Десантная капсула, внутри Савана Смерти

Балтиил: «Во имя Крови».

Балтиил зарычал, когда десантную капсулу качнуло в креплениях. Он чувствовал себя беспомощным, когда Стромаркианские орудия продолжали бить Саван не получая никакого сопротивления. Пристёгнутый магнитными замками внутри десантной капсулы, библиарий полностью зависел от капризов судьбы. Он надеялся, что Зафаяс знает, что делает. Даже из недр корабля Балтиил мог чувствовать гнев Капеллана, его желание разрывать жертву, убивать. Это чувство кипело по всему кораблю подобно пеклу, тлея на краю сознания Балтиила. Рота Смерти тоже могла чувствовать это. Балтиил подавил желание выхватить силовой меч, когда он подумал о пяти облачённых в броню убийцах, с которыми он делил десантную капсулу. Никогда в своей жизни он не находился так близко к проклятым. При нормальных обстоятельствах только у Капеллана хватало силы ума и чистоты духа, чтобы сопровождать Роту Смерти в бою. Вокруг них царила осязаемая атмосфера смерти. Они сводила с ума даже лучших воинов и бросала в объятия Ярости. Балтиил вздохнул и расслабился. Он не был Капелланом, но выбора у него не было. Без его помощи Рота Смерти никогда не прорвётся через противовоздушную оборону дворца Губернатора. У защитников будет достаточно времени, чтобы укрепит свои позиции. Аполлус верил, что Стромарк Прайм умрёт в течение одного дня.
Вытянув шею, Балтиил смог рассмотреть воинов Роты Смерти слева и справа от него. Красные линзы шлемов ярко горели при тусклом освещении, а из глоток раздавалось непрекращающееся рычание, напоминающее Балтиилу о Ночных Ужасах. Персонажи Кретацианского фольклора, Ужасы охотились по ночам. Они подстерегали неосторожных, чтобы выжечь из него душу единственным взглядом, прежде чем снова раствориться в тенях. Беспокойство Балтиила возросло, когда он подумал о демоне в чёрной броне, который охотился за ним в его снах.
Балтиил почувствовал, что Рота Смерти становится злее в ответ на каждый сотрясающий Саван удар. Он чувствовал их желание вырваться из десантной капсулы, погрузиться во внутренности их врагов. Они были самыми ужасающими воинами, из когда-либо встреченных Балтиилом. Он видел сынов Ангрона, охваченных их боевым безумием, и был свидетелем резни, которую могли учинить разъярённые Расчленители. Но он их не боялся. Он никого не боялся.
Беспокойство Балтиила произрастало из слабости его собственной плоти.
Его бремя было велико. Как сын Сангвиния, он боялся Изъяна, жажды крови и безумия, обещания впасть в Ярость и присоединиться к его братьям в чёрной броне смерти. Как библиарий он боялся проявить слабость, которая сразу же позволит монстрам варпа сожрать её.
Балтиил зарычал от разочарования. Он был дважды проклят, ему было суждено быть поглощённым внутренним монстром или демонами извне.
Он сосредоточился на Роте Смерти, на их гневе. Он прислушался к биению их сердец, стучащих в груди, гоняющих кровь по их венам.
Балтиил почувствовал, что его собственный пульс ускорился в ответ. Он слышал барабанный бой его сердец, чувствовал внутреннюю жажду боя, которая наполнила его ясностью цели и оберегла его от сомнений.

Мостик Савана Смерти, над Стромарк Прайм.

Зафаяс проигнорировал красные предупреждающие знаки, загоревшиеся на его консоли. Если Саван функционировал достаточно хорошо, чтобы жаловаться, то до смерти ему было ещё далеко.

Зафаяс: «Энергию на артиллерийское орудие, цель-вражеский носитель».

Единственное, установленное на носу Савана артиллерийское орудие было гигантской пушкой, которая занимала практически тридцать процентов всей массы ударного крейсера. Самое тяжёлое оружие, которое могли нести на себе корабли космодесантников, предназначенное для уничтожения городов с высокой орбиты, но отлично работало и против вражеских кораблей.

Орудийный серф: «Да, повелитель».

Орудийный серф внёс необходимые корректировки в когитаторы прицеливания, постепенно увеличивая мощность в силовых ячейках артиллерийского орудия. В недрах Савана тысяча рабочих натянула цепь в несколько метров толщиной, чтобы поднять магма снаряд и загрузить его в орудийный канал, тяжелейшая задача, которая заняла у них меньше минуты под строгим руководством кнута бригадира.

Орудийный серф: «Орудие готово. Цель подтверждена».

Оглушающее эхо сотрясло Саван от носа до кормы, когда главное орудие было полностью заряжено.

Зафаяс: «Огонь».
Саван содрогнулся, когда артиллерийское орудие выпустило свой гнев, послав залп магма снарядов к Защитнику Императора.
Щиты корабля класса диктатор вспыхнули словно новорождённая звезда, перегрузившись, когда первый снаряд достиг своей цели. Остальные пролетели сквозь перевозчик вихрем разрушения, вскрывая корпус и разрушая каркас. Вторичные взрывы расцвели на бортах Защитника Императора.

Серф-наблюдатель: «Цель поражена, повелитель. Щиты упали, двигатели выведены из строя. Судно уничтожено».

Зафаяс не отрывал глаз от тактического гололита, когда серф-наблюдатель докладывал о нанесённом ущербе. Корабль был беззащитен. Его двигатели истекали плазмой, синей дымкой, которая вытекала в пустоту. Те немногие из экипажа, кому посчастливилось выжить, вскоре умрут от облучения.
Капитан Савана зарычал.

Зафаяс: «Стреляйте ещё раз».

Защитник Императора был дрейфующим остовом. Он больше не представлял угрозы для Савана. Цели миссии требовали их вмешательства в другом месте.
Орудийный серф повернулся к Зафаясу, но его протест остался невысказанным. Израненная плоть капеллана натянулась на его лице, будто кости хотели вылезти наружу. Бионика, заменявшая ему правый глаз, вспыхнула красным, в то время как его кожа купалась в синем свете гололита. Серф тяжело сглотнул.

Орудийный серф: «Так точно повелитель».

Палуба затряслась под Зафаясом, когда Гордость Халки открыла огонь по Савану из своих излучателей. Зафаяс зарычал, они не должны были открыть огонь так скоро. Он сверился с данными на тактическом гололите. Стромаркианское судно перевело часть энергии из двигателей, чтобы ускорить перезарядку орудий. Они пытались отомстить за смерть Защитника Императора.

Орудийный серф: «Готовы открыть огонь, повелитель».

Зафаяс: «Прикончите их».

Без щитов, Защитник Императора был беспомощен против гнева артиллерийского орудия. Магма снаряды врезались в корпус, распыляя бронированную обшивку. Вторичные взрывы прогремели внутри судна, огонь охватил всё. Корабль распался на части под беспощадным залпом.
Два куска транспорта отделились друг от друга, направляясь к Стромарк Прайм, словно горящие предвестники того, что ждёт этот мир.
Крыло спешно запущенных бомбардировщиков помчались прочь от умирающего транспорта, их идентификационные руны загорелись на тактическом дисплее Зафаяса, когда они достигли максимальной скорости.
Зафаяс усмехнулся этой благородной, но напрасной попытке. С мрачным удовлетворением он наблюдал за тем, как один за другим они гасли. Вторичные взрывы продолжали разрушать кормовую часть Защитника Императора, пока наконец варп-двигатель не взорвался. Крыло бомбардировщиков было уничтожено расширяющимся ореолом плазмы, смерть Защитника настигла их.
Саван вздрогнул под градом лазерного огня и твердотельных снарядов, заставив Зафаяса ухватиться за трон. Под ним несколько серфов отлетели от своих рабочих мест, убитые электрическим разрядом. Удар тока сжёг их кожу дочерна и оставил пламя пожирать их форму. Ещё пять покорных серфов выступили из ответвлений мостика, чтобы занять места своих павших товарищей.

Второй орудийный серф: «Повелитель, мы вошли в зону поражения орудийных батарей».

Зафаяс был доволен преданностью делу нового орудийного серфа. Казалось, его не смущала кровь на его консоли или запах обугленной плоти.

Зафаяс: «Похоже на то».

Саван был лучше вооружён. Корпус Халки ощетинился орудийными портами и пушками, готовыми обрушить шквал снарядов размером с танк на судно Расчленителей.

Зафаяс: «Рулевой, новый курс».

Маневровые двигатели Халки вздрогнули, испустив рёв, когда они попытались отреагировать на неожиданную смену курса Савана. На работающих ниже оптимальной отметки двигателях Стромаркианское судно плыло в пустоте подобно огромному выброшенному на берег млекопитающему.
Ударный крейсер развернулся, подставляя орудиям Халки свой бронированный борт.
Зафаяс почувствовал, как напряглись его мышца, когда Гордость Халки заполнила весь обзорный экран. На таком близком расстоянии он мог разобрать каждую деталь позолоченного корпуса судна. Его бронированная обшивка переходила в возвышающиеся соборы, благочестивые оплоты против опасностей пустоты.
Зафаяс нахмурился. У него не было никакого желания обмениваться ударами со Стромаркианским судном.
Он собирался протаранить его.

Серф-наблюдатель: «Держитесь! Держитесь за что-нибудь!»

Голос серфа-наблюдателя протрещал во всех воксах на Саване, предупреждая о неминуемом столкновении с Гордостью Халки.
Перегруженные щиты Халки зашипели и потрескались при столкновении с Саваном. Стромаркианские орудия замолчали, экипаж был поражён безумием манёвра и не смог вовремя прицелиться.

Зафаяс: «Принесите им смерть!»

Зафаяс вёл Саван прямо на Гордость Халки, используя заострённую броню судна словно цепное лезвие, чтобы разрубить Стромаркианское судно. Корабль Расчленителей продолжал двигаться вперёд, разрывая борт Халки. Через вскрытый корпус в пустоту словно пепел выбрасывало незадачливый экипаж. Огонь пронёсся по кораблю, очищая целые палубы и вырываясь из корпуса, чтобы осветить разрушение.

Зафаяс: «Огонь! Сейчас же!»

Зафаяс ударил кулаком по консоли.
Орудия были практически вплотную прижаты к корпусу Халки, поэтому каждый выстрел нашёл свою цель. Вихрь ракет, лазерных лучей и плазменных зарядов разрывали Стромаркианское судно, вскрывая армапласт и обнажая внутренности.
Корпус Халки потрескался, разваливаясь на куски под неослабевающим натиском. Внутренние взрывы охватили судно от носа до кормы, ознаменовав его кончину. Из-за плотности огня Саван оторвался от Халки.

Зафаяс: «Рулевой, полный назад. Восстановить щиты».

Орудия Савана замолчали, а щиты восстановились за микросекунду до того, как двигатели Халки не выдержали.
Гордость Халки взорвался синей вспышкой. Жалюзи из адамантия опустились на обзорный экран, защищая экипаж от ослепительной яркости. Ударная волна прорвалась через щиты и разбилась о корпус.

Зафаяс: «Докладывайте».

Серф-наблюдатель: «Генераторы щитов выведены из строя. Целостность корпуса нарушена на палубах семь, восемнадцать и тридцать».

Зафаяс: «Мои братья?»

Серф-наблюдатель: «Штурмовая палуба цела».

Зафаяс взглянул через обзорный экран, когда жалюзи поднялись. Ничего кроме мусора не осталось от Стромаркианского боевого корабля.

Зафаяс: «Взять на прицел фригаты. Уничтожить всех».

Дворец губернатора, Стромарк Прайм.

Юрик шёл так быстро, как только мог себе позволить, прокладывая свой путь сквозь толпу военных и клерков, спешащих в противоположном направлении. Его злило то, что они не оказываю должного уважения залам, по которым бегут. Примус был исключительным местом. Жемчужина архитектуры и скульптуры, он был основан их предками и являлся резиденцией правительства уже десять тысяч лет. Хотя дворец Губернатора на Стромарк Секундус был больше и лучше защищён, он не мог сравниться в грандиозности с Примусом.
Юрик замедлился, когда достиг Зала Памяти, его грязные ботинки пачкали мраморный пол.

Юрик: «Простите меня».

Юрик бросил взгляд на каменные скульптуры, стоящие вдоль стен. Он остановился в конце коридора, поправив тунику и пригладив рукой волосы. Переведя дыхание, он открыл сводчатые стеклянные двери и шагнул в королевскую приёмную.
В зале играла классическая музыка. Из дворцовых садов доносилось пение птиц.

Юрик: «Губернатор».

Юрик опустился на одно колено, когда обращался к правителю Стромарк Прайм.
Губернатор Аграфена стояла спиной к Юрику, её внимание было приковано к птицам с красным хохолком, которые летали меж деревьев во дворцовом саду. Одетая в чёрную рефракционную броню, она была не той Аграфеной, которую Юрик привык видеть. Её длинные волосы были перевязаны в тугой хвост, который спускался по её спине словно ножны. Вместо золотого скипетра она держала тонкий меч, её рука покоилась на золотом эфесе.

Аграфена: «Раньше я бы приказала выпороть вас за то, что прервали меня»

Юрик молчал, пот выступил у него на лбу.

Аграфена: «О чём ты хочешь доложить?»

Аграфена жестом приказала Юрику говорить.

Юрик: «Флот, Губернатор. Нашего флота больше нет».

Аграфена: «А что наши дивизии? Что слышно о них?»

Юрик помедлил, прежде чем ответить.

Юрик: «Их тоже больше нет, никого нет, моя госпожа».
Аграфена повернулась, приковав Юрика каменным взглядом.

Аграфена: «Нет? Объяснись, лакей».

Юрик позволил себе мельком взглянуть на лицо своей правительницы. Её глаза были жёсткими, как всегда, её кожа была гладкой, словно северные озёра. Пудра рубинового и малинового цветов украшала её щёки, хотя это и не предавало теплоты её облику. Юрик почти улыбнулся. То, что она не потеряла себя среди творящегося вокруг хаоса, подняло его дух.

Юрик: «Моя госпожа, наши армии были разделены, уничтожены. Каждый солдат за щитом…все за пределами дворца…они все мертвы».

Аграфена смотрела на него какое-то мгновение, её глаза не двигались, когда она получила новости о том, что её мир был превращён в огромный могильник.

Аграфена: «Бригада Халки?»

Это был её личный полк. Тысяча элитных солдат, защищавших Примус.

Юрик: «Капитан Александр и его люди готовы, Губернатор…»

Аграфена: «Тогда мы победим. Мы покажем Секундианцам нашу истинную храбрость. Бригаду Халки ещё никто не превосходил. Эти стены никто не возьмёт. Никогда. Я не сдамся им, Юрик. Я превращу всё в пепел, прежде чем заключу мир с этими предательскими трусами».

Юрик: «Вы ведь не собираетесь…»

Аграфена: «Именно это я и собираюсь сделать».

За спиной Юрика, благородный образ Ставроса Халки, её отца, смотрел на неё сверху вниз. Портрет самого знаменитого лидера Стромарк Прайм висел на дальней стене зала рядом с фамильным гербом. Ставрос был великим тактиком, несравненным фехтовальщиком и благодетельный правителем.
Аграфена задержала взгляд на картине, находя собственные черты в лице предка. Она не опозорит его память, как бы высока не была цена.

Юрик: «Простите меня Губернатор…но это были Космодесантники. Император послал своих бессмертных чемпионов, чтобы уничтожить нас. Мы не можем…мы не можем противостоять им».

Аграфена: «Ложь!»

Аграфена махнула рукой, сбрасывая кристаллическую скульптуру Стромарк Прайм со стола. Ирония, которая не ускользнула от Юрика, когда глобус разбился об пол.

Аграфена: «Убить можно каждого».

Аграфена развела руками, указывая на дюжину членов её почётного караула, стоявших вокруг зала. Это были генно-модифицированные воины, облачённые в крепкую броню, и вооружённые тяжёлыми плазменными винтовками.

Аграфена: «Нужно лишь найти правильное оружие».

Десантная капсула, несущаяся к Стромарк Прайм.

Аполлус: «Балтиил!»

Голос Аполлуса прорвался через вокс, выдёргивая библиария из задумчивости.

Аполлус: «Я не против сдохнуть сегодня, брат. Но я не хочу умирать из-за того, что ты не выполнил свой долг»

Балтиил: «Терпение. Я не могу держать щит долго, мы должны подождать столько, сколько сможем»

Аполлус: «Ты говоришь как Зарго. Этот трус ждёт на орбите Секундус, пока сотни людей погибают, чтобы оставить его руки чистыми. Он позорит нашу родословную воинов».

Балтиил: «Ты не можешь заставить его, брат».

Аполлус: «Я могу заставить любого делать то, что мне нужно. Просто не жди слишком долго, библиарий».

Балтиил не ответил. Он понимал Аполлуса. Доверить свою жизнь псайкеру-это шло против всего, во что верил капеллан. Предупреждающие руны замерцали, словно окровавленные звёзды на потолке десантной капсулы, когда ещё один залп орудий ПВО прошёлся по корпусу.

Балтиил: «Брат Джофиэль».

Балтиил смотрел вверх, когда говорил. На борту Савана Джофиэль наблюдал за Балтиилом через пикт-рекодер, установленный на стене десантной капсулы.

Балтиил: «Ты мой хранитель».

Балтиил посмотрел вниз, на установленный на бедре мелта заряд.

Балтиил: «Не стесняйся».

Лампочка на пикт-рекодере моргнула дважды, подтверждая приказ. Балтиил закрыл глаза.

Балтиил: «Император, защити мою душу в этой битве. Пусть мои недостатки будут преодолены силою Твоей, чтобы я мог послужить Ордену».

Температура внутри десантной капсулы начала падать, когда Балтиил освободил свои силы. Слой неестественного инея покрыл стены и броню Роты Смерти, когда Балтиил отделил сознание от тела. Щит Сангвиния, как его называли братья Балтиила, был психическим барьером, физическим воплощением воли библиария. Он не знал никого, кто бы осмелился выставить щит при обстоятельствах, при которых он собирался это сделать. Оперировать такой силой было очень опасно. Его душа будет гореть в варпе, словно сверкающий пир для обитателей этого мира демонов. Если он поддастся на их нечестивые уговоры или его телом завладеют потусторонние силы, Джофиэль прикончит его.
Свободный от оков плоти, разум Балтиила прошёл через холодный керамит его брони, затем через корпус десантной капсулы и завис в Стромаркском небе. Над ним дюжина тёмных звёзд падали вниз. Он позволил разуму воспарить над ними, проникнуть в них, как это делают Кретацианские дети, собирая кустарник аквалиса. Аполлус и остальные воины Роты Смерти сияли словно горящие угли, их мысли были сосредоточены на будущей резне. Балтиил подался назад, обращая внимание на землю внизу. Дворцовый пустотный щит задрожал, когда ещё один кусок Защитника Императора упал вниз с орбиты и разбился об него.
Стромаркские защитные орудия вспыхнули под щитом, извергая целый поток разрывных снарядов в сторону Расчленителей.
Балтиил повернулся спиной к орудиям и посмотрел на десантные капсулы. Он развёл руки. Нити золотой энергии потянулись с кончиков его пальцев, сплетаясь в мерцающий покров, которое расширялось, заполняя небо пол штурмовыми судами Расчленителей.
Библиарий сосредоточился на барьере, усиливая его с помощью собственного разума. Он был нерушим, как и его дух, непробиваемый щит без изъяна или слабостей. Его не разрушит ни человек, ни демон. Если только он не был слабостью. Если только он не был изъяном.

Аполлус: «Мы гнев!»

Прорычал Аполлус через вокс.
Кровь шла из носа и ушей Балтиила, когда Стромаркские пушки ударяли в психический барьер.

Аполлус: «Мы ярость!»

Голос капеллана был едва слышен за попытками Балтиила сохранит щит.

Балтиил: «Сангвиний, мой отец. Сангвиний, мой защитник. Помоги мне».

Его тело дрожало. Балтиил прошептал слова сквозь окровавленные губы, когда десантные капсулы прорвали защиту дворца и врезались в землю, обрушивая на врагов Роту Смерти.

Аполлус: «Мы Смерть!»

Дворец Губернатора, Стромарк Прайм.

Отполированный мрамор дворцового пола был скользким от крови. Рваные остатки телохранителей Губернатора Аграфены лежали по всей приёмной. Элита Стромаркской армии была теперь немногим больше, чем кусками мяса, изрезанными цепным оружием и расстрелянными болтерными снарядами. Балтиил стоял в центре комнаты, ореол психической энергии мерцал вокруг его тела, быстро исчезая. Он был опустошён.

Балтиил: «Свершилось».

Снаружи Балтиил мог слышать рёв цепных мечей и резкий треск болт пистолетов, это Рота Смерти продолжала вымещать свою ярость на трупах Стромаркианцев.

Балтиил: «Усмири их».

Аполлус вставил новый магазин в болт пистолет.

Аполлус: «Рано. Стромарк Секундус ещё не очищен».

Балтиил: «Это не наша война».

Аполлус: «Не будет никакой войны».

Аполлус указал на груду тел в дальнем конце комнаты. Одно из них всё ещё двигалось.

Зрение Аграфены расплывалось. Она чувствовала холод и слабость. Трясясь от усилий, Аграфена стащила с себя труп Юрика. Лакей получил пулю, которая предназначалась для неё. Прикоснувшись к животу она почувствовала липкую влажность крови. Жертва Юрика была напрасной. Разрывной болт взорвался у него в груди, осыпав Аграфену градом смертельных осколков. Она умирала.
Губернатор не уделила лакею ни секунды больше своего внимания, её разум был сосредоточен на том, что нужно было сделать. Она подтащила себя к стене, стирая кровь с губ. Она умрёт стоя и умрёт не одна.
Балтиил вскинул болт пистолет.

Аполлус: «Подожди».

Аполлус схватил Балтиила за запястье, останавливая руку библиария. Губернатор сражалась до последнего. Даже сейчас, перед лицом неминуемой смерти, она отказывалась принять её. Она убьёт всех своим последним действием.

Балтиил: «Что ты делаешь?»

За своей череполикой маской Аполлус улыбнулся. Губернатор была одной из его паствы, знала она это или нет.

Аполлус: «Жди…и смотри».

Аграфена достала секретный дата чип, спрятанный под её языком. Открылась вокс линия.

Аграфена: «Омега один. Эпсилон девять. Это Губернатор Аграфена. Именем моего отца. За наших детей. Запуск».

Балтиил: «Брат…».

Балтиил посмотрел на Аполлуса.

Аполлус: «Зарго ещё не ступал на Секундус. Они развернут ещё больше полков Гвардии и запросят ещё больше сил для удержания орбиты, чтобы самим покинуть систему. Это заставит Зарго действовать и ускорит разрешение ситуации на Секундус».

Голос Зафаяса затрещал по воксу, связь была искажена заряженными частицами, содержащимися в атмосфере этого мира, последствие орбитальной бомбардировки, которую Саван обрушил на него.

Зафаяс: «Братья, наблюдатель засёк выброс энергии на ближайшей луне»

Балтиил: «Ты знал?»

Аполлус кивнул.

Балтиил: «Я знал, что ты ублюдок, Аполлус…»

Аполлус: «Из крови рождаются монстры, брат».
Завыли сирены. На второй луне Стромарк Прайм, внутри одного из многочисленных горнодобывающих комплексах консорциума Халки, тысячи давно бездействующих ракет Апокалипсис вернулись к жизни. Ракеты обогнули поверхность луны и помчались к населённым пунктам и мануфакториям Стромарк Секундус.
Мраморные лики предков Аграфены смотрели на неё с одобрением. Прерывистый кашель причинял боль. Кровь заполнила рот и сочилась из ушей. Она позволила голове откинуться в сторону и увидела своего отца. Художник хорошо постарался, запечатлев его благородство. Аграфена заглянула отцу в глаза и улыбнулась. Её наследие переживёт его, эта последняя мысль пронеслась в её голове, когда последняя капля крови Халки покинула её вены.

Мягкий гул светильников был заглушён звуком быстро набираемых команд. Сотни тысяч сервиторов стояли стройными рядами, неустанно вводя бесконечную информацию, определяющую Империум Человека. Лоботомированные слуги работали в полной темноте, их аугментированным глазам не нужен был свет.
Старший Клерк Матиас Видо так же мог видеть в темноте, но ему нравился тёплый свет ламп. Это помогало ему чувствовать себя более…человечным.
Матиас царапал дата пером по планшету, дважды проверяя свои вычисления. Да, всё было именно так, как он и посчитал. Он положил планшет на стол и откинулся на спинку стула.
Старый Иовианский дуб заскрипел, подстраиваясь под одно из немногочисленных движений Матиаса. Его кожа заболела, когда губы на его лице вытянулись в линию в самой близкой попытке улыбнуться, на которую он был способен. Он тщательно проверил данные. Цифры остались прежними: триста миллиардов погибших. Восемь миллионов сооружений превращены в руины. Ещё пятнадцать миллионов повреждены. Семь континентов признаны необитаемыми. Четыре океана испарились. Некоторые посчитали бы это катастрофой. Для военной машины Империума это было не более чем неудобство. Население Стромарк будет восстановлено до приемлемого уровня всего за семь поколений. Более высокого уровня добьются минимум через десять.
Матиас взял планшет и закрыл файл, пометив Стромаркский инцидент как происшествие с минимальными потерями.
Он сделал паузу, перед тем как взять ещё один планшет данных из штабеля, возвышавшегося около его стола, и начал процесс заново.

Испытание Габриэля Сета
Акт 2

-Твой Капеллан манипулировал мной на Стромарк. Он убил миллионы в ненужной спешке и равнодушии,-голос Зарго был похож на рёв цепного меча на холостом ходу, его ранняя враждебность уступила место агрессии.
-Аполлус сделал то, что должен был. Ты бы обескровливал полки Имперской гвардии месяцами, прежде чем вступить в битву. Уж лучше мы вырежем всех слабаков, которые не могут свергнуть своих угнетателей, чем будем разбрасываться жизнями тех, кто хотя бы пытается что-то делать,-ответил Сет со стальной решимостью.
-А что насчёт Корвина Геррольда?-спросил Малфас.-Это твоя гордость приговорила инквизитора. Ты мог убить его. Купить его молчание быстрым забвением,-магистр Кровопускателей пылал яростью.-Нет. Ты должен был доказать, что твоя воля сильнее.
-Так и есть!-взревел Сет.-Так и должно быть,-он прижал кулаки к голове, пытаясь унять нарастающую боль в черепе, заглушить гнев, который лишит его здравомыслия.-Проклятье разоряет мой Орден. Оно забирает моих братьев и даёт взамен чудовищ. Это неизбежно, как и смерть, но мы продолжаем сражаться. Было бы куда проще сложить оружие и сдаться. Принять безумие и освободиться от вины. Но мы продолжаем сражаться.
-Ты проигрываешь эти сражения,-Малфас указал пальцем на Сета.
-Это проклятье. Это бремя, которое мы несём вместе,-Сет развёл руками, охватывая собравшихся Магистров орденов.-Но всё же по воле судьбы и удачи, не зависящей от нас, мы сталкиваемся с ним в разной степени. Ты, Малфас. Я думал ты понимаешь лучше остальных. Проклятье забирает твоих братьев почти так же часто, как и моих.
-Ты думаешь я этого не знаю?-прорычал Малфас.
-Тогда знай, что если бы кровь в твоих венах была столь же восприимчива к Ярости, как и у меня, ты бы стоял здесь вместо меня,-Сет указал на пол комнаты.
Малфас хотел ответить, но не смог.
-Сейчас судят не Кровопускателей,-сказал Зарго.
Сет посмотрел на Ангела Обагрённого и представил, как выпускает ему кишки. Если он переживёт этот день, он отомстит Зарго. В этом он был уверен.
-Мы не выиграл войну против заклятого врага. Он преследует нас на протяжении всего нашего существования. Грехи наших кузенов требуют, чтобы мы сражались ради искупления. Мы отдавали целые миры рабам старых Легионов, но этот суд никогда не собирался, чтобы обсудить стоит ли нам сдаться.
-Как ты посмел сказать такое?-спросил Текиал. Традиции требовали, чтобы Летописец молчал, но Поборника Крови трясло от ярости, его покрытые шрамами черты лица искривились в страшную гримасу.-Ты позоришь имя нашего отца такими словами,-дерево аналоя начало трескаться под хваткой Текиала.
-Избавь меня от своей болтовни, Поборник,-Сет отвернулся от него с рычанием.-Проклятье такая же реальная угроза, как и враги, которых порождает Око.
-Я согласен с Текиалом. Это ересь,-произнёс Орлок.
-Разве?-Сет покачал головой.-Архивраг может быть побеждён. Они могут быть убиты. Мы сражаемся с ними всем, что у нас есть, и мы убиваем их. Мы убьём их всех, даже если нужно будет обескровить всю галактику. Но проклятье, с ним нельзя столкнуться в бою. Его нельзя привлечь к ответственности. У нас нет ничего, чем мы могли бы сражаться против того, кто мы есть.
-Ты ошибаешься,-произнёс Лорд Сентикан из Сангвиновых Ангелов, его лицо было скрыто под толстым капюшоном.
Сет бросил на него вызывающий взгляд.
-И какую правду я должен принять от того, кто прячем своё лицо от собственных братьев?
Если оскорбление и взбесило Сангвинового Ангела, то он скрыл это за капюшоном и продолжил со спокойной уверенностью.
-Лорд Мефистон живое доказательство победы, которая нас ждёт. Он освободился от проклятье сохранив рассудок и здоровье. Он сам по себе является надеждой.
-Ты наивен, если веришь, что это чудовище-наше спасение. Мефистон-мерзкая тварь. Существо, которое должно быть облачено в броню такую же тёмную, как и его душа.
Слова вызвали волну недовольства, прокатившуюся по залу.
-И тем не менее он не режет всех с таким остервенением, как твои Расчленители,-усмехнулся Малаким из Плакальщиков.-Даже те, кого ты посчитал достойными носить красное, заставляют выглядеть мясников из моей Роты смерти вменяемыми по сравнению с ними.
Сет зарычал, позволяя гневу взять верх.
-Да что ты знаешь о сражении, Плакальщик? Посмотри на себя. Жёлтый в комнате красного. Трус в море крови.
Малаким собирался ответить, но Данте не позволил ему.
-Гнев и отчаяние, Сет. Они были свидетелями конца Нассира.
Сет вздохнул, отрезвлённый словами Данте. Нассир Амит был первым из магистров Расчленителей. Жестокий и злой воин, чьи многочисленные свершения были великими.
Он сражался в Великой Войне и завоевал Кретацию, мир, который Сет теперь называл домом. Амит был лучшим из них до тех пор, пока жажда крови и насилия не поглотили его.
-Я поглощён тьмой и веду армию чудовищ в защиту света. Я делал то, что должен был, чтобы обеспечить будущее ордена,-произнёс Сет.
-Твой главнейший долг-служить Императору, выживешь ты или нет, это уже не имеет значения,-сказал Герон. Презрение ясно читалось на его лице. Как и остальные из его Ордена, Ангел Божественный относился к проклятым с пренебрежением.
Он ненавидел их, презирал их слабости и наследие, которое они получили от отца.
-Мой главнейший долг-служить Сангвинию и сынам, которых он доверил мне.
-И как же ты исполняешь свой долг нам? Как же обещание, данное мне. Ты помнишь свою клятву?-спросил Данте.
Сет посмотрел на Данте. Он ничего не ответил. Он помнил.
-В день твоего становления Магистром ордена, ты пришёл ко мне. Ты пришёл ко мне!-впервые самообладание Данте пошатнулось, он крепче схватился за балюстраду.-Ты клялся обуздать Расчленителей. Положить конец вспышкам насилия и безудержной, никому не нужной резне. Ты собирался вернуть честь Ордену и прославлять память о Сангвинии.
-Я сражался, чтобы сдержать данную клятву, с каждым вдохом в своей жизни,-Сет выступил вперёд, подходя к краю комнаты. Он посмотрел на Данте, тьма его глаз отразилась в шлеме Кровавого Ангела.
Неудобная тишина повисла над залом, когда Магистры орденов затаив дыхание следили как Расчленитель и Кровавый Ангел меряют друг друга взглядом.
-Расскажи,-нарушил тишину Данте.-Расскажи нам о своих попытках.

Во плоти

- Я - Его мщение, Он - моя защита. Я несу смерть Его врагам, Он несет избавление моей душе.
Шум заполнил весь мир. Непрерывная тряска отдавалась в ногах. Металл и керамит вокруг завизжали, когда двигатели вышли на предельную мощность. Болты и сваренные пластины грохотали, проходя испытание на прочность. Громоподобное стаккато ударов о корпус звучало, как болтерный огонь. И все же в его разуме была только тишина, священное безмолвие подготовки к битве. Его ничто не отвлечет от освящения - оружие будет готово.
- Брат Мейон, приготовься.
Мейон посмотрел на скомандовавшего сержанта и коснулся виска лезвием цепного меча – обряд завершен. Он вложил оружие в ножны, натянул через голову боевое снаряжение и защелкнул магнитный замок.
- Готов, брат-сержант.
«Грозовой ворон» мчался через пустоту, его темно-красный корпус был выщерблен и обуглен сотнями входов в атмосферу. Зазубренный черный символ на крыле машины был почти не различим среди пятен гари, украшавших плоскости. Они несли следы мстительных ударов твердой земли и развалин. Огонь лизал корпус «Грозовой ворона», очерчивая его широкий контур. Машина нырнула глубже, падая в объятия Арера.
Пара пустынных континентов планеты были повернуты от единственного солнца системы. Если бы хоть кто-то из граждан Арера был еще жив и мог смотреть в небо, его бы поразил спуск боевой машины. Ярчайший свет в небе, погибшие жители Арера приняли бы за очередной метеор, летящий, чтобы врезаться в пустыню и навсегда изменить рисунок каньонов, расчертивших ее пейзаж.
- Вход выполнен, - механический голос пилота-сервитора потрескивал в системе вокс-связи.
Мейон затрясся в своей страховочной системе, когда машина ринулась вниз, разбивая о корпус могучий встречный ветер. Рядом с ним неподвижно сидел Харахел с тяжелым эвисцератором на коленях. Мейон улыбнулся - это было подходящее оружие. Харахел был родом из Таки, района их родного мира Кретации. Местности, известной крупными, могучими и агрессивными людьми. Эти черты еще более усиливались во время процедур превращения в космодесантника. Чтобы обезопасить огромного штурмовика, брат Амару заменил страховочную систему Харехела той, которую обычно использовали для воинов в терминаторской броне.
- Включите тактический гололит, - сержант Барбело стоял, держась за верхний штурмовой поручень рукой в латной перчатке. Его лицо и бритая голова были мешаниной из пересаженной кожи и толстых змеящихся шрамов.
- Секунду, брат, - Амару вытащил связку информационных кабелей из бронированного предплечья и воткнул их в контрольный слот на своем сиденье. Технодесантник прошептал что-то духу машины и закрыл левый глаз. Правый, бионический, продолжал гореть как прицел.
Люминатор отсека потускнел, в центре палубы возникло трехмерное изображение главного континента Арера, спроецированное в синих тонах линзой на потолке. Амару сузил фокус на линии каньонов к северо-востоку. На карте материализовалась цепь укрепленных зданий.
- Подстанция 12BX расположена между стенами этого каньона, - область сменила цвет на темно-красный и Амару продолжил. - Подход к главному входу перекрыт узким ущельем и высокими скалами, приземлиться невозможно, - технодесантник замолчал, пока рассчитывал путь.
- Мы можем сесть здесь, - Амару снова изменил изображение, на карту выпрыгнул восьмиугольный внутренний двор.
- Противник? - Барбело нахмурился, когда его мысли обратились к сражению. Морщины на лбу воина превратились в темные ущелья.
Изображение дрогнуло и изменило масштаб, подстанция отступила и слабо замерцала вдали.
- У нас нет данных в реальном времени, но предположительно вражеские силы находятся здесь, - Амару указал на черное пятно окружавшее подстанцию, оно обозначало позицию Архиврага на Арере.
Мейон смотрел на изображение, при упоминании Архиврага его мышцы инстинктивно напряглись. Противник распространялся от зон высадки по всему миру, как агрессивный рак, прогрызая свой путь по планете. Форпост был последним оплотом святости.
- У нас есть меньше двух часов, прежде чем они доберутся до подстанции, - отчетливо сказал Амару.
- А если наши страхи оправданы и с нашими братьями произошло худшее? - высказал Мейон то, что у всех было на уме.
- Этого времени должно хватить, чтобы забрать их геносемя, - Нисрок выразительно коснулся нартециума. Блестящая белая броня Сангвинарного Жреца находилась в абсолютном контрасте с темно-красной с черным броней Мейона и других воинов.
Барбело нахмурился.
- Это не главная наша цель, апотекарий. Мы должны понять, что произошло на Арере и найти файлы с данными лагеря.
Нисрок ощутил, что его челюсти сжались.
- Орден на грани исчезновения - нет ничего важнее возвращения геносемени. Я связан долгом…
- Братья… - Амару замолк, когда один из множества ауспиков машины привлек его внимание. - Мы на границе сферы действия их авгуров, - технодесантник вопросительно посмотрел на Барбело. - Мы должны сделать это сейчас.
Барбело впился взглядом в Нисрока. Он так же, как и апотекарий, знал, что возвращение геносемени важно для Ордена. Но файлы содержали ценную информацию. Без них они рисковали отдать весь сектор Итан Архиврагу.
- Наши приказы говорят о файлах, и ты будешь им следовать.
Апотекарий промолчал.
Сержант сел и повернулся к Амару.
- Уверен, что это сработает, технодесантник?
Амару кивнул.
- Я сам освятил корабль. Его дух силен. Он не подведет нас.
- Очень хорошо, тогда помоги пилоту.
Гололит дернулся и распался, когда Амару выдернул свои кабели и занял кабину.
- Приготовьтесь, - Барбело активизировал магнитный замок на своей страховочной системе и надел шлем.
- Да прибудет с нами сила Императора, - справа от него, Нисрок опустил шлем на голову.
- Сила Императора, - Мейон присоединился к отделению, когда они повторили слова апотекария и надели шлемы. Он ощутил, как участился пульс, когда шипящие герметизаторы закрепили шлем на броне, готовя воина для сражения.
- Готово, - Амару подошел и сел рядом с Барбело. - Мы в руках духа машины.

Машина падала.
Янтарные огни аварийной сигнализации осветили отсек, когда аппарат сдался гравитации. Перегрузка вдавила Мейона в страховочную систему, металлические полосы застучали по пластинам его брони, когда машина устремилась к земле. Рокот двигателей сменился безумным звоном высотомера, отсчитывающим метры до их судьбы.
- Аве Император, прибудь со мной, и я не потерплю неудачу у Тебя на глазах, - Мейон молился, отбросив мысли о том, что сейчас они могут погибнуть, раздавленные в бронированном гробу. Милостью Императора он встретит свой конец на поле сражения.
- Десять секунд, - голос Амару прорезался по вокс-каналу.
«Грозовой ворон» яростно взбрыкивал в падении. Даже пользуясь преимуществом уха Лимана и множества других имплантатов, которые сейчас работали, чтобы снять нагрузку с его тела, Мейону приходилось бороться за то, чтобы остаться в сознании.
- Пять.
Мейон сильнее вцепился страховочную систему.
- Приготовились!
Двигатели «Грозового ворона» взревели на полной мощности, отчаянно стараясь замедлить спуск машины. Их рокот заглушал сердитый гул аварийных рун и скулеж системы столкновения. На кратчайший миг мир поглотила тишина, и Мейон больше не падал.
Секундой позже мир взорвался шумом. «Грозовой ворон» врезался в землю, и Мейона подбросило в его страховочной системе. Корпус протестующе завизжал, когда броня приняла корежащий удар. Посадочные опоры разлетелись, их металлические распорки сломались. Бронированное стекло кабины разбилось и заполнило отсек, когда по нему ударила сдвинувшаяся скала. Машина пропахала борозду по земле, прежде чем погасила импульс.
- Выходим! - Барбело выбрался из страховочной системы раньше, чем корпус перестал дрожать, обрушил кулак на открывающий механизм двери и жестом приказал воинам двигаться.
Штурмовая рампа прошла часть пути и застряла, ее гидравлика плевалась маслом. Харахел ринулся вперед и бросился на сломанную аппарель. Она плюхнулась на землю с глухим стуком и взметнула в воздух капельки грязи, когда гигантский космодесантник вскочил на ноги.
Мейон толкнул захват на своей страховочной системе. Нечего не произошло. Механизм был сломан.
- Сиди спокойно, брат, - Микос щелкнул переключателем цепного топора и оружие загудело, пробудившись к жизни. Он освободил Мейона небрежным ударом, адамантиевые зубья легко справились со страховочной системой.
- Благодарю, брат, - Мейон обнажил меч и вместе с Микосом спустился по рампе.
Снаружи, под беззвездным арерским небом, царила кромешная тьма и особые частицы ограничивали видимость. Воющие ветра швыряли песок и землю. Проливной дождь падал частыми вертикальными струями. Но для Мейона это не имело никакого значения. Датчики его шлема фильтровали и подсвечивали темноту, позволяя видеть ясно, как днем.
Столбцы тактических и ситуационных данных ползли через правый глаз и поглощались его эйдетической памятью. Атмосфера была пригодна для дыхания. Двигатели «Ворона» остывали и вряд ли загорятся. Его левый наплечник немного пострадал во время посадки, но сервомоторы работали в пределах нормы. Команда сформировала периметр вокруг упавшей машины. Их иконки и наиболее важные показатели парили на краю ретинального дисплея Мейона.
- Сохраняйте бдительность! Возможно, мы тут не одни, - голос Барбело потрескивал в вокс-канале.
Мейон повел из стороны в сторону болт-пистолетом, высматривая цели. Стены форпоста возвышались над ними со всех сторон. Он бросил на них взгляд, и новый пакет данных поплыл по дисплею шлема. База была определена как Арере Примус. Ее стены были из адамантия и керамита, способные противостоять полномасштабной бомбардировке.
- Остаемся в сомкнутой формации, шторм ограничивает связь, - в голосе Барбело явно проскальзывало раздражение. - Амару, мы можем вытащить «Ворон»?
- Сложно сказать. Мне потребуется время для оценки, - ответ технодесантника проскрипел в ухе Мейона.
- Аток, охраняй «Грозовой ворон», пока Амару работает.
- Харахел, - Барбело отказался от шипящей связи. - Проведешь нас в стратегиум.
Высокий воин проворчал подтверждение приказа и побежал к толстенной взрывоустойчивой двери, которая вела в лагерный командный и контрольный центр.
Харахел провел латной перчаткой по панели доступа и вытер грязь.
++ Внутренний Протокол Активен ++
Строка мерцала сквозь слой быстро накапливающейся пыли.
++ Терминал Запечатан ++
Слова мигали перед Харахелом. Воин зарычал и обрушил на экран кулак.
- Брат-сержант, дверь была заперта изнутри.
- Есть мельта-заряды и режущее оборудование в арсенале, - припомнил Мейон информацию, которую впитал во время инструктажа.
- Апотекарий, ты и Микос покрываете наш тыл, - Барбело передвинул переключатель на силовой шкале плазменного пистолета. - Никто не должен выйти из этих дверей. Мейон, Харахел, следуйте за мной.
Двери в арсенал открылись с шипением сжатого газа. Зубчатые плиты скользнули в стороны и исчезли в пазах бронированной конструкции. Мейон пошел за Барбело, заняв место слева, в то время как Харахел встал справа. Мейон поморщился, когда шлем начал фильтровать гнилой воздух. Следы боя были повсюду. Сломанный люминатор мигал на потолке, разбрасывая по тамбуру неровные пятна света. На стенах виднелись дыры размером с кулак. С обнаженных толстых связок кабелей дождем сыпались искры. Металл пола был опален и обуглен. Повсюду висела паутина крови и внутренностей.
- Никаких тел, - высказал Харахел то, о чем думал Мейон.
- Мертвецы не наша забота. Держите глаза открытыми для живых, - Барбело нацелил плазменный пистолет на коридор и прошел вглубь комнаты.
Мейон кивнул. Согласно схеме проход тянется на полкилометра, а потом упирается в лестницы, ведущий вниз, к нужному арсеналу.
- Идеальное место для засады, - сказал Мейон, когда посмотрел в темноту прохода. - Люминаторов нет.
- Харахел, займи позицию и будь наготове.
- Как пожелаете, - Харахел плохо скрывал свое недовольство. Хотя и знал, что сержант прав – по коридору придется идти плечом к плечу и там не будет места, где можно поработать его эвисцератором.
Мейон шагнул в темноту.

Харахел стоял неподвижно и пристально осматривался. Он слышал шаги Мейона в коридоре (другой Расчленитель был уже на полпути к лестнице), шипение электричества, которым в предсмертных муках плевались кабели… и смещение металла. Харахел крутанулся на месте, когда на пол упала граната. Сенсоры шлема затемнились, чтобы защитить глаза от затопившего комнату света. Со слитным грохотом с потолка рухнуло полдюжины решеток. Группа людей в промокшем камуфляже спрыгнула следом и открыла огонь.
- Контакт! - крикнул Харахел в вокс, пока лазерные заряды барабанили по броне.
- Сколько? - Барбело повернул голову, когда редкие вспышки огня осветили коридор за спиной.
- Контакт прямо, - Мейон вскинул болт-пистолет и открыл огонь, когда лаз-заряды посыпались из коридора перед ними.
- Микос, - вызвал Барбело другого Расчленителя и следом за Мейоном открыл огонь по врагам впереди, - помоги Харахелу.
Не дожидаясь подтверждения, сержант отключил ком. Он не хотел отвлекаться, он желал прочувствовать это мгновенье и насладиться убийством.

Нападавшие на Харенхела несли имперских орлов на забрызганной грязью форме. «Предатели», - зарычал он и скрипнул зубами, когда лаз-заряд ударил в шлем. Харахел сжал эвисцератор обеими руками и повернул рукоять, чтобы активировать силовое ядро.
Гигантское лезвие зарычало – зримое проявление гнева, кипящего в его венах. Он ринулся на предателей, игнорируя жалящие броню шарики огня.
Харахел усмехнулся – предатели стояли на месте. Он разорвал первого диким ударом снизу-вверх, разрубив от паха для плеча. Едва две половины туловища упали на пол, воин развернулся и рассек другого от таза до грудной клетки. Третий умер, когда он закончил движение, эвисцератор рассек голову и прошел через ребра.

Мейон насчитал пятнадцать дульных вспышек. У предателей в засаде был удручающий численный перевес. Трусы укрылись за перевернутыми контейнерами и листами металла, которые они вытащили из пола. Мейон полоснул по баррикаде очередью из болт-пистолета. Его улучшенный слух уловил различие в звуках, когда массивные реактивные заряды молотили по металлу или разрывали плоть. Двенадцать дульных вспышек. Слева пистолет Барбело зашипел и выстрелил, бросив мерцающую плазму вниз по коридору. Баррикада взорвалась синей вспышкой, когда выстрел попал в цель. Люди закричали – раскаленные осколки искромсали их тела. Другим повезло больше, они умерли сразу, как только их поразила плазма. Мейон знал, что Барбело под шлемом улыбался. Всклокоченный предатель споткнулся о труп своего приятеля и свалился не на ту сторону коридора. Он отчаянно возился на четвереньках, стараясь пробраться к оружию. Мейон выстрелил ему в голову.

Омывшись кровавыми брызгами, столкнувшись с врагом, чьи доспехи покрывали потроха их приятелей, предатели отступили. Один остался на месте. Он посмотрел на Харахела расширенными глазами и сорвал гранаты с разгрузки. Харахел обезглавил его, когда пошел в атаку. Гранаты выпали из пальцев безголового трупа. Облако огня и осколки хлестнули по броне. Масса предупреждений вспыхнуло на ретинальном дисплее Расчленителя… Харахел сморгнул их прочь. Его броня осталась неповрежденной.
Впереди предатели сгрудились за колонной. Он увидел страх на их изможденных лицах, когда появился невредимым из пламени. Харахел услышал характерный щелчок установки на место лазерных силовых модулей. Это было оскорбительно, думать, что колонна как-то защитит их от его гнева. Огромный Расчленитель зарычал, металлический резонанс нашлемного усилителя сделал звук звериным. В воздухе повеяло аммиачной вонью. Он улыбнулся, ведь кто-то из предателей явно обмочился.
Харахел бросился на них. Последние несколько ярдов он преодолел прыжком и ударил эвисцератором сквозь колонну. Лезвие обдало его искрами и фаршем из плоти, когда прошло через металл столба и тела двух ближайших предателей. Люди умерли, вопя, адамантиевые зубья сорвали плоть с их костей и подбросили ее в воздух. Харахел одним движением освободил оружие и покалечил другого предателя, когда возвращал клинок в защитную позицию.
Раненый предатель завопил и сделал выпад штыком. Харахел уклонился и ударил врага в голову, расколов череп и швырнув обломки зубов в лицо грузного воина, который возился с переключателем шокового молота. Человек вскрикнул от боли, уронил оружие и схватился за разорванное лицо. Харахел сцепил руки на голове человека и сжал их, сокрушив череп.
- Трусы, - прорычал он, и швырнул дергающееся тело в толпу удирающих предателей.

Пять дульных вспышек сверкнули на Мейона из-за баррикады. Ошеломленные предатели палили наобум. Он прицелился в ближайшего.
- Побереги боеприпасы, - Барбело вытянул руку, блокируя выстрел. - Мы почти достали их, - он зарычал, когда лаз-заряд отскочил от наруча. - Сангвиний!
Барбело рванулся в атаку, взбешенный жалкими попытками его убить.
Мейон прекратил огонь. Барбело сейчас сгинул, сгинул в гневе, который все они разделяли. Рев цепного меча следовал за сержантом в кучу предателей.
Барбело перепрыгнул через баррикаду и приземлился на покрытого кровью предателя. Ребра сломались под ударом и вонзились во внутренности. Барбело опер колено на лицо человека, и когда поднялся, вдавил череп предателя в пол.
Мейон проломился сквозь баррикаду, прорубился через обгоревший контейнер и выпотрошил предателя, который за ним прятался. Кровь и внутренности плеснули на шлем. Датчики отрегулировались, позволяя ему видеть сквозь тину из мяса. Справа предатель развернулся, чтобы сбежать. Мейон бросил боевой нож. Лезвие возилось беглецу в спину и вышло из груди. Человек упал лицом вперед, клинок лязгнул об пол. Мейон свирепо усмехнулся. Он повернулся, ища новую жертву, но Барбело лишил его этого. Сержант проломил кулаком грудь орущего человека, потом наступил ботиком на голову другого и превратил ее в кашу. Мейон вернул свой нож, Барбело следом за ним двинулся к арсеналу, жгуты кишок и мясо свисали с его перчатки.

Нисрок слушал перестрелку на открытом вокс-канале. С каждым залпом он все больше завидовал братьям. Расчленитель должен сражаться в авангарде, по локоть в крови врага, а не прикрывать тыл, как какой-нибудь стратег из Имперских Кулаков. Его мускулы наполнились кровью и адреналином, тело желало поразить врага. По дисплею плавала прицельная метка, шлем уловил неосознанную разумом жажду сражения.
- Огради мой ум, чтобы он укротил жажду моей души, - Нисрок глубоко вздохнул.
Установить, почему брат-сержант Пешар не ответил на приказ оставить Арер. Определить его местонахождение, обеспечить помощь или собрать геносемя. Встретиться с флотом. Нисрок перебрал в уме цели миссии, сосредотачиваясь на них. Он не мог позволить себе потерять контроль, слишком многие уже сгинули в Гневе за прошлую кампанию. Он бросил беглый взгляд на пустынное небо. Было в этом секторе пространства нечто, выводящее его из равновесия, что-то злобное, висящее в пустоте там, где должны быть звезды. Нисрок продавил новый взрыв адреналина, он не позволит себе уступить Жажде. Он Сангвинарный жрец! Долг требовал, чтобы он управлял своим гневом. Утонуть в агонии сражения – значит забыть о будущем. Он живет, чтобы поддерживать геносемя, а значит, Орден. Без этой драгоценной связи с их прародителем у Расчленителей нет будущего.
- За Орден, - Нисрок выдохнул, выпуская последнюю каплю напряжения - битва скоро вновь найдет его.

Барбело вошел в арсенал. Мейон собирался войти следом, но остановился, когда изнутри донеслась стрельба.
Громовой рокот заполнил коридор, когда заревело тяжелое оружие. Сержант пошатнулся – крупнокалиберные заряды врезались в броню, скалывая керамит. Его выстрел ушел в сторону, когда вражеский заряд врезался в перчатку – плазменный взрыв опалил потолок. Барбело опустил подбородок и поднял плечо, по нему замолотил новый поток зарядов. Даже когда наплечник раскололся и символ Ордена рассыпался дождем керамита, сержант все равно шагнул вперед.
Мейон узнал резкий лай автопушки, когда предатели обрушили огонь на Барбело – броня сержанта не выдержит. Мейон бросился вперед, швырнул в комнату осколочную гранату, схватил Барбело за горжет и втащил его в коридор.
- Как ты смеешь! - сержант зарычал на Мейона и ударил его через плечо по шлему.
Мейон пораженно выругался. С дисциплинированной сдержанностью он подавил разгорающийся гнев.
- Успокойся брат. Продолжать было бы безумием.
Мейон контролировал голос, но поднял взгляд, чтобы смотреть в глаза Барбело. Он прикрыл челюсть, готовясь получить новый удар. Но поза Барбело изменилась, и Мейон расслабился – сержант вернул контроль над эмоциями. Предатели продолжали стрелять, заряды вылетали в коридор и врезались в стену напротив.
- Ты попусту тратишь время, брат, - Барбело указал на дверь, через которую все больше зарядов вылетало в коридор. – Они укрепились за заграждением. От твой будет пользы, как от щепки...
Мейон поднял руку, стрельба прекратилась. Его усиленный слух уловил лай каждого заряда, покинувшего ствол автопушки, а эйдетическая помять зафиксировала каждую гильзу, которая упала на пол. Магазин оружия был все еще наполовину полон. Предатели не перезаряжали, они выманивали их.
Барбело тоже это знал. Взбешенный очевидной уловкой сержант шагнул к двери. Мейон схватил его за наруч.
- Брат… - Мейон знал, что за красными линзами шлема глаза сержанта были куда красней, в них пылал гнев. - Ты умрешь.

Харахел стоял на коленях среди трупов, кровь капала с его брони, оружие жужжало вхолостую. Он смотрел на уцелевших предателей, которые удирали к двери. Трусам это не удалось. Иконка Микоса загорелась на дисплее Харахела, когда Расчленитель подошел к входу снаружи. Харахел увидел свет от запальника его огнемета, когда тот загорелся во мраке. Несколько предателей увидели воина и остановились, рухнув на пол, совершенно сломленные. Другие продолжали бежать, слишком испуганные, чтобы ясно мыслить. Харахел почуял вонь страха, когда выстрел Микоса накрыл их волной горящего прометия. Пламя смыло плоть и обратило в пепел кости. Он видел, как они горели, хрупкие фитили, поглощенные алчным пламенем. Трусливые и храбрые, они все погибли.
- Ты ранен? - спросил Микос по закрытому каналу. Он знал – друг не захочет, чтобы о его состоянии знал кто бы то ни было, кроме, пожалуй, апотекария.
Харахел не отвечал, его взгляд застыл на гаснущих угольках на трупах предателей. Оба его сердца стучали в груди как поршни гигантского двигателя, работающего на запахе крови, который заполнил сознание воина. Кипящая темнота грозила затопить разум и сокрушить самоконтроль. Он сорвал шлем, заревел и вонзил эвисцератор в бронированный пол. Воин обхватил рукоять обеими руками, прижал голову к лезвию и начал молиться:
- Император, благослови меня волей Твоей. Наполни меня праведным адом, чтобы я сжег жажду крови. Император, охрани меня от темноты моей души.

- Тамбур умиротворен, выдвигаюсь к вашей позиции, - голос Микоса донесся через коммуникатор в шлеме Мейона.
- Коридор очищен. Двигайся и помоги нам, - ответил Мейон и повернулся к Барбело,
- Микос на подходе.
Сержант кивнул, его коммуникатор все еще был отключен.
Оружие предателей затихло, когда два Расчленителя скрылись от них, прижавшись спинами к стене коридора. Но в душе Мейона не было и намека на тишину. Пульс стучал в голове, как племенной барабан, которым жители его деревни зазывали бродячих карказавров на Великом Празднике. Руки дрожали, как земля под гигантской рептилией, когда она шла сквозь джунгли. Каждая генетически улучшенная клетка в теле побуждала его ворваться в комнату и разорвать предателей на куски, насладиться их агонией, напиться их крови. Мейон сжал кулак и ударил по аквиле на нагруднике. «То, что вас взлелеяло - разрушает вас. Или победите свой дар или умрите». Капеллан Апполл сказал это Мейону, когда он был всего лишь послушником. Как и учил капеллан, он сосредоточился на оружии, ощутил вес пистолета и баланс клиника. Мейон должен быть, как они - яростным и упорным в сражениях, холодным и бесстрастным в передышках. Он поглядел на Барбело. Сержант будет бороться со своим кровавым гневом. За столетия жизни Барбело убил больше врагов Трона, чем Мейон и остальное отделение вместе взятые. Влечение Барбело к насилию было сильней, его тяжелее отвергать. Мейон размышлял, что он сделает, если сержант уступит своим желаниям, если он…
- Я готов, братья, - голос Микоса привлек внимание Мейона. Другой Расчленитель посмотрел на разбитый наплечник Барбело, но уж конечно не стал справляться о здоровье сержанта.
Барбело кивнул на дверь.
Мейон сдвинул переключатель на болт-пистолете и перевел оружие на полностью автоматический огнь. Он просунул ствол оружия в комнату и выпустил очередь. Человек закричал, когда взрывчатые заряды пронеслись через комнату.
Микос припал к полу и послал в зал поток огня. Горящий прометиум охватил заграждение и стал пировать спрятавшимися за ней трусами. Предатели вопили.
Барбело нырнул в комнату. Мейон услышал, как он сделал три выстрела и голодное рычание цепного меча, когда оружие резало кости.
- Арсенал занят, - голос Барбело донеся из кома мигом позже. - Апотекарий, немедленно присоединись к нам.

Нисрок склонился над трупом Расчленителя. В опаленном нагруднике космодесантника зияла дыра. Плоть вокруг нее была сплавлена с броней, темные потеки окружали рану, как сеть.
- Мельта или взрывчатка на фузионной основе, - Нисрок говорил для встроенного в шлем рекодера, фиксируя выводы. - Высокий уровень проникновения предполагает детонацию в непосредственной близости. - Нисрок выдвинул иглоподобный датчик из нартециума и вонзил его в рану. Брат Хаамиах, вторая рота. Строчки биометрических и биологических данных начали прокручиваться по дисплею апотекария после того, как датчик проанализировал кровь Расчленителя. Нашлись и частицы человеческой плоти, смешанной с плотью Хаамиаха. Предатель заплатил жизнью, чтобы установить заряд.
- Мейон, буду признателен, - Нисрок подвинулся, чтобы дать место другому Расчленителю.
- Честь для меня, брат, - Мейон кивнул и опустился на колени рядом с телом Хаамиаха. Мейон в отделении был ближе всего к тому, что можно назвать капелланом. Он учился у легендарного Апполла. Большая часть Ордена ожидала, что Мейон пойдет по стопам Верховного Капеллана. Но он не мог, пока не мог. Он был не готов признать, что Расчленители обречены. Мейон склонил голову.
- Император, служение слуги Твоего подошло к концу. Даруй ему мир. - Мейон сотворил знамение аквилы перед нагрудником и встал. - Я буду ждать тебя в коридоре.
Нисрок перевел дух. Из всех его обязанностей эта была самой важной и самой тяжкой. Только смерть положит конец служению, аксиома, возможно, справедливая для солдат Имперской Гвардии или сестер Адептус Сороритас, но не для сына Сангвиния. После смерти космодесантник должен был отдать кое-что еще. Преобразующие прогеноиды, имплантированные в его тело, должны быть возвращены Ордену, чтобы их вручили следующему поколению претендентов. Только с помощью сбора желез Орден Расчленителей мог продолжать бороться за выживание. Без драгоценного геносемени они не смогли бы противостоять врагам Императора.
Апотекарий раздвинул свой редуктор и вонзил полую иглу в шею Хаамиаха. Игла вздрогнула от усилия, когда наконечник сомкнулся вокруг первой железы. С влажным шипением железу засосало через иглу в нартециум. В углу дисплея Нисрока замигал зеленый значок. Железа была благополучно возвращена и сейчас замораживалась для транспортировки в родной мир Расчленителей. Нисрок включил костную дрель. Добраться до второй железы было труднее.

Тридцать минут ушло, чтобы прорезать магнитные печати на двери стратегиума. Еще десять понадобилось, чтобы прикрепить мельта-заряды к поршням. Амару оставил ремонт «Ворона», чтобы следить за работой. Он направлял Хархела, который орудовал промышленным лазерным резаком с той же легкостью, с какой другие носили болтеры.
- Готов взрывать, брат-сержант, - Амару отвернулся от огромной двери и направился назад к «Ворону». Силы Хаоса были менее чем в часе пути, и у него все еще оставалась масса работы.
- Приготовились, - приказ Барбело прошипел в ухе Мейона (шторм продолжал мешать вокс-связи). Он проверил счетчик патронов на болт-пистолете и активизировал цепной меч, ветер полностью заглушал рев оружия. Слева и справа братья готовили собственное оружие. Огнемет Микоса висел у него на боку, пламя запальника останется потушенным, пока они не войдут. Мейон балансировал на ногах, перемещая вес вперед.
- Начали! - по команде Барбело Амару взорвал заряды.
Шарниры разлетелись один за другим, как бешеный пульс колоссального зверя. Дверь вылетала со своего места и упала на землю в дюйме от Барбело и его отделения. Под шлемом губы Амару дернулись в намеке на улыбку. Его вычисления были безупречны.
Мейон сорвался с места раньше, чем дверь упокоилась в грязи. Адреналин захлестнул его, когда он рванулся в тамбур стратегиума. Предупреждающие руны заполнили дисплей шлема.
- Оборонные турели, - слова Мейона слишком запоздали. Две автопушки пробудились к жизни и обрушили на Расчленителей поток осколочно-фугасных зарядов.
- В укрытие! - Барбело выкрикнул приказ, даже когда понял, что поблизости нет ни одного. Все они были зажаты в поджидавшем их стратегеуме.
Мейон вздрогнул и упал на колено, когда заряд попал в бедро. Барбело покатился по полу, когда орудие прочертило очередь в его сторону. Нисрок развернулся на месте, подставив спину, чтобы уберечь геносемя в нартециуме. Взрывающиеся заряды врезались в его ранец и повалили на землю. Мир Микоса почернел, два заряда разорвали его наплечник и разбились о шлем. Аток дернулся и уронил болтер, когда взрывчатые заряды раскрошили его нагрудник.
Харахел скрипнул зубами, когда иконка Атока исчезла с периферического дисплея.
- Прости меня, брат, - он забросил эвисцератор за плечо и два магнитных замка закрепили его на спине.
- За Орден! - Харахел поднял труп, словно щит, и как мог, быстро рванулся к орудиям. Гнев толкал его вперед, пока беспощадные заряды молотили по трупу Атока. Орудия игнорировали других Расчленителей, сосредоточившись на непосредственной угрозе. Бесконечные попадания разбили броню Атока как стекло, голова Расчленителя укатилась прочь, а руки и ноги превратились в кашу.
Харахел заревел, когда оказался за внутренним диапазоном датчиков обеих турелей. Бросив обрубок трупа Атока, он размахнулся эвисцератором, чтобы поразить ствол ближайшего орудия. Пушка взорвалась, когда детонировал снаряд внутри патронника. На броню Харахела обрушился град осколков. Он не обратил на него внимания, как и на болевые сигналы, замигавшие над левым глазом. Воин выругался и обрушил клинок на другое орудие, меч перерезал подачу боеприпасов. Оружие выпустило очередь и заскрежетало, оставшись без патронов. Харахел опрокинул его пинком, и начал топать, пока не раскатал по полу оружейной камеры.
- Орудие нейтрализовано.
Мейон вместе с Барбело и Харахелом двинулся к лестнице, которая вела во внутреннее святилище.
Нисрок оторвался от пола. Аварийные сигналы затопили его дисплей. Попадания по ранцу повредили источник энергии. Он проверил отдачу. Она продлится час, в лучшем случае, два.
- Микос? - призыв Нисрока остался без ответа. Он повернулся к другому Расчленителю.
- Нормально, апотекарий, - прорычал Микос и швырнул разбитый шлем через всю комнату. - Поверхностное ранение.
Апотекарий бросил взгляд на товарища. На месте правого глаза воина чернела дыра, а лицо сплошь покрывали струпья.
- Как скажешь, брат, - Нисрок переключился на свой вокс. - Приказы, брат-сержант?
- Мы продвигаемся к внутреннему святилищу. Займи нижний уровень.

Поиск по сайту: