеми цветами радуги. На среднем пальце красный перстень, на котором что-то написано или нарисовано. Но я не могу разглядеть. Он медленно разворачивается и идёт к выходу из замка.

В его руках появляются лук и стрелы. Целится в самую глубину чисто-голубого неба и отпускает тетиву. Ветер развевает волосы Бельфегора, стрела летит. Летит высоко-высоко, но потом начинает падать вниз.

Резко, быстро, стремительно.

Она впивается в рыхлую землю и ещё немного оседает вниз. Болото. Мухи, стелющиеся кусты клюквы, редкие деревья. Бельфегор пробирается сквозь густой лес, дальше, в чащу. Затем набредает на болото и видит свою стрелу. Он упорно идёт вперёд, по колено завязая в земле. У его стрелы сидит лягушка. Даже не лягушка, а именно жаба.

Она большая, мерзкая и протяжно квакает, давясь собственными звуками.

Принца забавляет существо. Он забывает о том, что почва поглощает его миллиметр за миллиметром, что он сейчас навеки завязнет в этой дыре. Вырывает стрелу и берёт жабу в ладони. Это существо настолько несуразное, что он нервно смеётся своим шипящим смехом. И, тяжело выдыхнув, целует.

Стрела превращается в нож, мантия спадает, исчезая, из величественной короны появляется второсортная диадема, похожая на детскую, вместо рубашки полосатый джемпер, а сапоги становятся белыми и на шнуровке. Всё, казалось бы, как и должно быть. Но жаба не спешит менять свой облик. Она остаётся болотно-зелёной, в пупырышках, с четырьмя лапами и пустым взглядом.

Блондин продолжает стоять с жабой в руках.

Болото пропадает и на его месте образуется луг, залитый солнечным светом. По небу мерно плывут облака. Девственно-белые облака на чисто-голубом небе. Поднимается ветер, и чёлка Его Величества развевается милыми кудряшками. А глаза полны надежд. Жаба смотрит в них и громко квакает. Но не так, как раньше. Она тянет свои склизкие лапки к лицу наследника престола. Тот целует её ещё раз. Может, не особо заметно, но жабий взгляд стал яснее и лучезарно-зелёного цвета. Бельфегор положил её в траву. Из того места стало что-то вырастать. Оно становилось всё выше и выше, постепенно возвышаясь над землёй.

Я не увидел лицо жабы. Я видел её лишь со спины.

Жаба протянула принцу свою худую руку. А он потянулся к ней. Она оказалась невысокая, с довольно широкими плечами и фигурой, сужающейся к талии. Голая, с болотными волосами до подбородка и кожей хвойного цвета.

Прежде чем найти свою принцессу, придётся перецеловать множество лягушек.

-У тебя будильник десять минут назад прозвенел. Вставай, лентяй.

Я тяжело открываю глаза.

Принц. Что за принц? А где поляна? А жаба?

Меня осеняет. Сон! Надо посмотреть значение сна.

Быстро вскакиваю и роюсь на полке в поиске сонника. Так, нашёл. Только вот что именно смотреть? «Сказки» в оглавлении нет. Зато есть «принц». Страница триста девяносто девять.

Прик, прил, прим, прин.

Принц. «Если снится принц – это добрый знак, сулящий счастье в любви, чувство взаимности». Весь интерес сразу отпал, ибо я ни в кого не влюблён. Пустой сон про человека ни о чём. Очередные глупости.

Резко закрываю книгу.

Суббота, двадцать шестое ноября.

Погода стояла даже чуть тёплая. Туманно. С немалым удовольствием отметил про себя, что сегодня в школу не идти.

Встав с кровати, пошёл на кухню. На столе опять лежит записка, в которой говорится, что родители уехали на виллу. Давно я деда не видел. Яичницу себе на завтрак пересолил. Из-за нехватки времени пришлось смириться и съесть.

Быстро добрался на автобусе, прошёл пешком десять минут.

Как обычно, ровно в двенадцать стучу в дверь.

-Ты? – учитель весь в чём-то белом и запыхавшийся. В муке, что ли.

-Семпай?

-Меня не волнует, где, но мотаешься ещё где-то час.

Он хватает меня за плечи, разворачивает и выпихивает с крыльца, слегка пнув ногой в поясницу. Ничего не понимаю. Простояв в ступоре около минуты, сдвинулся с места. Я пошёл дальше, разглядывая соседние дома. Красиво. В общей массе сделал несколько кругов по трём-четырём улицам.

К двадцати минутам первого возвращаюсь назад. Опять стучусь. Жду минуту. В прихожей слышится шорох. Дверь открывается. Меня встречает семпай, одетый в чёрные джинсы, такой же тонкий галстук, белую не заправленную рубашку. Волосы у него стали короче – постригся.

-Семпай, Вы чего сегодня так выырядились?

-А догадок у тебя нет?

-Вас наконец уволили?

-Ши-ши, нет, - нервно улыбнулся. – Радуйся, тебе сегодня везёт как утопленнику.

Мы проходим дальше, в гостиную. Взрывается хлопушка, разлетаясь по комнате яркими бумажками.

-С Днём Рождения! – изрекает кто-то высоким мужским голосом.

Я стою в ступоре, сдвинув брови на переносице. Сегодня же двадцать шестое. Блин, вспоминал же недавно. Но откуда знает семпай, и кто, вообще, эти люди?

-Ой! Ты такой милашка! - ко мне подлетает тот же дядька, обнимая и тиская. Причёска у него до ужаса чудаковатая – длинная зелёная чёлка и оранжевый ирокез.

-Врай, Лу. Не трогай мальчишку.

Позади стоял Скуало. Я точно запомнил патлатого. Стойте. Луссурия - это вот это?

-Господи, идиоты, - учитель стукает себя по лбу. – Теперь по порядку. Это Луссурия.

Мужчина делает реверанс, потряхивая своим цветастым боа:

-Можешь называть меня «Лу».

-М, понятно, - коротко кивнул.

-Это Скуало, - химик указывает на белобрысого. – Тебе доводилось говорить с ним по телефону.

-Рад знакомству, - он протягивает мне руку для рукопожатия. Оно у него крепкое.

-Ну, когда мы друг друга узнали поближе, можно и за стол идти, - Луссурия отворачивается, но снова его лицо возвращается к нам. – Ой, я забыл: Франни же не наливать? Или наливать? А если наливать, то сколько? И если не наливать, то сколько можно подливать втихомолку?

-Семпай? – смотрю на учителя.

-Посмотрим.

От волнения я начал крутить кольцо на пальце. То есть, они здесь, чтобы отпраздновать мой день рождения? Немыслимо. Что же будет дальше?

-Так, усаживайтесь, усаживайтесь, - Луссурия суетится по всей кухне, рассаживая нас. – Мой подарок будет первым!

Подарок? Он быстро возвращается в гостиную.

-Забыл спросить, что у него? – Бельфегор дёргает Скуало за локоть.

-Я и сам пока не в курсе. Ты же спрашивал у него? – кивает на меня.

-Ну, да. Но всё равно не могу представить, что Лу притащил из Франции. Он же в Париж ездил?

-Неделя Моды же.

-Становится интересно.

Возвращается. В руках держит конверты.

-Франни, - начинает толкать речь. – Мы с тобой не так давно знакомы, но я заведомо знаю, что ты хороший сладкий мальчик, - тянется через учителя ко мне, тиская за щёку. – Поэтому надеюсь, что угадал с подарком. Вот, держи.

Передаёт конверт мне. За ним следует другой. В первом пятнадцать тысяч евро, во втором – два билета в Лувр. Щедро.

-Луссурия, Вам не стоило так…

-Нет, что ты, что ты! У тебя же день рождения. Это тебе на карманные расходы, - пятнадцать тысяч только на карманные? – А с Лувром... Я примерно через месяц дополню свой подарок.

-Лувр?

Блондин хватает конверт, в котором билеты. Смотрит.

-Они же откровенно дохера стоят!

-Ну и что? – мужчина присаживается. – Мне приятно, что подрастающее поколение ещё заинтересованно в искусстве. Это же замечательно! – хлопнул в ладоши. Обращается ко мне: - У тебя есть любимый художник?

-Марк Раайден. И Дали ничего.

-О, Сальвадор, - говорит мечтательным голосом. – Пирожки же!

Резко вскакивает и несётся к духовке.

-Так, теперь подарю я.

Скуало достаёт свой кошелёк, а оттуда выуживает какую-то карточку. Протягивает мне.

-Это пятидесятипроцентная скидка на сеть магазинов по всей Италии. Наверняка знаешь: там огромный ассортимент книг и товаров для художников. Тоже пришёл к выводу, что должно понравиться. Она уже оформлена на тебя. Пользуйся.

Я в немом изумлении смотрел на небольшую пластиковую карточку в руках. Это же самый дорогой магазин с кисточками, в котором я бывал. Цены занебесные.

-Спасиибо.

-А ты? – Скуало выжидающе смотрит на химика, сидящего справа от меня.

-Потом подарю.

-Что это хоть?

-Не скажу.

-Врай, Бел, что за детский сад? – негодует.

-Сам ты детский сад, - злобно прыснул. – Я свой подарю потом.

-Вот и пирожки! – Луссурия ставит большую тарелку на стол.

-Сейчас тор…

-Да подожди ты! Лучше помоги мне.

Семпай и Лу уходят в другой конец кухни, где за ширмой что-то стояло.

-Извиниите, а Луссурия, он что-как?

Скуало изучает меня своим серым взглядом:

-Типа гей или нет?

-Ну, да.

-Он самый. У него это начало проявляться ещё лет в пятнадцать, насколько помню и знаю. Но он хороший человек. Называем его «мамочкой», - усмехнулся.

-Он наверняка гостеприимный.

-До ужаса. Собственно, идеи с подарками подкинул он. Бел вообще был без понятия, что дарить.

-А откуда семпай узнал?

-Он же учитель. Имеет полный доступ к архиву.

-Так, так, так, - Лу возвращается с подносом, на котором стоит большой торт с семнадцатью свечками. – Время загадывать желание!

Следом появляется учитель. Встаёт сбоку меня.

-Что же ты загадаешь? – склоняется над моим плечом.

-Нет, Бел! – верещит Луссурия. – Иначе не сбудется!

-Пф, какое суеверие. У меня в любом случае всё сбывалось.

-Потому что Вы принц, семпай. Второсортным жабам такое не светит, - от свечей уже становится жарко.

-Господи, что ты внушил ребёнку, - Скуало потёр лоб.

-Ши-ши-ши, да я и не пытался. Кстати, - берёт с кухонной тумбы шапку-лягушку и водружает мне на голову. – Твой атрибут.

-Не слушай его. В такой день можно и не носить, - белобрысый снимает с меня головной убор.

Бельфегор показывает ему четыре ножа:

-Капитан, налысо.

-Ну нет. Сегодня судьба обкромсала твои волосы. Мои при мне.

-Замолчите, замолчите! Сейчас время желаний!

Лу вешается на вставшего прямо семпая. Все устремили своё внимание на меня. Что бы такое загадать? У меня хоть есть сокровенная мечта или что-нибудь подобное? Хм, кажется, знаю. Задул свечи. Луссурия же начал хлопать в ладоши.

-Обожаю дни рождения! Следующим по счёту идёт…

-Тащи чашки, - перебивает учитель. – Чай пить будем. Потом начнётся взрослая программа.

Последующие три часа ели торт, приготовленный «мамочкой», шутили, узнавали больше друг о друге, ну и пили чай. Было весело. У семпая забавные друзья. Никогда бы не поверил, что он настолько к кому-то привязан. Меня они сразу приняли в свои ряды.

-Ну, я ему и говорю, - громко вещает капитан, - что божий дар с яичницей не подают. Он же продолжает мне втирать, что уже мало кто использует биологические виды для оскорбления. И это называется «я тебя слушаю».

-Ску, просто ты нубяра, - семпай что-то подливает в свой чай.

-Это что?

-Бальзам, - протягивает. – Прихватил, когда в Архангельске был. Классная страна, что бы ни говорили.

-Россия-то? – льёт себе.

-Да. Нет, там, конечно, много внутренних проблем, например, алкоголизм, но в общей массе ничего. Я б пожил.

-Помнится с Леви в Москву и Санкт-Петербург от компании летали. Красивые города.

-Красивые снаружи, - начал Луссурия.

-Гнилые внутри, - дополнил химик.

-Это везде, - говорит Скуало.

-Не везде красиво, - Бельфегор кладёт мне на тарелку ещё кусок торта.

-Не, семпай, я больше не могуу.

-Жри, иначе через задницу введу, заливая чай в уши.

-Фу, какой Вы противный.

-Франни, ну покушай. Я же старался, - Лус включает режим «щенячьи глазки». Снял очки и сверкает серо-зелёными глазами.

-Ладно, уговорили.

Торт воистину огромный. Сделан с душой.

К половине шестого мы переместились с кухни в гостиную. Незаметно на журнальном столике появилось три бутылки и четыре стакана. Вино, коньяк, ром.

-Ну, с чего начнём? – семпай потирает руки.

Все лениво переводят взгляд на выпивку. После торта не то что пить - жить не хотелось.

-Хорошо. Что выберет именинник?

Все лениво переводят взгляд на меня.

-Пускай виноо, - пожал плечами.

Все лениво переводят взгляд на бутылку вина. Учитель разливает. Мне налили меньше всех.

-За твои семнадцать лет, Жаба.

Чокаемся. Выпили. В стаканах снова появляется содержимое.

-Может, закусывать чем будем? – Луссурия неуверенно вертит стакан в руке.

-Сыр?

-Сыр.

Принесли ломоть сыра. Пьём дальше.

-Врай, тебя так послушаешь - будто не семнадцатилетие празднуем, а на каком-то светском мероприятии сидим.

Со шкрябаньем из-под кресла вылезает Минк. Нюхает воздух и морщит нос.

-Минк. У меня сыр есть, - Бельфегор поманил хорька. Тот побежал на второй этаж. – Вот сатана.

В итоге, закуски не было ни для чего. Бутылка дорогого французского красного вина ушла минут за двадцать. Всех немного разморило, и обстановка стала проще.

-Ха-ха, это как босс тогда.

-Когда?

-Ну, тогда.

-Скуало, будь любезен связать свой поток мыслей в один ком, - химик звонко ставит свой стакан на стол. Открывает бутылку рома, разливает. Теперь всем лил одинаково.

-Ой, мальчики. Я форточку у себя забыл закрыть. Холодно будет.

-В пасти безумия.

Я до этого дня так много не пил ещё никогда. Хоть мне пока и досталось меньше всех, но эффект был.

-Франни, ты чего?

-Я не помню, где это слышал, но где-то определённо слышал.

-Ты про «Франни, ты чего?»?

-Может и про это. Я уже забыл.

Все звонко чокаются стаканами и залпом выпивают ром. Я же делаю пару глотков и ставлю на деревянный подлокотник дивана. Глотку жжёт. От вина так не было.

К семи была готова и бутылка рома. Этого напитка я сделал только те два глотка. Особо его пить не хотелось.

-Ши-ши, Лягух, ты много оставляешь.

За меня стакан допил Принц. Его довольно неплохо понесло. Остальных тоже, но его меньше всех. Потом по опьянению шёл капитан, и первым - Луссурия. Я же был чуть подвыпившим.

Учитель продолжает разливать. Точнее, начинает розлив коньяка. У всех стаканы наполняются. Только подносит свой к губам.

-Бел, - говорит белобрысый, словно напоминая.

-А, да-да.

Отставил стакан.

-Скоро, Фран, - Скуало поднимает в мою сторону стакан в жесте «за тебя» и пьёт залпом. – Скоро ты вольёшься во взрослую жизнь, что я не желаю никому. Даже себе.

-Ску, тебе уже тридцать два, не забывайся, - Луссурия разлёгся в кресле, поджав под себя ноги.

-Сколько Вам? – я отпил немного рома и чуть не подавился. – Тридцать два?

-Да. А ты думал?

-Ну, лет двадцать восемь, - криво растянул последнее слово.

-Мало взял. Лу вообще тридцать пять. Вот ему завтра будет тяжело.

-Ничего мне не будет, - Лу дует губы. – Противный, противный, противный. Вот пойду к кому-нибудь и попрошу, чтобы поприставал ко мне. Давненько я не «прочищал трубу».

-Твою мать, - у Бельфегора коньяк полился через нос.

-Вот, Лус, к чему это сейчас вообще было сказано? – Скуало подавился собственным возгласом. Вообще, он делает это очень громко.

Я же не понял:

-Что такое «прочищать трубуу»?

Семпай приваливается к моему боку, шепча на ухо:

-Как мы с тобой обычно делаем, только с использованием всяких резиновых хуёвин и анальных шариков.

-Аа, я понял.

-Пей, у тебя пусто.

Подносит к моим губам свой стакан, заставляя сделать глоток. Откашлялся и вытер рот рукавом. Остаток он допил сам, залпом.

-Франни, мне было велено тебя постричь.

Я сидел с запрокинутой головой, когда меня ошарашили этой новостью.

-Чегоо?

-Я же не только праздновать приехал, - мамочка потрепал семпая по голове. – Давай, садись.

Мне притащили стул с кухни. Обмотали именно простынёй и от всей длины отстригли несколько сантиметров. Хоть мой парикмахер и был не в себе, но вышло ровно.

Коньяк держался часа два. Меня это удивило. В помещении стоял запах спиртного. Все смеются.

-Море внутри, ши-ши-ши, - пьяно-заливисто смеётся.

-Сумничал, ага, - Скуало шумно шмыгает носом.

-Да, я гений и живая легенда. Думаешь, от этого много проку, когда мне приходится менять колесо на машине?

-Конечно. Ты же гений.

-Именно, ши-ши-ши, - оприходовает очередной стакан. Скоро конец.

-Я Вас всех так люблю.

Луссурия смачно, с жаром и пылом, всех целует, куда попадёт. Время переваливает за девять. Через полчаса выпивка заканчивается окончательно, окружающие слегка приходят в себя от открытого мною окна. А то жарко стало.

-Я хочу тебя с открытым ртом и на коленях, я хочу твою любовь, - тихо напевает блондин.

-Мелкий, - капитан легонько пинает королевскую ногу. – Это ещё что за такое?

-Тупица седая, это песня.

-Блондинка в законе.

-Я в шоколаде, да.

-Семпай, что за чушь Вы несёте?

-Это не чушь. Я сладкий.

-Вы в этом увеерены?

-Абсолютно. Хочешь попробовать? - протягивает мне свою руку.

-Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз.

-Как знаешь.

Ещё немного дикого смеха.

-Так, всё. Детское время закончилось, лягушатам и головастикам пора спать. Все на выход.

-Эй, почему так рано? – Луссурия указывает пальцем на настенные часы. Десять вечера.

-Меня не ебёт. Мой дом, - бьёт себя в грудь кулаком, указывая на собственность. – Моя страна. И я вершу правила и законы на этой планете.

-Вы Бог Войны, Бел-семпай.

-Я Бог всея Вселенной.

-Вы принц.

-И это тоже.

-Ладно, пошли, Лу.

Вскоре мы провожали гостей. Да, меня оставляют на ночь. Вроде алкоголь утрясся.

-Мы хорошо провели время. Рад знакомству. Надеюсь, вскоре увидимся.

-Взаимно.

Скуало одарил меня ещё одним крепким рукопожатием, махнул Бельфегору рукой и переступил через порог. За ним нас обнял Лу.

-Я вас обожаю, милые мои. Удачи.

Сели в машину, уехали. Химик закрывает дверь.

-Пошли.

Взяв за руку, потащил наверх. Он немного не вписался в дверной проём своей комнаты, но в общей массе дошёл хорошо. Теперь под градусом начал чувствовать себя я. Не знаю почему.

Бельфегор усаживает меня на край кровати, сам стоит.

-Пришло время для моего подарка, - оттягивает галстук, ослабляя. – Я буду нежным. Я буду таким нежным, каким не был никогда. Но не забудь доказать мне, что ты не являешься тем бревном, которым себя зарекомендовал.

Я смотрел на него как-то заворожено. Выпитое количество спиртного давало о себе знать. Сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Он немного поддался вперёд и впился в мои губы. Это не похоже ни на что. Семпай целует порывисто, страстно, прикусывая губы. Не человек, а зверь. От этого у меня закружилась голова. Кислорода катастрофически мало. Но нет же, я хватаю его за плечи и притягиваю к себе. Мне начинает нравиться такая близость. Откидывает меня назад, склоняясь сверху. Чувствую горячее дыхание на шее, рука скользит вниз по телу. Сделав судорожный вдох через нос, провёл языком по его губам. Затем забрались дальше на кровать.

-Надо же, ты подаёшь признаки жизни, ши-ши.

-Семпай, заткнитесь.

Наваливается на меня, чуть держась на весу:

-Мерзавец. Принц покарает тебя за то, что ты пытался заткнуть ему рот.

-Вы трепло, Бел-семпаай, и никакой не принц. И не забывайте про условия. Вы сегодня нежный.

И снова целует, медленно перекатываясь в сторону и заставляя меня улечься сверху.

-Я могу передумать. И Принц не трепло, тупица, - обхватывает руками за талию.

-Вот, знаете, я же могу кому-нибудь рассказать о наших посидеелках.

-Ты не расскажешь.

-Почему Вы так дуумаете?

Кротко чмокает в губы.

-Я не думаю, я знаю.

Чувствую, как по коже на спине ползут его холодные пальцы. Пробежали мурашки. Учитель властно впивается в мои губы. А сам-то говорил, что целоваться не любит. Я запускаю пальцы ему в волосы, периодически дёргая за прядки. Случайно задел что-то металлическое.

-Что это? – резко отрываюсь.

-Ты о чём?

Я аккуратно поддеваю прядь и отвожу в сторону. Моему взору предстаёт левое ухо учителя с чёрной круглой серьгой как у пирата.

-У Вас уши проколоты?

-Только левое, - поправил волосы.

-А почемуу?

-Захотелось когда-то.

Сажусь на химика верхом.

-Это что за своеволие? – говорит недовольным тоном.

-Мне сегодня можно.

-Мы так не договаривались.

Задумчиво кручу в руке его галстук. Организовал же всё специально.

-Спасибо Вам.

-За что?

-За сегодня. Я ни в какой другой год не праздновал.

-Рано благодарности говорить, рано.

Проводит пальцами по моим бёдрам. У меня сбилось дыхание. После резкого движения сидит сверху. Он поддевает край моего свитера и медленно тянет наверх. Снимает вещь.

-Тебя так легко возбудить, ши-ши. Всё же ты ещё ребёнок.

-Ни разу я не возбуждёён.

-Твоё тело сообщает обратное, - кладёт руку мне на пах, поглаживая. В штанах становится теснее. – Жаба хочет Принца, ши-ши.

-Жаба не хочет принца, нет, - мотаю головой.

-Жалкий врунишка. Смеешь врать Его Величеству прямо в лицо? – коварно улыбается, не убирая руки.

-Его Величество смеет ошибаться, - тяжело вдыхаю.

-Его Величество никогда не ошибается.

Припадает на считанные секунды своими губами к моим и ведёт ими дальше. Вниз по шее, оставляя засосы, вдоль ключиц, облизывая их шершавым языком, по груди. Водит пальцем по соску, слегка прикусывая другой. Шумно выдыхаю через нос. Что бы я ни говорил, а приятно. Сам тянусь к воротничку его рубашки с намерением расстегнуть. Семпай чуть сжимает мои бёдра коленями. Нащупав верхнюю пуговицу, расстёгиваю. За ней вторую, третью. Через голову стягиваю галстук, немного задев диадему. Химик копошится в ремне моих джинс, пока я оглаживаю его грудь и плечи под уже расстёгнутой рубашкой. Да, мне нравится. Бельфегор красивый человек, хоть и очень злой и жестокий. Затем он расстегивает свой.

-Нравится? – спрашивает с небольшой издёвкой, останавливая мою руку на своём животе.

-Вы красивый.

-Принцу не положено быть уродом.

-Внешним – да, моральным – нет.

-Вот перевалит время за полночь, и ты получишь по полной.

Стаскивает с меня остатки одежды, затем с себя. Моё внимание вновь привлекает родимое пятно. Перевожу взгляд на лицо учителя. Диадему закинул на тумбу, что-то при этом сбив на пол, водит руками по моему животу.

-Странно.

-Что «странно»? – тяну руки к шее учителя. Прижал его к себе.

-Вроде жаба, а кожа гладкая и даже мягкая, хотя должна быть усеяна пупырышками и чем-то склизким.

-Это не проблема. Отвезите меня в радиоактивную местность и всё получится.

-Наоборот. Твоё жабье нутро станет только более человечным.

-Вам нравятся жабы? Вы зоофил?

-Тупица.

Не зоофил, уже радует.

-Подожди.

Отстраняется и тянется к прикроватной тумбе. С громким «чпок» что-то открывает. По комнате вперемешку с алкоголем распространяется запах вишни. Выдавил немного смазки на ладонь и растёр по своему «величеству». Семпай приподнял меня за бёдра и ввёл два смазанных пальца. Я с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, неприятно. Продолжает растягивать, двигая пальцами внутри. Затем входит. Член медленно проникает внутрь до самого упора. Впиваюсь ногтями в королевские плечи.

-Не волнуйся. Ты же помнишь: я сегодня нежный, - шепчет на ухо Бельфегор.

Я остаюсь напряжённым, учитель замер. Он ждёт ещё немного, и дискомфорт становится меньше. Делает довольно плавный первый толчок. Поджимаю губы. Химик прижимается ближе, продолжая двигаться. Его дыхание становится чуть громче, рывки - хаотичнее. Со временем организм привыкает. Руки уже сами бродят по телу блондина, лапая. Откидываю голову назад. Спектр ощущений постепенно меняется. Учитель несильно мнёт зубами мочку моего уха, аккуратно прикусив. Руки перемещаются на талию, придерживая. Затем указательный палец, сделав круг вокруг пупка, подбирается к паху. Обхватывает мой член, начиная двигать рукой в такт своим движениям. Тихонько постанываю. Темп становится быстрее. Семпай ненасытно присасывается к моим губам, скользнув в рот языком. Ужасно жарко, и пот катится градом. Проводит языком по зубам, дёснам, сплетает с моим. Целует с неким остервенением, совершенно забыв о нежности. Наверняка он не умеет быть таким. По крайней мере, долго. Слюны становится слишком много, и она тонкой струйкой стекает из уголка моих губ. Создаётся впечатление, что она тоже с градусом, и я пьянею снова и снова. Учитель тихо стонет в поцелуй. После очередного толчка я срываюсь на крик. Он явно услаждает его слух, потому что старания становится больше. А если бы было немного иначе? Если бы вместо молодого и привлекательного Бельфегора нам достался как раз озабоченный и мерзкий старикашка с потной лысиной? Страшно представить, что бы со мной было.

-Эй, Жаба, ты не стараешься, - химик несильно бьёт меня по ляжке.

-Бел-семпай… Я в этом не такой профи, как…

Последующее движение было слишком резким и глубоким, и я прогнулся в спине, постанывая. Обхватив его ногами за талию, вжимаюсь в потное, разгорячённое тело. Ногти царапают широкие плечи и спину Бельфегора. Тому вроде даже нравится. Рука на моём члене резко сжимается, и я чувствую нечто вязкое в своей заднице. Учитель глухо стонет, утыкаясь лбом в моё плечо. За ним себе на живот кончаю я, протяжно мыча. Обессиленный семпай буквально рухнул на меня. Тяжело дышит и не поднимает головы. Обмякнув, лежу под ним, всё ещё обнимая. Потом учитель тяжело приподнимается и, скатившись, ложится рядом. Некоторое время хватает ртом воздух.

-Ну? – судя по шороху, поворачивает голову в мою сторону.

-Чтоо? – тоже поворачиваю голову.

-Время благодарностей.

-А, да. С-спасибо, - привстав, чмокнул семпая в губы, которые тот вытянул в трубочку.

-Молодец, сегодня хоть плашмёй не лежал, - громко выдыхает.

Я выудил из-под себя одеяло и накрылся. Хорошо.

-Окно открыть?

-Да неет.

-Подумай хорошенько, через минуту полночь, и я не собираюсь тебе это предлагать вновь.

Перевожу взгляд на будильник. Секундная стрелка тут же завершает круг, отправляя нас в воскресенье.

-Нет, и так нормально.

-Меня это уже не интересует, - забрался под одеяло. Стало теплее.

Какой фееричный день рождения. Интересно, а где сейчас Мукуро? В Японии или здесь? Надо будет ему позвонить.

-Ты спи давай, - поворачивается ко мне спиной. – День был насыщенный.

-Спокойной ночи, семпаай.

-Угу. Тебе того же.

Смотрю в потолок, лёжа на спине. Есть лёгкая сонливость, но заснуть не получается.

Без десяти час. Ворочаюсь, пытаясь найти сон.

-Да чёрт возьми. Перестань ёрзать, мелкий паршивец. И без тебя заснуть не могу.

Получаю лёгкий тычок в спину.

-Бел-семпаай, прекратите жаловаться. Не к Вам одному сон не идёт.

-Тебе только сон не идёт, а мне ещё и холодно, - прижимается со спины, обхватывая руками.

Мне стало очень не по себе. Я замер.

-Расскажи мне что-нибудь, - утыкается носом в мои волосы.

-Напримеер?

-Сказку ту же.

-Добрую сказку?

-Нет. Какую-нибудь, где много смертей и кровопролития. К слову об этом, днём тебе фильм покажу, называется «Человек кусает собаку». Оценишь.

-А о чёём он?

-О весёлом мужике, который очень весёлый.

-Семпай, Вы поняли, что только что сказали?

-Нет, я уже не помню,- шмыгает. – Сказку мне.

-Хмм.. Я не знаю таких сказок, которые требуете Вы.

-Ну, придумай, - зевает.

-Жил-был…

-Мальчик, - перебил химик.

-Хорошо. Жил-был мальчик. Он был…

-Трудолюбивым.

-Был он трудолюбивым и…

-Добрым.

-И добрым. Однажды…

-Шёл он по лесу.

-Шёл он по лесу и…

-Наткнулся на ведьму.

-И наткнулся на ведьму. Ведьма ему и говорит…

-«Отдай мне своё сердце, иначе я навлеку на тебя проклятье».

-Это ведьма ему и говорит. Мальчик раздумывает и отказывается.

-«Тогда…», - учитель передаёт слово мне.

-«Тогда я превращу тебя…»

-В лягушку.

-«…в лягушку».

-Нет, пускай лучше в жабу.

-Хорошо, семпай. «Тогда я превращу тебя в жабу!». Выкрикнула ведьма и направила свой жезл…

-Жезл?

-А как ещё?

-Свою волшебную корягу.

-Ведьма направила свою волшебную корягу на мальчика и превратила его в жабу.

-«Если до совершеннолетия тебя никто не полюбит, то ты умрёшь страшной смертью».

-…говорит ведьма. Семпай?

-Что?

-Но здесь же мало смертей, и нет кровопролития.

-Согласен. Но и счастливый конец никто не обещал.

-А, ну ладно, - немного изменил позу. – Так вот. И стал мальчик лягушкой.

-Жабой, - поправляет семпай.

-И стал мальчик жабой. Несколько лет жил он…

-...одиноко на каком-то болоте. Как однажды…

-Забрёл на это болото…

-Принц.

-Забрёл на болото принц. Он увидел жабу, а она ему и говорит…

-«Семпай, я не буду сдавать химию. Я её не знаю», - тихо хихикает Бельфегор.

-Семпай, это не смешно. Мне действительно было тяжело смириться с Вашим решением.

-Сказка! – тыкает пальцем в бок.

-Жаба принцу и говорит…

-«Принц, а, Принц. Возьми меня с собой».

-Принц и вз..

-Нет, он её не взял с собой! Тупица! У тебя плохая сказка!

-Тогда сами рассказывайте, - закатил глаза.

-Принц удивился и спрашивает: «Ты умеешь говорить»? Жаба кивает. «Как же тебя зовут?» «Не помню я имени своего», - отвечает жаба. - «Заколдовала меня некогда злая ведьма».

Меня начинает клонить в сон.

-В итоге уговаривает жаба Принца взять её с собой. Остаётся ей до совершеннолетия всего год. Прыгает она по королевству того самого Принца, прыгает, а никто её любить и не собирается. И вот осталось ей жить всего два дня. Встречает она на улице Принца, тот её и узнал: «Жаба, ты ли это?». «Я это, я», - отвечает жаба. «Как же так? Никто так тебя и не полюбил?». «Нет, не полюбил», - вздыхает та. «И сколько же тебе осталось?». «День-два». И Принц, сжалившись над жабой, пригласил её к себе. Через день сидят жаба с Принцем, прощаются. Ждут часа недоброго. Часы бьют ровно двенадцать раз, и наступает день рождения жабы. Жаба громко квакает, подпрыгивает и становится она прекрасным юношей… - мечтательно выдохнул. – Потом резко упал, кровоизлияние в мозг, гной хлещет из носа и ушей, бьётся в конвульсиях в собственной луже из крови, мочи и дерьма и дохнет, захлебнувшись рвотой.

-Семпай! – поворачиваюсь к нему лицом.

-Что?

-Что это за ужас?

-По-моему, замечательная сказка, - лениво пожимает плечами.

-Ага, только Вам их и сочинять.

-Я не понял, тебе не нравится? – в его дыхании всё ещё был запах алкоголя.

-А должно?

-Это же я придумал. Значит, должно.

-Чёртов извращенец, - тихо бубню под нос.

-А ну повтори, - возмущается.

-Спите, Бел-семпай, - отворачиваюсь от него.

-Жаба, день рождения прошёл. Своевольничать уже нельзя.

-Спокойной ночи, - отмахнулся рукой.

-Скотина малолетняя, - кусает меня за шею.

-Ау, - тру укушенное место.

-Желаю не проснуться.

-И Ваам того же.

Заснул я буквально сразу и так же в объятьях семпая.

Воскресенье, двадцать седьмое ноября.

Восемь часов утра.

Зеваю, переворачиваясь на спину. Разлепил глаза и смотрю в потолок. На животе было неприятное ощущение от застывшей спермы, а между ягодиц – от смазки. Семпая в кровати не было. Я провёл рукой по его месту. Холодное. Встав с кровати, пошёл в ванную. Усердно тёр себя мочалкой, помыл волосы, вычистил всего себя.

Вытираю волосы, стоя у раковины:

-Гель после бритья от Hugo Boss? – повертел в руке. Меня дико интересует его ванная.

Повязав полотенце на бёдра, стал лазить по полкам. Шампунь для объёма волос, шампунь от перхоти, шампунь с кокосом, шампунь с лавандой, шампунь-ополаскиватель, пены для ванны, зубные пасты с мятой, ментолом, клубникой и ещё какая-то странная, пены для бритья, гели после бритья. Из комнаты донесся скрип кровати. Выхожу из ванной.

Семпай звёздочкой разлёгся на своей части. Он мерно дышал, смотря куда-то в полоток. Уже в диадеме.

-Бел-семпай? – подойдя, аккуратно потряс за плечо. Сел на край кровати.

-М? – резко дёргается.

-Вы чего так рано встаали?

-Друзья заезжали,- сонно трёт лицо. Говорит он тяжело, немного надрывно. Видно, последствия.

Тоже недавно был в душе. Кончики волос слиплись от воды. Учитель садится в кровати и стягивает с себя объёмную футболку. За ней - мешковатые джинсы. Остаётся в нижнем белье.

-Ложись и спи, - кутается в одеяло.

-Семпай?

-Что?

-Как Вы себя чуувствуете?

-Заткнись и спи.

-Мне кажется, Вам не мешало бы…

-Ты меня намеренно не слушаешь? – высунув руку из-под одеяла, кидает нож. Уклоняюсь.

-Лаадно. Может, посплю.

-Не «может», а ты идёшь спать.

Меня резко хватают и заваливают на кровать.

-Фу, блин, почему ты весь мокрый?

-Я в ваанне был.

-Уйди отсюда.

В итоге, я смог выбраться из королевских «объятий». День обещает быть насыщенным. Ну, или не особо. На скорую руку высушив волосы, стал одеваться. И тут я наткнулся на то, что не заметил, пока был занят водными процедурами. На ляжках синяки, на боках синяки, шея в засосах, весь в синяках и засосах. А, ещё царапины на животе и укус на шее.

Я с пасмурными мыслями вернулся назад в комнату, переоделся и прилёг на одеяло. Рваная футболка слегка задралась и, когда семпай обнял меня во сне, контур синяка полностью совпал с его пальцами. И, похоже, он ночью ещё заехал по мне ногой. У колена синяк по-другому объяснить не получается. Полежал минут двадцать, потом заснул.

Но даже через четыре часа химик вставать не собирался.

-Бел-семпай.

Спит.

-Бел-семпай.

Спит.

-Бел-семпаай.

Спит.

-Беел-семпаай.

Спит.

-Бел-семпай! – мне пришлось начать его трясти и прикрикнуть.

Проснулся.

-Чего тебе? – я и не заметил поначалу лёгкий запах перегара в комнате.

-Уже полпеервого. Вставать пора.

-Рано же, - голос его скрипел, как кровать прошлой ночью. У меня немного застучало в висках. Надо было вчера вообще не пить.

Вдруг я понял, что слышу с первого этажа жужжание пылесоса.

-Мы что, в доме не одни? – резко замираю.

-Это Маргарита. Она работает в агентстве домработницей, и каждое воскресенье убирает у меня дома, - сладко потягивается.

-Её не было в прошлый раз.

Мысль о том, что нас раскроют, полностью завладела моим мозгом. Я, не отрываясь, смотрел на дверь.

-На той неделе у неё был отпуск. Расслабься. Чего ты так занервничал? Можешь спуститься и познакомиться с ней. Только она испанка и немного косо говорит по-итальянски. А ещё сделай мне завтрак.

-Бел-семпай, сейчас, по сути, уже обед есть надо.

-Ну, тогда сделай мне обед. Или напряги Марго. Давай, живее.

В джинсах, в рваной футболке учителя и на босу ногу я предстал перед Маргаритой. Она меня сначала не заметила из-за шума, но потом выключила пылесос.

-Добрый день.

-Здраавствуйте, - слегка киваю головой.

-Я Маргарита. А Вы - друг Бельфегора? – говорит с акцентом.

-Ученик.

-А, да, конечно. Мне рассказали о Вас. Вам что-нибудь нужно?

-Да не. Я сам.

-Хорошо. Если что – обращайтесь.

Я себе представил какую-нибудь бабу лет пятидесяти пяти, а это молоденькая девушка, которой около тридцати. Что-то мне подсказывало, что химик использовал её не только как прислугу.

На кухне я долго рылся в холодильнике и думал, что бы приготовить. Это же не завтрак, а обед. Ладно. Пускай будет жареная картошка с мясом. Вот только я не помню, что именно делать с мясом.

-Маргарита, извиниите, - она оторвалась от вытирания пыли и повернулась ко мне. – Вы умеете готовить мяясо?

-Да, конечно. Вам помочь?

-Да, если не труудно.

Она попросила подождать ещё несколько минут и обещалась прийти на помощь. Тем временем я почистил картошку и стал её резать. Залил сковороду маслом. Домработница вскоре пришла на кухню и, достав мясо, стала его резать. Выгрузил ломтики картофеля, стал помешивать. Потом послышался хлопок входной двери. Учитель, что ли. Кто-то чуть ли не прижался ко мне со спины. Я вздрогнул.

-Плохо мешаешь.

Бельфегор перехватил мою руку и начал мешать немного интенсивнее. У меня сбилось дыхание.

-Привет, - махнув рукой, идёт к кофеварке.

-Здравствуйте, - выгружает мясо на вторую сковородку.

-Как прошёл отпуск? – слегка ссутулившись и неестественно ровно держа голову, семпай пошёл назад в гостиную. В руках свежая газета.

-Хорошо. Ездила к семье.

-Как Карлос? – на меня водружают шапку.

-Оо, спасибо. Не хворает.

-Передавай ему привет в следующий раз. Ну, или в гости притащи, что ли. Я давно паренька не видел, - садится за стол с чашкой кофе.

-Нет, - отрицательно мотает головой. – Шалит. Не стоит его так поощрять.

-Какая грозная, - слегка хрипит.

-Вы хорошо себя чувствуете?

Я выложил картошку на тарелки.

-Нормально. Бывало похуже.

-Молока?

-Нет, это потом.

-Виски?

-Это тоже потом.

-Хорошо. Мясо готово.

И она ушла.

-Жаба, есть подавай.

Разложив по тарелкам мясо, поставил одну перед семпаем.

-Молодец, - приступает к еде.

-Вы с ней так хорошо общааетесь?

-Ну, Маргарита у меня уже года полтора или два работает, - говорит неохотно, медленно.

-И в каких Вы с ней отношениях? – я хотел задать вопрос намёком, но вышло более чем прямолинейно.

-В смысле, сплю ли я с ней?

-Я не…

-Ши-ши, в любом случае, нет. Но помню, как-то мы с ней напились, и она ко мне лезла.

-Ого.

-Что?

-Нет, ничегоо.

Картошка слегка подгорела, за что я получил пару ножей в шапку.

В гостиной были открыты окна, а на журнальном столике ни намёка на выпивку. А ещё я не мог привыкнуть к стриженому учителю. Хоть его и не налысо постригли, но всё равно непривычно.

-Так вот, - нарушает тишину блондин. – Заезжали Мармон с Леви, довезли тебе кое-чего.

-А?

-От Леви зонт, - порывшись в большом пакете, достаёт такой же зонт, как свой, только аквамариновый. – От Мармона…- роется, – книга по иллюзиям и магии какой-то. Он, вообще, уличный мошенник немного, видимо, тебя тоже хочет обучить.

Мукуро тоже подобным занимался. Перевёл взгляд на окно.

-А, и открытка от Босса, - помахал конвертиком.

-Босса? – приподнял бровь.

-Ну, Занзас наш. Такой крутой доминант всей планеты. Советую его не злить, если не повезёт встретить.

-Лаадно.

Зонт оказался довольно удобным и лёгким.

-Семпай, у Вас же такой же.

-Тоже от Леви.

Книга интересная. Мне она понадобится. А открытка… Ну, довольно забавная открытка, в которой чёрной ручкой и властным почерком написано «Поздравляю». Ещё в ней жирные разводы от мяса.

Время приближалось к трём.

-Я же тебе фильм хотел показать, - учитель смотрел куда-то на стену.

-Какоой?

-«Человек кусает собаку», ши-ши, - схватив меня за рукав, тащит к двери в комнату, где я ещё не был. Громко кричит: – Марго! Мы будем смотреть фильм. Не лезь в кабинет.

-Хорошо, - раздаётся со второго этажа.

Кабинет? Интересно посмотреть.

Бельфегор резко открывает дверь, чуть ли не вбегая и таща меня за собой. У меня вместо глаз стали блюдца.

Очень классный кабинет. Бежевые стены, мебель из тёмного дерева, лёгкие занавески, плазменный телевизор, довольно большой, кстати. Ближе к окну стоял стол с белым компьютером фирмы Apple, телефон сбоку. Напротив стола было несколько высоких стеллажей с книгами. Но это не художественная литература, а книги о химии, медицине, психологии, механике, кулинарии и далее. Под плазмой, висящей на стене, небольшой столик, сбоку – стойка с дисками. Много дисков. Напротив стоял бежевый диван, не из кожи, мягкий, очень приятная обивка и подушки.

-Закрой дверь и садись.

Я не помню тот момент, когда семпай отпустил мой рукав и стал искать диск. Я просто стоял в дверях, с восторженным лицом разглядывая комнату.

Закрыл дверь, сел. По бокам от телевизора висели две прямоугольные картины небольшого размера. На обеих были нарисованы образы восемнадцатого века. Красиво.

Учитель встал посередине с пультом в руке. Включил телевизор, затем диск. Сев справа от меня, закинул ноги на журнальный столик перед диваном. Что-то я его сначала не заметил. Фильм на французском. И тут я чуть не спалил себя с потрохами.

-С субтитрами или на итальянском? Хотя, чего спрашиваю? Ты же не знаешь французский.

-Я ро.. – вовремя затыкаю себе рот.

-Чего ты бубнишь? – покосился на меня.

-Ничегоо.

-Ты сегодня странный. Похмелье? Ши-ши-ши.

-Неет, семпай. Мне до Вас далеко.

Да, я француз чуть ли не в пятом поколении. Я родился в жуткой глуши на западе Франции – Юра. Это очень гористая местность с самыми что ни на есть потрясающими пейзажами. Когда мне исполнился месяц, отец увёз нас в Марсель к своим родственникам. А к моим двум годам мы перебрались ближе к Италии. Французский я почти не помню, а родители попали в аварию через три года. В итоге, получилось. Там меня разместили в приют, откуда был подхвачен моими нынешними опекунами. Считаю себя итальянцем и ни разу не французом.

Фильм начался с того, что главный герой с очень большим носом, Бенуа Пульворд, задушил в поезде бабу. Затем он девяносто минут рассказывал о том, как топить трупы, соотношение массы тела к балласту, как правильно стрелять, как жить и что делать. Весь просмотр я ожидал, что химик начнёт ко мне приставать. Но нет. Он лишь развалился сбоку, закинув ноги на столик, а левую руку положив на спинку дивана позади меня. Порой я откидывался назад, случайно кладя на неё голову, но спешил выпрямить спину и смотреть фильм дальше. Да, мне в кои-то веки было неловко. Также весь фильм блондин кидал ножи. Он замахивался, и взявшийся из ниоткуда стилет точно летел в картину справа от телевизора. Сначала кидал по одному ножу. Потом по два, по три. Буквально через полчаса вся картина была утыкана колюще-режущими предметами, и некоторые из них со звоном падали на пол. Тогда Его Высочество приступил к картине слева. Закончилось всё тем, что Бенуа нашёл свою подругу с флейтой в заднице, а мать – со шваброй. Это ему была месть от какого-то бандюги. А его самого убили, как и дружков, помогавших снимать фильм.

-Ну, как тебе фильм? – шишикнув, семпай растянул губы в широкой улыбке.

-Нечто подобное я и ожидал увидеть.

-Этот фильм сняли, когда тебя ещё и не планировали. 1992-ой год.

-Не похооже.

-Что поделать? – пожал плечами.

-Бел-семпай.

-Ну?

-Мне бы предпочтительно уже пойти домой. Завтра понедельник.

-И? – потягивается. Вроде ему уже лучше, чем утром.

-Уроки бы сделать.

-Забей на них.

-Завтра химия.

-Ты знаешь больше, чем твой класс прошёл. Только что я раскрыл тебе секрет, который собирался не говорить ещё недельки этак две.

-Серьёзно? – я даже еле «лицо-кирпич» сдержал.

-Абсолютно, - кивает.

-Хмм… Сколько ещё Вы намереваетесь держать меня у себя доома?

-Пока не наиграюсь.

-Я Ваша игруушка? – вопросительно поднимаю бровь.

-Успел забыть? – подсаживается чуть ближе, убрав ноги со столика.

-А, ну да. Вы же говорили. Так скоолько?

-Ну, - задирает голову на часы над диваном. – Часов до шести. А потом иди на все четыре стороны.

-Хорошо. Тогда мне надо позвонить и кое-что уточниить.

-Со своего раздолбыша? Ши-ши. Удивляюсь, что он ещё работает.

-Может, Вам повезёт, и мой телефон наконец сломается. Он часто барахлит.

Я набрал номер Николаса. Как иронично, даже не поздравил. Я хоть и не афишировал свой день рождения, но он о нём прекрасно знал.

-Алло?

-Ник, привет. Это Фран.

-О, привет! Чего звонишь?

-Слушай, а нам много заадали? Просто я сейчас в гостях.

-Сейчас, - роется. – Да ничего не задали, можно сказать. Только параграф по истории. А, ну и химия.

«Химия» он произнёс с ужасным раздражением. Семпай, похоже, услышал и прислонил ухо к моему телефону, чуть повернув, чтобы было слышно обоим.

-Ты не сдеелал? – в данный момент я, конечно, предаю родину, но Николас сам начал от меня отворачиваться.

-Да я её и понять толком не могу. И этот Принцесса грёбаный. Напыщенная чокнутая скотина. Чего он меня отсадил? Нормально же с тобой сидели! Ещё, блин, орёт каждый урок и мелом своим тыкает. Засунуть бы ему этот мелок куда подальше.

На лице так называемой «Принцессы» расцвела улыбка истеричней обычного.

-Ник, мне кажется, ты загнул. Он же хороший учитель. Толково объясняяет.

-Не знаю. Ты с ним подружился?

Я, не знаю почему, дёрнулся в сторону, но семпай за талию притащил меня обратно, продолжая слушать разговор.

-Фран? Ты тут?

-А, да, извини, отвлёёкся.

-Так что?

-Я же не идиот, - фыркаю. Бельфегор замечает, что я вру.

-Вот и правильно. Не удивлюсь, если его застанут за растлением несовершеннолетних. Уж больно много девок по нему с ума сходят. Наверняка пользуется вниманием.

Покоритель женских сердец слегка толкнул меня в бок, чтобы закруглялся с болтовнёй.

-Лаадно, я тебе позвоню, как домой приду. Покаа.

-А ты хоть у кого? – но я уже повесил трубку.

Облегчённо выдохнул и поднял взгляд на учителя. Шишикает.

-Ши-ши, я бы мел ему в нос запихнул, - маньячно улыбается, сделав ударение на «ему».

-Не злиитесь. Между прочим, из-за Вас я предал друга.

-Ты молодец, - наклоняется, чуть вжав меня в диванную спинку. – Будешь сообщать мне новости жизни класса.

-Я не хочу прослыть крысой.

-Никто и не узнает, - трётся носом о мою щёку. Так и знал, что начнётся.

-Семпай, я не буду этого делать.

-Твоё мнение никто не спрашивает, ши-ши, - невесомо касается моей щеки губами.

-Значит, я буду треебовать, - слегка уклоняюсь в сторону.

-Все равны перед законом.

Учитель прижимается ко мне всем телом, вдавливая в диван. Тяжело.

-Бел-семпай, тяжело.

-Ничего страшного, - проводит рукой вдоль моего тела.

-Ну хватит.

-Фи, какая противная жаба.

Семпай резко отпрянул, вставая. Я же остался лежать. Он что, действительно отстал от меня? Стоит у телевизора, убирая диск. На моё же удивление, тело успело настроиться на домогания и требовало продолжения. Встав, подошёл к Бельфегору со спины и обнял. Футболка слабо пахла его кожей.

-Чего тебе? – кладёт упаковку с диском на столик.

-Семпай…

-Жаба? – развернулся.

Поиск по сайту: