Заговор молчания

Роды были нормальные'!

Это не могло оказаться правдой. Слова «нормальные роды» противоречили фразе «Мы ее теряем».

Затем мать расспросила медсестру, которая работала с ней в предродовой палате и собственно в родовой. Но мама так и смогла найти никого, кто признался бы, что она действительно говорила на незнакомых языках. Более того — все отрицали, что во время родов вообще возникали какие-то проблемы. — Все прошло отлично, — говорили ей. Если бы при родах и правда присутствовали только врач и медсестры — пожалуй, поиски можно было бы на этом закончить. Но тут мать случайно вспомнила о сиделке, которая тоже была в операционной, когда я рождался. Сиделки всегда работали на втором плане. Они делали свое дело спокойно, эффективно, не привлекая внимания. Их часто не замечали, их труд почти всегда недооценивался. У сиделок не было особых причин скрывать правду, если проблемы действительно возникали.

Итак, мать подошла к сиделке и сказала:

— Я знаю, что в операционной со мной что-то случилось.

После долгого молчания сиделка пожала плечами.

— Я не могу об этом говорить. Единственное, что я действительно могу сказать, так это что вам... повезло.

«Мы ее теряем?»

«Вам повезло?»

Этого было достаточно, чтобы подтвердить то, что моя мать уже и так знала: в тот день в родовой с ней и в самом деле случилось нечто необычное, и дело тут далеко не ограничивалось тем, что ей удалось успешно произвести меня на свет Божий, не пользуясь преимуществами анестезии. Врачи действительно ее потеряли. Она умерла — и вернулась к жизни. Она действительно должна считать происшедшее с нею не «переживаниями на грани смерти», а «опытом жизни после смерти». «На грани смерти» — термин расплывчатый. Моя мать была не на грани смерти. Она умерла. И, подобно другим людям, которые умерли и возвратились с того света, вернулась она другим человеком. Теперь она понимала: что бы ни встретилось ей на жизненном пути, «хорошее» или «плохое», это будет именно то, что в данный момент необходимо ее душе для развития. «Ты будешь возвращаться... пока не поймешь все как следует». Это часть эволюции.

Этот урок оказался очень уместным и своевременным. Ведь мама только что родила меня, и в ее глазах я уже с момента рождения не принадлежал к сфере обыденной реальности.

Являлось ли это типичным случаем материнской переоценки собственного чада? Может, и да — за исключением того, что, как утверждает мама, во мне было нечто необычное уже в момент, когда она впервые увидела меня, — то есть на следующий день после моего появления на свет. Кроме меня в детской не было других новорожденных. Мать вошла туда, неся в руке бутылочку с молочной смесью, подошла к моей колыбельке и заглянула внутрь. Я лежал на животе и не спал.

— Ну, здравствуй, маленький незнакомец, — сказала мама. — Нас с тобой на свете двое — ты и я.

При звуке ее голоса я привстал на локотках и, приподняв трясущуюся головку, медленно повернулся влево, затем вправо, как бы обозревая новое окружение. Мать с изумлением взирала на эту картину. Разве такое возможно? Ей всегда говорили, что шейные мышцы новорожденных слишком слабы и не способны ни на что подобное.

Мать потянулась было к ближайшему столу, чтобы поставить туда бутылочку, но заколебалась. Кто знает, какие микробы могут оказаться на поверхности стола? Ей уже представлялось, как они поднимаются по внешней стороне бутылки, вползают внутрь через отверстие в соске и заражают смесь. Но разве она не научилась тому, что мелкие навязчивые идеи, которым она обычно подвержена, лучше иногда игнорировать? Разве не узнала, что всему есть своя причина и все находится в равновесии?

Так или почти так. Мать пошла на компромисс: сложила бумажную салфетку и положила ее на стол под бутылочку, а затем нагнулась и взяла меня на руки. Она влюбилась в меня сразу, как только увидела.

Позже, когда врач пришла ее осмотреть, мать рассказала ей, как я поднимал головку. Врач твердо ответила:

— Они на такое не способны.

А затем вышла в детскую, чтобы осмотреть меня.

Через секунду мать услышала голос врача из детской, которая располагалась в соседней комнате.

— Тьфу ты! — воскликнула врач, словно ругаясь. — Тебе не полагается это уметь...

И в эту минуту моя мать утвердилась во мнении, что здесь не обошлось без сверхъестественного.

Глава 3

Поиск по сайту: