Авантюра Василия Косого

Итак, 5 июня 1434 г. в Москве скончался великий князь Юрий Дмитриевич. Вопрос о наследнике престола всплыл с еще большей остротой, чем девять лет тому назад, после смерти его старшего брата, Василия. Иным был и расклад сил. Властью в великом княжестве обладали прямые наследники князя Юрия, которому еще недавно радушно отворила ворота и столица государства — Москва. Молодые и энергичные сыновья Юрия Дмитриевича Василий Косой и Дмитрий Шемяка, уже достаточно понюхавшие запаха пороха, в течение долгих лет шли рука об руку к власти. Их кузен Василий Васильевич не мог рассчитывать — во всяком случае в ближайшем будущем — на возвращение великого княжения и бежал из столицы, надеясь найти прибежище в каком-либо городе, где были сильны антимосковские настроения.

Правда, эта, казалось бы, кристально ясная расстановка сил при ближайшем рассмотрении затуманивалась. Срок пребывания князя Юрия в Москве оказывался совсем небольшим (немногим более двух месяцев), чтобы можно было сказать о полной гармонии интересов галицких князей с москвичами (предшествующий опыт князя Юрия говорил скорее о существовании между ними серьезных противоречий). Не прошли еще искуса обладания великокняжеской властью Юрьевичи и, выдержит ли их братский союз это серьезное испытание, предвидеть было трудно. Наконец, чем окончатся [69] попытки Василия II противоборствовать своим галичским родичам, предугадать было невозможно.

Игра страстей дополнялась запутанной традицией престолонаследия. Юрий Дмитриевич твердо отстаивал родовой принцип наследования великокняжеского престола (от брата к брату), а его соперник Василий Васильевич настаивал на семенном (от отца к сыну). Но вот князь Юрий умер, и все изменилось. Согласно родовому принципу престолонаследия, все права переходили к Василию Васильевичу (старшему среди князей следующего поколения), а по семейному — к сыну князя Юрия Василию Косому. Как же в такой пикантной ситуации поведут себя князья? У кого из них будет больше шансов получить великокняжеский престол? Время и напористость решали многое, но не все.

И вот Василий Косой, находившийся при умершем отце, объявил себя его наследником, послав об этом сообщение своим братьям.[1] И в самом деле, что было терять время князю Василию? Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный посланы были еще Юрием Дмитриевичем в поход против Василия Васильевича на Кострому и к моменту смерти своего отца сумели добраться только до Владимира.[2] Не до великого княжения было и самому Василию Васильевичу. Однако младшие братья решительно воспротивились самовольному решению Василия Косого.

Позиция Дмитрия Шемяки и Дмитрия Красного на первый взгляд кажется и неожиданной, и неоправданной. Братья категорически отказались признать Василия Косого великим князем. Гадать о причинах этого, когда источники безмолвствуют, очень трудно. И все же, приняв своевольное решение, Василий Косой преступил закон «гнезда Калиты». Уже одно это могло вызвать негодование у его братьев. Но он выступил также и против того самого родового принципа наследования престола, за который боролись князь Юрий и его сыновья. Факт захвата престола Василием Косым превращал борьбу за «идею», «принцип», «наследие Дмитрия Донского» в обыкновенный разбой. Права на великокняжеский престол, согласно толкованию духовной грамоты Дмитрия Донского галицкими князьями, отныне принадлежали Василию II. Поэтому Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный объявили Василию Косому:

«Аще не восхоте Бог, да княжит отец наш, а тебя и сами не хотим». Чего же «хотели» братья? Конечно, [70] вернуться к «старине» — посадить на престол Василия II.

Дело было, конечно, не только в юридической стороне вопроса. Своим волевым характером и самостоятельностью действий Василий Косой внушал младшим Юрьевичам серьезные опасения. Другое дело — Василий Васильевич. У него не было каких-либо особенных талантов, а особливо задатков крупного политического деятеля. К тому же совсем недавно он потерпел поражение и не пользовался безоговорочной поддержкой в каких-либо русских землях. Итак, Юрьевичи предпочли его, как слабейшего из претендентов, рассчитывая, что смогут при нем играть заметную роль.

Василий Васильевич охотно пошел им навстречу:

«...прииде к ним князь великий, и смирившеся, поидоша к Москве».[3] Московские летописцы умалчивают о том, что Василий II посажен был на престол в 1434 г. его злейшим врагом Дмитрием Шемякой. Вряд ли это можно объяснить случайностью.

Теперь уже обстановка стала иной. Василий Косой попал в положение полководца без войска: московские и, возможно, галицкие полки находились с его братьями и Василием Васильевичем. Поэтому Василий Юрьевич принял решение покинуть Москву. На великом княжении он пробыл всего месяц. «Побрав злато и сребро, казну отца своего, и градьскыи запас весь»,[4] взяв в качестве заложницы Марию Голтяеву (мать жены Василия II), Василий Косой направился к Ржеве (один из городов князя Юрия). Затем, «поймав» князя Романа «Переяславского», он двинулся в Новгород, который рассчитывал сделать опорой сопротивления своим соперникам.[5] В «розмирье» с Василием Косым столицу покинули московские гости и суконники, бежавшие (очевидно, с Василием Юрьевичем) в Тверь.[6]

Итак, великим князем снова стал Василий Васильевич. Вернув власть, он щедро вознаградил своих союзников. Дмитрий Шемяка получил в дополнение к Рузе Углич и Ржеву, а Дмитрий Красный — к Галичу Бежецкий Верх. В докончании с двумя Юрьевичами (около 5 июня 1434 — 6 января 1435 г.) Василий II санкционировал их право на владение землями, завещанными им их отцом князем Юрием Дмитриевичем, а также подтвердил собственное им пожалование. Оно состояло из удела недавно умершего князя Константина Дмитриевича (Ржева и Углич) и Бежецкого Верха. «Бежичами» [71] жаловался Дмитрий Меньшой «по старине», т.е. на условиях «сместного» (совместного) владения с Великим Новгородом. Положение Вятки определялось распоряжением Юрия Дмитриевича («по отца вашего последнему докончанью»), т.е. Вятка должна была находиться в совместном владении Юрьевичей.[7] В качестве компенсации за сожжение Галича зимой 1434 г. Василий II освободил этот город от уплаты «ордынского выхода» на три года («а галицькие ми выти не взяти в выход три годы»).

Не найдя сочувствия своему стремлению любой ценой снова овладеть великокняжеским престолом, князь Василий Юрьевич осенью 1434 г. покинул Новгород, где он провел всего восемь недель. Василий Косой двинулся по Мете, затем перебрался в Бежецкий Верх и Заволочье, при этом «много зла бысть от него».[8] Этот поход в какой-то мере был ответом на докончание Василия II с братьями Василия Косого, согласно которому Бежецкий Верх переходил к Дмитрию Красному. Оговорка о том, что порядок управления Бежецким Верхом сохранялся старый (совместно с Новгородом),[9] по существу ничего не меняла. Василий Юрьевич рассчитывал на то, что безвольный Дмитрий Красный не сможет организовать ему сопротивление, а сам он сумеет укрепиться в Бежецком Верхе, тем более что «заволочани задашася за него, и крест к нему целоваша, а от Новагорода отъяшася».[10]

Слабость Василия Косого заключалась в разорванности его княжения на две части: одну составляли буйные вятчане, другую (западные владения) — Дмитров, Звенигород и, возможно, Руза и Ржева. Попытка обосноваться в Бежецком Верхе имела своей целью создать вокруг Москвы на западе полукружье, которое могло стать плацдармом для наступления на столицу великого княжения. Но реальной опорой в борьбе с Москвой могли быть только северные земли, на которые распространялось влияние Дмитрия Шемяки. Вятчане были слишком далеко.

Однако закрепиться в районе Бежецкого Верха Василию Юрьевичу не удалось, и он, пройдя Заволжьем, вышел на Кострому.[11] Пробыв некоторое время в Костроме, Василий Косой двинулся на Москву. Но в битве при реке Которосли (между Ростовом и Ярославлем) он 6 января 1435 г. потерпел поражение.[12] Ему пришлось бежать в Кашин (по словам одного из летописцев, [72] мимо Ростова), где он «окопився», т.е. соединился с новыми силами.[13] Сюда собрались остатки его «дружины» (примерно 300 человек). От великого князя тверского Бориса Александровича, стремившегося сохранить «равновесие» претендентов на великое княжение в Северо-Восточной Руси, прибыла подмога, в том числе «кони, и порты, и доспех».[14]

Полагая, что князь Василий Юрьевич находится в Вологде, Василий II направил туда своих воевод «со всеми людми». Обычно посылались в поход все военные силы, имевшиеся в распоряжении великого (или удельного) князя. Василию Косому удалось «безвесно» (незаметно) прийти на Вологду и захватить врасплох всех великокняжеских воевод. В плен попали боярин Ф.М. Челядня, а также В.М. Шея (Морозов), А.Ф. Голтяев и др. Пограбив заодно и саму Вологду, Василий Юрьевич пошел, по словам Типографской летописи, «в Новогородское».[15] По Ермолинской летописи, он двинулся с Вологды в Заозерье «и, пришед, ста у Дмитрея Святаго на устьи».[16] Речь идет о реке Устье. Князь Дмитрий Заозерский (очевидно, союзный с Дмитрием Шемякой, а значит, в то время и с Василием II) не хотел пропустить Василия Косого в Новгород, но тот, «бив его», взял в плен его мать и сестру, а также «имение его все взяв». «...Много же людей заозерян на том бою избьено бысть», — отметил летописец.[17] Военные действия захватили Ярославщину и Белоозеро.[18]

После военных действий в Заозерье, судя по Ермолинской летописи, Василий Юрьевич двинулся к Устюгу. Здесь, очевидно, горожане не оказали ему сопротивления и открыли городские ворота. Впрочем, на Устюге были не только сторонники Василия Косого. Его враги составили заговор, решив на Пасху (17 апреля) убить князя. Однако у Василия Юрьевича нашлись и доброхоты, предупредившие его о грозящей опасности. Василий Косой бежал за Сухону, едва спасшись от гибели. Тс из его сторонников, кто не успел последовать за ним, были убиты. Устюжан, взятых в плен Василием II, заговорщики «отполонили».[19] Между вятскими союзниками Василия Косого и частью устюжан, очевидно, вспыхнули старые распри. Его противники явно рассчитывали на поддержку Василия II, но великий князь пока еще не мог оказать им действенной помощи. [73] Весной 1435 г. Василий Юрьевич снова пришел к Костроме и послал «по вятчан», которые поспешили к нему на подмогу. Узнав об этом, Василий II счел для себя за благо заключить мир со своим соперником. За отказ от претензий на великокняжеский престол он пожаловал Василию Косому Дмитров, как это было в аналогичном случае с его отцом.[20] Договор санкционировал также незыблемость соглашения великого князя с союзными ему Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным. В противне докончания Василий Юрьевич подчеркивал, что князья должны руководствоваться в своих взаимоотношениях нормами завещания Дмитрия Донского (жить «по душевной грамоте деда нашего великого князя Дмитрия Ивановича»). Василий Юрьевич обещал вернуть белозерский и ярославский полон, а также награбленное им на Вологде имущество бояр. Наконец, он обязывался не принимать гостей и суконников, бежавших от Василия II в Тверь.

Докончание оказалось недолговременным. В Дмитрове Василий Юрьевич пробыл всего с месяц, а затем снова отправился в Кострому, послав великому князю «разметные грамоты». В чем была причина очередного обострения отношений между князьями, нам не известно. В Костроме Василий Юрьевич прожил до «зимнего пути». Когда установились холода, он вместе с вятчанами двинулся к Галичу. Удар и на этот раз был направлен по слабому звену великокняжеской коалиции: в Галиче находился союзный Василию II безынициативный брат Василия Косого Дмитрий Меньшой. Расчет был правильным. Город был взят. Затем Василий Косой направился к Устюгу. В заговенье на Филиппов пост (15 ноября — 25 декабря) он вышел на реку Кичменгу и двинулся по реке Югу. Устюг был осажден 1 января 1436 г. Осада затянулась на девять недель. В конце концов город пал. Воевода князь Глеб Иванович Оболенский был убит, владычный десятинник Иев* Булатов повешен.[21] Да и многие устюжане посечены были и повешены в отместку за попытку убить князя Василия Юрьевича во время заговора 1435 г.

Тем временем зимой 1436 г. Дмитрий Шемяка приехал в Москву звать Василия II к себе на свадьбу в Углич. Его невестой была Софья, дочь князя Дмитрия Заозерского.[22] Вряд ли этот шаг означал попытку заманить великого князя в ловушку или устроить на свадьбе какой-либо скандал по образцу происшедшего [74] в феврале 1433 г. Дмитрий Шемяка в это время воздерживался от поддержки своего старшего брата и, вероятно, пытался нормализовать свои отношения с Василием II. Однако Василий Васильевич иначе оценил его намерение и решил по-своему использовать предоставленную ему возможность. Он попросту «поимал» князя Дмитрия и отправил его с приставом Иваном Старковым на Коломну.[23] Очевидно, великий князь усмотрел связь выступления Косого с приездом Шемяки и решил не допустить тесного «единачества» братьев.[24] Этот шаг Василия Васильевича был несомненным просчетом. Он привел к раздроблению сил коалиции князей, выступавшей против авантюристических действий Василия Косого.

Поступок великого князя вызвал негодование в среде сторонников Дмитрия Шемяки, и когда с Устюга Василий Юрьевич двинулся на Вологду, то к нему присоединился двор Дмитрия Шемяки, представлявший крупную боевую силу («княжи Дмитреевы братки дворяне 500 человек»).[25] Во главе двора находился воевода Акинф Волынский. Выступив против Василия II весной 1436 г., Василий Юрьевич переправился через Волгу и подошел к Нерехте. Очевидно, он от Вологды шел по Мологе и Волге.

В молниеносных рейдах Василия Косого прослеживается некая система, объясняющаяся и сложной обстановкой 1434—1436 гг., и самим характером этого князя. Василий Юрьевич стремился прежде всего обеспечить себе поддержку тех земель, в которых влияние его братьев и Василия II не было прочным. Не имея достаточно сил для захвата Москвы, он предпочитал громить своих врагов поодиночке, нанося удары по их наиболее слабым позициям. В 1434 г. Василий Юрьевич рассчитывал на поддержку Новгорода и тех его волостей, которые находились в совместном владении с великими князьями (Бежецкий Верх). Он надеялся также, что антимосковская позиция Костромы приведет ее к союзу с ним (сходными были расчеты в недавнем прошлом и Василия II). В начале 1435 г. после неуспеха первоначального плана Василий Юрьевич решил нанести основной удар по ярославским союзникам Василия II и Дмитрия Шемяки, с тем чтобы добиться захвата Костромы и Вологды. Видя, что наиболее верным союзником его стала Вятка, Василий Косой решил укрепиться на Вологде и в Устюге, [75] чтобы как-то приблизить свои владения к землям вятчан.

Предпринимая все эти действия, Василий Косой надеялся, что ему удастся одному, без коалиции князей одержать победу. Это был его крупнейший просчет. Особенно пагубно на судьбе Василия Юрьевича сказалось то, что он практически потерял свою столицу (Звенигород), столицу Шемяки (Рузу) и оттолкнул от себя влиятельного можайского князя Ивана Андреевича, перешедшего в стан сторонников Василия II.

Слабость позиции Василия Косого учло окружение Василия II, которое добивалось объединения вокруг Москвы князей «гнезда Калиты». Великого князя поддержали Иван Андреевич Можайский и Дмитрий Меньшой.[26] Возможно, с Василием II были заодно и его наиболее преданные союзники — белозерский князь Михаил Андреевич и серпуховской князь Василий Ярославич. Великого князя поддерживал ярославский князь Александр Федорович Брюхатый. К Василию II прибыл из Литвы князь Иван Баба Друцкий.[27] Наконец, поняв опрометчивость своего поступка, Василий II распорядился освободить Дмитрия Шемяку «из железа», предписав «быти ему простому на Коломне», т.е. жить там как бы под негласным надзором. Трудно сказать, как подействовал этот жест на позицию двора Шемяки.

После этой дипломатической подготовки Василий Васильевич двинулся против своего основного противника.

Решительная битва состоялась 14 мая 1436 г. в Ростовской земле на реке Черехе (между Волгой и селом Большим), у церкви Покрова в Скорятине[28] (по другим сведениям — «в Ростовском Нализе»[29]). Сначала враждующие стороны взяли перемирие до утра.[30] Полки, распущенные Василием II, разъехались «вси кормов деля». Этим попытался воспользоваться Василий Косой. Нарушив достигнутое временное соглашение, он совершил дерзкий набег на лагерь великого князя. Однако «сторожа» предупредили Василия II о грозящей ему опасности, и по сигналу боевой тревоги тому удалось собрать свои силы. В начавшейся баталии успех сопутствовал Василию Васильевичу. Отряды Василия Косого были наголову разбиты, а сам он бежал с поля боя. Однако князя догнали и схватили Борис Тоболин и князь Иван Друцкий.[31] Пленник был [76] препровожден в Москву и 21 мая ослеплен.[32] Победители расценили особо опасными действия вятичей, поэтому их воевод ждало суровое наказание. Один из них, Дятел, был повешен в Москве, а другого, Семена Жадовского, «в Переславли чернь мужики ослопы убили», т.е. забили насмерть.[33]

По возвращении в Москву Василий II послал за Дмитрием Шемякой в Коломну «и пожаловал его».[34]

Одной из причин поражения Василия Юрьевича была его нерасчетливая уверенность в обеспеченности успеха. Когда он с конным войском переправился через Волгу и пошел на Нерехту, то главную свою ударную силу — 400 вятчан — отпустил от себя вверх по Волге к Ярославлю (центр сопротивления союзников Василия II). Ожидая, что во главе этой судовой рати будет сам Василий Косой, Василий II направил под Ярославль 7-тысячное войско во главе с ярославским князем Александром Федоровичем Брюхатым. Получив весть, что под Ярославлем на устье реки Туношны (в 15 верстах от города) стоит какая-то судовая рать, вятчане поспешили на помощь к Василию Косому. Соединиться с его силами они так и не успели. Им удалось только захватить князя Александра, которого они и препроводили на Вятку.[35]

Но в целом битва на Черехе привела к разгрому сил, боровшихся против коалиции князей во главе с Василием II.

Умер Василий Косой в 1447/48 г.[36] Это был человек авантюрного склада. Несомненно обладавший задатками крупного полководца, он переоценил свои силы и ухитрился растерять своих надежных союзников. Его гибель в междукняжеской борьбе за власть была естественным следствием этого.

Победа над Василием Косым не означала еще установления единовластия Василия II. Одолеть старшего сына Юрия Дмитриевича ему удалось только вместе с коалицией могущественных князей-союзников, которые за оказанную великому князю поддержку рассчитывали получить вознаграждение и сохранить свои позиции в уделах.

Через месяц после победы над Василием Косым (13 июня 1436 г.) Василий II и Дмитрий Шемяка составили новое докончание.[37] И на этот раз Дмитрий Юрьевич признал себя «молодшим братом» Василия Васильевича. Он подтвердил переход удела Василия Косого (Дмитров [77] и Звенигород) Василию II. Удел Константина Дмитриевича (Ржева и Углич) остался по-прежнему за Дмитрием Шемякой и его братом Дмитрием Красным. Возможно, в то же самое время составлены были договоры Василия II с другими его союзниками-князьями — Иваном и Михаилом Андреевичами. В «прибавку» к своей отчине князь Иван Можайский получил Козельск и Лисин. Андреевичи, как и Дмитрий Юрьевич, признали Василия Васильевича «братом старейшим».[38] Так системой договоров подведены были итоги борьбы Василия II с Василием Косым. Победа московского князя тем самым получила правовую санкцию. [78]

[1] ПСРЛ. Т. 26. С. 191 («По сем же и сам присла к ним, поведа отчю смерть, а свое здоровие и княжение»). Юревичи получили первое известие о событиях в Москве еще до присылкн вести от Василия Косого («прииде к ним весть, что отец их князь Юрьи преставился, а брат их старейший, князь Василеи, седе на великом княжении на Москве»).

[2] ПСРЛ. Т. 15. Стб. 490; Т. 26. С. 191.

[3] ПСРЛ. Т. 26. С. 191. Л.В. Черепнин объяснял переход младших Юрьевичей на сторону Василия II тем, что «им стало известно, что положение Василия Юрьевича в Москве было далеко не прочным» (Черепнин. Образование. С. 763). Нам представляется, что, наоборот, Юрьевичи, не зная реальной обстановки в Москве, опасались всевластия Василия Косого и поэтому примкнули к его противнику, ссылаясь на его «старейшинство».

[4] ПЛ. Вып. 2. С. 45.

[5] ПСРЛ. Т. 26. С. 191; Т. 23. С. 148. В Псковской летописи запись о прибытии Василия Косого в Новгород помещена после записи 22 июля (ПЛ. Вып. 2. С. 130). Загадочный князь Роман «Переяславский» в той же летописи (ПЛ. Вып. 2. С. 45) появился, возможно, в результате ошибки летописца. У князя Ивана Васильевича, занимавшего ярославский престол еще в 1425 г., старшим сыном был Роман (Редкие источники. Вып. 2. С. 102). Вероятно, именно о нем говорит Псковская летопись. Князь Роман бежал от Василия Косого, когда тот прибыл в Новгород. Роман был «поиман» и погиб после того, как у него отрубили ногу и руку.

Н.Д. Мец установила, что после князя Ивана Ярославское княжество перешло к его третьему сыну — Василию (см.: Мец Н.Д. Ярославские князья по нумизматическим данным //Советская археология. 60. № 3. С. 134, 137). Возможно, до Василия некоторое время Ярославлем распоряжался Роман. Следующий по старшинству (второй) сын князя Ивана, Александр, в родословцах показан «бездетным», т.е. скорее всего умер он в малолетстве или постригся в монахи. После Романа, очевидно, княжил Василий, а затем уже (около 1436 г.) его двоюродный брат Александр Федорович Брюхатый.

[6] В докончании Василия II с Василием Косым (весна 1435 г.) говорилось: «А которые гости и суконики вскоромолили на тобя, великого князя, и на твою матерь, великую кнегиню, да вышли с Москвы во Тверь в наше розмирие, а тех ми не приимати» (ДДГ. № 36. С. 104).

[7] В Вологодско-Пермской летописи о Ржеве не говорится: «...князю Дмитрею Шемяке дал Углечь державу (очевидно, описка: «державу» вместо «да Ржеву». — А.З.), а меншому князю, Дмитрею, Бежетцкой Верх» (ПСРЛ. Т. 26. С. 191). Но Ржева упомянута и в Московском своде конца XV в. (ПСРЛ. Т. 25. С. 252), и в Ермолинской летописи: «...придал князю Дмитрею Шемяке Углечь Поле да Ржеву, а князю Дмитрею меншему Бежецкы верх» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). См. тексты докончания: ДДГ. №34. С. 87-89; Докончальная грамота великого князя Василия Васильевича с галицкими князьями // Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978. С. 353-356. Договор упоминается в докончании Василия II с Василием Косым весной 1435 г. (ДДГ. № 36. С. 101, 103). См. грамоту Дмитрия Шемяки (1434 — 10 февраля 1446 г.) на владения на Угличе, выданную Троицкому монастырю (АСЭИ. Т. I. № 115. С. 91-92).

[8] НПЛ. С. 417 («много пограби, едуци по Мьсте, и по Бежичкому верху, и по Заволочью»); ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 434; Т. 16. Стб. 179. Заволочье находилось между Пустой Ржевой и Великими Луками (в районе озера Паце).

[9] «А Бежецькии вы Верх держати по старине с Новымгородом» (ДДГ. № 34. С. 88).

[10] ПЛ. Вып. 2. С. 131. В Софийской I летописи говорится, что Василий Косой «поеха на Заволочье и оттоле взя мир с великым князем» (ПСРЛ. Т. 5. С. 28). Скорее всего в летописи допущена путаница, и речь идет о мире, заключенном в 1435 г.

[11] ПСРЛ. Т. 23. С. 148.

[12] ПСРЛ. Т. 26. С. 191 («у Кузмы Дамьяна на Которосли»); Т. 24. С. 183 («межи Кузминьскым и Великым селом»).

[13] ПСРЛ. Т. 5 (Софийская I летопись по списку Царского). С. 266; Т. 26. С. 191.

[14] ПСРЛ. Т. 24. С. 183. В докончании 1438—1439 гг. упоминается «полон... тверьскы и кашиньскы» (ДДГ. № 37. С. 106), попавший к Василию II, очевидно, во время военных действий с Василием Косым.

[15] ПСРЛ. Т. 24. С. 183.

[16] ПСРЛ. Т. 23. С. 148.

[17] ПСРЛ. Т. 24. С. 183. Далее в Типографской летописи говорится, что Василий Косой пошел в Заволочье. Очевидно, в ней спутаны события 1434 и 1435 гг. В Ермолинской летописи заозерский князь ошибочно назван Федором Дмитриевичем, причем говорится о пленении его матери: Косой «угони на Волочке княгиню Марью, с дочерью и с снохами, княжю Дмитрееву, а княжю Федорову матерь, а сам князь Феодор утекл» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148). В докончании с Василием Косым (весна 1435 г.) Василий II упоминал, что Косой «поймал у моих князей и у бояр на Вологде» (ДДГ. № 36. С. 102). Позднее (около 1437—1439 гг.) великий князь тверской Борис Александрович в докончании с Василием II настаивал, чтобы «полон ти, брате, нашь тверьскы и кашиньскы отпустити без откупа. А кто купил полоняника, и он возмет цену по целованию» (ДДГ. № 37. С. 106).

[18] В докончанми с Василием Косым (весна 1435 г.) Василий II писал: «А что еси поймал полон, и твои люди и вятчане, в моей вотчине в великом княжении, и моей братьи молодшеи вотчине, белозерьскои полона и ярославьскои, и тобе тот полон весь отдати по целованию» (ДДГ. № 36. С. 102).

[19] «...И бысть ему весть; он же единъ перебеже межи коръ Сухону, на Дымкову сторону, а кто не поспел людей его за нимъ, и Устюжане тех побили, а что были иманци князя великого бояре, тех всех отполонили у него» (ПСРЛ. Т. 23. С. 148-149). В докончанич весной 1435 г. упоминались «инятци пойманы на бою, и устьжские, и кто где изымал» (ДДГ. № 36. С. 102).

[20] ПСРЛ. Т. 26. С. 191; ср.: ДДГ. № 36. С. 101.

* так — HF.

[21] ПСРЛ. Т. 23. С. 149; Т. 26. С. 191; Т. 27 (Сокращенный свод конца XV в.). С. 345; Т. 37. С. 86.

[22] ПСРЛ. Т. 27 (Сокращенный свод конца XV в.). С. 345; Т. 37. С. 86. Судя по родословным данным, свадьба состоялась (Редкие источники. Вып. 2. С. 12). 13 июня 1436 г. в докончании с Василием II Дмитрий Шемяка упоминал завещание («духовную грамоту») своего тестя (ДДГ. № 35. С. 91).

[23] ПСРЛ. Т. 26. С. 191.

[24] «По-видимому, — писал Л.В. Черепнин, в данное время Василий Юрьевич поддерживал связь со своим братом Дмитрием Шемякой» (Черепнин. Образование. С. 766). Если бы это было так, то вряд ли бы князь Дмитрий отправился в Москву.

[25] ПСРЛ. Т. 23. С. 149; Т. 26. С. 191-192 («двор брата его князь Дмитреев Шемякин с ним же»).

[26] ПСРЛ. Т. 26. С. 192.

[27] Сначала Иван Друцкий приехал в Псков, где пробыл до половины зимы 1435/36 г. (ПЛ. Вып. 2. С. 45; ПСРЛ. Т. 26. С. 192). Приезжал он на Русь еще в 1424 г. (ПСРЛ. Т. 26. С. 182-183).

[28] ПСРЛ. Т. 5 (Софийская I летопись по списку Царского). С. 267; Т. 23. С. 149; Т. 26. С. 192; Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII в. М., 1969. С. 330-331.

[29] ПСРЛ. Т. 24. С. 183.

[30] По Ермолинской летописи, Василий Косой прислал великому князю в качестве парламентера чернеца Русана «от Бориса и Глеба» и взял перемирие. А когда великокняжеские полки «еси разъехашася по кормы», он, двигаясь от Устюга на Вологду, пошел от села Болтина, лежавшего к северу от Волги (ПСРЛ. Т. 23. С. 149) Александр Русан известен как солевар и старец Троицкого монастыря (АСЭИ. Т. I. № 83. С. 70 (1435—1445 гг.); № 102, С. 82; № 116. С. 93; № 214. С. 149). Около 1445—1453 гг. он дал варницу в Симонов монастырь в Ростовской земле (АСЭИ. Т. II. № 344. С. 341). О нем подробнее см.: Ивина Л.И. Крупная вотчина Северо-Восточной Руси конца XIV — первой половины XVI в. Л., 1979. С. 66-67. Борисоглебский монастырь находился под Ростовом на реке Устьи (притоке Костромы). По А.П. Насонову, речь должна идти о Борисоглебской пустыни на Сухоне (см.: Насонов А.Н. Указ. соч. С. 330).

[31] ПСРЛ. Т. 37. С. 86; Т. 4. Ч. 1. С. 435; Т. 24. С. 183; Т. 26. С. 192; НПЛ. С. 418.

[32] П.Н. Луппов, путая ярославского князя Алехандра Брюхатого с суздальским князем Александром, полагал, чти Василий II ослепил Василия Косого за «вероломство вятчан», которые увезли ярославского князя на Вятку (см.: Луппов П.Н. История города Вятки. Киров, 1958. С. 60). Это — чистый домысел.

[33] ПСРЛ. Т. 23. С. 149.

[34] ПСРЛ. Т. 26. С. 192.

[35] ПСРЛ. Т. 37. С. 86.

[36] ПСРЛ. Т. 5. С. 269; Т. 26. С. 208.

[37] ДДГ. № 35. С. 89-100.

[38] ДДГ. № 42. С. 123-125; № 43. С. 125-126.

Поиск по сайту: