Фрагмент из книги С. Л. Рубинштейна «Бытие и сознание»

М., 1957. С. 233-238 ³

К решению вопроса о детерминированности психической деятельности надо при этом подходить конкретно, дифференцирование, учитывая, что разные ее стороны определяются разными условиями и изменяются в ходе исторического развития разными темпами. (...)

Особенности человеческой психики, связанные с познавательной деятельностью руки как органа труда и с речью, развившейся на основе труда, корен­ным образом отличают психику человека от психики животных. Вместе с тем, бу­дучи связаны с самим процессом становления человека, с антропогенезом, эти свойства являются общими для всех людей.

Не подлежит, однако, ни малейшему сомнению, что в психике людей есть свойства, существенно изменяющиеся в ходе исторического развития человечества и отличающие людей различных эпох,(..,)

Развитие форм чувствительности не ограничивается теми изменениями, которые связаны с переходом от животных к человеку. В ходе исторического развития человечества происходят дальнейшие изменения чувствительности. Изменение чувст­вительности, как и вообще изменения в психической деятельности и психическом складе людей, связаны в первую очередь с изменением условий и образа их жизни, форм человеческой деятельности и ее продуктов, в частности, и развитие мышления, как и развитие языка, связано с практической деятельностью людей и обусловлено ею.

В различных психических явлениях удельный вес компонентов меры устой­чивости не одинаков. Наибольшей устойчивостью обладают психические процессы (ощущения, восприятие, мышление и т. д.) как деятельности мозга, как формы отражения, взятые в общих закономерностях их протекания, В более подвижном содержании психических процессов можно отличить относительно более устой­чивый состав, отражающий предметный мир природы в его основных чувствен­но воспринимаемых свойствах (цвет, форма, величина, расположение в пространстве, движение). Наиболее подвижным и изменчивым содержанием психических про­цессов является все то, что в чувствах, мыслях и т. д. выражает отношение человека как общественного существа к явлениям общественной жизни. С изменением общественного строя, его базиса — производственных отношений изме­няется и это содержание психических процессов, изменяются чувства и взгляды людей, связанные с общественными отношениями.

Таким образом, ясно: совершенно невозможно разрешить вопрос о детерминированности психической деятельности условиями жизни, если ставить его мета­физически, не конкретно, предполагая, что психика в целом детерминируется либо природными, либо общественными условиями, либо условиями общественной жизни.

³ Проблема социальной детерминации психики была конкретизирована С. Л. Рубинштейном в книге «Бытие и созна­ние», из которой приводится соответствующий фрагмент,

Примеч. сост.

общими для всех людей, либо специфическими условиями того или иного обществен­ного строя. Всякая попытка абсолютизировать любое из этих положений заранее обречена на провал.

Для того чтобы на самом деле реализовать важнейшее требование научного познания — принцип детерминизма — в отношении психических явлений, необходимо подойти конкретно, дифференцирование к выяснению детерминированности психичес­кого, выявить и учесть зависимость различных сторон психического от различных условий жизни, преодолеть огульную, метафизическую альтернативную постановку вопроса о детерминированности психических явлений. Например, недостаточно констатировать, что изменение общественного строя — ломка капиталистического строя и создание социалистического — повлекло за собой какое-то изменение пси­хологии людей, чтобы из этого сделать общий вывод, распространяя на пси­хическую деятельность в целом (и на трактовку предмета психологии), — вывод о том, что психическая деятельность вся изменяется с каждым изменением обще­ственного строя и что задача психологии как науки сводится к изу­чению этих изменений. <...>

С изменением общественного строя в психологии людей — при сохранении общих всем людям психических свойств (а частности, зависимых от общих условий общест­венной жизни) — появляются новые, порожденные данным общественным строем и специфичные для него черты, приходящие на смену тем, которые были специ­фичны для предшествующего общественного строя.

В психологии каждого человека есть черты, общие всем людям, независимо от того, к какому общественному строю, классу и т. д. они бы ни принадлежали и сохраняющиеся на протяжении многих эпох: чувствительность к сенсорным раздражителям, для которых у человека выработались соответствующие рецепторы, способность сохранить в памяти заученное, автоматизировать сначала сознательно выполняемые действий и т. д.

В психологии каждого человека существуют общечеловеческие черты, но нет такого абстрактного «общечеловека», психология которого состояла бы только из общечеловеческих черт или свойств; в психологии каждого человека есть черты, специфичные для того общественного строя, для той эпохи, в которой живет индивид,— типичные черты, порожденные данным общественным строем, данной эпохой. При этом более частные, специальные свойства являются конкретизацией применительно к специальным условиям более общих человеческих свойств, а общие свойства и закономерности, их выражающие, выделяются как обобщение конкрет­ных явлений, включающих и более частные, более специальные свойства.

В ходе деятельности людей, направленной на удовлетворе­ние их потребностей, происходит их развитие, изменение, утон­чение первоначальных потребностей и развитие новых. <...>

Будучи мотивом, источником деятельности, потребности являются вместе с тем и ее результатом. Деятельность, которой человек начинает заниматься, побуждаемый теми или иными потребностями, становясь привычной, сама может превратиться в потребность. И именно в результате общественной деятельности потребности человека становятся подлинно человеческими. (...)

В развитии мотивации человеческой деятельности наряду с пот­ребностями существенную роль играют и интересы. Под интересами в общественной жизни разумеют то, что благоприятствует существо­ванию и развитию человека как члена того или иного народа, класса, как личности. Будучи осознанными, интересы, в этом их по­нимании, тоже являются существенными мотивами в деятельности че­ловека.

Определенную роль в мотивации деятельности человека играют и интересы в том специфическом смысле этого слова, который оно приобрело в психологии, в смысле, связывающем его с любоз-

нательностью, потребностью что-либо узнать о предмете; интерес в этом смысле — это мотив «теоретической», познавательной деятель­ности. Развитие интересов к науке и технике, к литературе и ис­кусству шло у человечества вместе с историческим развитием куль­туры. По мере того как создавались новые области науки» порож­дались и новые научные интересы. Будучи мотивом, источником поз­навательной деятельности, интересы являются вместе с тем ее продуктами.

С историческим развитием потребностей и интересов связано и развитие человеческих способностей. Они формируются на ос­нове исторически сложившихся наследственных задатков в деятель­ности, направленной на удовлетворение потребностей. Деятельность человека, предполагая наличие у человека определенных способнос­тей, вместе с тем и развивает их. Порождая материализован­ные продукты своей деятельности, человек вместе с тем форми­рует и свои способности. Производство продуктов практической и теоретической деятельности человека и развитие его способностей — две взаимосвязанные, друг друга обусловливающие и друг в друга переходящие стороны единого процесса. Человек становится спо­собным к труду и творчеству, потому что он формируется в труде и творчестве. Развитие музыки было вместе с тем и развитием слуха, способного ее воспринимать. Зависимость между ними дву­сторонняя, взаимная: развитие музыки не только отражало, но и обусловливало развитие слуха. То же относится к глазу, способ­ному воспринимать красоту форм, и к восприятию человека в целом. Изменяя в своей деятельности облик мира, человек начинает по-иному видеть, воспринимать его.

В процессе исторического развития сознания очень существенное место занимает развитие мышления, с которым прежде всего связа­на сознательность человека. Основной путь развития мышления, обусловленный развитием общественной практики, вел от наглядного, узко практического мышления, в котором форма еще не отдели­лась от содержания, число от исчисляемого, понятие от предмета, — к абстрактному, теоретическому мышлению (см. главу о мышлении).

В ходе исторического развития, с развитием науки, происхо­дило и развитие научного мышления. Развитие научного мышления и развитие науки — это не два отдельных, друг от друга независимых процесса, а две взаимосвязанные и взаимообус­ловленные стороны единого процесса. Развитие научных форм мыш­ления было не только предпосылкой, но и следствием, результатом развития науки. Научное мышление, необходимое для научного познания, в процессе научного познания и формировалось, развива­ясь по мере развития общественной практики.

По истории развития мышления и сознания наука распола­гает обширным, хотя еще недостаточно использованным материа­лом. Сюда относятся, прежде всего, история материальной куль­туры; история техники также доставляет существенные данные

по истории мысли. (...) Обширный материал для характеристики ранних этапов развития мышления заключен в этнографических работах (Дж. Дж. Фрэзер, Э. Б. Тайлор. Р. Турнвальд, Б. Ма­линовский, Н. Н. Миклухо-Маклай и др.). Они свидетельствуют о значительных качественных особенностях мышления людей на ран­них стадиях общественного, культурного развития. Это мышле­ние носит конкретный ограниченный характер в соответствии с уровнем общественной практики этих народов. Слабое еще овладение природой порождает, при попытках выйти за пределы конкрет­ного практического познания окружающей действительности и пе­рейти к более широким обобщениям, мистические представления.

Оригинальную трактовку путей развития сознания дал в рус­ской науке А. А Потебня. Он становится на подлинно истори­ческую точку зрения, выделяет качественно различные ступени в развитии сознания и вместе с тем в характеристике этих сту­пеней не приходит к такому противопоставлению примитивного мышления современному, которое, как это имеет место в некото­рых концепциях (см. ниже о Л. Леви-Брюле), разрывает вовсе пре­емственность исторического развития сознания.

Потебня различает в этом развитии прежде всего две ос­новные ступени: ступень мифологического сознания и следующую за ним ступень, когда развиваются одновременно формы научного и поэтического мышления. Внутри последней ступени Потебня вскры­вает, опираясь на тщательный и глубокий анализ исторического развития грамматических форм русского языка, историческое разви­тие форм мысли.

Всякий миф есть, по Потебне, словесное образование, состоя­щее из образа и значения. Основную отличительную особен­ность мифологического мышления Потебня усматривает в том, что образ, являющийся субъективным средством познания, непосредст­венно вносится в значение и рассматривается как источник познаваемого. Миф — это метафора, не осознанная как таковая. Поэтическое мышление приходит на смену мифологическому, когда метафора, иносказание осознается, т. е. образ и значение в слове разъединяются. (...)

Выявляя качественные различия форм мышления, Потебня вместе с тем 1) не разрывает, внешне не противопоставляет их друг другу и 2) ищет источник этих качественных различий не во внутренних свойствах сознания самих по себе, а в тех взаимоот­ношениях, которые складываются между сознающим субъектом и познаваемым им миром.

Проблема исторического развития человеческого сознания еще мало разработана в психологии. Социологические и этнографи­ческие исследования, охватывая психологические особенности наро­дов, находящихся на низких стадиях общественного развития, исходили по большей части из той предпосылки, что различия между сознанием этих народов и сознанием человека на высших стадиях

Общественного и культурного развития носят чисто количествен­ной характер и сводятся исключительно к большему богатству опыта у последнего. Такова была в частности точка зрения крупнейших представителей идущей от Г. Спенсера социологической школы — Э. Б, Тайлора, Дж. Дж. Фрэзера и др. Ум человека и деятельность его сознания осуществляются для этих исследователей одними и теми же неизменными законами ассоциации на всем протяжении историческо­го развития,

В решительном противоречии с господствующей точкой зрения сформулировал свою концепцию Л. Леви-Брюль, Основные положе­ния его концепции сводятся к следующему.

1) В процессе исторического развития психика человека изменяет­ся не только количественно, но и качественно; заодно с содержанием преобразуется и ее форма — сами закономерности, которым она под­чиняется. 2) Эти изменения не выводимы из законов индивидуаль­ной психологии; они не могут быть поняты, если рассматривать индивида изолированно от сообщества. 3) Различные формы психики соответствуют различным общественным формациям; специфический для каждой общественной формации характер психики является про­дуктом воздействия сообщества; всю психику индивида определяют «коллективные представления», которые в него внедряются общест­вом.

Для правильной оценки этих положений, которые как будто под­черкивают и диалектический характер развития сознания и его социальную обусловленность, нужно учесть, что для Леви-Брюля социальность сводится к идеологии. «Сами учреждения и нравы в основе своей являются не чем иным, как известным аспектом или формой коллективных представлений»; к идеологии сводится и психо­логия, поскольку она в основном сведена к «коллективным пред­ставлениям», которые в конечном счете являются не чем иным, как идеологией того сообщества, к которому принадлежит индивид, Общественные отношения лежат для Леви-Брюля в основном в плане сознания. Общественное бытие это для него социально-организо­ванный опыт. Из социальности, таким образом, выпадает всякое реальное отношение к природе, к объективному миру и реальное на него воздействие, — выпадает общественная практика. В качестве единственного источника, определяющего психологию народов на ранних стадиях социально-исторического развития, признается лишь их идеология.

На основе одной лишь религиозной идеологии, вне связи с прак­тикой, определяется у Леви-Брюля психология «примитивного чело­века». В результате оказывается, что все его мышление пралогично и мистично, непроницаемо для опыта и нечувствительно к противо­речию. Леви-Брюль этим, собственно говоря, вообще отрицает у «при­митивных» народов подлинное мышление, способное «объективно» отражать действительность. Их трудовую деятельность он пытается объяснить инстинктом. (...) В результате «примитивный человек» по

существу выпадает, даже как начальная стадия, из умственного раз­вития человечества, устанавливается не качественное различие, полная противоположность двух структур: нужно выйти из одной, для того чтобы войти во внешнюю ей другую. Всякая преемствен­ность, а не только непрерывность в развитии мышления разры­вается.

В результате у Леви-Брюля получается необъяснимый парадокс: примитивный человек оказывается соединением двух гетерогенных существ — животного, живущего инстинктом, и мистика, создающего идеологию. (...)

Поиск по сайту: