Люди, обладавшие космическим сознанием 1 страница

Глава 1

Гаутама Будда I

ы отнюдь не собираемся давать здесь биографии тех людей, о которых в этой книге говорится, как примеры лиц, обладавших космическим сознанием. Точно так же здесь может быть дан, конечно, лишь самый слабый намек на их учение. События, взятые из жизни этих людей, и выборки из их поучений должны просто лишь установить и иллюстрировать тот факт, что эти люди были «просветленными» в том смысле, какой придается последнему на страницах этой книги.

Сиддхартха Гаутама родился между 562 и 552 гг. до н. э. в богатой семье. Отец его был скорее состоятельным, большим земельным собственником, чем царем, как это неправильно утверждают некоторые. По-видимому, можно с достаточным основанием утверждать, что Гаутама обладал космическим сознанием, хотя, ввиду отдаленности от нас его эпохи, подробных доказательств этого у нас

нет. Гаутама очень рано вступил в брак. Через десять лет у него родился сын, Рахула. Вскоре после рождения сына Гаутама, которому шел тогда двадцать девятый год, внезапно покинул свой дом и всецело посвятил себя изучению религии и философии. По-видимому, он обладал необыкновенно серьезным складом ума и, остро чувствуя страдания человечества, поставил главной целью своей жизни сделать что-нибудь для уничтожения этих страданий или, по крайней мере, для их уменьшения. Ортодоксальным способом достижения святости на родине Гаутамы, в его время, были пост и покаяние; и вот в течение шести лет он всеми силами старался умерщвлять в себе плоть. Хотя благодаря этому он приобрел не

обыкновенную славу, о которой, впрочем, совсем не заботился, он все-таки не достиг душевного мира и не познал той тайны человеческого счастья, к которому стремился всеми силами своей души. Видя, что такой путь напрасен и ни к чему не приводит, Гаутама отрекся от аскетизма и вскоре после этого, когда ему было около тридцати пяти лет, на него снизошло просветление — под чтимым с тех пор «деревом ужаса» [109:44]*.

II

Для нашей цели нам важно определить возможно точнее в этом и в других случаях возраст, в котором к людям приходит космическое чувство. Один из современных и, вероятно, заслуживающих полного доверия авторитетов определяет этот возраст в тридцать шесть лет. Эрнст де Бунзен в своем труде, озаглавленном «Ангел Мессия», говорит, что Будда, как и Христос, вышел на проповедь в тридцать лет. Несомненно, он должен был проповедовать в Весали, так как известно, что там впервые пятеро молодых людей стали его учениками и убеждали его начать распространять свое учение. Ему было двадцать девять лет, когда он ушел из Весали; следовательно, вполне возможно, что тридцати лет он уже начал свою проповедь. Но прежде чем «вращать колесо прекрасного закона»** (получить озарение), ему нужно было еще целых шесть лет предаваться размышлениям под деревом познания.

III

Теперь перейдем к результатам его озарения. Что же он сам говорил об этом? И какую перемену произвело в нем озарение? Дхарма-Гак-ка-Ппаваттана-Сутры [159] чтят все буддисты как собрание речей, в которых великий индийский мыслитель и реформатор впервые с успехом обнародовал свои новые идеи [160:140]. В этой книге Гаутама беспрестанно заявляет, что заключенные в ней «благородные истины» не содержатся «в передававшихся из поколения в поколениеучениях», но что «в нем самом, Гаутаме, открылось око, узревшее эти истины, познавшее их природу и понявшее их причины: мудрость, освещающую верный путь, и свет, разгоняющий тьму». Нет другого более ясного и определенного утверждения, в котором Гау-тама говорил бы, что авторитет своего учения он извлекал не из простого самосознания, а из космического чувства, т. е. из просветления или вдохновения. Сравним с этим слова Бёме, когда последний по тому же поводу говорит о самом себе: «Я не собираю свое знание из писаний и книг, но ношу его в самом себе, ибо небо и земля, со всеми их обитателями, и даже Сам Бог заключаются в человеке» [97:39].

IV

В Маха-Barre [126:208] говорится, что «в течение первой стражи ночи, наступившей после того, как Гаутама победил злого духа (т. е. следующей за той ночью, когда в нем открылось космическое сознание), Гаутама сосредоточил свои мысли на цепи причин; в течение второй стражи он сделал то же самое; и в течение третьей — то же самое». Такое предание существует как у северных, так и у южных буддистов и идет еще из времен, предшествовавших разделению этих церквей, а потому оно, по всей вероятности, подлинно и исходит от самого Гаутамы. Кроме того, оно в ясном и сжатом виде воплощает, вероятно, одно из самых основных явлений, связанных с появлением космического сознания, т. е. «раскрытие превосходящего величия», о котором говорит апостол Павел; «видение "вечных колес"»* Данте; «знание, которое превыше всех доводов земных» Уитмена; «внутреннее просветление, при помощи которого мы в конце концов можем видеть вещи, какими они есть, обнимая все сотворенное: животных, ангелов, растения, лица наших друзей и все ступени и расы человечества в их истинном бытии и порядке» Эдуарда Карпентера.

V

В Аканхейя-Сутре [161:210-218] выдвигаются духовные черты, принадлежащие тем людям, которые обладают космическим чувством.

2) даст силы достигнуть телом своим и пребывать на тех ступенях освобождения, когда человек становится бесплотным и переходит за пределы материальных явлений (феноменального мира);

3) заставит его сделаться наследником высших небес;

4) сделает так, что, будучи одним, он станет множественным, и будучи множественным, станет одним;

5)

Параллельные изречения.

1) «Были ли люди завистливы или жестоки в отношении вас, брат мой, сестра моя? Мне жаль вас; ко мне человечество не было ни жестоко, ни завистливо, все были ласковы со мной, я не веду счета жалобам (да и на что мне жаловаться?)» [193:71]. «Святое дыхание убивает вожделение, страсть и ненависть».

2) «О высшая душа моя! Знаешь ли ты радости задумчивой мысли? Радости свободного и одинокого сердца?»[193:147]

3) «Могильные листья, телесные листья, вырастающие надо мной, над смертью» [193:96].

4) «Наследники Божий, сонаследники же Христу» [19:8:17].

5)

3)

4) одарит его ясным и небесным слухом, превосходящим слух людей; сделает его способным понимать своим собственным сердцем сердца других существ и других людей, постигать всякую душу, страстную и спокойную, гневную и мирную, заблуждающуюся и мудрую, постоянную и вечно изменчивую, величавую и узкую, возвышенную и низменную, стойкую и колеблющуюся, свободную и рабскую; даст ему власть вызывать в своих воспоминаниях свои разнообразные временные состояния давно прошедших дней, такие, как одно рождение, два рождения, три, четыре, пять, десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят, сто, тысячу или сто тысяч рождений, свои рождения во многих зонах обновлений, во многих зонах как разрушений, так и возрождений; вызывать в памяти свои временные состояния прошедших дней во всех их видах и во всех подробностях;

5) чистым и небесным взором, превышающим зрение людей, видеть, как существа переходят из одной плоскости существования и облекаются в форму другого — различные существа как низкие, так и благородные, привлекательные или безобразные, счастливые или жалкие;

7) знать и постигать освобождение духа».

5) «Я есмь другие» [193:32]. «Ты учишь, как одному сделаться двумя» [176:39].

Не есть ли это совершенное описание того обширного и важного, что дало космическое сознание, например, Данте, Шекспиру, Бальзаку, Уитмену.

6) «Я прохожу через смерть с умирающим и через рождение с только что выкупанным младенцем» [193:34-37]. «Несомненно, я уже умирал десять тысяч раз прежде». Сравни «Образы», где изображено действие этого «небесного видения» [193:353].

7) Конечное и высшее испытание.

8)

Можно представить еще больше цитат, говорящих об обладании Гаутамой космическим сознанием и представляющих собой в большей или меньшей степени параллель с описаниями такого же просветления у лиц более позднего периода, но излишне говорить, что тому, кто хочет вполне прояснить для себя этот вопрос, следовало бы прочесть, и притом не один раз, слова, оставленные нам этими избранниками мысли. Бот выдержки из «Книги Великой Кончины». Гаутама, поучая своих учеников, говорит так:

«Пока братья не будут связаны с промыслами, не будут любить их, не будут предаваться им, — пока не в обычаях братьев будут праздные толки, пока они не будут принимать в них участия, не будут любить их, — пока не будут братья причастны жадности, не будут любить ее, не будут отдаваться ей, — пока не будут братья влечься к людской толпе, не будут любить ее, не будут сливаться с ней, — пока пребудут братья вдалеке от грешных желаний, не подчинятся им; — пока не будут братья ни друзьями, ни товарищами, ни близкими злым людям, — пока в своем пути (к нирване) не приостановятся братья из-за достижения меньших благ (каковы богатство и власть), — до тех пор не к упадку клониться они будут, но преуспевать» [163:7 и далее].

Нет надобности проводить здесь параллельные изречения Иисуса: их слишком много и всякий может вспомнить их сам. Но следует отметить, что апостол Павел употребляет почти те же самые выражения и прибегает к тем же самым метафорам, которые возникают в уме писателя-буддиста, когда последний говорит (сравнивая нирвану, космическое сознание и все к нему относящееся с высшей наградой человечества): «Одно дело я делаю, забывая дела («меньшие дела» по буддийскому тексту), стоящие позади, и стремясь вперед к вещам, находящимся впереди меня, я спешу к цели, добиваясь награды* [24:3:13]. Сравните также «Песнь Открытого Пути», где подробно разработана та же мысль [193:120]. Что касается наставлений не отдаваться «промыслам» (мирским делам) и «мень-

Ап. Павла (Филип. III, 13-14): «Братия, я не почитаю себя достигшим; а только забывая, что позади меня, и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести внешнего знания Божия во Христе Иисусе». — Прим. ред.

шим вещам», таким, как богатство, то вспомните жизнь Гаутамы, Иисуса, апостола Павла; большинство из них или были, или легко могли стать «зажиточными людьми», но либо отвернулись от богатства (как Гаутама), либо просто не пожелали иметь его (как Иисус). В качестве комментария к этому факту прочтите следующие слова Уитмена:

«Кроме независимости от небольшой суммы, отложенной на похороны, нескольких досок для гроба и песку на могильном холму... и легко добываемых нескольких долларов для обеспечения себя непритязательным костюмом и неприхотливой пищей — ничего другого не надо духовно развитому человеку; всякое же, поистине плачевное, благоразумие, оставляющее такое великое существо, как человек, на произвол лет мотания из стороны в сторону и потери здоровья ради «делания денег» — лет с их палящими днями и ледяными ночами, — все это великий обман, окутавший нашу современную цивилизацию» [191:10].

VII

Следующие строки мы приводим, как ясное указание на обладание Гаутамой космическим чувством (собственно говоря, можно бы процитировать все Упанишады целиком):

«Однажды жил Шветакету «_Так что они своими глазами смот-Арунейя (внук Аруны). Ему _{рят и не ВИЛЯТ; своими ушми слы}_ его отец (Уддалака, сын Ару- _{шат и не разумеют>>} [15:4:12]. ны) сказал: «Шветакету, иди „_{я не С0Мнева10СЬ в T0Mi что} „нут-в школу, ибо нет никого из _{реннее имеет свое ВНуТ}реннее, а нашей расы, дорогой мой, внешнее — свое внешнее и что зре-кто бы, не изучив Вед, был _{ние имеет свое другое зрение} бы, так сказать, брахманом _слух _ д_{ругои слух и ГОЛ}ос — еще только в силу одного своего _{другой голос>}, [193_:з42]. рождения».

Начав свои занятия с учителем, когда ему было двенадцать лет, 1Шветакету, изучив все Веды, вернулся к отцу двадцати четырех лет высокомерным и считающим себя очень начитанным [148:92].

Отец сказал ему: «Шветакету, ты — такой высокомерный, считающий себя глубоко начитанным и строгим, стремился ли ты, друг мой, к такому знанию, которое дает нам возможность слышать то, чего нельзя слышать, видеть то, чего нельзя видеть, и знать то, чего нельзя знать».

VIII

Сюда же относятся и следующие строки:

Учитель отвечал: «Это — ухо — уха, разум — разума, слово — слова, дыхание — дыхания и глаз — глаза» [149:147].

«То («я»), хотя никогда не движущееся, быстрее мысли. Чувства никогда не настигают его, оно идет впереди их. Стоя на месте, оно обгоняет тех, кто бежит. Движущийся дух одаряет его могуществом. Оно движется и не движется. Оно — далеко и одновременно близко. Оно находится внутри всего того и вне всего того».

И тот, кто видит все существа в себе «это — чувство того, что человек

самом и себя во всех существах, тот _сам является теми объектами, ве-

никогда не отворачивается от того щ_ами и лицами, которые он видит;

«я». Когда для понимающего чело- _{что он} есть весь мир» [62]. века это «я» становится всем, какое

же горе, какие тревоги могут существовать для него, однажды видевшего это единство [ 150:311].

IX

Особые причины, заставляющие нас думать, что Гаутама обладал космическим сознанием, следующие:

а) первоначальный характер его ума, который, по-видимому, был пылким, серьезным и ищущим; такой ум действительно обыкновенно (если не всегда) предшествует появлению космического чувства;

б) определенность и внезапность перемены, наступающей в человеке, который от непрестанного искания и стремления переходит вдруг к достижению и миру. «Благочестивая жизнь хорошо преподается мною» (говорит Гаутама). «Мгновенная, непосредственная жизнь» [ 157:104]. Кроме того, считается, что Гаутама учил

«внезапности, непосредственности, разрушению желаний, освобождению от страданий, подобного которому не найти нигде» [157:211];

в) возраст, в котором, как говорят, Гаутама достиг просветления, — тридцать пять лет; это типичный возраст для появления космического чувства;

г) общее учение сутр исходит, по преданию, от самого Гаутамы; это учение, несомненно, возникло в уме человека, обладавшего космическим сознанием;

д) интеллектуальное просветление — «сверхъестественное знание (проникновение)» [157:78], приписываемое (и вполне правильно) Гаутаме и доказанное его учением, если оно только действительно исходит от него;

е) достигнутая Гаутамой моральная высота, которая объясняется только космическим сознанием;

ж) по-видимому, Гаутама обладал чувством вечной жизни, которое также относится к космическому сознанию. Предполагают, что «Маха-Вагга» приблизительно точно передает существенные черты учения Гаутамы по этим вопросам [158:11 и 162:208]. В этой книге мы находим следующие слова: «Человека, не имеющего желаний, свободного, в силу своего знания, от сомнения и достигшего глубины бессмертия, называю Брахманом» [157:114]. Важно отметить, что отличительным признаком тут является не вера или уверенность (хотя бы и твердая) в будущей вечной жизни. Человек, чтобы быть Брахманом (достигнуть нирваны, космического сознания), должен уже иметь вечную жизнь;

з) личный магнетизм, непосредственно распространяемый им на своих современников и передающийся, благодаря его поучениям, всем его ученикам во все времена;

и) существует предание о характерной внешней перемене в Гаутаме, известной под именем «преображения». Когда Гаутама спускался с «горы Мьянма, ему помогла сойти видимая всеми присутствующими лестница из сверкающих алмазов. Вид Гаутамы был ослепляющий» [109:63]. Допуская в этих словах восточное преувеличение, все-таки в этом предании, возможно, есть и зерно истины.

Таким образом, если Гаутама обладал космическим сознанием и если, как это кажется почти достоверным, сознание это из поколения в поколение появлялось у его последователей, начиная с его времени и до наших дней, то в обширной буддийской литературе космическое чувство должно иметь свое название. Действительно, у буддистов есть такое слово, точное значение которого всегда вызывало и на Западе большее или меньшее сомнение; но если этому слову мы придадим значение космического сознания, то, по-видимому, будет покончено со всякими затруднениями и те места, в которых это слово встречается, приобретут ясный и простой смысл. Слово это — нирвана.

Кинза М. Гираи говорит [2:263]: «Нирвана интерпретируется западными народами как совершенное уничтожение человеческих желаний или страстей; но такое толкование ошибочно. Нирвана — это не что иное, как мировой разум».

Можно сомневаться в том, подразумевает ли Гираи под «мировым разумом» космическое сознание; но смысл его выражения остается тем же., Если он уяснил себе или когда-нибудь уяснит, что значит космическое чувство, то он безусловно скажет, что нирвана означает это чувство.

XI

Для дальнейшей иллюстрации этого вопроса прочтите (следующую) часть главы о нирване такого выдающегося авторитета, как Рис Дэвиде [73:110]. Он пишет:

«Можно бы заполнить целые страницы благоговейными и восторженными восхвалениями, которые буддистские писатели расточают этому состоянию духа, результату прохождения четвертой ступени, — состоянию архата, или человека, достигшего совершенства, по учению буддистов. Но все, что можно было бы сказать по этому вопросу, может быть сведено к одной содержательной фразе: это — «нирвана».

Для того, кто совершил путь и преодолел скорбь, кто всесторонне освободил себя и сбросил все узы, не существует более страданья.

Тому, чьи чувства успокоились, подобно хорошо объезженному коню; тому, кто освободился от гордыни и плотских желаний, и страсти к существованию, и грязи невежества, — завидуют даже боги. Терпелив, как земля, кроток, каюстрелы Индры¹, незыблем, как городские ворота, исполнивший должное, он подобен чистому, прозрачному озеру, в котором нет тины, никогда не возвратится он на стезю земного блуждания. Спокойны слова и деяния того, кто таким образом успокоился и освободился путем истинного познания [131:27].

Те, которые стойкостью духа освободились от дурных желаний и хорошо усвоили учения Гаутамы; которые вкусили плод четвертой ступени и погрузились в эту амброзию, получили безвозмездно нирвану и пребывают в радостях ее. Их старая карма² исчерпана и новая для них уже не будет произведена; сердца их свободны от жажды будущей жизни³, так как причина их существования уничтожена и в них не возникают новые желания, то они, эти мудрецы, гаснут, подобно светильнику (Ратна-Сутра). Тот нищенствующий ведет себя хорошо, который победил заблуждение путем познания, с глаз которого была удалена повязка заблуждения, который хорошо ознакомился с учениями религии и который, освободившись от желания и порывов и постигнув нирвану, достиг ее (Сам-мапариббаджания-Сутта). Что же, в таком случае, нирвана, означающая просто выход, погашение⁴, если из предыдущего совершенно ясно, что тут не может быть речи о погашении души? Это есть погашение того греховного, захватывающего состояния духа и сердца, того состояния, которое иначе, согласно с великим таинством кармы, явилось бы причиною возобновленного индивидуального существования. Это погашение вызывается развитием противоположного состояния духа и сердца и идет параллельно с ростом такого состояния; оно совершается с достижением этого противоположного состояния. Нирвана есть, следовательно, то же самое, что безгрешное, спокойное состояние духа, и если вообще переводить это слово, то, может быть, лучше всего передать его словом «святость» — в буддистском смысле святость — совершенство в мире, доброте и мудрости.

Однако попытки переводить такие содержательные понятия всегда представляют опасность, так как новое слово — как часть нового языка, являвшегося отражением иного образа мыслей, — хотя и может обозначать ту же самую или почти ту же самую идею, обыкновенно вместе ©тем вызывает и идеи совершенно иного порядка. То же самое видим мы и здесь: наше выражение «святость» часто может внушать мысли о любви и благоговейном страхе, ощущаемых в присутствии Его, — мысли, совершенно несовместные с буддистским понятием святости.

С другой стороны, нирвана заключает в себе понятие об умственной энергии⁵ и прекращении всякого индивидуального существования⁶; из которых первое не существенно для нашего понятия святости, а второе совершенно не связано с ним.

Другими словами, «святость» и «нирвана» являются понятиями о состояниях духа, немного отличающихся друг от друга, но имеющих различные причины своего возникновения и ведущих к различным результатам; употребляя же слово, мы не можем настолько ограничиться мыслью о самом выражаемом им предмете, чтобы забыть о происхождении и действии этого слова».

перерыв в перенесении кармы, вызываемый уничтожением греха. Что таким должно быть действие нирваны — это совершенно ясно, так как то состояние духа, которое погашается в нирване (ира-dana — klesa, trishna), и есть именно то, что, согласно с великим таинством буддизма, при смерти ведет к образованию новой личности, на которую будет перенесена карма распавшегося или умершего. Эта новая личность состояла бы из известных материальных и духовных качеств или наклонностей, перечисленных, как уже сказано, в пяти скандхах*, или составных частях. Общее имя для всех пяти будет upadi — слово, произведенное с намеком на вызвавшую их причину, — upadana (от upada — схватить рукой или умом)³.

Когда буддист становится архатом, когда он достигает нирваны, плода четвертой ступени, он уже погасил upadana и klesa (заблуждение)⁴; но он все еще жив; upadi, скандха, его физическое тело со всеми своими силами, иначе говоря, плоды его прежнего заблуждения остаются. Но они, однако, не постоянны и скоро исчезнут⁵; тогда уже не останется ничего, что могло бы вызвать возникновение нового ряда скандх, новой личности, и архат перестанет жить или существовать в каком бы то ни было смысле; он достигнет Па-риниббаны, полного погашения, или Нир-упана-сеса-ниббанад-хату, погашения не только Танхи и огня страстей, но также упади и пяти скандх, т. е., обозначая все это одним словом, он достигнет смерти.

1 Изменение личности человека.

2 Потеря чувства греховности есть одна из наиболее поразительных черт обладания космическим сознанием.

3 Другими словами, желание (безразлично чего) — желание в абстрактном смысле — есть основа греха, кармы; оно и есть то, от чего надо освободиться. Но желание неотделимо от состояния самосознания и прекращается только с наступлением космического чувства.

4 Т. е. желание и грех.

5 Здесь мы имеем ту же точку зрения, как и у апостола Павла: недостойность, основная греховность плоти. Для буддистов нирвана (космическое чувство) есть все во всем, как для ап. Павла все во всем есть Христос (космическое чувство). Тело — это ничто, и даже меньше, чем ничто. Против этого, в высшей степени противоестественного взгляда (для возвышения космического чувства была хорошо придумана необходимость отб-

«Скандхи» — деления качеств одаренного чувством существа: 1) материальные качества (гира), 2) ощущения (УесЬпа), 3) отвлеченные понятия (Баппа), 4) наклонности или способности созидания (Запкпага) и 5) мысль, разум (Утпапа). — Прим. ред.

росить в «глубокую тень» все остальные стороны жизни) от начала до конца восставал Уитмен. Он, глазом истинного провидца, глазом абсолютной трезвости и здравого смысла, видел, что самосознательная жизнь в своем роде так же велика, как и жизнь нового чувства, как бы божественно ни было последнее. Он видел, что ничто никогда не было и не могло быть больше, чем простое зрение, слух, осязание, вкус, знание, — и на этом он утвердился. «Другое Я», говорит он, (прежнее я) «не должно унижаться перед тобою (новым чувством), и тебе не должно унижаться перед ним».

Жизнь человека, говоря словами постоянно повторяющейся буддистской притчи, подобна пламени индийской лампы, металлического или глиняного блюдечка с маслом, в котором плавает бумажный фитиль. Одна жизнь производится от другой подобно тому, как один огонь зажигается от другого; это не то же самое пламя, но без другого его не существовало бы. Как пламя не может существовать без масла, так жизнь, индивидуальное существование, зависит от привязанности к низким, земным предметам, от греховности сердца. Когда выйдет масло в лампе, она погаснет, хотя и раньше, чем истощится запас его, впитанный в себя фитилем, и тогда новое пламя не может быть возжено от нее. Подобным же образом распадутся и составные части и силы достигшего совершенства человека, и не народится на страдание новое существо. Мудрецы исчезнут, выйдут подобно пламени лампы, и их карма не будет более индивидуализируема.

Давно потухшие звезды все еще могут быть видимы для нас благодаря свету, который они испускали, прежде чем потухли; но быстро исчезающее действие недеятельной уже причины вскоре перестанет уже поражать наши чувства, и там, где был свет, будет мрак. Так же живущее, двигающееся тело достигшего совершенства человека все еще видно, хотя причина его уже перестала действовать; но оно скоро одряхлеет, и умрет, и исчезнет; и так как не произойдет новое тело, то там, где была жизнь, не будет ничего.

Таким образом, свобода от несовершенств конечного бытия есть результат нирваны, но не сама нирвана. Буддистское небо не есть смерть, и не смерти, а праведной жизни на земле Питаки* рас-

Человек, вошедший в нирвану (космическое чувство), обладает вечной жизнью, и всякая случайная смерть будет смертью того, что уже человеку более не нужно.

В словах «праведная жизнь» понимайте: жизнь с космическим чувством.

«Питаки» — собрания, так называются канонические книги южных буддистов. — Прим. ред.

точают выражение восторга, описывая архатство, цель превосходного пути, и нирвану как одно из проявлений его.

Так, профессор Макс Мюллер, первый указавший на этот факт, говорит («Притчи Буддагоши»): «Если разобрать в Дхаммападе* каждое предложение, в котором упоминается нирвана, то не окажется ни одного, в котором этому слову необходимо было бы придавать значение уничтожения, тогда как большая часть их, если не все, стали бы совершенно непонятны, если бы мы придали слову нирвана такое значение». То же самое следует сказать и относительно других частей Питак, текст которых теперь опубликован. Так, например, комментатор Джатак** приводит несколько стихов из Буддхавансы***, или Истории Будд (одной из книг второй Питаки). В этих стихах мы встречаем, между прочим, доказательство, основанное на том логическом положении, что если существует нечто положительное, то должно также существовать соответствующее отрицательное: если существует тепло, то должен существовать и холод, и т. д. В одной из таких пар существование противополагается не нирване, а несуществованию, в другой же паре три огня: вожделение, ненависть и заблуждение противопоставляются нирване (Фаусболл, тексты Джатак). Отсюда следует, по моему мнению, что, по мысли составителя Буддхавансы, нирвана означала не погашение в смысле отрицания существования, а погашение в смысле отсутствия этих трех огней страсти»¹.

Поиск по сайту: