ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ И КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВЫ

Все императивы, далее, повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают (или же возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы какой-нибудь поступок как объ­ективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-либо другой цели (IV, ч. 1, стр. 252).

[...] Существует императив, который, не полагая в основу как условие какую-нибудь другую цель, достижи­мую тем или иным поведением, непосредственно пред­писывает это поведение, Этот императив категорический. Он касается не содержания поступка и не того, что из него должно последовать, а формы и принципа, из кото­рого следует сам поступок; существенно хорошее в этом поступке состоит в убеждении, последствия же могут быть какие угодно. Этот императив можно назвать импе­ративом нравственности (IV, ч. 1, стр. 254—255).

[...] В отношении счастья невозможен никакой импера­тив, который в строжайшем смысле слова предписывал бы совершать то, что делает счастливым, так как счастье есть идеал не разума, а воображения. Этот идеал покоится только на эмпирических основаниях, от которых напрасно ожидают, что они должны определить поступок, посредст­вом которого была бы достигнута целокупность действи­тельно бесконечного ряда последствий.

Вопрос же о том, как возможен императив нравствен­ности, есть, без сомнения, единственный нуждающийся в решении, так как этот императив не гипотетический и, следовательно, объективно представляемая необходимость не может опереться ни на какое предположение, как при гипотетических императивах (IV, ч. 1, стр. 257—258).

Если я мыслю себе гипотетический императив вообще, то я не знаю заранее, что он будет содержать в себе, пока мне не дано условие. Но если я мыслю себе категорический императив, то я тотчас же знаю, что он в себе содер­жит.

[...] Существует только один категорический импера­тив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь поже­лать, чтобы она стала всеобщим законом.

ОТЛИЧИЕ МАКСИМЫ ОТ ОБЪЕКТИВНОГО ПРИНЦИПА ПОСТУПКОВ

Максима ость субъективный принцип [совершения] по­ступков, и ее должно отличать от объективного принципа, а именно от практического закона. Максима содержат практическое правило, которое разум определяет сообразно с условиями субъекта (чаще всего с его неведением или же его склонностями), и, следовательно, есть основоположение, согласно которому субъект действует; закон же ость объективный принцип, имеющий силу для каждого разумного существа, и основоположение, согласно кото­рому такое существо должно действовать, т.е. императив (IV, ч. 1, стр. 260).

(ПРИНЦИП НРАВСТВЕННОСТИ НЕ МОЖЕТ ВЫТЬ ЭМПИРИЧЕСКИМ)

[...] Все эмпирическое не только совершенно непригодно как приправа к принципу нравственности, aft'я высшей степени вредно для чистоты самих нравов; ведь в нравах подлинная и неизмеримо высокая ценность безусловно доб­рой воли как раз в том и состоит, что принцип [соверше­ния] поступков свободен от всех влияний случайных при­чин, которые могут быть даны только опытом. Никогда не­лишне предостерегать от этой небрежности или даже низ­менного образа мыслей, при которых принцип ищут среди эмпирических побудительных причин и законов; ведь че­ловеческий разум, когда устает, охотно отдыхает на этом мягком ложе и в сладких обманчивых грезах (которые за­ставляют его, однако, вместо Юноны обнимать облако) подсовывает нравственности какого-то ублюдка, состря­панного из членов совершенно разного происхождения, который похож на все, что только в вен хотят видеть, но только не на добродетель для тех, кто хоть раз видел ее в ее инстинном облике (IV, ч. 1, стр. 266—267).

Поиск по сайту: