Картина 4

ЮРАСИК. Вот, этот колодец он мне помогал копать. Старый совсем перестал воду давать, так мне твой отец помог новый выкопать, он в этом деле разбирался. Здорово разбирался.

АЛЕКСАНДР. Юрий Константинович, а как отец жил последний год?

ЮРАСИК. А?

АЛЕКСАНДР. Я спрашиваю, как отец жил последний год. Вы часто с ним общались?

ЮРАСИК. Да как часто? Общались. Как виделись, так и общались. Он общительный был. Помогал часто.

АЛЕКСАНДР. А как он жил?

ЮРАСИК. Да как жил, жил себе, да и жил. Один жил.

АЛЕКСАНДР. Это понятно, что он один жил. А он ничего не говорил, может быть, у него были какие-то трудности?

ЮРАСИК. Чего?

АЛЕКСАНДР. Я спрашиваю, может быть, он испытывал какие-то трудности?

ЮРАСИК. А одиночество не трудность, по-твоему? Побросаете, поразъедетесь… ладно уж… Вас все вспоминал, часто вспоминал. Всех, и сестер твоих и тебя.

АЛЕКСАНДР. Да, да,.. а он говорил что-то конкретное?

ЮРАСИК. Чего это ты мне, как допрос устроил?

АЛЕКСАНДР. Да я как-то…

ЮРАСИК. А что конкретного он мог говорить?

АЛЕКСАНДР. Я не знаю…

ЮРАСИК. А коли не знаешь, так чего спрашиваешь. Сашка, да, что он мог говорить? Скучал по вам. Вспоминал много.

АЛЕКСАНДР. А что вспоминал? Что-то конкретное?

ЮРАСИК. Да много чего вспоминал. Как работал, как жил, как вас воспитывал. Ладно тебе, чего уже пытать. Поздно спохватился.

АЛЕКСАНДР. Да… да…

Какое-то время они молчат.

ЮРАСИК. Памятник поставили?

АЛЕКСАНДР. Что, простите?

ЮРАСИК. Памятник поставили?

АЛЕКСАНДР. Да.

ЮРАСИК. Красивый?

АЛЕКСАНДР. В плане?

ЮРАСИК. Ну, красивый памятник-то?

АЛЕКСАНДР. Да они одинаковые для меня все.

ЮРАСИК. Гранит, мрамор, крошка?

АЛЕКСАНДР. Мрамор.

ЮРАСИК. Красиво наверное.

АЛЕКСАНДР. Наверное. Странный вопрос.

ЮРАСИК. А что странного, оно ж когда смотришь сразу видно красиво или нет. Иногда долго можно стоять. Я вот когда по кладбищу хожу, всегда памятники смотрю, фамилии читаю, годы жизни тоже. Стихи тоже. Иногда запомнишь, аж из головы не выходит. Сейчас вот что-нибудь вспомню.

АЛЕКСАНДР. Не надо.

ЮРАСИК. А чего? Красиво же! Тебя забыть мы все не в силах, в сердцах остался шрам…

АЛЕКСАНДР. Юрий Константинович…

ЮРАСИК. Да ты дослушай! Тебя забыть мы все не в силах, в сердцах остался шрам…

АЛЕКСАНДР. Скажите, он говорил о ком-то из нас отдельно, ну, из детей?

ЮРАСИК. Солдафон ты Сашка. Я тебе поэзию, а ты…

Юрасик обиженно отходит в сторону, достает сигареты, закуривает.

АЛЕКСАНДР. Ладно, извините. Действительно, мог бы и дослушать. Давайте, я с удовольствием…

Юрасик быстро делает несколько затяжек, плюет на сигарету, сбивает пепел пальцем, убирает окурок в карман.

ЮРАСИК. Тебя забыть мы все не в силах, в сердцах остался шрам… запамятовал… тьфу ты, Сашка…

Юрасик снова отходит в сторону, достает из кармана окурок, закуривает, садится у дерева. Обиженно курит.

ЮРАСИК (через паузу). Потому как сразу надо было!..

АЛЕКСАНДР. Ну, ничего, не обижайтесь, бывает…

Юрасик обиженно курит. Александр мнется на месте.

АЛЕКСАНДР. А хотите я вам стихи почитаю?

ЮРАСИК. А ты знаешь?

АЛЕКСАНДР. Да, действительно, неудачное предложение.

ЮРАСИК. А петь можешь?

АЛЕКСАНДР. Да тоже как-то…

ЮРАСИК. Тогда сядь и покури.

Александр садится у дерева рядом с Юрасиком. Закуривает. Они долго сидят молча.

ЮРАСИК. Он без дела сидеть не любил. Придет, случается, утром, часов наверное в восемь, ну, может пол девятого. А я только бреюсь… ага… со мной никогда не сидел. Пойду, говорит, покурю. Ну, тое-сёе, я выхожу, а он уже помидору у меня подвязывает, или там еще что. Его и не просил ни кто, у него руки сами тянулись. У себя все сделает, и ко мне идет. А у него, у него все гвоздик к гвоздику, порядок все вокруг, глаз не придерется. Он, как только занималась - уже вставал. Рассказывал мне. Говорит, только-только в окно свет, так, говорит, уже встаю. Кур бужу, говорит. Смеялся.

А ему работы всегда мало было. Уставал, конечно, последнее время, уставал, не без этого. А кто не устает. Но жила, понимаешь! А в отношениях, так вообще человек особенный. Ко всем, ага. Себе мало чего, а для других в бараний рог согнется. Скажи, а вот и оно. Намекни – пожалуйста. Прикатил мне однажды бочку железную, на кой ляд она мне сдалась. Душ, говорит, поправим. Бак сняли, а баку этому чуть за старше меня, и течет, оказывается. Я без дырок, хоть и отбегал ого-го, а баку-то что? Так нет, протек. Я и не пользовался им. Все равно поменяли… Вона, бочка, видишь. Как новенькая. А однажды скворечник принес. Пусть, говорит, птица живет. Ты вона, голову-то подыми.

Юрасик поднимает голову, какое-то время смотрит на скворечник.

АЛЬБЕРТ. Пусть живет, мне-то что? Птица пусть живет… Сашка, спишь что ли?

ЮРАСИК. Александр, просыпайся. Мне трудно его удержать без тебя.

АЛЬБЕРТ. Сашёк, чего разоспался-то, Саша?

ЮРАСИК. Александр!

АЛЬБЕРТ. Сашка!

Александр просыпается, судорожно ощупывает кушетку.

АЛЕКСАНДР. Юрий Константинович... Провалился. Альберт, я…. Извини… что-то провалился… неделю почти ночь без сна… не могу, не могу уснуть, а тут что-то провалился…

АЛЬБЕРТ. Ничего, у меня тоже бессонница.

Пауза.

АЛЕКСАНДР. Послушай, мне нужно разобраться, понять. Сначала сестры, потом Юрий Константинович, что происходит? Мы попадаем в голову к ним, или как это происходит?

АЛЬБЕРТ. Пока мы находимся только в тебе. Твой мозг дорисовывает недостающие ему части, недостающую информацию.

АЛЕКСАНДР. Получается, что я все это придумываю?

АЛЬБЕРТ. Нет. Ты, точнее твой разум собирает мозаику, недостающие кусочки он подгоняет под размер пробелов и вставляет в общую картину.

АЛЕКСАНДР. Так и получается – я все придумываю.

АЛЬБЕРТ. Неправильно понимать разум, как что-то рациональное. Разум нужно рассматривать как способность нахождения истины. Мы же неправильно рассматриваем его. Разум имеет огромный диапазон проявлений абсолютно неизученных человеком. Мы не знаем, как он проявляется даже на сотую долю.

АЛЕКСАНДР. Ты хочешь сказать, что сейчас, во мне открываются какие-то силы, которые пока не имеют…

АЛЬБЕРТ. Я ни о чем не могу говорить точно.

АЛЕКСАНДР. Так ты можешь мне сказать, это вообще было или нет?

АЛЬБЕРТ. Почему было? Это есть, здесь и сейчас.

Пауза.

АЛЕКСАНДР. Надо выспаться.

АЛЬБЕРТ. Да, я тоже мечтаю только об этом, но эта бессонница… ты знаешь, после похорон я перестал контролировать ее. Она теперь сама может приходить ко мне… во сне…

АЛЕКСАНДР. Бессонница спасает.

АЛЬБЕРТ. Да.

Пауза.

Альберт открывает ящик стола, достает сверток.

АЛЬБЕРТ. Вот, это тебе.

АЛЕКСАНДР. Что это?

АЛЬБЕРТ. Пятьдесят тысяч.

Пауза.

АЛЕКСАНДР. Нет, я не могу… Я не смогу их тебе отдать, нет, Альберт, это неправильно.

АЛЬБЕРТ. Я не могу их оставить.

АЛЕКСАНДР. Что значит, не могу – это деньги. Твои деньги.

АЛЬБЕРТ. Нет. Меня купили. После похорон ко мне подошел человек и отдал мне эти деньги, прямо так, в газете… А вдалеке я увидел машину, из которой за нами наблюдали. Это был отец того молокососа. Я не могу их оставить.

АЛЕКСАНДР. Послушай, у тебя горе…

АЛЬБЕРТ. Эти деньги мне ничего не дадут… ничего не вернут. Ничего! Так пусть они хоть как-то…

АЛЕКСАНДР. Нет. Я не могу.

АЛЬБЕРТ. Бери. Иначе я их просто выброшу. Я не хочу быть купленным, Саша. Я все потерял, теперь я хочу пропасть, исчезнуть, растворится.

Пауза.

АЛЬБЕРТ. Саша, я один. Мне ничего не нужно. Я уеду отсюда. Я навсегда оставлю практику. Возвращать мне ничего не нужно, просто возьми эти деньги. Ты сможешь оставить себе память!

АЛЕКСАНДР. А ты?

АЛЬБЕРТ. Мне теперь больно вспоминать… страшно… это я научил ее ездить на мотоцикле. Ее мать была против, но я воспитывал ее как сына. Я ни в чем ей не отказывал. Она выросла сильной, целеустремленной, но… но человеку свойственно уставать. Я не думал, что это произойдет так рано. Я виноват, понимаешь?

Пауза.

АЛЬБЕРТ. Видимо и я уже тоже устал. Закончим на сегодня. Извини.

АЛЕКСАНДР. Да, конечно. Попытайся взять себя в руки.

Александр встает, идет к выходу.

АЛЬБЕРТ. Деньги. Возьми деньги, черт подери. Забери их.

Александр стоит у двери.

АЛЬБЕРТ. Возьми их, Саша, прошу тебя. Оставь себе память.

Александр медленно подходит к столу, берет сверток.

АЛЕКСАНДР. Тяжелый.

АЛЬБЕРТ. Все в этой жизни нелегко.

АЛЕКСАНДР. Спасибо.

АЛЬБЕРТ. Иди.

АЛЕКСАНДР. Спасибо…

Александр идет к выходу.

АЛЬБЕРТ. Завтра не приходи. И послезавтра. Прощай.

Александр останавливается.

Пауза.

АЛЕКСАНДР. Прощай.

Александр выходит.

Альберт садится за стол. Закрывает глаза. Какое-то время сидит неподвижно.

АЛЬБЕРТ. Привет. Ну, как ты там?.. Это хорошо… Я?.. А меня уже нет. Ты есть, а меня нет…

Поиск по сайту: