Снял он хомутики с кобылушки

Определяющим здесь сделано уже известное нам повторение в конце стихов близких по звучанию слов: повыстенул, повывер­нул, а последний стих «Снял он хомутики с кобылушки» самим от­личием от предыдущих указывает на окончание фразы-строфемы.

В обоих вариантах под логическое ударение поставлены сло­ва, выделенные посредством инверсии: «Гужики шелковеньки повыстенул» (вар.: «Гужики с сошки он повыстенул»); «Кобыл­ку из сошки повывернул» (вар.: «Да кобылку из сошки повывер­нул»). Наблюдения можно продолжать.

В былине нет отступления от правила членить повествование на строфемы — каждая отличается своей внутренней организаци­ей. В самой же их структуре реализуются одни и те же образно­смысловые принципы, что придает строфемам единообразие.

Отметим также, что в композиционных приемах строфема следует частично или полностью, хотя и в малом объеме, общим приемам былинного повествования: здесь и троекратность, и па­раллелизм, и интонационные структурные особенности начал,

концовок и пр. Микрокомпозиция строфемы повторяет стиль и композицию всей былины. Выдержанность стилистических пра­вил, распространяемых на былинное повествование, свидетель­ствует о системности.

В свою очередь более мелкие тематико-стилистические ком­поненты с почти безусловной обязательностью тоже следуют сво­им принципам. Так, устойчиво повторяется диминутивная суф­фиксация в словах дружинушка, камешки, омешики, сошка, бо­роздки, кобылка, гужики, оратаюшко, земелька, мужички и пр. Неизменны определения и эпитеты: чистое поле, хоробрая дру­жинушка, кленовая, кленовенъкая сошка, соловая кобылка, шел­ковые гужики, ракитов куст, добрые молодцы и пр. Образно-речевая стереотипия, нами уже рассмотренная, сама по себе обна­руживает системность фольклора.

Все отмеченные у былины «Вольга и Микула» свойства в об- разно-смысловой, композиционно-структурной и тематико-стилистической организации не могут считаться ее исключительным достоянием. В любой другой былине встретятся аналогичные или даже точно такие же свойства. Принадлежность к жанру предоп­ределяет своеобразие содержания и формы каждой былины в той же степени, как и всякой другой. У былин одна и та же стилис­тическая художественная система. Этим обстоятельством, в час­тности, можно объяснить, почему былины без риска нарушить си­стему могут пользоваться отдельными стихами или даже частью других былин. Так, Рябинин включил явную реминисценцию из былины о Ваське Буслаеве (только слегка изменив ее) и дополнил пение несколькими строфемами из былины о Волхе Всеславьевиче (о его рождении и мудрости). Многие певцы вообще соединя­ли обе былины и исполняли их как одно произведение. Соедине­ние свидетельствует о единой системе.

Былиноведы давно стремились понять и истолковать систему эпоса — как она выражается в идейно-образном пафосе, в особен­ностях композиционных решений, в свойствах изображения персо­нажей, в задействовании одинаковых тематических подробностей и в общем речевом стиле. Ограничимся общей формулировкой этого положения, а мысль о единстве былинной системы подтвердим при­мерами из области стиля, как он проявил себя в речевых тропах по их отношению к крупным образно-стилевым характерностям.

Затрагивая проблему тропов как элементов художественной системы, отметим, что наиболее благополучная часть учения об

изобразительных средствах речи — о тропах в первую очередь — касается сравнения, параллелизма и метафоры, а равно метони­мии с синекдохой как ее количественной разновидностью.

Сравнение является самой простой формой речевой изобра­зительности. Правда, в согласии с давней научной традицией, закрепленной школьным преподаванием¹⁹, далеко не каждый считает сравнение тропом. Троп предполагает употребление сло­ва или оборота речи не в собственном прямом значении, а в пе­реносном. Слово выражает не свое значение, а другое, сходное. Троп — всегда иносказание, а сравнение не заключает в себе иносказания. Взять, к примеру, былинное упоминание шлема- «шелома» на Дюке-боярине:

Поиск по сайту: