Действенно-синтетическая модель сновидений

В 1977 году д-р Алан Хобсон и д-р Роберт Маккарли (оба из Гарвардского университета) представили нейрофизиологнческую модель сна, бросавшую серьезный вызов теории Фрейда. В статье «Мозг и генератор состояния сна. Активационпо-синтетическая гипотеза процесса сновидения»(3), опубликовании и в «Американском журнале психиатрии», они высказывали предположение, что сновидение физиологически вызывается «гене­ратором состояния сна», расположенным в мозге. Система моз­га периодически, с предсказываемой регулярностью, «включает» состояния сна, что позволило Хобсопуи Маккарли с мате­матической точностью смоделировать этот процесс. Во время БДГ-фазы, когда включен генератор состояний сна, чувствен­ный ввод и моторный вывод полностью блокированы. В этом состоянии кора головного мозга (наиболее развитая структура человеческого мозга) активизирована. Она бомбардируется случайными импульсами, генерирующими чувственную информацию внутри системы. Активизированная кора, основываясь на такой сгенерированной информации, синтезирует сон, изо всех сил стараясь окутать смыслом предложенную бессмыслицу. «Основная мотивирующая сила сновидения, — подчеркивают Хобсон и Маккарли, — носит не психологический, а физиоло­гический характер. Время возникновения и длительность сно­видения довольно постоянны, и это дает все основания считать, что сны имеют запрограммированный характер, определяемый деятельностью нейронов». Движущую силу сновидений они ви­дят не только автоматической и периодической, но и, по всей вероятности, определяемой обменом веществ. Вполне очевид­но, что данная концепция происхождения снов совершенно противоположна классической фрейдистской теории о конф­ликте как двигателе сна.

Что же касается «особых стимулов, определяющих видения во сне», то, как полагают Хобсон и Маккарли, они возникают в стволе мозга и никак не зависят от деятельности познаватель­ных областей коры головного мозга. «Эти стимулы, основанные в основном на случайных, рефлекторных процессах, снабжают мозг специфической пространственной информацией, которая используется в создании образов сновидения». Хобсон и Мак­карли утверждают, что причудливым искажениям в содержа­нии сна, которые, согласно мнению фрейдистов, используются для «сокрытия неприличностей», можно подобрать более про­стое нейрофизиологическое объяснение: такие удивительные особенности снов, как сосредоточение двух или более персона­жей в одной прерывистой сцене и причудливость образов, могут всею лишь отражать состояние спящего мозга.

«Другими словами, — продолжают гарвардские нейропсихологи, — кора головного мозга успешно справляется со слож­ной работой и генерирует относительно связные образы, осно­вываясь на шумовой информации, посылаемой мозговым ство­лом. Таким образом, очевидно, что сновидения берут свое начало в сенсорно-моторной системе и лишь отчасти наделены идейным, волевым и эмоциональным содержанием. Эта кон­цепция заметно отличается от идей Фрейда, согласно которым основными стимулами сновидения являются «мысли во сне» или желания».

По мнению Хобсона и Маккарли, «взаимодействие сти­мулов ствола мозга и воспринимающей, понятийной и эмоциональной структур коры головного мозга» носит синтетический и конструктивный, «а вовсе не искажающий характер, как счи­тал Фрейд». Согласно активационно-синтетической модели, «относительно «сырые» и неполные данные, предлагаемые первоначальными импульсами, вызываются из памяти... В состоянии сновидения мозг похож на компьютер, просматривающий все адреса в поисках ключевого слова. Никак не проявляя необ­ходимости сокрытия, такой перебор... опытных данных, вы­званный (генетически запрограммированными) стимулами, ка­жется хорошим фундаментом для «причудливо» формальных особенностей процесса сновидения». Отпуская еще одну шпи­льку в адрес Фрейда, они добавляют: «Теперь нет никакой нужды постулировать существование цензора и процесса искажения информации, повинующегося его приказаниям».

Причиной слабой способности запоминать сны Хобсон и Маккарли видят «своеобразную амнезию, которая при осто­рожном и постепенном пробуждении может вызвать трудности с воспоминанием даже самых ярких сновидений». Поэтому ес­ли вы быстро проснетесь во время БДГ-сна, то, скорее всего, запомните сновидение, а иначе почти наверняка его забудете. Забивая последний гвоздь в гроб фрейдовской теории, Хобсон и Маккарли пишут: «Нет нужды пользоваться концепцией по­давления для объяснения забывания снов».

Как и следовало ожидать, статья Хобсона и Маккарли вы­звала многочисленные контратаки со стороны психоаналити­ков, которые пытались возразить, что нейрофизиологическая модель Фрейда не имеет никакого отношения к его психологи­ческой теории. По мнению Мортона Рейсера, последнего пре­зидента Американской Психоаналитической Ассоциации, Мак­карли и Хобсон слишком переоценивают значение своей рабо­ты, когда утверждают, что, в соответствии с полученными ими результатами, сновидения не имеют смысла. Я согласен, что их исследования опровергают идею Фрейда об обусловливающем влиянии скрытых желаний. Ведь располагая последними дан­ными по физиологии мозга, больше невозможно так говорить. Сны действительно не вызываются подавленными желаниями, но это вовсе не значит, что эти желания никак не проявляются в сновидениях. Активность мозга, вызывающая сновидение, предлагает средство, с помощью которого подавленное желание может вылиться в конкретное сновидение. Иными словами, желания не вызывают сновидения, они их используют(4).

В 1978 году редакция «Американского журнала психиа­трии» сообщила, что эта статья «спровоцировала такое количес­тво писем редактору, какое «Журнал» не получал никогда ра­нее». Удивительно, по людей больше всего смутили нападки не на Фрейда, а на сновидения. Мысль о том, что «сны всего лишь бессмысленный, случайный аккомпанемент автономной электрической активности спящей центральной нервной системы», не совсем согласовывалась с результатами работы многих исследователей, не говоря уже о терапевтах, привыкших использовать сновидения в практических целях.

Тот, кто когда-нибудь просыпался от сна с восторженным восклицанием: «Какой замечательный сюжет!», на опыте знает, что иногда сновидение бывает намного более связным, чем это допускает модель Хобсона-Маккарли. На мой взгляд, то, что сновидения могут быть довольно связными и увлекательными, заставляет нас предположить, что кора головного мозга способ­на, по крайней мере частично, управлять развитием сна. Каким образом удается сновидениям приобретать довольно сложные сюжеты, если высшие мозговые центры заняты лишь импровизацией с использованием тех реквизитов, массовки и декораций, которые в виде «шумовых сигналов» ствола головного мозга случайно всплывают на поверхность? По теории Хобсона и Маккарли, сны должны были бы становиться чем-то совер­шенно новым каждые одну-две минуты. Однако время от вре­мени мы способны видеть сны, сконструированные настолько мудро и элегантно, что они вполне могут служить поучительными историями. Это лишний раз подтверждает, что сущест­вуют ментальные силы высшего порядка, способные влиять на функционирование более низкого звена — генератора состо­яния сна.

Феномен осознанных сновидений еще более уверенно подтверждает влияние коры головного мозга на построение сновидений. Если бы наши сновидения являлись лишь результатом деятельности коры головного мозга по «трансформации слу­чайных шумовых сигналов в отчасти связанные образы», то как во время осознанного сна нам удавалось бы осуществлять воле­вой выбор? Как бы мы могли выполнять заранее спланирован­ные действия? Как бы мы сумели, например, намеренно открыть дверь и посмотреть, что находится за ней?

Многие сновидцы сообщают о том, что способны чувство­вать, намереваться и мыслить во время сна. Когда они по­нимают, что спят, они испытывают чувство радости. Это чувст­во скорее похоже на реакцию высшего восприятия, а не на случайный импульс ствола головного мозга. Что касается наме­рения и мышления, то во время осознанного сновидения сно­видцы, как правило, вспоминают то, что хотели сделать. Они могут вспомнить также основные принципы поведения: «смот­реть в лицо страху», «искать позитивные следствия» и «помнить о миссии». Последний принцип часто используется онейронавтами во время лабораторных опытов.

И наконец, если движения глаз во время БДГ-сна случайно генерируются сумасшедшим, сидящим в стволе мозга, то каким образом осознанно сновидящие могут свободно подавать сиг­налы глазами в соответствии с предварительной договорен­ностью? Ответ на все эти риторические вопросы может быть только один: гипотеза Хобсона-Маккарли не в состоянии по­строить целостную модель сновидений. Я считаю, что Хобсон и Маккарли полностью правы в том, что они называют физио­логическими причинами, влияющими на сновидения. Очевид­но, однако, что существуют и психологические причины, поэто­му для построения удовлетворительной теории сновидений необходимо учитывать оба типа причин. Кроме того, эта теория должна объяснять, почему при одних условиях сны представ­ляют из себя связные, остроумные повествования, а при других являются полностью бессвязным бредом. Почему одни сны вводят нас в заблуждение, а другие дарят осознание? Почему некоторые сновидения чрезвычайно значимы, а некоторые пол­ностью бессмысленны?

Активационно-синтетическая теория полностью отрицает способность сновидений представлять собой какую-то цен­ность или, по крайней мере, иметь более или менее важное значение. Единственное, чего можно ожидать, полагаясь на по­добную модель, в компьютерной терминологии называется «мусор на входе — мусор на выходе». Хобсон в своем недавнем интервью сказал: «Сны похожи на кляксу Роршаха. Это двус­мысленные явления, которые терапевт может интерпретиро­вать любым заранее предопределенным способом. Дело не в значении снов, а в интерпретаторе»(5). Представьте себе, что на вопрос психотерапевта «О чем вы думаете, вспоминая свой сон?» пациент отвечает: «О кляксе!»

Главным упреком со стороны психофизиологически ориентированных исследователей сновидений служит то, что активационно-синтетическая модель похожа на улицу с односторонним движением. Она допускает передвижение сигналов только от ствола к коре головного мозга — от низкоорганизованной к высокоорганизованной системе. Однако для полноты картины необходимо существование и обратного движения, позволяющего коре головного мозга управлять его стволом и допускающего влияние на сновидение высших подкорковых функций, таких, как мышление и намеренное действие. Этот упрек аналогичен замечанию, которое я сделал относительно невозможности с помощью теории Хобсона-Маккарли объяс­нить феномен осознанных сновидений.

Некоторые исследователи утверждают, что активационно-синтетическая модель обходит основной вопрос теории сновидений. Д-р Милтон Крамер из Университета Цинциннати говорит, что разработки Хобсона и Маккарли «не касались функциональных проблем сновидений. Говоря о снах, необ­ходимо принимать во внимание две вещи: значение и функцию. Касается ли нас информация, содержащаяся в сновидениях? Могут ли они сделать нас умнее, изменить наш характер, наст­роение, разрешить проблемы, предложить советы, полезные в повседневной жизни?.. Я думаю, что по своей природе сно­видения психологичны. Очень часто во сне приходится видеть, что мы идем. Очень важно спросить себя, куда мы идем и зачем мы идем? Эти вопросы продлевают чудо сна, поэтому нам не терпится отыскать на них ответ»(6).

Давайте попробуем оценить активационно-синтетическую модель, исходя из двух критериев, предложенных Крамером: значения и функции. Что касается значения, то теория Хобсона-Маккарли полностью его отрицает. А вот что Хобсон го­ворил о возможной функции сновидения:

К заключению нам поможет прийти грубая аналогия с компьютерами, хотя в некоторых местах она способна нарушить привычные представления о функционировании мозга. Все машины, обрабатыва­ющие информацию, должны обладать как аппаратной частью, так и программным обеспечением. Для того чтобы создать нервную систему, генетический код до­лжен содержать и проект конструкции, и инструкции по эксплуатации. Для того чтобы нейроны содер­жались в исправности, имеет смысл предусмотреть стандартный набор операций, способных активизировать и тестировать систему через определен­ные интервалы времени.

Интуиция подсказывает, что БДГ-сон можно рас­сматривать как основную программу тестирования цеш-ральной нервной системы, позволяющую про­верить функциональную пригодность нейронов, цепей и сложных нервных узлов перед тем, как организм за­хочет ими воспользоваться. Для такой системы очень важно проявлять высокую степень надежности как во времени, так и в пространстве. Эти черты проявляются в периодичности и постоянной продолжительности БДГ-снов и схожих состояний.(7)

Далее Хобсон развивает свою мысль:

Я полагаю, что сновидения являются характеристикой генетически определенной, функционально динамичной схемы мозга, созданной для конст­руирования и тестирования мозговых цепей, которые определяют паше поведение, включая познание и постижение смысла. Кроме того, я считаю, что эта тес­товая программа необходима для нормального функционирования мозга. Чтобы пользоваться ее результатами, необязательно знать о входных данных.(8)

Поиск по сайту: