АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

СОЛНЕЧНЫЙ АРХИПЕЛАГ

Читайте также:
  1. I. КОРАБЛИ АРХИПЕЛАГА
  2. II. Очарованный архипелаг
  3. II. ПОРТЫ АРХИПЕЛАГА
  4. Архипелаг ГУЛАГ
  5. Архипелаг ГУЛаг
  6. Глава 1. Корабли Архипелага
  7. Глава 2. Архипелаг возникает из моря
  8. Глава 2. Порты Архипелага
  9. Глава 2. Правители меняются, Архипелаг остаётся
  10. Глава 6. Солнечный Колодец
  11. Корабли Архипелага
  12. Лунный и солнечный календарь

 

Острова легли у северной кромки тропической зоны Тихого океана. При мысли о Сандвичевых островах[6] мореходу тотчас вспоминается судьба Кука. Для Коцебу участь знаменитого англичанина имела особое значение…

Джеймс был замыкающим в ряду тех, кто на протяжении веков штурмовал Северо-западный проход. Отто, волею Румянцева и Крузенштерна, был первым, кто возобновил борьбу после долгого антракта. Кук открыл архипелаг в 1778 году и дал ему имя тогдашнего лорда адмиралтейства графа Сандвича; после неудачного плавания на севере Кук вернулся к берегам архипелага. Теперь Коцебу правил к Сандвичевым островам с тем же, что и Кук, замыслом: зимние месяцы – югу, летние – северу.

Но Джеймсу Куку, высокому, крепко скроенному человеку, не суждено было больше разгуливать по корабельной палубе. На Сандвичевых островах он был убит, и матросы, прикрыв его останки британским флагом, отдали их морю… «Доведется ли мне-то, – думал Коцебу, – отсюда, с Сандвичевых, вновь идти на норд? Конечно, времена изменились. Теперь здесь не убивают белых, и ты, Отто, не чета Куку. А потому не робей, не робей, все будет отменно, и ты вернешься на Север».

Минуло три недели после ухода из Сан-Франциско. Кончался ноябрь. Не внезапно, как коралловые острова, а за много миль замечен был остров Гавайи, самый крупный в архипелаге[7]. На расстоянии полусотни миль показал он «Рюрику» огненный нимб вулкана Мауна-Лоа.

Вот уж когда взаправду понадобился бродяга Эллиот; здесь его знали и простые смертные, и богатые «дворяне», и колонисты-европейцы, и Камеамеа – повелитель Гавайских островов. Эллиот де Кастро указал капитану безопасную стоянку, а сам съехал на берег с дипломатическим поручением. Воротившись на бриг, он не без торжественности объявил, что король ждет гостей.

Утром командир российского военного брига и его помощник в сопровождении Эллиота отправились на остров.

Когда Шишмарев положил руль влево и шлюпка обогнула песчаную косу, открылись невысокие спокойные волны залива, соломенные шалаши, банановые деревья и белые, похожие на европейские домики.

Король шел к берегу. Толпа нагих подданных с немым любопытством следовала позади.

Матросы напоследок особенно сильно ударили веслами, и шлюпка с разгона плавно врезалась в песок.

Король Камеамеа – геркулес с мощной, низко посаженной головой, одетый в белую рубаху и красный жилет с черным шейным платком, – шагнул к капитану и, улыбаясь широким умным лицом, пожал ему руку.

Дворец Камеамеа был меблирован без излишеств: несколько стульев и стол. Впрочем, стулья казались островитянам излишеством, и королевские сановники разместились на циновках.

«Чтобы быть красивым, надо страдать», – замечают французы, разумея тиранию моды. Французское присловье вспомнилось нашим лейтенантам, когда они оглядели гавайских вельмож – дородных толстяков в черных фраках на голом теле. Туземцы выменивали эти фраки у поджарых янки с купеческих кораблей, и черные одеяния едва застегивались на брюхастых сановниках. Они обливались потом и тяжело дышали. Но «чтобы быть красивым…».

У дверей соломенного дворца стояли стражники с ружьями и пистолетами. Невозмутимо наблюдали они, как король усадил гостей за стол, как слуги обнесли всех вином и фруктами, как белолицый капитан пил во здравие Камеамеа I, а Камеамеа I выпил в честь капитана и его друзей.

Коцебу по-английски обращался к переводчику – лысоватому штурману, сменившему судовую каюту на гавайскую сладкую жизнь. Переводчик, выслушав капитана, доложил его величеству просьбу русского о снабжении припасами и добавил, что русские отблагодарят щедро.

– Вы совершаете плавание, как Кук и Ванкувер, а значит, не занимаетесь торговлей, – отвечал гавайский геркулес, – поэтому и я не намерен производить с вами торг, но хочу снабдить вас безвозмездно. Это дело решенное, и нет более надобности о нем упоминать…

Коцебу встал и поклонился. Переговоры закончились. Но король не отпустил гостей. Королю хотелось послушать про далекую страну – Россию. Он расспрашивал долго, с живостью и неподдельным интересом.

Чем дольше беседовали офицеры с королем, тем более убеждались в правоте путешественников, высоко ценивших Камеамеа. Да, это был умный человек. Это был человек, который, как говорят англичане, «сам сделал самого себя». И точно, Камеамеа не наследовал королевство от папеньки, а создал в свирепых войнах с царьками архипелага. Он завел флот, раздобылся огнестрельным оружием, взимал с купцов пошлины и, привечая корабельщиков, заимствовал все, что казалось ему достойным и полезным. Камеамеа царствовал давно и царствовал спокойно. Но взор его не тускнел: он пристально следил за вассалами, жестоко карал ослушников.

Пока островитяне доставляли на бриг мясо и плоды, пока туземцы рубили и возили (к радости матросов, избавленных от тяжелой работы) дрова, словом, пока жители островов снаряжали «Рюрик» к дальнейшему плаванию, экипаж отдыхал.

Натуралисты Эшшольц и Шамиссо пополняли гербарии и коллекции, и снова неутомимый Логгин Хорис рисовал окрестные виды, утварь, хижины, растения.

А Коцебу сказал Камеамеа, что очень хотел бы посетить остров Оаху, и король незамедлительно прислал на бриг опытного лоцмана.

Слабый береговой ветер нешибко двинул «Рюрик». Лоцман стал рядом с рулевым. Когда достигли пролива, отделяющего острова Гавайи и Маун, добрый пассат налег на паруса, и бриг пошел бойчее.

Острова, проливы, склоны гор, банановые и кокосовые рощи, хижины туземцев, напоминавшие матросам амбары русских деревень, ястребы в высоком небе да тихая, мелодичная песня смуглого лоцмана… И так – два дня.

А на третий – бухта Гонолулу. В глубине ее, в окружении домиков и хижин, высилась крепость с полосатым флагом короля Камеамеа.

У причала встречал русских старик Джон Юнг. Тот самый Юнг, о котором Коцебу читал в «Путешествии» Ванкувера.

За много лет до прихода к Гавайским островам брига «Рюрик» у острова Маун стоял английский корабль «Эленор». Капитан Меткальф из-за чего-то повздорил с островитянами и пустил в ход пушки. Произошло сильное кровопролитие, после чего «Эленор» покинул Маун. Однако скорый на расправу капитан не предполагал, какая кара ждет его за этот поступок. Некоторое время спустя к Маун пришла другая шхуна, и островитяне перебили почти весь ее экипаж; убит был и шкипер, сын воинственного Меткальфа. А спустя еще несколько лет палаша снова появился у острова. Он сам не посмел ступить на берег и послал туда боцмана. Джона Юнга встретили ласково, но обратно на корабль не пустили. Так Юнг остался у сандвичан. Камеамеа приблизил его, боцмана стали величать «гиери-нуе» – «великий господин», он занялся королевским флотом, а потом построил крепость, полосатый флаг и белые стены которой видели теперь Коцебу и его спутники.

Коцебу шагал с Юнгом и не мог поверить, что этому человеку перевалило на восьмой десяток: бывший боцман, а теперь «гиери-нуе», был крепок, свеж и бодр.

В доме Юнга за сигарами и стаканом вина был долгий разговор.

Жизнь островитян лишь мимолетному взгляду казалась столь же отрадной, как пейзажи солнечного архипелага. Все принадлежало царькам – и земля, и хижины, и сами туземцы. Царьки припеваючи обитали в своих легких чертогах, окруженные верной стражей, неверными женами и усердными слугами. Безбедно текли дни жрецов. Они ревниво хранили идолов, святость всяческих табу, а подземная богиня Пеле грозила нерадивым «прихожанам» раскаленной лавой.

Король Камеамеа жаловал жрецов. У него не было охоты перенимать христианство подобно тому, как он перенимал у европейцев корабельную архитектуру. Со слов Юнга узнал Коцебу, как Ванкувер попытался навязать сандвичанам Библию.

– Камеамеа, – рассказывал бывший боцман, потчуя слушателей мучнистыми бананами, – терпеливо внимал увещаниям. Потом сказал: «Хорошо. Ты хвалишь своего бога, а наших поносишь. Но если твой бог так силен, как ты утверждаешь, то он выручит, конечно, тебя. А ежели, напротив, сандвичевы боги сильнее заморского, то они вызволят своих жрецов». И король предложил Ванкуверу вместе с главным жрецом взобраться на утес и… броситься вниз головой в море. Кто останется в живых, у того, значит, вера истинная. Ванкувер смешался и, не придумав никакой увертки, наотрез отказался от страшного испытания.

– Но об этом-то он ничего не сообщил в своей книге, – смеясь заметил капитан «Рюрика».

Юнг улыбнулся.

– Не про все, – сказал он, – что в жизни с тобою случается, напишешь.

Остров Оаху, где жил Джон Юнг, считался «садом Сандвичевых островов». Не говоря уж о натуралистах и художнике, не терявших ни часа. Коцебу тоже предпринял небольшую экскурсию. Один Шишмарев остался на корабле и не скрывал своего огорчения.

Утром группа, состоявшая из Коцебу, доктора Эшшольца, подштурмана Хромченко и двух проводников, двинулась в путь. Дорога лежала на запад, к Жемчужной реке.

Вскоре увидели путники поле таро[8]. Хорошо обработанное и снабженное шлюзами, оно было залито водой; зеленые стебли, казалось, плавали на полированной глади.

Дальше – сахарные плантации. И на склоне горы – деревня. Оттуда тянуло дымком, оттуда слышался… женский плач. Проводники объяснили: в деревне кто-то болен и вот жены рвут на себе волосы, царапают в кровь лицо и голосят, отгоняя злых духов.

Туземцы знали, что в Гонолулу на больших парусных кораблях часто являются гости. Но в такую глушь редко кто забирался. Распрямив затекшие спины и приставив ладони к глазам, гавайцы смотрели на белых, не решаясь приблизиться. Храбрецом оказалась шестилетняя девчонка. Она вприпрыжку подбежала к Коцебу, глянула на него сияющими глазами, обернулась и закричала:

– Идите! Скорее! Не будьте глупыми!

Коцебу протянул девчушке нитку бисера. И тотчас, как из-под земли, появились ребятишки, а за ними, соблюдая некоторую осторожность, потянулись взрослые.

В деревне путников угостили на славу. Был испечен поросенок, принесены груды бананов, поданы клубни таро. Вино, захваченное с корабля, пришлось кстати.

Деревенские музыканты ударили палочками по выдолбленным тыквам; глухие ритмичные звуки, чуждые европейскому слуху, были исполнены колдовской прелести.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.)