Николай Котомин

Департамент образования города Москвы

ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

СРЕДНЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ КОЛЛЕДЖ № 39

(ГБОУ СПО ПК № 39)

«Дорогой памяти»

Рассказы о воевавших родственниках обучающихся группы ПВ-21

Создатели проекта: Патарая Мераб, Рыжкова Анастасия, Литвинов Николай

Руководитель: Балашова Александра Федоровна

Москва 2014

Борисовский Александр

Эвакуация. Скрипят телятники,
А в них, как марево, махорки дым.
Мелькают станции. В заплатках – ватники.
Эвакуация. И мы бежим.

У всех, у беженцев, глаза бездонные.
Эвакуация. Глубокий тыл.
И паровозик наш жрет уголь тоннами,
Дымит над шпалами, как сто кадил.

Вдруг «юнкерс» вынырнул, зашел на бреющем,
И, с ревом блеющим, состав достал.
Вагон был беженцам плохим убежищем –
Могилкой братскою телятник стал.

От взрывов валит с ног. Волной отброшенный,
Вагончик старенький огнем объят.
И детский валенок блестит галошею.
И у мальчоночки – стеклянный взгляд.

Николай Котомин

Мама вышла из кабинета инспектора по вопросам приобретения Российского гражданства Тверской области расстроенная, со слезами на глазах. «Бабушке отказали в участии в программе по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, так как ее Свидетельство о рождении не соответствует требуемым нормам», - пояснила мама. «Но почему?!»- удивился я. Посмотрел на документ. Да, действительно он имел довольно странный вид. Клочок пожелтевшей бумаги, скупые упоминания фамилий родителей, дата и место выдачи, надпись «Свидетельство о рождении». Я посмотрел на дату выдачи - 1941 год, Москва. Но ведь именно тогда началась страшная Великая Отечественная война, на Москву напали немецкие войска, я поймал себя на мысли, что никогда не думал, в какое время родилась моя бабушка, а теперь мне не терпелось узнать подробности. Приехав домой, я начал расспрашивать бабушку, и вот что она мне рассказала.

«Мои родители - отец Смирнов Станислав Васильевич и мать Смирнова Александра Михайловна - жили в Москве, в районе Сокольников. Отец, участник войны в Испании, работал на базе авиаремонтной мастерской в Подмосковном пос. Химки.

Немного расскажу про историю возникновения предприятия. Датой рождения завода считается 1932 год. В 1935 году было завершено строительство первой очереди производственных мощностей будущего авиационного завода, на которой начали производить модернизацию самолетов Ант-9 по проекту конструктора А.Н. Туполева. С 1936 года на заводе приступили к выпуску опытных образцов истребителей ВИТ-1, ВИТ-2, И-15, И-15в, И-16, И-153.В июне 1937 года построены катера на воздушной подушке Л-1 и Л-5.В 1938 году самолеты ВИТ-1, ВИТ-2, И-15, И-15в, И-16, И-153 «Чайка», ББС совершили свои первые полеты, большинство из которых испытывал Герой Советского Союза В.П. Чкалов. Его имя присвоено заводу по ходатайству рабочих и служащих завода № 84 в сентябре 1937 года. В 1938 году построен и испытан ближний скоростной бомбардировщик ББС с двумя двигателями, вращающимися соосными винтами, установленными один за другим конструктора В.Ф. Болховитинова. Главным делом для завода стало освоение одной из самых надежных машин того времени – лицензионного американского самолета «Дуглас-3» (ДС-3) в пассажирском и транспортном вариантах. Самолет получил новое название ПС-84 (пассажирский самолет 84-го завода). К освоению производства самолета ПС-84 завод приступил в 1938 году, в 1939 году была выпущена головная серия, а в 1940 – крупная партия самолетов – с этого года завод приступил к серийному производству. В 1940 г, оборудование было модернизировано для увеличения производства.

И вот 22 июня 1941 года – начало войны, мне было всего несколько месяцев, конечно, я лично ничего не помню, но часто я просила родителей – очевидцев тех событий - рассказать мне о том времени, мать не любила вспоминать эти времена: слишком много страха и горя они пережили тогда, а вот отец, ветеран испанской войны, рассказывал иногда мне о тех страшных днях.

В первый месяц войны к Москве редко, но все-таки прорывались отдельные немецкие истребители. Крупный прорыв к Москве немецких самолётов случился в третьей декаде июля. Это было в начале ночи и представляло собой страшное и потрясающее зрелище! Этой ночью мой отец был в городе и видел всё, что происходило в небе. Немецкие самолеты на достаточно низкой высоте кругами летали над Москвой. Большое количество прожектором «щупали» небо, и многие самолеты попадали в их лучи. Но одновременно они осветили город так, что было светло как днем. Все зенитные установки работали на полную мощность, так, что осколки сыпались с неба как град. Пулеметы непрерывно «строчили» с крыш домов трассирующими пулями. Некоторые самолеты, попадая в луч прожектора, пикировали по этой светлой дорожке к земле и расстреливали его. Несмотря на эту огневую мощь, немецкие самолеты долгое время продолжали летать, стрелять и бомбить. Ни одного сбитого самолета в этой зоне Москвы не было. Было горько и обидно. Казалось, что это какой-то страшный сон. В дальнейшем противовоздушная оборона Москвы задерживала и сбивала немецкие самолеты на дальних подступах к городу. Хотя прорывы отдельных самолетов были, и воздушные тревоги объявлялись почти ежедневно. В конце августа и в сентябре 1941 г. сотни тысяч москвичей ежедневно выходили на сооружение противотанковых рвов на подступах к Москве. Москва была другим городом и люди стали другими. Москва затемнена, небо прощупывают прожектора, на отдельных площадях установлены зенитные орудия. Во дворах жилых домов, почти у каждого подъезда — дежурные. Люди выглядели деловитыми, сосредоточенными, готовыми к действию и лишениям. Начались ежедневные «воздушные тревоги», днём и ночью люди уходили в бомбоубежища и метро. Магазины были закрыты. Не было видно милиции. По улицам, уезжая из города, мчались автомашины, нагруженные самым разнообразным скарбом. На тротуарах кучками стояли москвичи, недоуменно смотря на происходящее. Молчало радио. Никакой информации не было, только ходили страшные слухи. Не работал городской наземный транспорт.

В связи с приближением к столице фашистских войск, по решению ГКО, принятому 5 октября 1941 года, авиазавод № 84 подлежал эвакуации в Ташкент.

Мой отец был среди тех, кому предстояло осуществить столь сложную задачу перевода огромного завода на новое место, его наладку для скорейшего ввода в действие и помощи нашим войскам в их борьбе с немецким игом. Мне было тогда всего 8 месяцев, мать не работала, находясь в декретном отпуске. Когда отец, вернувшись с работы, сообщил ей о предстоящей эвакуации в далекий незнакомый край, маму охватил ужас. Ехать с грудным ребенком на руках, бросив все, в неизвестность было очень страшно, но стремление оказать помощь своей стране и приказ Родины был тогда для них важнейшим фактором, поэтому они стали собираться в путь, взяв с собой только самые необходимые вещи.

Первые 3 эшелона должны были уйти до 15 октября. Необходимо было снять в цехах все оборудование, незавершенные заделы производства, инвентарь. Грузили вручную, круглосуточно, силами рабочих завода. Эшелон состоял из 50-60 платформ и вагонов-теплушек. На платформах было оборудование, в теплушках – по 30-40 человек. Многие сооружали укрытия на открытых платформах. Весь процесс эвакуации шел по плану и четкому графику. В Ташкент самолетом были отправлены представители завода для подготовки встречи и размещения людей и оборудования. Удивительно, как удавалось без какой-либо техники снять и погрузить многотонное оборудование. По графику подразделение, в котором работал отец, должно было отбыть пятым эшелоном 18 октября. Отец с группой сотрудников, 16 октября получили разрешение съездить из Химок в Москву купить продукты в дорогу. Утром заводской автобус довез их до метро «Сокол», и они вышли из метро на улице Горького. То, что они увидели, надолго осталось в памяти отца. По улице Горького от Белорусского вокзала по направлению в центр города тянулась непрерывная колонна воинских подразделений. Шли подводы, запряженные тощими лошадками, на некоторых – раненые. Держась за подводы, шли заросшие оборванные солдаты. Очевидно, это были снятые с фронта части. Их заменили «сибиряки», прибывающие из Дальневосточной армии.

В течение октября были сформированы эшелоны по 50-60 вагонов в каждом. В состав входили четырёхосные – «пульмановские» 50-тонные грузовые вагоны, оборудованные нарами – для людей и открытые платформы с заводским оборудованием – станками, ящиками с инструментом, узлами и деталями самолётов. Во главе каждого эшелона были поставлены энергичные хозяйственники и партийные работники завода, на их плечи легла забота об эшелоне в пути. Некоторые эшелоны шли больше месяца из-за перегрузки железнодорожных узлов.

Наш пятый, эшелон отправился из Москвы 23 октября и находился в пути до Ташкента 24 дня. Целыми днями стояли на запасных путях. Деньги и хлеб кончились в районе г. Куйбышева. Условия были далеко не комфортные: спали на соломе, ели хлеб и пили воду, многие болели, несколько малолетних детей умерло в дороге, но главное - наша семья, которая ехала в этом эшелоне, не попала под бомбёжку Как говорят, на это могла повлиять погода: осень 1941 года была весьма пасмурной и дождливой. Всего было отправлено 17 эшелонов – около 700 вагонов. Отец рассказывал что, увы, 10-ый эшелон, в котором были многие его друзья с семьями, отправившийся в путь 30 октября, подвергся нападению вражеской авиации, и многие погибли.
Страшная бомбежка случилась 5 ноября 1941 года, когда немецкий самолет сбросил 12 осколочных бомб в поезд, который эвакуировал людей из Москвы в Ташкент на авиационный завод. Это был как раз тот самый 10 эшелон. Ниже приведу свидетельства очевидцев той трагедии:

«Было утро, 9 часов 30 минут, по радио объявили воздушную тревогу. Поезд шел на небольшой скорости, а в небе появился самолет. Он обогнал поезд, развернулся и начал сбрасывать бомбы. Одна попала между паровозом и первым вагоном в автосцепку. В этом вагоне везли продукты. Остальные падали на бровку, осколками ранило и убило много людей. Было холодно, вода в кюветах покрылась льдом. Люди из вагонов бежали по воде и прятались в наших сараях, что находились около казармы..
Хорошо помнят эти события и уроженка д. Авсюнино, ныне жительница г. Куровское Бунякина Елена Савельевна. Ей было 16 лет, когда на её глазах всё это произошл. Тогда она работала секретарём сельского совета. Как она вспоминает, в то утро тихую солнечную улицу деревни огласили взрывы необычайной силы, зазвенели стёкла в домах. Немецкий истребитель преследовал поезд с рабочими и станками эвакуированного завода. Догнав поезд, бомбардировщик стал сбрасывать на него бомбы. Поезд остановился, из него стали выбегать люди. С пикирующего самолёта из пулемета фашисты в упор расстреливали ни в чем не повинных мирных граждан, ковавших победу в тылу. Эта первая ужасная картина - море крови - осталась в её памяти на всю жизнь. Её брат тогда работал трактористом в колхозе и он на тракторе с сапёрами отвозил неразорвавшееся бомбы подальше от деревень, где их обезвредили.

Начальником 10 эшелона был Шайкин. Он призвал вех эвакуированных к спокойствию. На завод был послан мастер Жуков с поручением побыстрее добыть самолёт, который вывез бы раненых. Поблизости оказалась больница с. Руня-Никитское, куда их непосредственно доставили. А легкораненых направляли в медпункт Авсюненской фабрики. Вскоре сюда прибыл директор А.М. Ярунин, парторг ЦК В.В.Калошин и предзавком профсоюза Терёхин. Они привезли медикаменты, продукты и одежду. Поезд был переформирован и продолжил путь в Ташкент. Потребовалось мужество и выдержка, чтобы сохранить этот эшелон и обеспечить выход следующий. Местные жители с уцелевшими после трагедии сотрудниками завода, а также работники Авсюненской фабрики помогли собрать погибших и похоронить. Братская могила находиться в поле между деревнями Авсюнино и Селиваниха. А часть умерших еще похоронили на Дороховском кладбище п. Авсюнино. Так же есть захоронения на кладбище с.Рудня-Никитское».

Весть об этом шокировал многих, но в то ужасное время все происходящие страшные трагедии по всей нашей Родине лишь закаляли характеры наших людей, ведь им необходимо было бороться кому на фронте, а кому в тылу.

Первый эшелон прибыл в пункт назначения 20 ноября 1941 года. Наш эшелон прибыл в Ташкент ночью. Ташкент встретил нас теплой и солнечной погодой и освещенными ночью улицами. Город был переполнен эвакуированными из России и Украины предприятиями, что породило большие проблемы с их размещением, а также с обеспечением тысяч людей жильем.

Первые месяцы в Ташкенте мы жили в буквальном смысле на улице. Потом по распоряжению «сверху» помещения городских клубов и кинотеатров отдали беженцам. И нам разрешили ночевать в огромном помещении клуба - на полу солома и больше ничего. Не было ни воды, ни уборных. Пользовались арыками, воду из которых пили и ею же умывались. Но потом наступили холода. У нас были только самые необходимые вещи. Руководство Узбекской республики понимало, что означает авиация для победы, и оказывало нам предпочтительную помощь в размещении людей по домам местных жителей (в порядке уплотнения). Нас поселили на подселение к узбекским семьям. Жили мы у них в сарае, спали на соломе. Помню, как маму укусил за руку скорпион, но, слава богу, хозяева, знакомые с этими опасными насекомыми, оказали ей первую помощь, и все обошлось. За время этих кочеваний у родителей украли все ценное, что у них было, главное – отцовские часы, не только дорогие по стоимости, но и дорогие ему как память о страшных днях войны в Испании. Конечно, представить весь кошмар их начала жизни там сейчас очень сложно, все не прошло даром, и отец и мать полностью подорвали свое здоровье, много болели, отец рано умер.

Но тогда они не думали о здоровье, о благах и комфорте, необходимо было поднимать завод.

Для размещения самолетостроительного завода было выделено здание бывшего Полиграфкомбината и прилегающей к нему земли для размещения заготовительных цехов в черте города. Для сборочных цехов выделили ангар и грунтовый аэродром (по сути – поле, поросшее травой).

Предстояла грандиозная работа по планировке и размещению цехов завода. Прибывающее оборудование размещалось на открытых площадках запланированных цехов, а уже потом строилось само здание. Строилась взлетная полоса для самолетов. Создавались энергетические коммуникации и необходимая инфраструктура вспомогательного и обслуживающего производства. Сборка самолетов была начата сразу по прибытии первых эшелонов из поступающих деталей, узлов и агрегатов в ангаре на аэродроме. Заготовительные и механические цеха начинали работать под открытым небом. Работа шла круглосуточно. Официально был установлен 12 часовой рабочий день, но фактически люди работали по 24 часа. Возникали проблемы с питанием: кроме нормы хлеба есть было нечего. Люди голодали, но не роптали. Под столовую было отдано четырехэтажное здание школы. Вскоре она заработала. Главным и постоянным блюдом был суп из макарон, которые в тарелке можно было пересчитать по пальцам. Этот процесс становления завода в таких условиях заслуживает более детального описания. Первый военно-транспортный самолет ПС-84 был поднят в небо Ташкента 7 января 1942 года. За время войны выпущено 2258 самолетов. В сентябре 1942 года самолет ПС-84 переименован в Ли-2 («Лисунов-2») по имени Главного инженера завода Лисунова Бориса Павловича, внесшего огромный вклад в освоение производства самолета. Под его непосредственным руководством впервые в отечественном самолетостроении внедрен плазово- шаблонный метод изготовления деталей, сборок, узлов обеспечивший полную их взаимозаменяемость.

В результате героического труда рабочих и служащих к январю 1942 г. действовали все цеха технологической цепочки производства. Особо надо отметить, что к 1 января 1942 г., то есть спустя 2,5 месяца с начала эвакуации завода из Химок, был собран из привезенных деталей военно-транспортный самолет, получивший название ЛИ-2, за что завод был награжден. Это уникальная история о том, как практически на пустом месте был создан мощный завод, построивший тысячи самолетов. Безусловно, мои родители тогда внесли свой вклад в победу в ВОВ.

Ташкентский авиационный завод находился за тысячи километров от сотен заводов-поставщиков материалов и комплектующих изделий. Это создавало большие проблемы с «питанием» производства. Но коллектив завода обеспечил выполнение поставок самолетов по количествам и срокам. 27 месяцев подряд заводу вручали переходящее знамя ГКО. Это был настоящий героизм тружеников тыла и об этом не надо забывать

После окончания войны многие семьи эвакуированных возвращались на родину, в родные города. Но родители решили остаться, так как отец был начальником большого цеха на заводе и активным партийным деятелем. Это были шестидесятые годы, самый расцвет коммунизма, люди верили в идею и братство народов, квартира в Москве была потеряна. Отец умер в возрасте 60 лет от остановки сердца перед операцией на почки. Помню его похороны. Июль, в Ташкенте жарко, сотни людей пришли на похороны от завода. Оркестр играет похоронный марш, по улице идет колонна людей с венками и траурными лентами. Похороны были торжественными - отец заслужил это!

А дальше началась другая жизнь, пришли времена перестройки – постепенно огромный завод, созданный потом и кровью людей, стал разваливаться, огромное количество специалистов уехало в Россию, в результате завод практически полностью прекратил свою работу.

Мы неоднократно думали перебраться в Россию, но так как ехать было некуда, моя мама, будучи в пожилом возрасте, и помня все ужасы переезда в новые необжитые места, категорически отказывалась переезжать куда- либо. В 1989 году ее не стало. И мать, и отец похоронены в Ташкенте, к сожалению, мы не имеем возможности даже посещать их могилы и поминаем их в церкви».

Это был рассказ моей бабушки Смирновой Лидии Станиславовны родившейся 13 марта 1941 года в Москве и эвакуированной в младенчестве в Ташкент, где она прожила всю жизнь. Два года назад моя семья все-таки решилась на переселение в Россию, не смотря на все сложности – материальные и моральные, мы хотим жить на своей исторической Родине. После двух лет проживания на территории России, после круга мучений – хождений по разным инстанциям, наши документы были приняты на участие в программе Соотечественник по получению Российского Гражданства, а вот документы моей бабушки так и не были приняты, по причине несоответствия ее свидетельства о рождении требуемым нормам. Никто не стал разбираться с деталями того, в каких условиях этот документ был выписан и в какое страшное время. И она, на данный момент в возрасте 73 лет, так и остается вынужденной гражданкой другого государства...

История войны стала казаться мне историей мирных людей, попавших в страшный водоворот событий. В окончание своего рассказа хотелось бы сказать, что почти всех нас коснулась война: мой другой прадедушка, отец маминого отца, погиб в 43 году. Память ему и всем падшим во время тех страшных времен! Уже затянулись рваные раны от разрывов снарядов на полях сражений, поросло всё травой да ковылью, глубоко спрятала земля следы страшных боёв, но последствия тех страшных событий повлияли на несколько поколений таких семей, как наша, заставляя их скитаться по миру, покидать насиженные места и начинать строительство своей жизни с нуля со всеми вытекающими отсюда трудностями.

Я очень горжусь своей семьей! Мужество, героизм, самоотверженный труд голодных, неустроенных жильем людей, работающих до полной потери сил и ни на что не жалующихся несомненно заслуживает уважения и памяти последующих поколений.

Корягина Дарья

Табличка «Здесь живёт ветеран Отечественной войны»

– всё, что осталось с тех лет.

Корягина (Козлова) Любовь Владимировна – добрая бабушка. Она всех жалеет, любит, переживает за каждого, порой огорчается по пустякам. Я бы сказала, что моя бабушка самая добрая в мире, ведь в детстве она всё мне разрешала, и я не выросла неумехой и эгоисткой.

Внешность её – обычной русской женщины: глаза светло-голубые, тонкий изгиб губ, прямой нос, каштановые волосы до плеч. У неё удивительный взгляд. Думаю, видевшим глаза моей бабушки так и хочется сказать: «Боже, какая милая бабушка, мне бы такую!». Можно подумать, что жизнь её всегда была прекрасна, но нет: Любовь Владимировна выросла в послевоенные годы, постоянно слышала рассказы о той, ныне уже далёкой, страшной войне.

Великая Отечественная война (1941 – 1945) - 4 года ужаса, страдания, слёз и надежда на то, что удастся выжить, а потом вновь голодные годы. В то время меня не было. Даже не представляю, как смогла бы выжить в таких условиях. Послушав рассказы своей бабушки Любе, я узнала, что в то время воевал мой прадедушка Козлов Владимир Петрович. Родился он в 1923 году, умер в 78 лет. Помнит бабушка, что воевал мой прадедушка под Воронежем за деревню Ефремово. На войне Владимира Петровича ранило в левую руку, в локоть.

Как всё происходило во время сражений, бабушка не знала: она родилась после того, как закончилась война. Кушать было нечего. Как вся семья выжила, до сих пор никто не понимает. Бабушка в мельчайших подробностях рассказывала, как они питались. Толком не помню, но, кажется, она говорила, что её семья сдирала обои и замачивала в воде, постепенно это растворялось и превращалось в кашицу. У моей бабушки, Корягиной Любови Владимировны (1952 г. р.) было трудное детство. В семье росло 7 детей. Есть нечего, спали на полу или на печке. Жили в посёлке Шамова на Орловщине, там, где родился прадедушка. Дом и по сей день стоит возле пруда, где когда - то ловили рыбу и купались. Сейчас мирное время, но война осталась в сердцах живых, тех, кто соприкоснулся с ней непосредственно. Бабушка любит старые фильмы о войне. «А зори здесь тихие» - любимое кино на эту тему.

И вот мы с бабушкой разговариваем о войне.

- Давали ли в дорогу крестики?

- Да, многие молились за солдат.

- Чудо было на войне? Помощь Бога?

- Владимир Петрович, мой папа, не верил ни в бога, ни в приметы.
Зверство фашистов в Воронежской области, где воевал твой прадедушка, забыть трудно. Они детей кидали в большие трубы, где на дне находились острые штыки, сжигали живьём, при этом смотрели, как мучаются невинные.
- Что ели на войне и в деревне?

- Солдаты ели лёгкий суп с корочкой хлеба, ну, а если уж были на посту, то только хлеб, в деревнях же всё, что можно найти, забирали враги. Многие голодали.
- Были ли «добрые фашисты»?

- Да. Фашисты выгоняли из домов всех и поджигали дом, чтобы показать своим, что они расправились с противниками. Но некоторые немцы оставляли детей матерям, чтобы не разлучать их.
- Где стирали и оказывали медицинскую помощь?

- Людям до стирания вещей не было дела, главное - только бы не попасть к врагам. Поэтому у бойцов заводились вши.
Раненых солдат доставляли в госпиталь, там уже работали с ними санитары.
- Интересный случай можешь вспомнить?

Бабушка мне рассказала об одном случае.

Как-то в один день войны немцы сели за большой стол. Там собрались офицеры, генералы, в общем, все главные. Пир на весь мир. Подали им, значит, курицу, горячую, сочную, вот только что приготовили. Ещё не начав уничтожать приготовленное, они решили поговорить о конце войны, что уже всё решено, русские сдаются. И тут русский солдат как-то прополз к ним с автоматом и перестрелял всех, при этом он не забыл забрать курицу с собой.
- Как узнали о конце войны?

- Объявили по общему радио. От радости все друг друга обнимали.
- Что такое война?

- Это ужас, который обошёл многих людей и запомнится надолго.
- О письмах расскажи, пожалуйста.

- Владимир писал своей маме письмо о том, что всё хорошо, но не сказал в письме, что был ранен в левое плечо. Оно ныло и кровоточило: пуля зашла слишком глубоко.

Уже прошло более полувека, а бабушка все вспоминает то время, когда было тяжело жить. Недавно я приезжала с бабушкой к её старому дому на Орловской земле, туда было невозможно пройти: всё заросло. Вдруг бабушка Люба остановилась, её взгляд застыл, на глазах вступили слёзы, а руки похолодели. Я подошла к ней ближе и спросила: «Бабушка, что случилось?» Она ответила: «Дашенька, эти деревья мы сажали совсем маленькие с братьями и сёстрами, а сейчас здесь никого нет, только лишь деревья и дом». Бабушка, обняв меня, заплакала.

Я увидела над терраской табличку: «Здесь живёт ветеран Отечественной войны». Эта картина осталась у меня в голове надолго, а ведь кроме этой надписи нечего не осталось после войны у бабушки.

Недавно я подарила бабушке книгу «А зори здесь тихие». Бабуле нравится её перечитывать…

Поиск по сайту: