Преддверие

КУДА ИДЕШЬ, ТЕАТР НА СПАССКОЙ?

(Хроника знакомства с новым главным режиссером)

Ноября 2014 г.

Преддверие.

(Из записок старого театрала)

2014 год стал переломным для Театра на Спасской –начался сезон с новым главным режиссером.

Событие волнительное не только для внутренней жизни театра, но и для нас, старых театралов. Помним, через какое сложное знакомство и приятие прошел в городе Алексей Бородин. Потом долго привыкали и постепенно влюблялись в спектакли Александра Клокова… Но вот закончилась "семилетка" Бориса Павловича и сегодня афиша подписана новым именем – Юлия Батурина.

Спектакль "Отрочество " – первое знакомство с новым главным.

Перед началом, неспешно вглядываясь в привычный для театра символизм декораций (художник-постановщик Елена Авинова), начинаешь примерять условность сценического пространства к толстовской повести.

Классика бумажной культуры ХIХ-ХХ века, служащая почвой, но уже уходящая и отрицаемая веком начавшимся - бумажный мусор театрального половика…

Живая вода, по-современному превращенная в ванну…

Засохшие дерева сквозь тело классического рояля и общая черно-белая гамма оформления – максимализм отрочества…

А потом в это пространство врываются с экрана актеры-тинейджеры и непочтительно взрывают святость театральных подмостков! По возрасту может быть только чуть-чуть оторвавшиеся от зрителей, они также привычно кривляются перед объективами своих смартфонов, общаются рэпом в стиле хип-хоп, близком основной массе подростков, заполнивших зал.

Режиссер смело разрушает четвертую стену, прогоняя артистов через зрительный зал, активно используя открытые театральные приемы, играя устоявшимися театральными штампами. Такое впечатление, что Юлия Батурина не может нарадоваться открывшимся техническим возможностям по-современному оборудованной сцены…

Но все это органично отрочеству – возрасту, открывающему новые грани жизни. Когда ты из уютного и доброго мира детства, где тебя все любят, распахиваешь вдруг двери в мир взрослых, их мир поначалу кажется враждебным. Ты бунтуешь и не принимаешь этот искаженный образ знакомых лиц. А когда приходит понимание, что тебя по-прежнему все любят, но по-другому – заново начинаешь ценить себя, и принимаешь это новое единение с миром... (Очень выразительна финальная мизансцена – единство группы родных и близких Николеньке друзей-актеров!)

В отличие от многих современных собратьев-режиссеров Юлия Батурина не опрокидывает, не переписывает пьесу Ярославы Пулинович, а читает ее по-своему, оставаясь вместе с автором достаточно уважительной к толстовскому первоисточнику. "Осовременивание" классики, модное сегодня, не агрессивно. Даже введение режиссером репа вытекает из логики режиссерского замысла. Даже клип, где разноцветно растекается время, а музыка-крик потрясает зрителей децибелами лишь подчеркивает эмоциональную оглушенность Николеньки (арт. А. Андрюшенко) смертью матери.

Неимоверно сложные задачи встают перед актерами спектакля – существование в трех ипостасях. Они должны органично сочетать подлинность взаимоотношений героев Толстого из века позапрошлого, психологически оправдывать их собственным опытом реализма века ХХ и прикрывать все это комикованием "клипового мышления" века наступившего.

Здесь вдруг стала очень заметна грань между "стариками", прошедшими школу Александра Клокова и молодежью Бориса Павловича, больше озабоченной "общественной дискуссией"

…Заслуженная артистка РФ Татьяна Махнева (Бабушка Николенки Иртеньева), существуют органично, тонко чувствуя стилистику драматургии и соблюдая заданную меру условности. Ее Бабушка так же убита горем, как и Николенька, но тут же возрождается когда видит перед собой внука. Сцена угадывания в Николеньке продолжения любимой дочери потрясает до слез. Дочь Наташа, воплощенный символ Любви не умерла, не исчезла, - она продлевается во внуке! Актриса блестяще играет финал первого действия

Да и все герои "стариков" – живые люди, с биографией и судьбой, в подлинности которых не сомневаешься. А рядом – схематичное изображение подростков "вообще", неких стереотипных масок – сексуально озабоченная девица с непременной жвачкой, вешающаяся на шею каждому, привычно "агрессивная золотая молодежь", наследники графских фамилий…Конечно не все и не во всех сценах, но это общее ощущение от постановки.

Может быть, не хватило времени на проработку всех нюансов, может быть, сказалось незнание режиссером актерских возможностей и личностных данных…я не знаю. Но главное, это вызывает активное неприятие –осуждающий взгляд режиссера на современных подростков, наших детей и внуков. Тюзовское плакатное деление на хороших и плохих осталась в пионерском "Мальчише-Кибальчише". Мудрое отношение к детскому спектаклю, (в целом к детскому театру) точно сформулировал К.С. Станиславский в обращении к труппе МХТ перед постановкой "Синей птицы":

"Пусть "Синяя птица" в нашем театре восхищает внучат и возбуждает серьезные мысли и глубокие чувства у их бабушек и дедушек.

Пусть внучата, вернувшись домой из театра, испытывают радость бытия (…) Пусть в то же время их бабушки и дедушки, еще раз перед скорой смертью загорятся природным желанием человека: любоваться божьим миром и радоваться тому, что он красив. Пусть старики поскребут со своей души ту накипь, которая закоптила ее, и пусть они, быть может, в первый раз в жизни, внимательно посмотрят в глаза собаке и нежно погладят ее в знак благодарности за ее собачью преданность человеку. А там, быть может, в тишине заснувшего города, они душой почувствуют далекую страну воспоминаний, где они скоро будут дремать в ожидании гостей с земли."

В спектакле же это взаимопонимание детей и родителей заменяется указующим перстом, возникает ощущение, что режиссера более заботит стремление не потерять одобрение зрительного зала. Начинаешь замечать, что спектакль не движется логикой внутреннего развития героев, а распадается на красочные, но отдельные пазлы.

Главное, что мешает цельности и ценности спектакля, на мой взгляд – оценка режиссером постановки на малой сцене как "эскиза" спектакля сцены основной. (Сужу по высказываниям Юлии Батуриной в опубликованных интервью). Почти без изменений перенеся лабораторную работу экспериментальной сцены в основной зал, постановщик невольно поменял "правила игры". Форма игро-спектакля, когда артисты вступают в активный контакт со зрителем, оправданная в замкнутом уютном помещении малой сцены, перенесенная автоматически в большой зал, сломала доверительную интонацию, превратила серьезный разговор в привычное ток-шоу, которыми ежедневно оболванивает нас телевидение.

Так же отрицательно начинают играть и технические находки.

Заявленный с самого начала мониторный экран на всю сцену, где эмоциональными клипами театр дополняет внутреннюю актерскую оценку, вдруг начинает использоваться как киноэкран. Начинается демонстрация отрывков художественных фильмов, снятых по другим произведениям Льва Николаевича. Разные актеры, разные "правила игры", не оправданные ни развитием сюжета пьесы, ни логикой режиссерского замысла, в результате совершенно заслоняют сюжет пьесы. Кино-отрывок "Первый бал Наташи Ростовой" С. Бондарчука становится лишним, его назойливое цитирование мешает изящной пластике сцены "первого юношеского прикосновения" (балетмейстер Ирина Брежнева)…

Но эти недостатки, продолжение несомненных достоинств новой работы театра, многообещающее преддверие начала нового главного режиссера. Можно ли будет уверенно сказать, что нашему тюзу повезло на главного покажут дальнейшие работы Юлии Батуриной.

Будем ждать "Дракона".

Поиск по сайту: