Стр. 20

который сильно влиял На предреволюционный театр. «Все натуралисты равны друг другу. Поста­новку одного можно принять за постановку дру­гого»¹.

Все это заставляло Вахтангова искать пути к пробуждению у своих учеников актерской ини­циативы, творческой смелости: актеру с приглу­шенным темпераментом дается задание показать отрывок, требующий бурного темперамента. Сту­диец, у которого не получались героические роли, показывал роль характерную. Впрочем, характер­ные роли поручались почти всем. К тому же Вах­тангов поощрял показ самостоятельных работ, да­вавших ему возможность шире познакомиться с артистическими возможностями студийцев. Вме­сте с тем он внимательно следил, чтобы в среде студийцев не развивалось зазнайство, самовлюб­ленность, любование своими достижениями.

Автору этих строк пришлось играть роль ко­миссара в «Чуде св. Антония» Метерлинка (ко­миссар появлялся на сцене, чтобы арестовать бро­дягу, выдававшего себя за святого Антония). На­кануне генеральной репетиции Евгений Багратионович репетировал сцену комиссара. Он пока­зал нам жандарма, переодетого в штатское платье,

¹ Б. 3 а х а в а, Вахтангов и его студия, Л., «Асайегша», 1927, стр. 125.

Стр.21

вежливого и ласкового, но его глаза оценивали каждого как жертву, которую можно подвергнуть издевательскому допросу. Мертвая «собачья улыб­ка» не могла скрыть жестокости полицейского. Это был один из лучших его показов в студии. Восторгу нашему не было границ. Естественно, что особенно был увлечен я. Следя за Евгением Багратионовичем, я старался не упустить ни одной мелочи, запомнить каждую позу, каждый жест, каждый взгляд. На генеральной репетиции я очень удачно повторил все показанное Вахтанговым. Товарищи меня очень хвалили. На замечаниях после репетиции я сидел именинником и ждал, ког­да меня похвалят. Евгений Багратионович делал за­мечания, я терпеливо ждал, что взгляд его упадет на меня и он заговорит обо мне, но взгляд его скользил мимо, и он обо мне так и не вспомнил. Когда Евгений Багратионович вышел из комнаты, я пришел в себя и бросился его догонять: «Евге­ний Багратионович! А как же я?» Он приоста­новился, взглянул на меня через плечо и небрежно бросил: «Себя я узнал!» Затем ушел, оставив меня решать вопрос: творчество ли копирование, даже самое увлеченное, и не должен ли артист, даже самый молодой и неопытный, пытаться внести свое в создаваемую им роль. К спектаклю я пере­работал роль, взял за основу то, что делал до пока­за Евгения Багратионовича, но внутреннюю

Поиск по сайту: