ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

В своей наиболее полной форме эллинистическое воспитание предполагает целый комплекс занятий, продолжающихся от семи до девятнадцати или двадцати лет. Чтобы уточнить его этапы, мы будем пользоваться старым разделением Гиппократа (отнюдь не покушаясь при этом на его симметрическую строгость: известно, насколько античность, от Пифагора до библейских аллегорий Отцов церкви, любила спекулировать числами)1. Гиппократ, как нам сообщают, разделял человеческую жизнь на восемь периодов по семь лет: классическое воспитание требовало для себя три первых, которые обозначаются словами παιδίον, «маленький ребенок» (до семи лет), παις, «ребенок» (от семи до четырнадцати лет), и μειράκιον, «подросток» (от четырнадцати до двадцати одного). Аристотель в общем использует аналогичную классификацию, и его анализ позволяет нам вплотную подступиться к его реальному содержанию.
До семи лет ребенок остается в семье, на руках женщин; древние, столь пристрастные к человеческой целесообразности образования (ребенок как таковой их не интересовал вовсе), не занимались этой первой фазой, которая для них не составляет часть παιδεία в полном смысле слова. Начиная с семи лет — и теоретически вплоть до четырнадцати (Аристотель говорит более расплывчато: вплоть до наступления возмужалости, ήβη) — простирается школьный период: эквивалент нашего начального образования. Следующий период в некотором смысле венчается сроком формирования гражданской и военной зрелости, эфебией.
Но, за исключением совершенно своеобразных случаев (например Египта — колониальной страны, где эфебия приходится точно на четырнадцать лет, а также Спарты с ее крайностями, где эфебия занимает весь возраст подростка), этот срок располагается только в конце третьего периода: чаще всего для нее достаточно года, намного реже требуется два и даже три; но всегда между восемнадцатью и двадцатью.
Таким же образом между расставанием с низшей школой и вступлением в эфебию был промежуток, для которого древняя традиция ничего не предусмотрела: это был некий провал,

смутный возраст, время знакомства с грязной похотью. Но в эллинистическую эпоху эти годы также употребляются с пользой и посвящаются другим занятиям, άλλοις μαθήμασι, как говорит Аристотель 2; и Платон и Исократ уже провозгласили их необходимость — эквивалент нашего среднего образования, обеспечивающий молодежи основательную общую культуру и позволяющий потом перейти к высшему образованию.
Хронологически оно соответствует эфебии; не то чтобы в основном спортивное образование, которое получают в гимнасии эфебы, могло представить собой замену нашего университетского; но в тени гимнасия, обращаясь к юношам-эфебам, развивается настоящее высшее образование, технически совершенное и предоставляющее, как и наше, различные специализации, соперничающие и сосуществующие: риторику, философию, медицину.
Наконец — венчая все — появляются в некоторых привилегированных центрах, прежде всего в Александрии, затем в Пергаме, позднее, в эпоху Империи, в Афинах, научные учреждения, такие как Музей, где наиболее квалифицированные ученые свободно предаются исследованиям и собирают вокруг себя юных учеников для настоящих семинаров, занятий высшего класса.
Разумеется, в полной форме этот учебный цикл преодолевался до конца лишь незначительной элитой, наделенной как материальными благами, так и духовными дарами. Лишь элементарные ступени открывались для публики более широко; хотя в принципе классическое образование предназначено для свободного человека, иногда к нему допускались и маленькие рабы (1). Что до молодых девушек, они посещают теперь на тех же условиях, что и мальчики, начальную и среднюю школу и (не только в Спарте) палестры и гимнасии. Идеал эллинистической женщины — это не идеал Ксенофонтова Исхомаха, который с наивным удовлетворением описывает свою супругу на момент брака таким образом 3:
Когда она вошла в мой дом, ей было только пятнадцать лет. До этого возраста она жила под столь бдительным присмотром, что ничего не видела, не слышала и ни о чем не спрашивала. Чего еще мне желать — найти в ней женщину, которая умеет ткать, прясть шерсть, чтобы сделать из нее плащ, и сможет распределить урок между рабынями-пряхами? Что же до трезвости, то с этим все в порядке; превосходная вещь, не правда ли?

Поиск по сайту: