Выдающиеся политические ораторы

Греческие историки V—IV вв. до н.э. сохранили в памяти потомков имена отцов-основателей афинской демократии и величайших ораторов Древней Греции, добившихся политического могущества благодаря великолепному дару убеждения. Великим оратором считали Фемистокла, творца морской мощи Афин, "честнейшего" Аристида, ос­нователя и главу Афинского морского союза, и, наконец, вождя афинской демократии Перикла, которого даже его противники на­зывали Олимпийцем за умение потрясать души слушателей с помо­щью слова. Современники Перикла оставили немало свидетельств ораторского мастерства "первого стратега". К примеру, герой коме­дии Аристофана крестьянин Дикеополь в притворном страхе пове­ствует: "Перикл Олимпиец в гневе метал громы и молнии, всю Эл­ладу взбудоражил" ¹. В отрывке из комедии Эвполида сохранился другой восторженный отклик: "Он превосходил всех даром слова... Его уста осеняла богиня Пейто — так очаровывала его речь, что из всех ораторов лишь его жало язвило души слушателей..." То, что комедиографы — авторы наиболее публицистичного и злободневно­го жанра греческой литературы — столь любили Перикла, лишний раз свидетельствует о его могуществе и популярности.

Перикл принадлежал к типу ораторов, привлекавших слушателей твердой логикой и уверенностью в правоте, истинности своей пози­ции. Стремление взвинтить чувства и страсти толпы, завоевать себе эмоциональных сторонников было ему чуждо. Стройная логика его речей стала результатом серьезной подготовки. Об этом сообщает Плутарх, утверждая, что на призывы из толпы Перикл нередко от­казывался говорить, ссылаясь на то, что не успел подготовиться ². В период наивысшего подъема демократии в Афинах популизм был чужд ее вождю.

По рассказам того же Плутарха, на ораторской трибуне Перикл держался спокойно и с достоинством; во время речи выражение его лица почти не менялось, он не прибегал к жестикуляции, выражал­ся сдержанно и никогда не смеялся на трибуне, не смешил народ какими-либо забавными рассказами или выходками.

К сожалению, судить о красноречии Перикла мы можем лишь по отзывам современников, поскольку "ничего писаного, кроме поста­новлений, он после себя не оставил ³. Аристотель в "Риторике" пе­редает лишь несколько "крылатых выражений" Перикла, врезав­шихся в память его слушателей. Например, "Перикл в "Надгробной речи" сказал, что потеря юношества имеет для отечества такое же значение, как если бы из года исчезла весна ⁴ или "сравнение, ко­торое Перикл делает относительно самосцев, что они похожи на де­тей, которые и берут предлагаемый им кусочек, но продолжают плакать" ⁵. Платон, не любивший Перикла, тем не менее отзывался о нем, как о "совершеннейшем в ораторском искусстве" ⁶, а Ксенофонт утверждал, что Сократ сравнивал Перикла с сиренами ⁷. Неко­торое представление о содержании перикловых речей (а точнее его политики) мы можем почерпнуть из "Истории" Фукидида, где рас­сказчик вкладывает в уста исторического лица три речи, каждая из которых являет квинтэссенцию смысла афинской демократии: "И так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-нибудь отличился не в силу принадлежности к определенному со­словию, но из-за личной доблести. Бедность и темное происхожде­ние или низкое общественное положение не мешают человеку за­нять почетную должность, если он способен оказать услуги государству" ⁸. "...только мы одни признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступлений с речами за и против...

Одним словом, я утверждаю, что город наш — школа всей Элла­ды..." (Fhuc., II, 40, 2; 41, 1). Эти слова, вложенные Фукидидом в уста Перикла, были, по утверждению историка, произнесены на торжественном погребении погибших защитников Афин по завер­шении первого года Пелопоннесской войны. Отдавая дань мужеству и гражданской доблести павших, Перикл прибегает к патетической манере изложения своих идей: "Признав более благородным всту­пить в борьбу на смерть, чем уступить, спасая жизнь, они избежали упреков в трусости, и решающий момент расставания с жизнью был для них и концом страха и началом посмертной славы" (Fhuc., II, 42, 5). Глубокая страстность перикловых речей в изложении Фуки­дида связана с пропагандой идеалов гражданственности и патрио­тизма, обретших новый смысл в условиях демократического госу­дарственного устройства, "...как бы хороши ни были дела частного лица, с гибелью родины он все равно погибнет, неудачные же в счастливом государстве гораздо скорее поправятся, — считает Пе­рикл. — Итак, если город может перенести бедствия отдельных граждан, а каждый отдельный гражданин, напротив, не в состоянии перенести несчастья города, то будем же защищать родину..." (Fhuc., II, 60, 3—4). Вся речь проста и логична, построена на цен­ностях, понятных всем и не требующих ни доказательств, ни осо­бых ухищрений и красот. Хотя, возможно не без вмешательства Фукидида, в речи первого стратега мы встречаем и достаточно рас­пространенные, профессионально выверенные приемы, например градацию: "Ведь тот, кто хорошо разбирается в деле, но не может растолковать это другому, не лучше того, кто сам ничего не сооб­ражает; кто может и то и другое, обладая талантом и красноречием, но к городу относится недоброжелательно, не станет подавать доб­рые советы, как любящий родину; наконец, если человек любит родину, но не может устоять перед подкупом, то он может все про­дать за деньги" (Fhuc., II, 60, 6).

Предводитель партии радикальных демократов Клеон, сменивший Перикла на посту первого стратега, являл собой иной тип оратора и вызвал бесчисленные нападки Аристофана и Фукидида. Как оратор Клеон отличался дотоле невиданной раскованностью поведения на трибуне ⁹ — свободой жестикуляции и напористостью выражений. "Он отбросил всякую благопристойность на ораторской трибуне, — рассказывает Плутарх. — Он первый, обращаясь к народу, начал кричать, сбрасывать с себя плащ, ударять себя по бедрам, бегать во время речи и тем подал людям, занимавшимся государственными делами, пример того своеволия и пренебрежения к приличию, кото­рое потом привело все в беспорядок и расстройство" ¹⁰.

Непристойность поведения Клеона и довольно странная для го­сударственного деятеля манера держаться объяснялись многими факторами, повлиявшими на формирование его политического имиджа. В отличие от Перикла, принадлежавшего к древнему цар­скому роду, из которого происходил и Солон, Клеон был владельцем кожевенной мастерской — ремесленником, который выражал убеж­дения наиболее бедной и наименее образованной части афинского населения — охлоса (от греч. οχλος — народ, толпа, сборище). Чтобы устранить Перикла, традиционно занимавшего центристскую позицию, Клеон обратился к черни, угождая ей по всякому поводу, льстил ее самолюбию. Клеон стал тем типом афинского демагога (букв. δημαγωγεω — руководить народом), который придал, нега­тивную окраску званию народного вождя. Клеон был законченным типом политика, ныне называемого популистом; он пришел к власти в период кризиса афинской демократии и привел народ к трагиче­скому поражению в Пелопоннесской войне, к кровавой тирании Тридцати, к распаду мифа перикловых Афин. Современники и по­томки ненависть к политике Клеона переносили на саму личность политика. Не случайно Фукидид называет его "наглейшим из граж­дан" ¹¹. В представлении европейца имя Клеона обычно ассоциирует­ся с комической маской Кожевника, Пафлогонца — мошенника и плута, нарисованного Аристофаном в прославленной комедии "Всадники", где сам афинский народ предстает в образе выжившего из ума старика Демоса.

Как и в случае с Периклом, мы не имеем подлинных текстов ре­чей Клеона; их смысл излагает Фукидид, чье мнение нельзя считать объективным (об этом сказано выше). Плутарх же повествует о Клеоне спустя без малого шесть веков (I в. н.э.), естественно, со слов современников Пелопоннесской войны. Подобно Фукидиду, он горестно сожалеет о распаде афинской государственности, виновни­ком которого стал и Клеон.

Спустя четыре века в одном из своих знаменитых трактатов об ораторском искусстве прославленный римлянин Цицерон размыш­лял об этом периоде так: "Таким образом, век Перикла впервые принес Афинам почти совершенного оратора. Действительно, вкус к красноречию обычно появляется не тогда, когда основывают госу­дарство, когда ведут войны или самовластие мешает оратору и ско­вывает его дарование. Красноречие — спутник мира, союзник досу­га и как бы вскормленник уже хорошо устроенного общества" (Cic., Brut, 12, 45).

¹ Аристофан. Ахарняне, 531.
² Плутарх. О воспитании детей, 9.
³ Плутарх. Перикл, 8.
⁴ Аристотель. Риторика, I, 7, 1365 а. Цит. в пер. Н. Платоновой // Ан­тичные риторики / Собр. текстов, коммент. и общ. ред. А.А. Тахо-Годи. М., 1978. С. 99, 134.
⁵ Там же. III, 4, 1407 а.
⁶ Платон. Федр, 269 Е.
⁷ Ксенофонт. Воспоминания, III, 5, 18. Цит. по: Ксенофонт. Сократические сочинения. СПб, 1993.
⁸ Фукидид. История / Изд. подг. Г.А. Стратановский, А.А. Нейхард, Я.М. Боровский. М., 1993.
⁹ О нарушениях Клеоном норм поведения на ораторском возвышении мы можем судить хотя бы по замечанию Аристотеля, создававшего свой труд едва ли не век спустя: "..."говоря, он одновременно шагал" — обнаруживается нрав буйный и грубый." (Arist., Rhetor., Ill, 16, 1417а 9).
¹⁰ Плутарх. Никий, 8.
¹¹ Фукидид. История, III, 36.

Поиск по сайту: