|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии наукишшшштжтшжш- тшштшжшштштшшшшшшшшшшшштшшшш 4.1. Причинность как принцип научного объяснения 4.1.1. Принцип детерминизма: от античного к механистическому и вероятностному При постановке и решении проблем детерминации психического так или иначе встает вопрос о философско-методологической трактовке причинности. Однако этих трактовок в истории развития человеческой мысли было множество. И мы здесь представим только те, которые оказались наиболее освоенными при построении психологических теорий. В досократовский период в философии античного мира понятия причины и начала не были разведены. Так, Анаксагор (первая половина V в. до н. э.) предполагал, что Вселенной движет Ум («нус» по-гречески). Ум и организует порядок в мире, и движет миром, и познает мир. Дуалистическая позиция этого философа проявилась в предположении, что как субстанция нус входит в состав только живых существ, устройство которых позволяет ему в разной степени проявляться, и движения душевного j* „телесного не следует смешивать. Сократ (470-399 до н. э.) разочаровался в Анаксагоре, потому что увидел, что «умом он не пользуется вовсе и не указывает настоящих причин упорядоченности вещей, а ссылается на всякие там воздухи, эфиры, воды и множество других нелепых вещей» (цит. по кн.: Соколова, 1995, с. 49). То есть Ум как причина появляется там, где неизвестной оказывается естественная причина. Античность дала ряд вариантов в понимании детерминизма (атомистический, телеологический и др.), из которых линии Демокрита, автора первых психологических сочинений (вторая половина V в. до н. э.), и Аристотеля (384-322 до н. э.), автора трактата «О душе», оказались наиболее тесно связанными. В эпоху античности действовал постулат о нераздельности души и тела. Тем самым не было необходимости строить отдельно представление о детерминации для мира внешнего и мира психических реалий. В материалистической трактовке 4.1. Причинность как принцип научного объяснения ____________________ 93 устройства Вселенной Демокритом не нашлось места сверхъестественным силам, поскольку все подчинено необходимости, понятой как цепь причинно-следственных отношений. Ученик Демокрита Протагор ввел идею относительности познания. В идеалистической трактовке начал бытия Платоном необходимость имела иной источник — идею как принцип вещи, как смысловую модель ее бесчисленных чувственных проявлений. Творит же идеи мировая душа, или ум-демиург, не выводимый из материальных начал. У Демокрита на организм механически действовали потоки атомов. Ощущения же происходили благодаря истечению от предметов тонких пленок, отражаемых влажной частью глаза благодаря встречным атомным потокам. Для Платона познание должно было стать не чувственным, а только умственным; рациональность его задана возможностью использования универсальных схем мышления, но эта «рациональность» заключалась в «припоминании» душой истинных сущностей, которые не представлены в видимом мире. Оставляя в стороне историко-психо-логический ракурс проблемы связи возможностей познания с пониманием человеческой души, продолжим рассмотрение возникновения общих представлений о детерминизме. Аристотель разделил причины, описывающие мир природных тел и жизнь живых существ. Его прабиологическое (в терминологии А. Петровского и М. Ярошевского) детерминистское воззрение предполагало действие некой «конечной», или «целевой», причины как отличающей целесообразность, присущую живому организму. Распространение этого понимания на все сущее, т. е. на все явления в мире в целом, получило название телеологии. Телеологизм Телеологизм противопоставляли детерминизму. В Средние века в учении Августина душа была наделена спонтанной активностью, которая «движется в Боге». Было завершено индетерминистское понимание причинности как целесообразности. Индетерминизм означал в первую очередь неподчиненность движений души законам материального мира, в Средние века он стал означать принципиально иную их детерминацию — божественным провидением. Человек выступал лишь его носителем. В период до оформления классической картины мира, принявшей форму механистического детерминизма, разрабатывались варианты предмеханистического детерминизма. Так, в XIII в. возник так называемый «оптический» детерминизм, связанный с исследованиями зри- 94 ___________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки тельных восприятий и оформивший законы зрения как подчиненные законам оптики, что в европейской философии связано с именем Роджера Бэкона (1214-1294). Причинный ряд физических явлений в законах оптики получал математическое выражение, а психический — соответствующую причинную детерминацию. Механистический детерминизм превалировал в принципах научного познания в Новое время — с XVII до середины XIX в., — сменившись формами биологического детерминизма. Однако остановимся на двух его основных аспектах: линейной и статистической детерминации в едином причинно обусловленном мире. Здесь важным понятием выступило также физикалистское понимание причинности. Положенная в основу классической картины мира причинность называется физикалистской причинностью, поскольку отражает взаимодействия в физическом мире, причем понятом в рамках классического естествознания, где господствовала ньютоновская картина мира. Физикалистская причинность предполагает влияние одних материальных условий (факторов) на другие исходя из предположений о законах, отражаемых в обобщенных или так называемых универсальных высказываниях, проявление которых и служит основанием причинных высказываний. При этом в Новое время произошло удвоение в понимании причинной детерминации. С одной стороны, причина заложена в необходимости, связываемой с проявлением закона как логической координации, в рамках которой находят свое детерминистское объяснение эмпирические закономерности. С другой стороны, проявление этой необходимости реализуется в связи с причинно-действующими условиями, где в качестве воздействия выступает фактор, названный позже причинно-действующим условием (и впоследствии — «независимой переменной»). Осуществление воздействий на изучаемый процесс — проявление активности исследователя в рамках реализации экспериментального метода, о чем мы будем говорить в следующей главе. Фиксация следствий как эмпирически проявляемых изменений — основа реконструкций закона или прорыва мысли к теоретическим обобщениям. Позже соотношение индивидуального — частного и общего — закономерного было переосмыслено в представлении о вероятностном детерминизме. Учитывая множественность понимания детерминизма и вероятности, ограничимся наиболее представленным в классических картинах мира понятием лапласовского детерминизма. Забегая несколько вперед, обратимся к идеям великого французского математика, написавшего «Опыт философии теории вероятностей» (вышел 4.1. Причинность как принцип научного объяснения _________________95 в 1814 г.). Мы опускаем при этом становление самого предмета теории вероятности, поскольку обсуждаем ее только в контексте методологического значения введения понятия неопределенности для эмпирических наук на этапе классической картины мира. В подходе П. С. Лапласа (1749-1827) вероятность рассматривалась как связанная с неполнотой знания, т. е. в качестве характеристики познания, а не мира. Вхождение вероятностных методов в науку стало стимулом для изменения понимания детерминизма, а также философского представления о самих вероятностях. В постнеклассический период развития физики роль вероятности возросла до фундаментального принципа: «Нам необходимы не только законы, но и события, которые привносят в описание природы элемент радикальной новизны...» [Пригожий, 2000, с. 12]. Но уже и в предшествующие периоды вероятность не отождествлялась с незнанием, о чем можно говорить применительно к разным способам включения статистики, основанной на вероятностных представлениях, в научные исследования природы. Пока же приведем историческую справку а включении вероятностных представлений в осмысление деяний человека. В XVIII в. появились первые работы по использованию статистического материала в сфере описания социальных явлений. Немецкий военный пастор И. Зюсмильх так определил предмет в названии своей работы, вышедшей в 1761 г.: «Божественный порядок в изменениях человеческого рода, т. е. основательное доказательство Божественного провидения и промысла по отношению к роду человеческому из сравнения родившихся и умерших, бракосочетавшихся и родившихся, в особенности же из постоянного соотношения родившихся мальчиков и девочек, и т. д.». Он впервые подошел к статистике не как к описательной дисциплине, как это было принято в университетах тогдашней Германии, а как к средству выявления причинных связей. X. Вольф написал в предисловии к этому труду, что он является «опытом, показывающим, как теория вероятностей может применяться к явлениям человеческой жизни» (цит. по кн.: Купцов, 1976, с. 55). В следующем веке бельгийский ученый А. Кетле (1796-1874), статистик, математик, астроном и социолог, ученик Лапласа и друг Пуассона, показал на статистическом материале, почерпнутом из отчетов уголовных органов Франции, Бельгии и Англии, сенсационную закономерность количественного состава преступлений (1829 и 1831 гг.). Он впервые осмыслил не как проявление Божественного промысла, а как детерминируемое природой людей совершение ими деяний, подчиняющихся законам, как и все в природе. Его «Социальная физика» пред- 96 ___________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки полагала построение социальной науки по образу классической физики, где действуют динамические законы. Не выдвинув ни одной новой философской идеи, Кетле вошел в историю как утвердивший возможность эмпирического исследования и точного математического анализа закономерностей в поведении людей. В биологии Ф. Гальтон (1822-1911) и К. Пирсон (1857-1936) — философ-позитивист и математик — распространили исследования изменчивости и статистические методы на изучение биометрики и наследственности. В последующем Дж. Ст. Милль в своей «Системе логики» оценил наследие Кетле как устранение главного аргумента против существования законов истории. До сих пор признание того, что человек действует в согласии со своими целями, желаниями и волей, служило ос-, нованием позиции индетерминизма. После работ Кетле статистические законы стали описывать законообразность, т. е. детерминированность произвольных действий людей. Причинность, причем в лапласовском ее понимании, стала распространяться на социальные явления. Согласно старому механистическому пониманию детерминизма, которого придерживался великий французский математик, все в мире подчиняется причинному обусловливанию и действию динамических законов. То возражение ему, что поведение человека не объясняется таким линейным пониманием детерминированности, включало также утверждение о том, что в этой сфере не может быть никаких законов. Но в XIX в. исследования по социальной статистике продемонстрировали возможность раскрытия законов как эмпирически устанавливаемых статистических закономерностей. Это положило начало пониманию закона как закона-тенденции, против которого выступил в последующем применительно к регуляции поведения человека немецкий психолог К. Левин (1890-1947), а продолжил это обоснование в понимании психологических законов советский психолог Б. Ф. Ломов (1927-1989). Для XIX в. завоеванием стало утверждение о том, что действия человека не произвольны в том смысле, что они причинно обусловлены, хотя их причины гораздо труднее раскрыть, чем в мире физическом. Так, в концепции свободы воли французского интуитивиста А. Бергсона детерминированность поступка при свободе выбора была связана со всем предшествующим личностным развитием человека. Таким образом, человек, будучи свободным от законов внешнего мира, не может оказаться свободным от самого себя — его действия внутренне детерминированы всей линией его жизни. Современная психология дает другие трактовки самодетерминации. Но мы останавливаемся на методологическом значении вероятностных представлений для науки. 4.1. Причинность как принцип научного объяснения _____________ 97 Основанием преобразования понятия о детерминации послужило изменение представлений о вероятности и случае. Во-первых, в книге А. О. Курно (1801-1877), французского философа-идеалиста, математика и экономиста, «Основы теории шансов и вероятностей» (1843) была обсуждена проблема неадекватности законов механики для «живых существ, обладающих мышлением и нравственностью». Утверждалась последовательность причин и следствий для любого ряда событий. Но главное, было онтологизировано представление о случайном событии: независимые причинные цепочки событий иногда пересекаются. Эти пересечения и дают то, что мы называем случаем, или случайностью. Таким образом, понятие случайного события перестало противоречить лапласовскому представлению о детерминизме. Во-вторых, воздействующая причина стала дополняться целевой, и целесообразность как принцип рациональности дополнил классическую картину мира. Согласно Курно, введение представлений о вероятности на основе указанного понимания случайности позволяет распространять причинный взгляд на все события неживой и живой природы. Регулярность или нерегулярность выступили при этом указаниями на закон и случайность. Однако был рассмотрен и такой тип вероятности, который не относится к компетенции математики и связан с интуитивной ориентировкой человека в жизни и науке. Тогда он был назван «философским». В последующем при переосмыслении законов Милля он вошел и в закон индукции (как новая его трактовка). В работах английского биолога Ч. Р. Дарвина (1809-1882) было положено начало причинному объяснению как достижению целесообразности. Последующая смена лозунга на «Да здравствует эволюция!» изменило отношение к случаю (и случайности). «Теория, в которой ставится задача описать закономерный процесс эволюции, объяснить удивительную гармонию живой природы, по мнению многих, принципиально не могла опираться на вероятностно-статистическую основу» [Купцов, 1976, с. 118]. В последующем дарвинизм опирался не только на противоположность случайного целесообразному. Но нас в данном случае интересовал только один аспект — вклад признания объективной вероятности и случайности как не противоречащих картине мира с однозначной детерминированностью явлений. Следующим этапом утверждения вероятностного понимания причинной детерминации стало обнаружение в больших совокупностях сложных объектов закономерного действия регулярных причин (в меньших совокупностях затемняемых действиями причин нерегулярных). 4-375-1 98 _____________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки То есть отличием статистического закона стало понимание его как проявляемого только в совокупности явлений. Поскольку человек обычно имел дело с индивидуальными явлениями, он не мог видеть многочисленных закономерностей, раскрываемых с помощью специальных мер только в совокупностях. Но и это не изменяло основного принципа лапласовского детерминизма. Специально обсуждалась также проблема, можно ли считать статистические законы эмпирическими. К концу XIX в. ответ стал звучать как отрицательный: в статистической закономерности случайности нивелируют друг друга и выделяется только общая для них тенденция. Предсказание касается, таким образом, поверхности явлений, а не внутренних причин изучаемых процессов. По мнению одного из лидеров неопозитивизма Р. Карнапа (1891-1970), попытка формулирования общественных законов в статистических терминах прямо связана с недостаточным знанием детерминации социальных явлений изнутри. Линейное понимание причинности в концепции детерминизма, восходящей к картине мира, построенной на принципах механистического материализма, и вероятностный детерминизм были представлены во множестве психологических теорий, а также психофизиологических. 4.1.2. Биологический детерминизм и классическая картина мира Биологический детерминизм был связан с развитием представлений о живом организме. Он включил предположение о развитии, о взаимодействии в системе «организм—среда», о механизмах стабилизации биологических процессов на определенном уровне, о детерминации будущим и т. д. То есть здесь уже не представляется возможным говорить об одном типе детерминации. Остановимся, однако, на позиции Фрэнсиса Гальтона, пионера в области применения вариационной статистики к индивидуальным особенностям человека, английского психолога и антрополога. На Гальтона произвела большое впечатление книга А. Кетле. Он распространил принцип статистического закона на умственные способности. Однако если в «социальной физике» отклонения от среднего полагались на «игру случая», то у Гальтона они строго детерминированы фактором наследственности. В этом он полагался на идеи своего двоюродного брата Ч. Дарвина, развитые в гипотезе о происхождении видов путем естественного отбора. Став основателем дифференциальной психологии, он наиболее полно реализовал идею биологического детерминизма в своем построении объяснений. Развивавшееся параллельно ассоцианистское учение до работы Дж. Милля обходилось 4.1. Причинность как принцип научного объяснения ____________________ 99 принципами механистического детерминизма, а после его работ — химического. В научных школах, пришедших на смену психологии сознания, биологический детерминизм стал одним из объяснительных принципов. Им утверждались, во-первых, роль адаптации, приспособления организма к среде в целях выживания и, во-вторых, вероятностный характер реакций как принцип естественного отбора. Зависимость психических явлений не от нервной системы, а от среды обитания организма — вот тот основной тезис, который был положен в «Основы психологии» Г. Спенсером. Мы уже говорили в главе 3 о его понимании биологической детерминации применительно к возникновению ассоциаций. Занимая в теории познания позицию, согласно которой необходимо разделять познаваемое и непознаваемое, он рассматривал самоочевидность априорного знания как результат физиологического закрепления опытом многочисленных предков, приспосабливавшихся к среде. Эти принципы были четко представлены, в частности, в концепции научения, разработанной Э. Торндайком (1874-1949) в его опытах с животными. Этот американский психолог разработал новый тип методического оснащения экспериментов: так называемые «проблемные ящики», освобождение из которых или вход в которые мог осуществляться только путем проб и ошибок. Если же случайно — по вероятностному принципу — животное выполняло нужное движение, то возникала связь между этим движением и ситуацией. Но эта связь должна была быть подкреплена, чтобы возник инструментальный условный рефлекс1. Итак, связи закрепляются в нервной системе благодаря-да-реживанию удовлетворения. Пока укажем только на следующую линию влияния биологического детерминизма, которая не стала прошлым в истории и методологии психологии. Апелляция к детерминации, связанной с развертыванием процессов в нервной системе, — один из основных путей редукционизма в психологии. Существенным направлением реализации биологического детерминизма было решение проблемы отношения психики и деятельности мозга, прослеживаемое в XX в. в отечественной психологии в ходе ряда дискуссий [Шорохова, 1968]2. Вышли также книги, закреплявшие 1 Закон эффекта, введенный Торндайком, предполагал, что если реакция 2 В последующие годы в отечественной философско-психологической литера 4* 100 ________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки методологическое обоснование путей решения психофизиологической проблемы в сторону раскрытия все более глубоких механизмов связи психического и психофизиологического как якобы снимающих эту проблему [Ломов, 1984]. Особую линию в развитии биологического детерминизма следует связать с концепцией П. К. Анохина (1989-1974). Благодаря его теории функциональных систем понятие акцептора действия ввело новое понимание целевой причины в схемы научного познания. И не случайно рядом психологов эта теория продолжает рассматриваться в качестве психофизиологического основания детерминистского понимания целевой регуляции поведения. Еще раньше в принципах физиологии активности Н. А. Бернштейном (1896-1966) были разработаны уровневые представления о регуляции движений и действий, где цель связывалась с понятием двигательной задачи и понятие образа потребного будущего было включено в психологическую регуляцию, а не только в психофизиологическую. Но в психофизиологических исследованиях развиваются и более «простые» причинные представления о связи психических явлений и процессов, с одной стороны, и процессов, происходящих в мозговых структурах, — с другой. Они поставляют все новые сведения о сложности механизмов работы мозга, но упрощают саму проблему психического образа (и функций психического), утверждая монизм как сведение механизмов психической регуляции к происходящим в мозгу процессам. Придерживающиеся такой постановки вопроса исследователи не обращают внимания на положения о том, что мозговые механизмы могут рассматриваться как продукт «развития самой предметной деятельности» (А. Н. Леонтьев), что качественные особенности другого уровня системности не могут быть выражены в физиологических понятиях и т. д. Именно такого рода психофизиологический монизм можно рассматривать в качестве варианта редукционизма. Редукционизм (от лат. reductio) — снижение, сведение; рассматривается как характеристика теорий, гипотез и выводов из психологического исследования, подменяющих в обоснованиях понимание психологической причинности принципами объяснений, свойственных представлению предмета изучения в других науках. Редукционизм, понимаемый как «снижение», означает упрощение представлений об лись идеи Э. Ильенкова и Д. Дубровского, представивших существенно отличающиеся позиции в материалистическом понимании детерминации — от средств трансляции деятельности как опосредствующего звена до информационных кодов в деятельности мозга. 4.2. Зарождение представлений о психологической причинности ____ V0± исследуемых базисных процессах, как «сведение» — их подмену процессами других уровней (не психологической, а иной формы регуляции — социальной, психофизиологической и т. д.). Сегодня психофизиологический редукционизм принял новые формы; этому способствовали существенные сдвиги в раскрытия «механизмов сознания» в схемах обобщений «нейрон—модель—теория», т. е. минуя уровень собственно психологических явлений. Подмена сторонниками такого подхода содержания психологического знания обоснованием другого типа — психофизиологических — гипотез и позволяет говорить о редукционизме. За рамками нашего пособия остаются также вопросы о социальном детерминизме, соответственно и о вариантах социального редукционизма в построении психологических объяснений. 4.2. Зарождение представлений о психологической причинности 4.2.1. Возникновение представлений о психологической причинности Ранее нами было показано, что выделение научного психологического знания происходило в ходе формирования ассоцианистского направления, причем на разных основаниях в рамках философии (метафизики) и физиологии. Первоначально на его становление существенно влияли успехи естествознания, что выражалось в принятии идеи детерминизма — сначала механистического, потом биологического. Дальнейшее развитие психологической науки было связано с изменением как общих объяснительных принципов, включающих те или иные представления о детерминизме, так и психологических научных парадигм в понимании причинности. В данном параграфе представлены методологические схемы понимания причинности в ориентировке на то, что в учебном пособии возможно развести эти две взаимосвязанные линии психологического объяснения (детерминизм и причинность), поскольку они не полностью совпадали в логике развития психологических концепций и методов как методологических оснований раскрытия психологических закономерностей. Эволюция психологической мысли до научной революции XVII в. использовала представления предмеханистического детерминизма. Период движения психологических представлений в сторону перехода на этап, соответствующий классической картине мира, следовало 102 ______ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки бы начать с философии Рене Декарта, шагнувшего за рамки схоластики и заложившего основы дуализма в понимание причинной детерминации на ином уровне, чем это прослеживалось у Аристотеля. Он развел детерминацию действия человека по разным уровням — тела и души, сформулировав психофизическую проблему и дав ее решение в рамках гипотезы взаимодействия. Психическое (образ) не включалось в причинные условия действия тела (как автомата). Причина полагалась вовне — в раздражителе. Непротяженная духовная субстанция не могла анализироваться с детерминистских позиций. Но с таковых могли объясняться движения организма как автомата, т. е. машины. К этому времени относится появление термина «механизм» как обозначение устройства, действующего согласно законам механики (позже он стал использоваться в более широком смысле). Движения души совершались в картезианской картине человека по своим законам; им не требовалось причинного обоснования, поскольку они не относились к системе пространственно-временной причинности, действующей во внешнем мире. Далее остановимся на том представлении, которое характеризовало первое психологическое понимание причинности, связанное с выделением психологии в самостоятельную область знаний. С XVII по XIX в. классическая наука проделала большой путь в изменении понимания принципа детерминизма, что активно использовалось первыми психологическими концепциями, начиная с выделения психологической проблематики в исследованиях Дж. Локка и X. Вульфа, мыслящих изначально психологию в рамках философского знания. Позже на смену этим концепциям пришли идеи биологического детерминизма. Ассоциативное направление (включая примыкающую к нему концепцию И. Ф. Гербарта) в первой половине XIX в. представило первую концепцию психологической причинности. Этим оно отличалось от ассоци-анизма более раннего времени (периода развития классической науки), «пафос которого состоял в том, чтобы объяснить связь и смену психических явлений объективной динамикой телесных процессов (которая, в свою очередь, понималась сперва по типу механики, затем — акустики)» [Ярошевский, Анцыферова, 1974, с. 188]. Сходство в позициях английских и немецких сторонников эмпирической психологии было в том, что они отказались искать причинные обоснования психического в таких областях, как душа, с одной стороны, и физиология — с другой. Если до этого периода идея закономерного в протекании психических процессов основывалась на апелляциях к физическому или фи- 4.2, Зарождение представлений о психологической причинности ____ 103 зиологическому, то теперь психическое стало выступать в качестве самостоятельной реальности, характеризуемой не только спецификой явлений, но и спецификой законов как закономерностей душевной деятельности, не сводимых к другим. Ассоциация стала рассматриваться в качестве основного причинного основания психического бытия, а поскольку психология в этот период мыслилась как изучение сознания, то и механизм ассоциации стал рассматриваться как имманентный принцип сознания. Позже с развитием экспериментального метода в психологии, позволившего завершить выделение психологии в самостоятельную науку, научным сообществом было принято другое понимание причинности, или каузальности, опирающееся на понятие действующей причины (воздействия). Формирование научно-категориального аппарата также являлось истоком формирования психологии как отдельной области научных знаний. И критерии научности в психологии изменялись в связи с динамикой подходов к пониманию принципа причинности. Однако, чтобы более четко представить вклад развития экспериментального метода в изменения понимания причинности, следует вернуться в глубь веков — к учению Аристотеля, выделившему четыре вида причинности. Отличие в понимании причинности у античных мыслителей и исследователей в эпоху классической науки состоит в том, что в эпоху античности причинность не связывалась с воздействием. Именно естественно-научная парадигма утвердила понимание физической причинности как включающей представление о том, что одна материальная точка может действовать на другую, будучи разделенными в пространстве и времени. Целесообразность же тогда еще не рассматривалась в контексте приспособления индивида (организма) к среде. Аристотель распространил понятие «причины» на все мироздание. «Конечная», или «целевая», причина была введена для указания специфики регуляции поведения живых тел. Всего, согласно «Метафизике» Аристотеля, следует выделять следующие четыре вида причин, связанных между собой: • первая причина (causa materialis) — материя или субстрат; • вторая (causa formalis) — формальная, а точнее — формы или образа вещи, отражающая «...сущность, или суть бытия вещи...»; • третья — целевая причина (causa finalis) — «то, откуда начало движения»; при этом под движением имеется в виду не только пространственное перемещение, но и качественное изменение; 104 _________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки • четвертая (causa efficiens) — причина, противолежащая последней, а именно «то, ради чего», «или благо...». Его метафора изготовления вещи как деяния мастера демонстрирует, что ни одна из названных причин не подлежит рассмотрению в каузальной связи. Каждая их этих причин по-своему определяет суть, происхождение и назначение вещи, но ни одна не является воздействующей1. По Аристотелю, одушевленное тело имеет причину движения в нем самом, тогда как машина, механическое орудие, приводится в движение извне, обманывая природу, пользуясь неким ее секретом. Человек является природным телом, но для него целевая причина лежит в Уме (Нус по Аристотелю). Аристотель мыслил душу и тело нераздельными, и его целевая причина выражала установку, что «природа ничего не делает напрасно». Телеологический характер третьей причины означал первоначально ориентированность на цель того, в чем нераздельно представлено биологическое и психическое. Это скорее целесообразность, чем направленность действия психологически понятой целью (как сознательным предвосхищением). После краха античности в религиозном учении Августина телеоло-гичность как целевая направленность приобрела форму индетерминизма. Но развитие науки выдвинуло иной принцип причинности, за которым и закрепилось название каузального; и он означал прорыв в понимании причины — как воздействия, следствие которого предопределено законом (необходимостью и достаточностью условий для его проявления). Причинно-следственный вывод как научный вывод о каузальных взаимоотношениях между явлениями не был развитием аристотелевских представлений о причине в смысле «начала движения». В науке Нового времени сложилось иное понимание причинности. Это идея воздействующей причины, которая и была воспринята в схемах реализации экспериментального метода. 4.2.2. Каузальность в классической и неклассических парадигмах Классическая картина мира первоначально базировалась на законах механики в понимании детерминизма. Но одновременно она полагалась и на экспериментальную парадигму в развитии научного знания, которая стала общей для ряда естественных наук и означала к оконча- 1 Согласно другой линии размышления, платоновской, такое деяние означает событие, или «переход и выход чего бы то ни было из несуществования к присутствию» (Платон, «Пир»). Умение, или техника, также не является причинно действующим фактором. Оно лишь выводит сущее из потаенного, обеспечивает его присутствие, но не причину. 4.2. Зарождение представлений о психологической причинности ____ 105 нию Нового времени уже иное — принятие определенной логики проверки теоретических гипотез на пути, который был выработан в противовес индуктивному методу. Общей основой этой парадигмы стал путь доказательства от противного, обоснованный в 1934 г. К. Поппе-ром как общая логика установления экспериментальных фактов при проверке научных теорий. Таким образом, совсем не позитивизм следует полагать в основу так называемой экспериментальной парадигмы в науке. В отличие от методологии позитивизма, методология экспериментирования с позиций критического реализма предполагала основное звено теоретических реконструкций и опору на понимание закона в картине мира. Другой вопрос, как эти разные методологии провозглашались и реально использовались в научных школах. Три основные условия причинного (каузального) вывода были восприняты психологией вместе с включением экспериментального метода в качестве средства наиболее строгого способа проверки теоретических гипотез. Эти условия означали определенную взаимосвязь логики вывода и организации предметно-чувственной деятельности исследователя. Она стала называться позже экспериментальной парадигмой, поскольку классическое понимание причинности прямо соотносило разработку теоретических законов описания мира с экспериментальным методом проверки научных гипотез. Гипотетико-дедуктивный метод направлял получение эмпирических данных с целью проверки теоретических утверждений, предполагая три условия, которые выполнялись таким исследованием. • Причина предшествует во времени следствию. Последующие выводы об импликативном отношении, выражаемые в высказываниях типа «Если... то...», обеспечиваются управлением причинно действующего фактора, или экспериментального воздействия. • Существует ковариация (не случайная связь) между изменениями причинно действующей переменной (называемой также независимой) и следствием", или изменениями фиксируемой зависимой переменной. • Отсутствуют конкурирующие гипотезы, т. е. проверяемой теоретической гипотезе как объясняющей устанавливаемую эмпирическую закономерность не могут быть противопоставлены столь же сильные объяснения, исходящие из другой теории или анализа другого круга переменных (как воздействующих факторов). Детерминизм такого каузального типа отражал понятие причинности в Новое время на этапе становления в естествознании классической картины мира. В XX в. в рамках практически всех психологических школ, 106 __________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки за исключением бихевиоризма, экспериментальный метод реализовы-вался с определенными поправками на психологическое понимание причинности (прежде всего это касалось выполнения первого условия причинного вывода), характера психологического воздействия (проблема соотношения фиксируемых переменных и изучаемого базисного процесса) и учета взаимодействия с испытуемым, по отношению к которому «объектные» схемы изучения имели явно ограниченную область применения. В классическом варианте понимания каузальной причины важное место было отведено категории закона. Мы не останавливаемся пока на разных представлениях о психологических законах, а продолжим представление современных направлений в понимании причинности. Начнем с того, что в неклассический период развития естествознания произошли существенные изменения в понимании физической причинности. В современной квантовой физике уже может не предполагаться идея воздействия. Осмысление этого было следующим образом осуществлено в концепции немецкого философа-экзистенциалиста М. Хайдеггера (1889-1976): «Причинность не имеет теперь ни черт производящего повода, ни характера causa efficiens, ни характера causa formalis. По-видимому, вся причинность сплющивается до добываемой сложными путями информации об одновременности или взаимоследовании устанавливаемых состояний» [1992, с. 231]. Изменение понимания причинности в науке о микромире означало не только отказ от понимания физикалистской причинности в том его виде, как оно сложилось в истории естествознания и было принято в схеме естественно-научного эксперимента. Оно изменило понимание закономерности. Физический закон служил дедуктивной логике объяснения в рамках детерминистского понимания «природных» явлений, включая принципы непосредственной передачи и прерывистости в причинном обусловливании. Это были принципы, отражающие классический идеал рациональности в познании. И как отметил А. Г. Асмолов, этот идеал стал тем «троянским конем», которого дали психологии классическая философия и физика [Асмолов, 2002, с. 433]. 4-2.3. Причинность и закон Второй основной идеей, сформулированной при становлении классической картины мира в естествознании и имевшей разное содержательное наполнение в разные периоды становления психологических школ после крушения ассоциативной психологии, стала идея закона. Понятие зако- 4.2. Зарождение представлений о психологической причинности ____ 107 на уже использовалось психологией в XIX в. Но закон ассоциаций предполагал лишь непосредственное связывание содержаний сознания. Включая предположения о причинно-действующих условиях, он не апеллировал к объяснительным конструктам, данным только в форме идеальных объектов и состояний. Условия (образования ассоциаций) не проявляли действия какого-то закона, а непосредственно связывали явление (ассоциации) и его объяснение (механизм ассоциаций) в одной и той же плоскости. Это было проявление постулата непосредственности применительно к пониманию детерминации психических явлений. Начиная с галилеевского периода и к определенному этапу своего развития в XX в. (с парциальной временной привязкой в рамках достижений тех или иных наук) понятие закона стало связываться с тем пониманием причинного обоснования, которое соединило представление о воздействующей причине с осознанным (критическим) принятием логики причинного вывода в экспериментальном исследовании. Эксперимент как метод проверки каузальных гипотез разделил представление о причине на уровне закона и на уровне причинно-действующих условий. Закон стал соотносить представления о всеобщности, необходимости и объективном характере происходящих изменений. Закон как порядок стал противопоставляться хаотичности и случайности; на этом уровне рассмотрения положения закона — как формулирование причин и следствий — предполагались как справедливые всегда и везде без исключений. Причины как условия означали иное представление — кондициональное — в понимании законообразности; здесь речь шла о необходимости и достаточности реальных, причем ситуационных условий для возникновения (генезиса) или изменения характеристик изучаемых явлений. Закон как логическая координация полагался или опускался на пространство объясняемых явлений как частных проявлений общего закона. Картезианское раздвоение реальности и мысли о ней (в понимании закона) сосуществовало долгое время наряду с представлением о законе как отражающем сущностные свойства явлений (а не просто идеальные конструкции, дедуктивно проецируемые на реальность). Важно отметить также, что понимание воздействующей причины связывалось в первую очередь с законами природы, или естественными законами. Общественная жизнь человека осмысливалась в ином понимании законов. Приведем только один из аспектов их понимания — противопоставление К. Поппером нормативных законов, или законов как установленных норм, естественным законам. «Нормативный закон, будь то правовой акт или моральная заповедь, вводится человеком. Его часто называют хорошим или плохим, правиль- 108 __________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки ным или неправильным, приемлемым или неприемлемым, но "истинным" или "ложным" его можно назвать лишь в метафорическом смысле, поскольку он описывает не факты, а ориентиры для нашего поведения» [Поппер, 1992, с. 92]. Нормы, являясь конвенциональными, т. е. возникшими в результате соглашения, являются искусственными, но также объективными в том смысле, что они не выдумываются человеком, который застает их в обществе. Нормативные законы контролируются человеком — решениями и действиями сначала других людей, которые могут применять санкции (наказывать или предупреждать тех, кто нарушает закон или неписаную норму), а потом и самим человеком. Протагором (490-420 гг. до н. э.), древнегреческим философом старшего поколения софистов1, впервые было разведено природное и социальное окружение человека. Позже Платон подверг общественные явления анализу. Законы афинского полиса или Десять заповедей можно рассматривать как типичные примеры нормативных законов (законов-норм). Социология в конце Нового времени построила критерии отличия общественных законов от природных. Но первоначально люди принимали либо позицию, которую можно назвать натуралистическим монизмом — что законы общества так же естественны и неизменны, как и законы природы, либо позицию наивного конвенциализма — что все законы установлены человекоподобным богом или демоном. Наивный монизм, предполагавший единообразный характер всех законов, сменился со временем критическим дуализмом. Критический дуализм в отношении законов означает лишь то, что нормативные законы, в отличие от законов природы, могут устанавливаться и изменяться человеком. Другой аспект — тот, что человек имеет возможность выбирать, следовать ему или нет тем или иным законам. Его решение соблюдать или изменять их означает, что он несет моральную ответственность: «...не за те нормы, которые он обнаруживает в обществе, только начиная размышлять над ними, а за нормы, которые он согласился соблюдать, когда у него были средства для их изменения» [Поппер, 1992, с. 93]. Результатом размышления может быть и желание изменить «сомнительные» нормы. Этим опасны новые гипотезы, возникающие у человека. Не дать «вредным» гипотезам права на существование, избежать их обсуждения путем применения силы — это, по Попперу, основной критерий «закрытого общества». Давать возможность развиваться любым направле- 1 Общей чертой учений софистов был релятивизм, выраженный в положении Протагора о том, что «человек — мера всех вещей» [Философский энциклопедический словарь, 1983, с. 628]. 4.3. Формирование новых подходов к пониманию причинности...109 ниям мысли — критерий открытого общества. Собственно обращение к критическому дуализму, начала которого положены Протагором, и понадобилось Попперу для того, чтобы рассмотреть не только разницу в понимании законрв природы и общества, но и ввести принципиально новый критерий различия обществ — открытого и закрытого, смена которых прослежена им от античности до наших дней. Положение о том, что возможно иное понимание закона — как конди-ционально-генетической взаимосвязи между причиной и следствием, было сформулировано К. Левиным, причем применительно к сфере возникновения намерений человека и их психологических последствий. «Кондиционально-генетическое определение типа процесса (сюда относятся и типы состояний) и есть то, что принято назвать законом» [Левин, 20016, с. 124]. Это понимание наиболее близко подошло к той логике взаимоотношений между теорией, законом и экспериментом, которая сложилась первоначально в естественных науках применительно к идее воздействующей причины. Позже мы к нему вернемся. Пока же отметим, что в отечественной психологии изначально была принята ориентация не на естественно-научное понимание закона, а на философское, связываемое с традициями диалектического материализма. Б. Ф. Ломов в статье «Об исследовании законов психики», положившей начало дискуссии в рамках «Психологического журнала», обосновывал ленинское понимание об однородности понятий закона и сущности, о том, что закон есть «идентичное в явлениях», устойчивое и повторяющееся. «Научное познание и состоит в раскрытии существенных, необходимых, устойчивых, повторяющихся связей, отношений между явлениями» [Ломов, 1982, с. 18]. Но почти за полвека до этого в работах философов (в частности, Венского кружка, где выступил со своей концепцией феноменологии Э. Гуссерль) и психологов (В. Дильтея, К. Левина, Э. Шпрангера) уже обсуждалась проблема специфики психологических законов в силу специфики психологической реальности, и в частности высших форм психики. 4.3. Формирование новых подходов к пониманию причинности в естествознании Главное, что произошло в первой трети XX в., — это изменение понимания физикалистской причинности, что было связано не просто с проникновением статистических описаний в картину микромира, но и с кардинальным изменением понимания детерминации как причинно-следственной. 110 _________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки Включение вероятности в картину микромира было связано с последующей дискуссией относительно возможности онтологизации свойств частиц, описываемых с использованием языка вероятностей. При этом физики могли оставаться на прямо противоположных позициях. А в целом эти позиции ознаменовали очерчивание основных подходов в квантовой механике и философское осмысление возможности говорить о законах бытия материального мира. М. Планк и А. Эйнштейн отстаивали единство физической картины мира и предполагали некоторую неполноту причинного обусловливания не в законах бытия, а именно в связи с неполнотой статистических законов (в неполноте квантовой механики). Добавим к этому обсуждение при построении современной неклассической картины мира принципа неопределенности (позже мы вернемся к нему в контексте произвольности толкования этого принципа за рамками физического познания) или проблемы «постоянной Планка» как указания на ограничения в описании объекта мерой взаимодействия с ним в ходе физического измерения. То есть процесс измерения в физике играет принципиальную роль — необратимости изменений в ходе изучения явлений микромира. Н. Бор и другие представители копенгагенской школы разошлись с Эйнштейном именно в указании на то, что свойства объектов (микромира) безотносительно к процессу их наблюдения (при физическом измерении) не существуют как физические реалии. Таким образом, был поставлен под сомнение один из основных мировоззренческих постулатов, соответствующих методологии классической физики, — принятие положения об объективной данности явлений как независимых от познающего их субъекта. В физике микромира, или в квантовой физике, оказалось, что они — измеряемые свойства физических явлений — конституируются процессом измерения, зависят от того, в каком опыте и какими средствами они отображаются. В 1930 г. дискуссия, по словам Н. Бора, приняла «драматический характер». Выбранный В. Гейзенбер-гом способ описания свойств элементарных частиц привел его к выводу о том, что «атомным объектам не имеет больше смысла приписывать пространственную структуру» (цит. по кн.: Завершнева, 2001, с. 72). Спор между обеими сторонами остался незавершенным. Позиция каждой из них включала априорные допущения. Последующее изменение в понимании физической причинности стало развиваться в новых направлениях. Оно включило принцип дополнительности в физическую картину мира, принцип сетевой организации знаний — в описания устройства мира, а также и ряд интерпретаций принципа i4.3. Формирование новых подходов к пониманию причинности.,,111 неопределенности как изменяющего представления и о физическом Детерминизме в том числе (последнее представлено в популярной книге американского физика Капры [Капра, 1996]'). ': Если в переходе к неклассическому периоду развития науки основную роль сыграли достижения физики первой трети XX в., то переход к следующей постнеклассической стадии науки (в парадигмальном изменении принципов построения научного знания) был связан с достижениями в области культурологии, постпозитивистской философии, новых типов организации знаний. Эти основные вызовы классической картине мира обсуждаются в работе Гусельцевой [Гусельцева, 2003], к которой мы еще вернемся. Но пока остановимся на следующем: и использование вероятностного принципа в социальном познании, и изменения в физической картине мира, и парадигмальная перестройка других наук (в частности, биологии) не отменили сосуществования в описании закономерных явлений представлений о детерминизме как основанном на понимании линейной причинности (при понимании причины как воздействующей или целевой) и вероятностном описании (детерминистски представляемых явлений). Вероятностный детерминизм стал включаться в схемы объяснений практически для всех уровней физической и социальной реальности. Но это не решило проблему методологического понимания вероятности как аспекта мира или аспекта его описания при учете множественности причин, в разной степени регулярных и действенных. До недавнего времени именно крушение классического понимания физических законов и принципов познания (в первую очередь разде-ленность субъекта и объекта) рассматривалось как основание становления нового понимания картины мира в неклассическом естествознании и познания человека — в психологии. К этому вопросу мы вновь обратимся при раскрытии проблемы противопоставления гуманитарного мышления естественно-научному (глава 9). В контексте данного параграфа отметим только изменение, касающееся понимания причинности, — переход в естествознании к представлению о прерывистости причинности в ином аспекте — саморазвития динамических (физических) систем, понимания их как непрерывнозакономерных. Вместо разделения явлений и законов современное естествознание формулирует, по словам И. Пригожина и И. Стенгерс, принципы согласованного «повествования, из которых следовали бы не только 1 В ней даны яркие примеры парадигмальных изменений, коснувшихся многих наук и означающих ограничения в признании классического принципа детерминизма единственным в физической картине мира. 112 ____________ Глава 4. Причинность и детерминизм в методологии науки законы, но и события» [Пригожий, Стенгерс, 2000, с. 245]. Не соглашаясь с тезисами неклассического периода развития физики (физики микромира), названные авторы утверждают, что «не акт наблюдения, а состояние хаоса опосредствует наш доступ к природе: события являются следствием неустойчивости хаоса, внешние условия (например, экспериментальные) сдвигают равновесие в неустойчивой системе таким образом, что из всех потенциальных возможностей реализуется только одна. Сценарий дальнейшего развития системы не может быть вычислен заранее, более того, эволюцию системы можно описывать только в таком пространстве, которое зависит от ее динамики, т. е. это пространство, или ландшафт будущих событий, также образуется в точке неопределенности» [там же, с. 17]. Тем самым разрушается основной принцип экспериментального размышления как гипотетико-дедуктивного вывода, когда в основу конструируемой экспериментальной модели кладется некоторая теоретическая гипотеза, полагаемая в рамках действия закона. Идея спонтанных событий применительно к физическому миру обсуждалась уже великим А. Эйнштейном. «Бог не играет в кости» — этот тезис помог ему обосновать отказ от попыток замены принципа причинности принципом вероятностного детерминизма. Он продемонстрировал, что именно отказ от попыток полной каузальности — тотального детерминизма как всеохватывающего принципа причинности — приводит к полноте каузального описания физических явлений, когда «будущее перестает быть данным» в настоящем. Холистическая парадигма, т. е. рассмотрение мира как взаимосвязанного целого, в XX в. стала заменять структурное его рассмотрение, предполагающее определенную архитектонику (физической реальности) и раскрытие законов, согласно которым элементы образуют целое. Возникли совершенно новые представления о взаимосвязи — так называемые «будстрепные» теории, предполагающие внутреннюю взаимосвязанность («зашнурованность») реальности. Итак, идея тотального детерминизма исчезает даже в естественных науках, которые привлекают новые математические разработки для описания эволюции физических систем. Параллельно этому в психологии сменяются как понимание психологического закона, так и представления о возможности единой психологической науки. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.024 сек.) |