Миф и мифологическое сознание

Самая примечательная, непосредственно бросающаяся в глаза характеристика мифологии - ее антропосоциоморфизм, т.е. уподобление мироздания человеку и тем социальным структурам, в которые он включен. Сюда же относится и зооморфизм - наделение чертами животных реальных или предполагаемо реальных объектов.

Древнегреческая мифическая Химера, к примеру, представляла собой существо с тремя головами: льва, козы и змея. В Древнем Египте бог света и Солнца изображался в виде сокола. В историческом плане зооморфизм, как правило, предшествовал антропо- и социоморфизму.

Ярким художественным антропоморфизмом (очеловечиванием) пронизана вся мифология древней Эллады.

Олицетворению или персонификации здесь подвергалось буквально все. Силы и стихии природы: солнце - Гелиос, луна - Селена, ночь - Нюкта, заря - Эос, северный ветер - Борей, восточный - Эвр, южный - Нот, западный - Зефир и т.д.

Человеческие ремесла и искусства: кузнечное дело - Гефест, врачебное искусство - Асклепий, торговля - Гермес, комедия - Талия, танцы - Терпсихора, история - Клио и т.д.

Страсти, силы и заботы самого человека: ужас - Деймос, страх - Фобос, обман - Ата, справедливость - Дикэ, судьба - Мойра и т.д.

На этом примере, кстати, видно, как в мифологии гипостазируются, т.е. становятся самостоятельными сущностями (существами, отдельные свойства и качества человека.

Убедительный пример социоморфизма, густо настоянного на кровно-родственных связях, являет собой древнегреческий Олимп. В нем нашлось место всему: верховному правителю и властелину - повелителю богов и смертных Зевсу; непотизму как патриархальной семейственности в миродержавных делах (равноправный член Светлого Олимпа - жена Зевса, богиня Гера, нашлась работа там и их потомству, сыновьям и дочерям); иерархизированному этикету (Геру почитают не только как покровительницу брака, но и - пожалуй, прежде всего - как жену громовержца Зевса); регулярным парламентским сессиям - собраниям богов; страже или охране (три прекрасных Оры при входе на высокий Олимп) и многому другому.
Носители мифологического сознания принимали за реальность, аналогичную реальности объективной, все события и персонажи, о которых говорилось в мифах, какими бы фантастичными и неправдоподобными они ни были. Мифическое повествование было для них в высшей степени убедительным и достоверным, таким же элементом жизни, как и самые заурядные вещи домашнего обихода.

Фантастическим, сказочно волшебным мифологический мир является только для тех, кто от него уже оторвался, для наблюдателей (интерпретаторов, ценителей, экспертов) со стороны, с позиции вне этого мира. Нет, фантастичность - не внешняя или поверхностная характеристика мифа. Скорее наоборот, она входит в его сущность, но сущность, которая скрыта, экранирована от человека - скрыта тем, что он живет среди мифов и с мифами, что фантастические сказания возникают и бытуют в его жизненной биографии. Живой миф неразличим для жизни, потому что он - ее органическая часть.

Единство духовного и материального, или чувственно-вещественного, в мифе держалось, конечно, лишь на жизненной вере человека, но от этого оно нисколько не теряло в реальности, не становилось менее плотным и убедительным. Как замечено исследователями, миф нельзя опровергнуть. В процессе опровержения мы с неизбежностью превращаем его в гипотезу или рассказ о чем-то. Но миф ни о чем-то - он о себе самом, он в себе и для себя.

Рассматриваемое единство мифологического сознания по-своему проявляется и в форме авторства. "Мифическое авторство" авторством в современном его понимании и назвать-то никак нельзя. Творил миф - бессознательно, стихийно - первобытный коллектив. Любой коллектив, само собой, состоит из отдельных индивидов. Но в случае первобытного коллектива отдельный индивид мыслил, жил и действовал лишь как индивидуальное воплощение родовой общины. Личности там по существу еще не было или она находилась в своем эмбриональном, зачаточном состоянии. Прав поэтому К.Г. Юнг, видевший в мифотворчестве работу "коллективного бессознательного", совокупной бессознательной фантазии людей.

Миф, мифологическое мировоззрение отличается генетически-повествовательным объяснением, а вернее - пониманием мира. Вот как, например, изображается происхождение мира в древнегреческом мифологическом цикле. Вначале существовал лишь вечный и безграничный Хаос. Из него произошла богиня Земля-Гея. Могучая и благодатная Земля-Гея породила беспредельное голубое Небо - Урана. Уран взял себе в жены благодатную Гею. Далее идут их сыновья, дочери и т.д.

В древнекитайском космогоническом мифе начало Вселенной представлялось в виде содержимого куриного яйца, вернее первояйца.

В древнеиндийской мифологии начало творения связывалось с водой, из которой в дальнейшем возникло яйцо. Первояйцо раскололось на две половины: из золотой возникло небо, из серебряной - земля. Из яйца же появился и демиург Праджапати или бог-творец Брахман.
Вообще говоря, субстанция есть и в духовно-мифологическом освоении мира, но она совпадает там с началом повествования (Хаосом, яйцом), по существу тождественна ему.

Главный вопрос в мифологии, судя хотя бы по приведенным примерам, - "откуда?", а еще точнее "от кого?".

Философия же, всегда пытается отыскать "почему", и притом самое глубокое или исходно-первое. Вместе с тем в мифе различимы и причинно-следственные связи. Правда, как мы убедимся ниже, весьма и весьма специфические. Повествовательность их все-таки не убивает. Чаще всего эти связи выступают в виде временной последовательности, смежности и сходства тех или иных объектов и их состояний. В общем же плане причинно-следственная связь в мифе развивается по логике материальной метаморфозы (превращения). Видимо, это было ближе и понятнее первобытному человеку.

По библейскому мифу, например, Бог создал человека (мужчину) из "праха земного", а жену (женщину) из "ребра, взятого у человека".

В древнегреческом мифе о Кадме говорится о воинах, рожденных землей из зубов дракона.

В мифе о Персее рассказывается, в числе прочего, о том, как капли темной крови из отрубленной головы горгоны Медузы превращались в ядовитых змей, которые в свою очередь опустошили, превратили в пустыню Ливию, поскольку всё живое в ужасе бежало от них.
Двухслойная, естественно-сверхъестественная структура мифологической реальности вносит соответствующие коррективы и в ее причинно-следственные связи. Причинный "ключ" ко всем событиям в мире находится, естественно, у богов, и других близких им по силе существ.

Боги могут произвольно менять траектории движения причин. Их желания и воля - последние и потому самые истинные причины всего происходящего. Почему, скажем, погиб Ахилл (Ахиллес)? Потому что бог Аполлон, рассердившись на Ахилла, направил стрелу Париса в единственно уязвимое место греческого героя - в его пяту. Часто отклоняла в сторону летящие стрелы и копья сражающихся богиня Афина-Паллада.

В мифологии доминирует традиция, традиционный тип мышления. Все новые мысли, если они там вообще появляются, подаются и воспринимаются как переоткрытие старых. Конструирование настоящего, а по существу и будущего оказывается на деле лишь той или иной перелицовкой прошлого.

Прошлое, таким образом, служит образцом, парадигмой для "теперь" и "потом". В конкретной сюжетно-событийной канве мифов это выглядит следующим образом. Все образцы (прошлое, изначальность) знаний, искусств, ремесел и вообще деятельности хранятся у богов. Секреты, или ответы, получается, уже давно известны; к ним - готовым, данным - необходимо лишь приобщиться. О вопросах же, проблемах остается только догадываться.
Авторитетом традиции, изначального, божественного образца объясняется в конечном счете социально-охранительная функция мифологии. Если и был у нее какой-то критический настрой, то он не выходил в целом за консервативные рамки, т.е. оставался настроем на подгонку настоящего и будущего под прошлое, на осмеяние и отбрасывание всяких человеческих новаций настоящего.

Если мифология строит свою картину мира из символов, то философия - из понятий. В философии с ее рационализмом так оно, видимо, и есть. А вот в мифологи? Сказанное выше о жизненной реальности фантазии для архаического человека содержит, как представляется, и правильный ответ на вопрос о символизме мифа. В живом, реально действующем мифе его просто нет. В самом деле, символ - это знак, указывающий на какой-то иной, более глубокий (высокий) порядок или смысл, которому он и обязан своим социальным бытием. На что же указывает мифологический символ? На жизнь - правильно. Но ведь в этой самой жизни он и представлен, существует. Как вполне реальный ее орган. Нельзя воспринимать символ именно как символ, если вы в нем и им живете. Для вас он тогда - сама жизнь.
И все же связь символа с мифом есть. Но только создается она не мифом самим по себе, а появлением и укреплением исторической дистанции по отношению к нему. Чем дальше индивид уходил от мифа, его полноценного культурно-исторического бытия, тем больше он, миф, "сжимался" в символ, в точку отсылки к жизненно-практическим истинам очень "давних, давних времен", в инструмент социального воображения.
Следовательно, миф претерпевает символическую трансформацию по мере освобождения человека из-под его духовной власти. Миф как символ - это уже свидетельство расставания, прощания человека с мифом. В символе миф умирает, "выпадает в кристалл". Но тем самым, что интересно, он и сохраняется для потомков. Символ продлевает мифу жизнь.
К тому времени, когда философия начинает свободно оперировать понятиями, мифология уже становится символом, символической картиной мира - природы, общества, человека. Тем более она является таковой в наше время, для людей начала XXI века. Мифы наших предков теперь - чудесная, волшебная сказка. Конечно, мифы, мифология принадлежат не только истории. Их с избытком продуцирует и современность. Важно поэтому уметь их распознавать и, видимо, вовремя преодолевать.

Поиск по сайту: