Восприятие времени

Если проблема пространства была носительницей основной психологической проблематики на рубеже XIX—XX вв., то проблема времени стала за последние годы одной из центральных проблем современной философии.

Удельный вес, который приобрела проблема времени в философ­ском сознании современности, не могла не сказаться и на психоло­гии; и в психологии эта проблема начала привлекать к себе зна­чительный интерес. Но, к сожалению, она все же не получила еще достаточной разработки.

Жизненно очень существенная ориентировка во времени у живот­ных совершается, как показал ряд исследований, на основе рефлекторной деятельности. У человека она превращается в очень сложный процесс восприятия времени.

В восприятии времени мы различаем: 1) составляющее его чув­ственную основу непосредственное ощущение длительности, обуслов­ленное в основном висцеральной чувствительностью, 2) собственно восприятие времени, развивающееся на этой чувственной органи­ческой основе. Подобно тому, как в отношении пространства мы различаем элементарную протяженность и собственно пространство, в отношении времени нужно таким образом различать два понятия — длительность и собственно время, но с тем чтобы, различая, связать их в едином целом.

В собственно восприятии времени мы различаем: а) восприятие временной длительности и б) восприятие временной последователь­ности. Как одно, так и другое включает в единстве и взаимо­проникновении и непосредственные, и опосредованные компоненты.

У нас имеется некоторое непосредственное переживание, ощущение

или «чувство» времени. Оно обусловлено органическими ощущениями и связано с ритмичностью основных процессов органической жиз­ни — пульса, дыхания и т. д. По крайней мере у больных, у которых наблюдается анестезия внутренних органов, оказывается утраченной или очень сниженной непосредственная оценка времени. Значительную роль в «чувстве» или ощущении времени играют, по-видимому, необратимые химические реакции в нервной системе.

По данным новейших исследований, оценка длительности корот­ких временных интервалов зависит также от внутренней температуры тела.

Как ни бесспорна зависимость непосредственной оценки времени от целого ряда физиологических «висцеральных» факторов, нельзя все же, как это делают некоторые авторы (например Р. д'Аллонь), видеть во времени лишь «висцеральную чувствительность». Восприя­тие времени обусловлено не только ею, но в не меньшей мере и тем содержанием, которое его заполняет и расчленяет: время неотде­лимо от реальных, во времени протекающих процессов.

Небольшие промежутки времени, заполненные, например, рас­сматриванием какой-нибудь картинки, по их истечении обычно, как показали опыты ряда исследователей, более или менее сильно пере­оцениваются, большие — недооцениваются. Эти данные можно обоб­щить в закон заполненного временного отрезка: чем более заполнен­ным и, значит, расчлененным на маленькие интервалы является отре­зок времени, тем более длительным он представляется. Этот закон определяет закономерность отклонения психологического времени воспоминания прошлого от объективного времени.

Для времени переживания настоящего имеет место обратное положение. Если прошедшее время в воспоминании кажется нам тем более длительным, чем оно было богаче событиями, и тем короче, чем более оно было пустым, то в отношении текущего времени наоборот: чем оно беднее событиями и чем однообразнее его течение, тем более длительным, «тягучим» оно является в пережи­вании; чем богаче и содержательнее его заполнение, тем незаметнее оно протекает, тем меньше кажется его длительность. В этом расчле­нении закона заполненного временного отрезка на два противопо­ложных по своему содержанию положения сказывается качественная специфика прошлого и настоящего. Прошлое объективировано в своем содержании и целиком определяется им; события в нем внепо-ложны: они тем самым расчленяют время и этим удлиняют его для переживания. В настоящем, как бы ни было велико его заполнение, поскольку оно переживается как настоящее, оно по существу смыкается в переживании в одно единство; заполняю­щими его событиями оно не расчленяется именно постольку, посколь­ку оно переживается как настоящее. При незаполнении же переживаемого времени в переживании обычно создается томитель­ное напряжение, так что внимание концентрируется на самом течении времени, которое в результате как бы удлиняется.

По мере того как в переживаемом времени выступает на первый план установка на будущее, снова видоизменяются закономерности, определяющие переживаемую длительность. Время ожидания жела­тельного события в непосредственном переживании томительно удлиняется, нежелательного — мучительно сокращается. В первом случае время никогда не течет достаточно быстро, во втором — оно всегда протекает слишком быстро. Переживаемая длительность от­клоняется от объективного времени в сторону, обратную господствую­щей у субъекта направленности. Роль этого фактора, связанного с эмоциональным характером переживания, можно зафиксировать как закон эмоционально детерминированной оценки времени. Он сказы­вается и в том, что время, заполненное событиями с положительным эмоциональным знаком, сокращается в переживании, а заполненное событиями с отрицательным эмоциональным знаком в переживании удлиняется: «Грустные часы длинны»,— как говорит Ромео у Шекс­пира.

В субъективной недооценке или переоценке временных интерва­лов, по данным ряда исследователей, наблюдаются некоторые воз­растные различия: и недооценка маленьких и переоценка больших промежутков времени оказалась в среднем у детей и подростков больше, чем у взрослых. У взрослых переоценка минутных промежут­ков достигла 133 %, у детей, подростков и юношей в возрасте от 7 до 19 лет она доходила до 175 %.

В субъективной оценке времени сказываются и индивидуальные различия. В опытах X. Эренвальда одни испытуемые обнаруживали очень стойкую тенденцию недооценивать, а другие — переоценивать время. Эренвальд считает поэтому возможным различать два типа восприятия времени — брадихронический и тахихронический. Пер­вый обнаруживает более или менее стойкую тенденцию к ускоре­нию; второй — к замедлению, к запаздыванию. Первый переоце­нивает, второй недооценивает длительность временных интервалов.

Ошибки в оценке времени оказались, по данным Эренвальда, довольно значительными. Имея задание определить длительность временного интервала в одну Минуту, один из испытуемых счел минуту истекшей по прошествии всего 13 секунд, другой—80. Спе­циальная длительная тренировка может (как это выявилось в экспе­риментах М. Франсуа) на некоторое время более или менее замет­но повысить точность временных оценок. Но и при тренировке у испытуемых сохраняются довольно стойкие индивидуальные тенденции: одни недооценивают, другие переоценивают время.

Проведенное у нас исследование Л. Я. Беленькой обнаружило на клиническом патологическом материале связь переоценок и недооце­нок длительности с эмоциональной сферой³⁴. Оказалось, что все испы-

³⁴ См.: Беленькая Л. Я. К вопросу о восприятии временной длительности и его нарушениях//Исследования по психоло­гии восприятия/Под ред. С. Л. Рубинштейна. М.; Л., 1948.- Примеч. сост.

туемые, в частности маниакальные больные с повышенным тонусом эмоциональной возбудимости и моторной подвижностью, связанной с непоследовательностью, торопливостью, обнаружили резко выражен­ные недооценки временных интервалов (иногда в два раза). При этом почти во всех протоколах отмечалось в показаниях испытуе­мых субъективное переживание этими больными ощущения «летяще­го» времени.

Больные, находившиеся в депрессивном состоянии,— с снижен­ным тонусом, замедленной моторной деятельностью, подавленным настроением, отрицательной окраской органической чувствительнос­ти, распались на две группы. Одна из них давала переоценку, иногда очень значительную, предъявлявшихся им в эксперименте временных интервалов. В их показаниях, как правило, отмечалась «тягучесть» времени в их переживании. У другой группы депрес­сивных больных наблюдалась стойкая недооценка временных интер­валов. Такую недооценку обнаружили больные, у которых общее де­прессивное состояние сочетается с состоянием «угнетенного возбуж­дения» (по Крепелину). При общем угнетенном состоянии они испытывают постоянное смятение, нетерпеливость, они всегда спе­шат, боятся опоздать, никак не могут довести до конца начатую работу. Тоскливое состояние сочетается у них с аффективным состоя­нием тревоги, порождающим поведение, сходное с маниакальным. У этих больных наблюдалась обычно, как и у больных маниакальных с повышенной возбудимостью, резко выраженная недооценка време­ни.

Все эти отклонения непосредственного переживания длительнос­ти как у маниакальных больных, так и у обеих групп депрес­сивных, обнаруживают по патологическому материалу связь переоце­нок и недооценок временной длительности с эмоциональным отношением субъекта к переживаемому и подтверждает выше отме­ченное положение об эмоциональной детерминированности оценок времени.

Характерной особенностью времени является его необратимость. Мы можем вернуться к тому месту пространства, от которого мы ушли, но мы не можем вернуть то время, которое прошло.

Установление объективного порядка или однозначной, необра­тимой последовательности событий во времени предполагает рас­крытие причинной зависимости между ними.

Именно на основании причинных зависимостей мы обычно опосре­дованно решаем вопрос об объективной последовательности событий.

Помимо установления порядка или последовательности предше­ствующего и последующего, временная локализация включает опре­деление величины интервалов, их отделяющих. Знание того, что такое день как временный интервал, включает в себя знание того, что день — это такая-то часть столетия, года, месяца и т. д., что в дне столько-то часов, минут и т. д. Притом, чтобы подлинно реализовать значение этой количественной характеристики, необходимо устано-

вить правильное соотношение между этой количественной характе­ристикой и ее качественным заполнением, т. е. правильно осознать реальную, содержательную вместимость часа, дня и т. д. Непосред­ственная локализация во времени ограничивается лишь очень общим недифференцированным не столько знанием, сколько «чувством» того, что данное событие близко, поскольку оно актуально, или отдалено, поскольку оно чуждо. Более точная временная лока­лизация переживаемого предполагает умение оперировать соотноше­ниями временных величин.

Поскольку время — направленная величина (вектор), однознач­ное его определение предполагает не только систему единиц измере­ний (секунда, минута, час, сутки, месяц, год, столетие), но и постоян­ную отправную точку, от которой ведется счет. В этом время ради­кально отличается от пространства. В пространстве псе точки равно­правны. Во времени должна быть одна привилегированная точка. С этим связан дальнейший момент, особенно осложняющий восприятие времени опосредованными компонентами. Естественной отправной точкой во времени является настоящее, это «теперь», которое раз­деляет время на предшествующее ему прошлое и последующее будущее. Оно одно как будто непосредственно дано как нечто налич­ное; от него взор направляется на прошлое и на будущее, которые могут быть определены лишь через свое отношение к настоящему. Но проблематика времени здесь осложняется диалектикой всех вре­менных определений, связанной с текучестью времени.

Полное разрешение трудностей, связанных с текучей диалектикой временных определений, требует принятия одной общей системы ко­ординат с постоянной точкой, от которой и ведется отсчет посредством постоянных, общих единиц счисления (год, месяц, день). Эта исход­ная общая точка отсчета может быть фиксирована лишь за предела­ми субъективного, личного переживания, в историческом процессе определенным историческим событием, от которого и ведется время­исчисление (такой-то год нашей эры — на двадцатом году Октябрь­ской социалистической революции). Время жизни объективно определяется лишь как время истории. Лишь на основе исторически определенной системы исчисления времени можно соотносить времен­ные показания различных наблюдателей, свободно переходя с одной точки зрения на другую, устанавливать однозначное соответствие всех датировок. Все математические формулы, связанные с преобра­зованием систем координат, представляют собой лишь техническое оформление фундаментальной интеллектуальной операции, кото­рая заключена в каждом во временном отношении упорядоченном рассказе, требующем перехода от одной отправной точки к другой. Эта операция составляет самую основную трудность, как это пока­зывает изучение «символической афазии».

Не может быть, таким образом, и речи о том, чтобы признать непосредственно данную длительность переживания как нечто само­довлеющее и противопоставлять ее абстрактному времени, опреде-

ленному в понятиях. Восприятие времени, отражающее объективное время, само опосредовано включающимися в него интеллектуаль­ными компонентами. Опосредованные элементы включаются в уста­новление и последовательность явлений и их длительности. Всякая временная локализация — даже пережитого — требует умения опе­рировать временной схемой или «системой координат», выходящей за пределы переживания. Подлинно временную характеристику даже наше настоящее получает, лишь когда мы в состоянии посмотреть на него и из прошлого и из будущего, свободно перенося свою исходную точку за пределы непосредственно данного.

Настоящее — отправная точка, из которой определяются и прош­лое и будущее,— не является в психологическом времени абстракт­ной точкой, а всегда некоторым временным интервалом.

Экспериментальными исследованиями пытались установить минимальные разме­ры, или величину, «момента». Под величиной «момента» разумеют астрономическую длительность того интервала, который воспринимается как нерасчлененное настоя­щее. Например, искра, прошедшая в течение «момента» путь в 1 м. воспринимается как присутствующая одновременно во всех точках этого пути, т. е. как сплошная светящаяся линия. Величина «момента» обычно определяется установлением порога слияния раздельных периодических колебаний в одно восприятие. Для опреде­ления порога зрительных ощущений обычно служит мелькатель. За характеристику величины «момента» в таком случае принимается та частота вращения, при которой произойдет слияние черной и белой половины вращающегося диска, так что черное и белое поля перестанут мелькать и диск будет казаться одноцветным. Эта вели­чина измерена и проверена на практике: она лежит в основе расчета смены кадров при проекции кинофильма. Она очень близка к частоте самого низкого из воспринимаемых тонов и равна примерно 1/18 с.

А. Лаланд установил, что для тактильных ощущений частота слияния равняется в среднем 18 раздражений в секунду. Характерно, что частота слияния этих ощущений оказалась примерно одинаковой для всех точек тела.

Опыты с животными показали, что величина «момента» не одинакова для разных видов их.

Тот факт, что частота слияния одинакова для зрительных, слуховых и тактильных ощущений, привел к заключению, что эта частота определяется не устройством периферических органов восприятия, а центральными факторами, дей­ствующими на осязание так же, как на зрение и слух.

Верхняя граница психологически настоящего времени, заполнен­ного лишь простыми, между собой не связанными чувственными раздражителями, очень ограничена; максимальные размеры интерва­лов, отмечаемых, например, ударами молотка, которые мы восприни­маем и непосредственно сравниваем между собой, равны примерно 5 с. Сравнение интервалов большей длительности требует уже счета и опосредованных приемов. При соответствующем обычным условиям реальной жизни заполнении нашего времени содержанием, компакт­но связанным в обширные целые, грани настоящего заметно рас­ширяются.

В некоторых патологических случаях выступает резкое расщепле­ние непосредственного переживания длительности и опосредованной оценки времени. Поучительной в этом отношении оказалась группа (обследованная Л. Я. Беленькой) шизофреников (от которых часто

вообще можно слышать заявление, что они «не чувствуют време­ни»). Испытуемая Ф. (студентка, 25 лет) пишет: «Времени я не чув­ствую; долго ли это было или мало времени прошло — для меня это безразлично, безвкусно. Другие говорят: как быстро прошло время или как медленно, а мне безразлично». Шизофреники этой группы в состоянии опосредованно оценить время, но не способ­ны его «ощутить». Обнаруживая полное понимание самых сложных временных соотношений, они оказываются не в состоянии определить длительность небольшого интервала, когда приходится сделать это на основании непосредственного переживания длительности. Так, та же испытуемая Ф. дала такие результаты: время, объективно заданное экспериментатором,—5, 15, 30; время, указанное испытуемой,— 9, 5, 1.

Расщепление непосредственного переживания времени и опосре­дованной его оценки, слитых в нормальном восприятии времени, воз­никают в некоторых случаях нарушения нормального заполнения ре­ального времени в результате патологического отрыва личности от реальности и образования у нее второго бредового плана пережи­вания. Иногда это расщепление отчетливо осознается самим боль­ным. Так, испытуемый Г., актер, 35 лет (из той же группы шизо­фреников), говорит: «Я прекрасно понимаю, что время движется, что дни сменяются днями, недели неделями, годы годами. Однако субъективно мне кажется, что время остановилось, замерло, у меня в мозгу засела, застряла одна дата —10 июля 1925 г. Я отлично пони­маю, что настоящему, текущему моменту соответствует другая, но для того, чтобы ее запомнить и закрепить, я должен ее записать и в дальнейшем для самоориентировки во времени должен вести кален­дарный отсчет от этой даты (курсив мой.— С. Р.), ибо иначе снова восторжествует та другая, неподвижная дата, которая не дает разворачиваться времени, которая сковывает его».

Непосредственные компоненты переживания и опосредованные компоненты восприятия и ориентировки во времени в данном случае как бы разведены, и потому каждый из них выступает с предельной отчетливостью: с одной стороны — искаженное непосредственное пе­реживание течения времени; с другой — сохранившаяся нормальная, правильная, опосредованная ориентировка во времени, корригирую­щая дефектное непосредственное переживание. В других случаях — у больных с кортикальными поражениями и нарушением интеллекту­альной деятельности — наблюдалась, наоборот, неспособность опе­рировать временными соотношениями при сохранности непосред­ственного переживания длительности, выручающего в элементарных случаях повседневной жизни³⁵.

³⁵ В дальнейшем С. Л. Рубинштейн продолжил - во многом по-новому — свой методологический и теоретический анализ философско-психологических проблем восприятия. См. его ст.: Проблемы психологии восприятия. Вместо предисловия//

Поиск по сайту: