Моя любовь к тебе не зависит от наших взаимоотношений с бабушкой, и отношения с ней не влияют на твое здоровье

Второй блок - соматический аспект: пневмония, интоксикация, вегето-сосудистая дистония. У тебя здоровая грудка, сердечко, жи­вотик и сосуды. Она грациозна, она хорошо двигается. Поэтому: Ты продолжаешь легко и красиво двигаться. И дальше: Ты закален­ная, легко и редко болеешь. Все, с этим блоком закончили.

А вот теперь самое основное, где все вместе. Переходим к треть­ему блоку, где идут подблоки: нервная система, психическая сфера, аффективная система, вегето-соматическая система, галлюцинации и пр. Вот, пожалуйста, самая трудная задача. Вы должны на основании жа­лоб и клиники сформулировать то, что мама будет мысленно и вслух забирать, от чего она будет очищать ребенка. Пожалуйста, начали!

Подблок энурез.

Из зала: Ты всегда понимаешь и помнишь, когда тебе нужно пописать.

- А что это нам дает? Для чего это?

Из зала: Мочеиспускание у нее непроизвольное было, а нужно добиться того, чтобы она это контролировала.

- А зачем?

Из зала: Чтобы не было непроизвольного мочеиспускания.

- А у нее нет непроизвольного. Я ведь сказал, что мы сейчас не идем в глубинные психоаналитические механизмы, но она ведь из-за бабушки писается, а не из-за кого-нибудь.

Из зала: Мне кажется, что не надо фиксироваться на этом пси­хологически.

Из зала: То есть мы сами ее как бы поворачиваем на ту про­блему, которой она не поняла, она мала еще для этого.

Еще подумайте. Вы, с моей точки зрения, самые правильные мысли говорите. Ответ-то на поверхности лежит. Мы добились того, что убрали бабушку. И тут же исчез энурез, потому что это реактив­ный энурез, крайне редко встречаемый. Вот в моей жизни это первый раз, чтобы ребенок конкретно писался на какую-то ситуацию. Бабуш­ки сейчас нет - нет энуреза. Так зачем мы будем ковыряться в нем?

Из зала: Да, а то получается, что мы начинаем уже новую про­блему сочинять для девочки.

- Правильно. Вот почему я долго раздумывал, когда говорил, что эта фраза не вошла в программу. Потому что с мамой был совер­шенно четкий договор: если вы убираете бабушку, тогда мы этот пункт не включаем и смотрим, исчезнет ли энурез. Исчез. Исчез в тот же самый день. Она ни в штанишки не писает, ни ночью не писается.

Из зала: А если бабушка случайно к ним придет?

- Вы правильный вопрос ставите. Наверное, описается снова. Ей обязательно надо установку на устойчивость к бабушке дать. «Ты спокойно относишься ко всему, что исходит от бабушки». И вооб­ще подождать. Здесь она писается, а потом она судорожный припадок устроит, а потом она фобию даст - мало ли что она может дать. Заика­ние. Но заикание уже поздновато. Уже не даст, только по подражанию.

Подблок астения. Истощаемость, утомляемость, ригидность? Что у нас еще есть из группы астенических и церебрастенических расстройств? Головные боли? Ну-ка, вспоминайте. Она истощаема, она утомляема, это весь регистр астенических состояний.

Из зала: Это гипертензионный синдром, да? На это тоже надо как-то прореагировать. Оставляем, да?

- Ну, общие фразы мы можем оставить: «У тебя хорошая, крепкая нервная система». И дальше пошли развивать этот блок.

Из зала: «У тебя ясная..,».

- Это когда мы говорим о высших психических функциях, ко­гда говорим: «Ты умная девочка». А у нее масса астенических про­явлений. Истощаемая! «Тебе с каждым днем удается все дольше и дольше заниматься какими-то делами. С каждым днем ты чув­ствуешь себя сильнее, свежее». Думайте, фантазируйте.

Из зала: А может быть так: «Ты любишь долго заниматься де­лами. Тебе приятно, доставляют удовольствие занятия...».

- Мысль опять хорошая. «Тебе доставляет удовольствие, что у тебя получается легче вставать, чувствовать себя более свежей». И так далее. Только почетче формулируйте.

Из зала: «Тебе удается выполнить все, что ты задумала».

- Можно, только тогда нужно положительные эмоции найти. «Тебе нравится, что тебе удается все выполнить». Верно? И дальше перечисляйте. Убирайте астению. Мама дает программу, мама внушает ей противоположное состояние: «Ты работоспособ­на, ты свежа, у тебя много энергии». Ищите здесь астению. Невра­стению вы знаете? Представляете что это? Невроз истощения. У нее первая стадия - астеническая. Не гиперстеническая. Она перенесла тяжелую инфекцию, массу всяких психических переживаний.

Из зала: «Тебе приятно чувствовать себя смелой, энергичной».

- А она не робкая.

Из зала: «Ты чувствуешь силу и энергию...»

- Вот правильно. Почти угадали: «У тебя появляется ощу­щение свежести, ощущение радости движения. У тебя появляет­ся ощущение того, что ты можешь долго и упорно заниматься какими-то делами». Давайте противоположные термины или снаб­жайте положительными эмоциями.

Из зала: «Тебе нравится ощущение свежести и силы в течение всего дня».

- Так, правильно. «Ты испытываешь ощущение свежести, силы в течение всего дня».

Гипносуггестия в чем заключается? Либо в выдвижении аль­тернативы, которая устраивает самого человека, либо в ликвидации самого синдрома. Ликвидация основного синдрома получается, на­верное, у сомнамбул хорошо, и то не всегда. Задача такая: выбрать ощущения и состояния симптоматики астенического круга и сфор­мулировать ощущения и противоположные состояния.

Называйте симптомы. Не забывайте, пожалуйста, что мы ра­ботаем не с абстрактными понятиями, а с симптомами. Чтобы напи­сать для астении контрдоводы, нужно знать, какие симптомы у этой астении или хотя бы знать, на что жалуется. Тогда контржалобы формулируйте. Программу пишет не мама, а вы с мамой.

Подблок «Ты умный ребенок». Это заглавие. Этого ребенка особенно подстегивать, может быть, и не надо. Музыку сочиняет, стихи пишет. В семь-то лет. Рисует хорошо. Она еще и хорошенькая очень. Такая вся немножко невропатичная, симпатичная, чуть-чуть истероидная, очень симпатичный ребенок. Поэтому ее особенно стимулировать и не надо.

Из зала: А в школу она с удовольствием ходит или нет?

- Сейчас она пошла. Она не хотела туда ходить. Поэтому пер­вым делом ей нужно дать смягчающую по отношению к школе уста­новку. Но в физико-математических младших классах очень сложная программа. У девочки еще есть реакция и на саму школу. Ее там, во-первых, обокрали дважды. Там есть девчонка, которая ее сшибла с ног и обижает. Если есть какой-то фобический компонент или ком­понент опасения, тревоги, что произойдет со школьной успеваемо­стью... Но она все успевает, как мама написала. Значит, надо гово­рить: «Ты начала ходить в школу с удовольствием. У тебя про­пало», - тут не надо отрицать, - напряжение». «Тебе легко дается твоя нелюбимая математика».

Из зала: «Ты легко и с удовольствием общаешься с одно­классниками». Потому, что там и с общением идут проблемы.

- Верно. Или «Тебе нетрудно, ты с удовольствием общаешь­ся». Да.

Из зала: А как же «не»? Отрицание!

- А вы что отрицаете - «нетрудно»? Есть такое выражение «нетрудность»?

Легкость. «Тебе легко и свободно общаться».

Из зала: «Ты легко и свободно общаешься».

- «Легко и свободно» - можно. «Тебе нравится общаться с

твоими одноклассниками». Этот блок завершили.

Аффективный подблок. Она в депрессии, у нее астенический компонент и психогенные причины. Реактивная депрессия. Ну, что? формулируйте этот раздел. Что здесь будем говорить?

Из зала: «В твоей голове только хорошие добрые мысли».

- Опасная фраза. Вы загоняете ей в голову мысли. Внешнее воз­действие. Мама суггестию проводит и вводит ей в сознание мысли. Нет, не пойдет. Так можно до бреда внешнего воздействия договориться. Из зала: «Ты веселая, жизнерадостная девочка». Из зала: А вот же было у нас «У тебя всегда хорошее настрое­ние». Можно?

- Да, пожалуйста.

Из зала: А если туда вставить что-то о планах, которые реали­зуются? Такое антидепрессивное?

- Это как?

Из зала: «Твои планы всегда выполняются... получаются». Из зала: «Все, что ты хочешь, все, что ты задумала, все полу­чится».

- Ну, может быть. Но у нее все-таки главным образом аффек­тивный компонент, который связан не с тем, что у нее что-то не по­лучается. Он связан с тем, что бабка-«монстр» высасывает из нее энергию. У папы две жены: одна ее мама, а другая - пьяница, кото­рая приходила. Кого папа будет выбирать? Она же тревожится. Только когда она убедилась, что это такая противная тетка, она ска­зала: «Нет, мама, ты намного лучше. Ты моя мама, ты лучше».

Вот когда нам надо сформулировать что-нибудь конкретное, у нас всегда есть на помощь общее, так ведь? Там есть базовая фраза. Можно ее расцвечивать или нет? Если мы в процессе семейной те­рапии потихонечку убираем источники напряжения. Мы же не толь­ко суггестию проводим, мы же семейную терапию проводим. Ду­майте. Какая у нас базовая фраза?

Из зала: «У тебя всегда хорошее настроение. Ты любишь улы­баться».

- Вот, пожалуйста, сейчас у нее действительно хорошее на­строение, и она все время улыбается.

Из зала: А еще про мысли надо сказать, раз ее беспокоят мысли.

- Значит, что надо сказать в конце мыслительного блока? Из зала: «Твои мысли добрые и красивые».

- Да, у нее злобные.

Из зала: «Ты думаешь о том, что тебе нравится».

- Ну, как вы сформулируете фразы, направленные на ее кон­трастные навязчивости о плохом Боге и хорошем Дьяволе?

Из зала: «Ты знаешь, что Бог хороший и он тебя любит».

- Давайте обсудим. Тут есть предположение, что ее пугали Бо­гом, Божьей карой, поэтому она его и не любит. Бабушка могла ее пу­гать, потому что ребенок слишком маленький, чтобы знать о Боге. Можно вставить такую фразу: «Ты уверена, что Бог хороший и лю­бит всех детей, в том числе и тебя». Но не надо ее особенно выделять.

Вообще мы вторгаемся в сферу духовную. Мы с вами не имеем права вторгаться в сферу духа, утверждать ребенку, что Бог хоро­ший и вообще что он есть. Это задача его социальной среды, но ни­как не врача. Если уже сформировался человек, мы его пошлем в этом случае к религиозно-ориентированному психотерапевту, если мы сами не справимся с этим вопросом. А с ребенком будьте, пожа­луйста, поаккуратнее.

Из зала: А почему нельзя такую фразу сказать: «Все, о чем ты думаешь, доставляет тебе удовольствие»? Потому, что ее мысли, негативные, черные, ее пугают. Ей от этого было плохо. Может быть, и головная боль от этого...

- Попробуем так пойти: «В твоей головке только хорошие, светлые, радостные мысли».

Из зала: «Никто и ничто не сможет причинить тебе вреда». Она боится.

- Видите ли она сама сказала, что ее тревожат мысли о том, что Бог плохой, а Дьявол хороший. Это ее тревожит. У нее есть тре­вога, компонент тревоги, который реализуется подобным образом.

Из зала: Может быть, так: «Ты можешь легко переключаться с тревожащих тебя мыслей». Убрать тревогу.

- А зачем мы будем подтверждать, что они у нее есть? Из зала: Я считаю, если она сама говорит, что ее тревожат мысли о том, что Бог плохой, а Дьявол хороший, - это ее тема, и мы не можем в эту тему каким-то образом вмешиваться.

- А давайте мы смажем все это. Когда у нее появились эти мысли? Когда в Кижах она увидела какую-то картину. Мы скажем: «Ты перестаешь тревожиться и перестаешь зависеть от внешних факторов, которые вызывают у тебя тревогу. Ты становишься устойчивой к любым внешним факторам, которые раньше тебя тревожили». Ваши предложения?

Из зала: «Все, что ты видела и можешь увидеть, ты можешь рассматривать в позитивном свете».

- «В позитивном» - это даже взрослый не поймет.

Из зала: «Ты легко переключаешься с того, что тебя тревожит».

- Понимаете, вы все время ей говорите о том, что ее что-то должно тревожить. А нам-то нужно сказать, что тревоги нет. Вы ей говорите: «У тебя есть тревога, ты от нее уходишь». Это же детский мозг, мы с вами говорили, он особо чувствителен, здесь ошибаться нельзя. Попробуйте вспомнить симптомы тревоги в физиологиче­ском, психологическом выражении и продиктовать ощущения про­тивоположные симптомам тревоги. Например, могут быть такие фразы: «У тебя на сердце и на душе всегда спокойно. Настроение хорошее. В головке только хорошие мысли. Ты знаешь и увере­на в том, что все будет хорошо».

Налаживаем ребенку сон. Расстройства сна - глубочайшие. Она ведь не спала совершенно. Кстати, девочка сейчас спит превос­ходно: только легла - и спит до утра. И потом самый трудный во­прос для всех: что делать с ее тактильными, зрительными фантазия­ми или галлюцинациями? Как их нивелировать?

Из зала: Можно оставить базовую «Ты видишь только хоро­шие добрые сны».

- Правильно, но мы не с этого начинаем. Мы начинаем с «ты легко и быстро засыпаешь». Собственно говоря, это проблема номер один. Ребенок ложится и час-полтора крутится, не может заснуть. По­чему она не засыпает? То ли мысли путаются, то ли страхи одолевают, то ли постель неудобная - ну, есть масса причин, по которым можно плохо засыпать. Это надо выяснить и тогда уже вести конкретное - по­чему ты у нас начинаешь «хорошо и быстро» засыпать. Дальше вы пра­вильно говорите: «Ты хорошо и глубоко спишь и видишь только хорошие, добрые сны. Ты хорошо отдыхаешь, когда спишь». Тут все ясно. Следующий, самый сложный вопрос в этом ребенке. Как ук­репить ее веру в то, что ее мама самая лучшая, и поэтому первая жена отца никакого отношения к ней не имеет? Помните, мы говорили? Вто­рой вопрос: что делать вот с этими тревожными обманами?

Из зала: А можно сказать: «Тебя окружают красивые добрые люди»?

- Пожалуйста. В любом блоке можно сказать. Из зала: «Тебе нравится общаться с ними».

- Пожалуйста. Мы сейчас говорим не по этому конкретно. Это хорошие фразы. Все красиво и можно ребенку давать. Но что де­лать-то с этой пьяницей, первой женой отца, которая лезет к ним? Там есть материальная заинтересованность. На что мама сказала: «Еще раз придете, я милицию вызову». Давайте так: «Ты уверена, что твоя мама самая хорошая и что папа любит только ее».

Ну, а что делать с галлюцинациями?

Из зала: «Ты можешь весело дружить и играть со всеми свои­ми фантазиями и видениями».

- Опять вы говорите, что они у нее есть.

Из зала: Ну, фантазии и видения не такие уж плохие слова.

- В семь лет особенно. У тебя фантазии, у тебя видения. Тогда надо говорить, что ты дружишь с тем, что тебе думается, с тем, что тебе видится. Это ребенок понимает. Думайте. Как же здесь сформу­лировать?

Из зала: Надо как-то границу провести между сказкой и собой. У нее смешалось... То есть сказка это там, а ты - это здесь. Она и дальше будет с чем-то сказочным сталкиваться, книжки начнет читать.

-Так.

Из зала: Вот это одно, а то другое. Можно ли эту границу про­вести?

- Да, пришлось задуматься. Хорошо. Давайте так. Девочке мы, предположим, говорим, что все, что она видит - это плод ее реакции на то, что она видела по телевизору, читала, на картинке видела. «Это никак тебя не касается, никак на тебе не сказывается». Да?

Из зала: Что это придуманный сказочный персонаж.

-О! Еще теплей.

Из зала: «Ты хорошо отличаешь, где придуманное, а где на­стоящее».

- Дифференцировать? Маловата она еще.

Из зала: А если так: «Ты легко можешь отличить дурные фан­тазии от хороших»?

- Зачем вы говорите ей, что они у нее есть? Вы понимаете, де­ти плохо гипнабельны, но очень внушаемы. Наш метод очень опас­ный, потому что он внушающий! Да еще мама внушает! Вы пойми­те, что это не я внушаю, а мама! Это куда сильнее! Как сделать так, чтобы игра осталась игрой? Давайте. Это хорошая мысль. «То, что к тебе приходит из сказок, из телевизора, из окружающего мира -необычное такое - все это ты воспринимаешь как игру, свобод­но, не пугаешься. К тебе это не относится».

Из зала: «Ты сама по себе, а сказки сами по себе».

- Ты прекрасно понимаешь и это четко тобой осознается, что это только игрушки.

Из зала: «Сказочные персонажи приходят и уходят. И ты о них забываешь».

- Да, да, да. Крутимся вокруг решения, никак не можем решить.

Из зала: А может быть, ее направить на то, что она сильна са­ма настолько, что может придумывать: «Ты можешь придумывать хорошие, красивые, добрые образы».

- На фантазии - тоже опасно. Нужно, чтобы они не имели для нее значения. Сказка есть сказка.

Из зала: «Ты можешь дружно жить со всеми сказками, кото­рые ты придумываешь».

- А с теми, которые ты не придумываешь, не дружить? Нет.

Вы понимаете, нельзя стимулировать фантазии и прочее. Надо ска­зать, что для нее это игра. Что это никак не пугает ее, что она играет в это. Что эти игрушки остаются игрушками. И, кстати, это то, с чем вы столкнетесь. У детей полно фантазий.

Из зала: «Сказочные герои приходят к тебе в гости и уходят».

- У каждого из нас в детстве были игры со сказочными персонажами. В дальнейшем после игр эти персонажи не воз­вращались.

Формулируйте, пожалуйста, четвертый блок. Мама. Мама-суггестолог сдирает негативное с ребенка, мысленно и словами, пере­носит на себя, с себя сбрасывает и пр. Здесь идет императивная суг­гестия, которую мы себе можем позволить, если она не приносит вреда. Формулируйте для этого ребенка императив.

Из зала: «Я забираю и выкидываю все, что тебя пугает: плохие мысли, болезни, головные боли».

- Это хорошо идет. Только вы опять неточно формулируете... Сама постановка правильная, но вы намешали тут соматику и пси­хиатрию - и мысли, и страхи, и головные боли. Может быть, это просто разделить? В фразу о мысли ввести навязчивые представления о черте и прочем, ввести, предположим, зрительные обманы и т. д. Я забираю и выкидываю навсегда все, что тебя тревожит, пугает, все страшные персонажи из сказок, мультфильмов. Это психиат­рическая часть. Затем идет соматика: головные боли, сон и прочее.

Из зала: С дыханием. Это надо как-то сформулировать.

- А с дыханием у нее нет трудностей, она просто перенесла пневмонию. Значит, у нас трудность вегетосоматическая: сон, го­ловные боли, повышенное внутричерепное давление. Идет навязчи­вое представление о добре и зле, и страхи, обманы восприятия и пр. Плюс, надо обязательно сказать о реакции на бабушку.

Из зала: Это будет в конце. Потом так у нас: «Я ограждаю от всего, что мешает».

Из зала: «Я тебя защищаю».

- А на бабушку-то где?

Из зала: А вот «Ты перестаешь реагировать на бабушку». По­тому что говорить, что...

- «Ты очень спокойно относишься...». Опять «реагировать». Мы все-таки разговариваем не со взрослыми. Это же детская психи­ка. Слова должны быть понятными.

Из зала: «Ты хорошо относишься к людям, которые приходят в наш дом».

- Ну, эта женщина, по всей видимости, больше не придет. А к чужим она нормально относится, если они не задевают ее жизнен­ные интересы.

Из зала: У меня такая идея, я ее еще не озвучила: «Ты так же как и я, твоя мама, спокойна, когда приходит бабушка».

- Мама от этой бабушки как от чумы бежит. Сначала надо сделать, чтобы мама сама спокойна была. Она ее боится как огня. Девочка отлично чувствует, что мама приходит в трепещущее со­стояние духа, когда приходит бабушка, поэтому не надо.

Из зала: Но может, тем эта фраза и хороша, что она повлияет еще и на маму? Мама будет сама спокойно реагировать.

- В результате мама говорит, что в процессе этой работы, при­ведшей к выздоровлению девочки, она настолько изменилась, что порой сама себя не узнает. В отчете она пишет: «Все как-то стало по-другому, стало светло, радостно». Вот где метод работает.

И все-таки о бабушке. Там можно сказать: «Ты спокойно от­носишься ко всему, что исходит от бабушки». А здесь: «Я заби­раю твою болезненную реакцию на бабушку». Мама ставит блок. Она ставит девочке психологическую защиту от всего того, что ме­шает ей быть здоровой и счастливой. Ну, и не забыли сказать...

Из зала: «Я верю в тебя. Я тебя очень сильно люблю».

- «Я тебя очень сильно люблю». Это очень показательный ребенок, и вы с такими столкнетесь, таким вы должны помочь. А может быть, это не шизофрения? А может, это не приступ эндо­генного психоза, а может быть, это все-таки реактивное состояние, вот такое сложное астенодепрессивное реактивное состояние? А может быть, это спровоцирует психогенный приступ. Жизнь по­кажет. И мама неспокойна. Она сказала: Я буду еще минимум два месяца работать, чтобы убедиться, что все в порядке».

Еще раз о косвенных внушениях. Я вам приведу несколько очень интересных примеров. У меня был друг: писатель Сергей Львович Львов. Необычный человек, с такой памятью, какую трудно даже представить. У него не было проблемы запомнить - у него бы­ла проблема забыть. Его голова была полна самой разнообразной информации. Например, мне нужно было сделать доклад на Восьмое марта, женщин поздравить. Ну, что мне искать? Я снимаю трубку, говорю: «Сережа, Восьмое марта, что мне надо говорить?» - «Пи­ши», - и диктует все даты, все фамилии. Как-то мне нужно было что-то уточнить о художнике Брейгеле, а он блестяще искусство знал. «Сережа, ну, скажи мне, пожалуйста. Не буду же я десятки книг читать», — «Пожалуйста»: и опять диктует, где какие картины, что на них изображено, и т. д. Он толстую книгу просматривал за десять минут, и, самое главное, он прекрасно помнил, где что напи­сано. К сожалению, его состояние определялось двумя фазами: гипоманиакальной и субдепрессивной. В субдепрессивной он потухал, а в гипоманиакальной он был блестящ - фейерверк!

Его двенадцатилетняя дочка страдала ревматизмом. Хрониче­ский ревматизм с периодическими обострениями. В период обостре­ний ее загружали лекарствами. Ей шесть раз в день вводили пени­циллин, она вся была исколота и боялась этих уколов ужасно. Со страхом ждала прихода медсестры, плакала, дергалась. Здесь уже мой друг обратился ко мне: «Что делать? Помоги!». Я говорю: «По­можешь ты. Поможешь ты, а я тебя научу».

А дело в том, что для девочки отец был абсолютным автори­тетом. Я говорю:

- Сережа, Анька же тебя любит и, кроме того, считает, что ты все можешь. Вообще все! И скажи ей, что ты действительно все мо­жешь, в том числе можешь снять ей боль, и теперь, когда ей будут делать уколы, боли у нее не будет.

- А как это сделать?

- Очень просто. Ты скажешь ей, что ты обладаешь особой си­лой, которая позволяет тебе снять боль. А затем проведешь опреде­ленные манипуляции, погладишь, подуешь по тем местам, куда ее колют, и после этого эти места будут совершенно нечувствительны­ми. Можно будет колоть сколько угодно.

Я его предупредил:

- Сережа, может быть, немного потерпеть тебе придется. Она же будет проверять.

- А как она это будет делать?

- Трудно предсказать ее фантазии. Может быть, так: «Давай, папа. А вдруг мне все-таки будет больно?»

- Давай, я покажу тебе, как я это делаю. Вот смотри, я сейчас себе сниму боль. Я на своей руке проведу пассы и поглаживания, и у меня рука станет нечувствительной. Ты потом можешь это проверить.

У девчонки круглые глаза! Он проделал свои пассы и она вце­пилась зубами ему в эту руку и прокусила ее. Но ради ребенка, он даже глазом не моргнул:

- Вот видишь я должен был почувствовать сильную боль, ведь даже кровь пошла.

- Да, папа, вижу. Я хочу, чтобы теперь, ты и мне снял боль. Он снял. Она ждала прихода сестры с надеждой, с радостью, с любопытством. И когда пришла медицинская сестра, никакой боли не было. И все время не было, и сейчас нет (именно к уколам, к дру­гим факторам осталась). Она уже взрослая женщина. Вот вам кос­венное внушение, чрезпредметное, в сопровождении психологиче­ской суггестивной установки.

Могу рассказать из своей жизни про косвенное внушение. В детстве у меня часто были тяжеленные стрептококковые ангины. Тяжеленные интоксикации и жуткие галлюцинации. На высоте тем­пературы вся комната наполнялась зверьем, медведями, черт знает чем. И, конечно, было очень страшно. Домашний врач, тогда были домашние врачи, раз пришла, два пришла, а потом сказала:

- Видишь эту коробочку?

-Да.

- Мы с ее помощью с этим справимся. Я к следующему разу заколдую ее и принесу, и ты в эту коробочку соберешь всю нечисть и отдашь маме. Мама ее заклеит и передаст мне, а я уж их уничтожу навсегда».

Я помню эту коробочку: деревянная коробочка, открывалась со скрипом, снаружи красненькая. Ангина не заставила себя долго ждать. Опять явилась вся эта банда страшилищ. Я быстренько со­брал их всех в эту коробочку. Самое удивительное - они помести­лись туда все до одного. И после этого были ангины, и больше нико­гда никаких галлюцинаций! Чистый, хороший народный способ. Я сам это в дальнейшем широко применял.

Еще один случай. Девочка лечилась в «остром» отделении. К сожалению, безрезультатно. Каждый вечер к ней прилетал Кощей Бессмертный. Прилетал, садился на шкаф, всю ночь смотрел на нее. Она не могла спать. С этим поступила в отделение, с этим же и выпи­сали. Каждый вечер прилетал Кощей Бессмертный и садился на шкаф, сидел. Что сделал я? В следующий раз я пришел с большим сачком, вручил его девочке. Сказал: «Накинь сачок на Кощея и пере­неси в другую комнату. Мама с папой подержат, позвонят мне, я приеду и заберу его навсегда!». Прилетел Кощей, она его поймала, закрутили в сачок, я его забрал... Больше не приходил. Девочка один­надцати лет. Это косвенное внушение. Причем их великое разнообра­зие. Дети очень внушаемы, очень доверчивы, но должны быть абсо­лютно убеждены, что это произойдет. Никаких «может быть, полу­чится». Нет! Именно так, как вы говорите! Другого не может быть!

Еще в качестве иллюстрации приведу случай девочки-сом­намбулы¹, которую наблюдал с 14 до 17 лет. У нас в стационаре, в «остром» отделении, лежала девочка, которая глотала иголки: брала иголки и проглатывала. Когда ее госпитализировали в психиатриче­скую больницу, она для зрителей стала глотать все, что попадалось: ампулы, даже, кажется, шприц проглотила, т. е. абсолютно все. А началось с того, что на уроке труда она, как и другие девочки, личность, с очень высокой внушаемостью и гипнабельностью, способная погружаться в сомнамбулическую (самую глубокую) стадию гипноза, держала иголки во рту и нечаянно одну проглотила. В школе начал­ся переполох: вызвали скорую, понесли ее на носилках, трепещет директор и все учителя - девочка в ее собственном представлении стала героиней школы, даже директор навещал ее в больнице. Когда проглоченная иголка вышла, девочку выписали из больницы. На следующем уроке труда она уже специально взяла иголку в рот и проглотила при первом же замечании учителя. Вначале я думал, что она глотала их только ушком вперед. Выяснилось, что нет - глотала как придется. Снова вызвали скорую и все повторилось. Дальше де­вочка стала терроризировать школу: за щекой она всегда держала иголку и при малейшем замечании проглатывала ее. Наконец, ее по­ложили в острое отделение, она действительно оказалась махровой истеричкой. Лечили ее по всем правилам как душевнобольную - без эффекта. Я же гипносуггестией за несколько сеансов полностью уб­рал влечение к глотанию несъедобных предметов и переключил ее на другую активную деятельность - «театральную». Она стала пока­зательной сомнамбулой, мы демонстрировали ее на всех лекциях. В дальнейшем, она выздоровела, работала в военизированной охране, затем водителем трамвая. Многолетний положительный катамнез.

В свое время я создал психотерапевтическое подростковое от­деление. Общее для мальчиков и девочек, с полностью открытым режимом, своей школой и оказанием всех видов психотерапевтиче­ской помощи. Замки в этом отделении были не снаружи, а с внутрен­ней стороны дверей: каждый подросток спокойно мог открыть дверь и уйти, но не уходили. Родители говорили, что мы «забираем» их де­тей и дети не хотят уходить от нас. В психиатрическую больницу, в отделение на вечера девушки приглашали своих мальчиков, мальчи­ки - девушек. У нас жили животные: кавказские овчарки, медведи, дети сами за ними ухаживали, в клинике царствовала любовь. Я го­ворю о том, что дети, подростки, да и каждый из нас больше всего, пожалуй, нуждается в любви: настоящей, глубинной, человеческой. Все мы считаем, что любим друг друга. А как вот эту любовь пере­дать, как ее реализовать? Вот этому учит наш метод, и я надеюсь, что мы вместе будем нести это эмоциональное направление в люди.

Поиск по сайту: