Требуется ли жить простой житью для того, чтобы быть невинным?

Невинность — это состояние безмысленной осознанности. Это другое название не-ума. Она —сама квинтэссенция буддовости. Ты настраиваешься на один лад с высшим порядком вещей. Ты прекращаешь всякую борьбу, начинаешь просто течь с ним единым потоком.

Хитрый ум борется, ведь только в борьбе возникает эго, а этот хитрец живет лишь при поддержке эго. Они могут существовать только вместе, они неразделимы. Если исчезает эго, ум со своей хитростью тоже исчезает — остается невинность. Если же ты борешься с жизнью, если идешь против течения, если ты не естествен, не спонтанен, если ты живешь прошлым, а не настоящим, то ты не невинен.

Жить прошлым означает жить безответственно; это жизнь реагирования. Ты не видишь ситуации, ты просто продолжаешь повторять свои старые шаблоны — а проблемы изменяются каждый день, каждое мгновение. Жизнь постоянно меняется, тогда как ум остается статичным. В этом заключается вся проблема: ум остается статичным механизмом, а жизнь есть непрерывное течение. Потому-то жизнь и ум не могут найти точек соприкосновения.

Если ты будешь по старинке отождествляться с умом, то так и останешься практически мертвым. Ты будешь лишен своей доли в той радости, что переполняет бытие. Ты не сможешь участвовать в вечном, непрекращающемся празднике: пении птиц, танце деревьев, течении реки. А ведь изначально ты — часть этого целого.

Ты хочешь отделиться, ты хочешь доказать, будто выше остальных, превосходишь их всех, и тогда становишься плутом. Ведь только с помощью лукавства ты можешь доказать свое превосходство. Однако это все грезы, это надувательство — в бытии никто не может быть выше или ниже других. Травинка и огромная звезда абсолютно равны. Бытие по сути своей коммунистично; в нем отсутствует какая бы то ни было иерархия. Но человек желает быть выше других, он стремится подчинить себе природу, и потому вынужден постоянно бороться. Всяческие сложности возникают из-за этой борьбы.

Невинным может считаться отказавшийся от борьбы; его отныне не интересует собственное превосходство, ему не нужно играть роли и доказывать, что он особенный; он становится подобен цветку розы или капельке росы на лепестках лотоса; он стал частью этой бесконечности; он растворился, растаял и сделался одним целым с океаном, оставшись просто волной; у него не осталось представлений о «я».

Исчезновение «я» есть невинность.

И поэтому невинность не может требовать от тебя жить простой жизнью, невинность вообще ничего не может от тебя требовать. Любые требования — уловка. Все требования возникают как необходимость бороться, быть кем-то.

Невинность просто живет, не имея ни малейших представлений о том, как жить.

Когда появляется «как», ты становишься сложным. А невинность — это простой отклик настоящему. Представления — это аккумулированное прошлое: Будда жил так, живи так и ты — и станешь буддистом; Иисус жил так, живи как он — станешь христианином. Но тогда ты станешь себя принуждать.

Бог никогда не создает двух похожих людей, каждый индивидуум уникален. Потому, если ты принудишь себя подражать Иисусу, ты будешь обманщиком. Все христиане обречены на это — равно как и все индуисты, джайны, буддисты, — ведь все они пытаются быть кем-то, кем быть не могут.

Ты не можешь быть Гаутамой Буддой. Можно быть буддой, но не Гаутамой Буддой. «Будда» означает «пробужденный» — что является твоим правом от рождения, но Гаутама — это индивидуум. Ты можешь быть Христом, но не Иисусом Христом; Иисус индивидуален. Христос —другое название буддовости; это высшее состояние сознания. Да, это возможно, это потенциально заложено в тебе, ты можешь распуститься и зацвести сознанием.

Христа, но ни за что не будешь Иисусом, сие невозможно — и хорошо, что невозможно. Но именно так жили так называемые религиозные люди: они пытались подражать кому-то другому, имитировать его во всем. А ведь имитатору не достичь простоты; ему придется постоянно подстраивать жизнь под свои представления.

Истинно невинный человек идет вместе с жизнью, он просто течет по ней, у него нет цели как таковой. Имея цель, невозможно быть невинным. Тебе придется быть умником, хитрецом, манипулятором; нужно будет планировать, следовать начертанным шаблонам. Разве будешь тут невинным? На твои плечи взвалено столько чужого хлама. Ты будешь просто сделанной под копирку копией Иисуса, Будды или Махавиры; тебе не стать оригиналом.

Бодхидхарма повторяет снова и снова: «Найди свое подлинное лицо». Единственный способ отыскать его — отбросить всякое подражание. Кто решает, какие установить требования? Никто не вправе ничего устанавливать, всякое предписание непременно обернется проблемой, ибо жизнь может сделать резкий поворот — наперекор твоим ожиданиям. Вообще-то она никогда не идет так, как ты того ожидаешь. Жизнь — постоянный сюрприз, невозможно подготовиться ни к чему заблаговременно. Жизни не нужно отрепетированное действо.

Нужно быть спонтанным — это и есть невинность. Если ты спонтанен, ты уже не можешь быть христианином, индуистом или буддистом — ты будешь простым человеком.

Простота — это не требование, но побочный продукт невинности; она следует за тобой как тень. Ты не прилагаешь усилий для того, чтобы быть простым; если ты станешь стараться, само твое усилие уничтожит простоту. Простоту невозможно культивировать: культивированная простота —это показуха, простота должна стать твоей тенью. Нет необходимости беспокоиться о ней, нет необходимости оборачиваться вновь и вновь — чтобы проверить, идет ли она следом; тень всегда идет за тобой.

Обрети, невинность — и простота придет как дар Божий.

Быть невинным — значит стать не-умом, не-эго: отбросить всякие представления о целях, достижениях, амбициях и жить так, как того требует настоящий момент.

Я не призываю тебя соблюдать целибат. Не исключено, что однажды это может случиться, но не в результате практики; ты можешь почувствовать, как это приходит само собой. Да, несомненно, прежде чем стать буддой, ты соблюдаешь целибат, но это ни в коем случае не требование, учти. Запомни раз и навсегда: это не является необходимым условием для того, чтобы после стать буддой.

Нет, просто начни все больше осознавать свой ум, и по мере того, как ум станет исчезать и отдаляться от тебя, по мере того, как ты перестанешь отождествляться с умом и поймешь, что вы не одно целое, что ты — не твой ум, ты обнаружишь, что много чего случается с исчезновением ума.

Ты начнешь жить от мгновения к мгновению, ибо это ум коллекционирует прошлое; ты не должен зависеть от него. С твоих глаз спадет пелена, застилавшая взор пылью прошлого. Ты обретешь свободу от мертвого прошлого.

А тот, кто свободен от мертвого прошлого, свободен жить — жить истинно, искренне, страстно, насыщенно. Он искрится жизнью, он словно объят ее праздником. Но ум постоянно отвлекает тебя, досаждает, указывая тебе: «Сделай то, сделай это». Он как школьный учитель.

Медитирующий освобождается от ума. И поскольку прошлое больше не довлеет над тобой, будущее просто исчезает, ведь оно — не что иное, как проекция прошлого. В прошлом с тобой случалось что-то хорошее, и ты хотел бы переживать это снова и снова; ты проецируешь это в будущее. В прошлом тебе довелось испытать много страданий, и теперь ты проецируешь в будущее нежелание вновь пережить подобное. Твое будущее есть не что иное, как модификация прошлого. И если прошлого больше нет, то будущее тоже исчезает. Что же тогда остается? Настоящий момент... сейчас.

Жить здесь и сейчас и есть невинность. Ты не сможешь следовать религиозным заповедям, если хочешь быть истинно невинным.

Человек, вынужденный то и дело думать о том, что делать и чего не делать, постоянно беспокоиться о том, что правильно, а что нет, не может жить невинно. Даже если он и поступает правильно в соответствии с навязанной ему обусловленностью, то это не верно. Ведь он просто подражает другим — разве это правильно? Возможно, это и было правильным для них, но то, что было правильным для одного человека две тысячи лет назад, может не подходить тебе сегодня. Так много воды утекло с тех пор! Жизнь не бывает одинаковой даже в две последующие секунды.

Гераклит прав: «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды». А я скажу вот что: нельзя войти даже единожды в одну и ту же реку — течение реки очень быстрое.

Невинный человек не живет сообразно неким требованиям общества, церкви, государства, родителей, образования, он живет своим естеством, принимая ответственность на себя. Он откликается на возникшую ситуацию. Он принимает вызов и поступает так, как в данный момент велит его естество, — а не так, как твердят какие-то принципы.

Невинный человек не исповедует никаких принципов, никакой идеологии; невинный человек абсолютно беспринципен. У него нет характера — он абсолютно бесхарактерен, ибо иметь характер — значит иметь прошлое, иметь характер означает подчиняться другим, иметь характер — значит быть рабом, подчиняясь диктатуре ума.

Быть бесхарактерным, быть беспринципным и жить настоящим моментом... твое сознание, подобно зеркалу, отражает все, что ни появляется перед ним, и ты поступаешь соответственно этому отражению. Это и есть осознанность, и есть медитативность, самадхи, невинность, божественность, буддовость.

Не существует никаких требований для невинности — даже требования жить просто. Можно жить просто, можно усилием воли заставлять себя жить просто — и жизнь утратит простоту. И даже если ты живешь в роскошном дворце, но живешь настоящим моментом, твоя жизнь будет простой. Можно вести жизнь нищего, но не быть простым, если ты намеренно прилагаешь для этого усилия. Если это стало твоим характером, то в тебе нет простоты. Да, такое иногда случалось: даже король жил просто — не в том смысле, что у него не было дворца и владений — все это было, — а в том, что он не был собственником.

Это следует понять: ты можешь не иметь собственности, но все же при этом быть собственником. Собственничество прекрасно существует и без собственности. Если это верно, то справедливо и обратное: не быть собственником можно и обладая многим. Можно проживать во дворце и все же быть абсолютно свободным.

Есть одна дзэнекая история:

Один император был потрясен простой и невинной жизнью некоего буддийского монаха. Приглядевшись к нему получше, он принял его в качестве мастера. После длительных наблюдений — этот человек был очень расчетлив — он стал наводить справки о характере монаха: нет ли каких темных пятен в его жизни? Когда он получил достоверные доказательства — его детективы сообщили, что этот человек чист, абсолютно невинен и прост, что он — воистину великий святой, будда, — то отправился к нему, коснулся его стоп и сказал: «Господин, я приглашаю тебя прийти в мой дворец и поселиться там. Что толку жить тут?»

Однако, делая такое предложение этому святому, глубоко внутри император ожидал, что тот откажется, что скажет: «Нет, я человек простой. Я не могу жить во дворце» — несмотря на приглашение. Вот как сложен человеческий ум: приглашая монаха, император надеялся, что тот примет приглашение, доставив ему тем самым радость, однако глубоко внутри таилось иное ожидание. Святой, будучи истинным святым, должен был бы отказаться, ответив: «Нет, я человек простой, я буду жить под своим деревом — такова моя незатейливая жизнь. Я покинул мир, отрекся от всего мирского и не могу вернуться назад».

Но святой действительно был святым — настоящим буддой. Он сказал: «Хорошо. И на чем же мы отправимся? Подай свою колесницу — я на ней приеду во дворец». Он сказал: «Ведь тот, кто направляется во дворец, должен появиться там со всеми почестями. Где колесница?»

Император был глубоко потрясен: «Кажется, этот человек — лжец и мошенник. Выходит, он только изображал простоту, дабы обвести меня вокруг пальца». Но идти на попятную было поздно, приглашение уже прозвучало, и он не мог взять свои слова обратно. Будучи человеком слова — самураем, воином, великим императором, — он сказал: «Ладно, одурачен так одурачен. Грош цена этому человеку — он даже ради приличия не отказался. А должен был!»

Колесницу-то он подал, но ощущение счастья и радости покинуло его. Зато счастлив был святой! Он восседал в колеснице, словно император, тогда как сам император сидел с угрюмым и жалким видом. Люди на улицах глазели: «Что это? Голый факир!» Он и вправду восседал, как император, тогда как император и вовсе сник рядом с ним. А святой просто ликовал, прямо-таки сиял от восторга! И чем больше восторга он излучал, тем более печальным становился император: «Как же теперь избавиться от этого человека? Я попался в его сети по своей вине. Все эти детективы со шпионами — идиоты, они не разглядели, что у него имелся план». Как будто тот годами просиживал под деревом, чтобы произвести впечатление на императора. Такие вот мысли лезли в голову императору.

Император распорядился предоставить гостю лучшую комнату, если тот изволит приехать во дворец. Но он не верил, что тот даст согласие. Вот вам и расщепленность человеческого ума: ты делаешь одно, а ожидаешь другого. Если бы монах был плутом, он бы просто отказался. Он бы ответил: «Ни за что!»

И так, император приготовил лучшие апартаменты. Святой поселился в них — прежде он годами сидел под деревом — и стал распоряжаться: «Принесите то, подайте это. Если уж жить во дворце, то как король!»

Император все больше и больше недоумевал. Раз он пригласил его, то нужно выполнять все его прихоти. Но на сердце у него становилось с каждым днем все тяжелее, потому что святой стал жить точь-в-точь как император — даже лучше, ведь у императора было море забот и тревог, а тот был совершенно беззаботен. Он спал день и ночь. Он наслаждался садом, бассейном, изысканной пищей и бездельничал все дни напролет. А император думал: «Да этот человек просто паразит!»

В один прекрасный день его терпению настал конец. Он сказал святому... святой отправился в сад на утреннюю прогулку, а император пошел следом: «Я хочу тебе кое-что сказать».

Святой ответил: «Да, я знаю. Ты хотел это сказать даже до того, как я покинул свое дерево. Ты хотел это сказать, когда я принял твое приглашение. Отчего же ты так долго ждал? Ты страдаешь понапрасну. Я вижу, каким печальным ты стал. Ты больше не приходишь ко мне. Не задаешь серьезных метафизических и религиозных вопросов, которые обычно задавал, когда я еще жил под деревом. Я все знаю — но зачем тебе было тратить впустую полгода? Этого я не понимаю. Ты должен был сразу спросить, тогда все решилось бы раз и навсегда. Я знаю, о чем ты хочешь меня спросить, но ладно уж, спрашивай».

И император сказал: «Ответь мне только на один вопрос. В чем разница между тобой и мной? Ты живешь в еще большей роскоши, чем я сам! Я должен работать, беспокоиться, выполнять кучу обязанностей, тогда как ты не работаешь, ни о чем не беспокоишься и ни за что не отвечаешь. Я завидую тебе. Да, я действительно перестал к тебе приходить, потому что не вижу между нами разницы. У меня есть собственность, но у тебя ее еще больше. Каждый день ты отдаешь распоряжения: «Подать золотую колесницу! Я хочу отправиться на прогулку в деревню. Подать то, подать сё». Ты питаешься деликатесами. Ты больше не наг — облачен во все самое изысканное. Тогда чем же мы друг от друга отличаемся?»

Святой рассмеялся и говорит: «Ответить на твой вопрос я смогу, лишь если ты пойдешь со мной. Давай выберемся из столицы».

Император последовал за ним. Они переправились через реку и снова пустились в путь. Император все спрашивал: «Ну а дальше-то какой смысл идти? Почему бы тебе не ответить сейчас?»

Святой сказал: «Погоди еще немного. Я ищу подходящее для ответа место».

Когда они достигли самой границы империи, ее властитель не выдержал: «Вот теперь пора, ведь дальше уже не мои владения».

А святой и говорит ему: «Именно это место я и искал. Я не вернусь назад отсюда. Ты пойдешь со мной или вернешься?»

Император ответил: «Я не могу идти с тобой. У меня империя, владения, жены, дети — как же я пойду с тобой?»

На что святой отвечает: «Теперь ты видишь различие? Я ухожу и ни разу даже не оглянусь. Я был во дворце, я обладал всем, однако не стал собственником. Собственник — ты. В этом и состоит разница. Я покидаю тебя».

Он снял одежду, не оставив ничего, отдал ее королю со словами: «Вот, держи свои вещи и вновь будь счастлив».

И тут император понял, каким глупцом он был: этот человек — редчайшее сокровище, драгоценный камень. Он упал к его ногам, моля: «Не уходи. Вернись. Я тебя не так понял. Сегодня я увидел разницу. Да, в тебе есть истинная святость».

Святой ему отвечает: «Я мог бы вернуться, но тогда ты снова опечалишься. Как по мне, все равно куда идти — туда или обратно, — но тебя вновь одолеет грусть. Так что позволь сделать тебя счастливым. Я не вернусь обратно, я ухожу».

Чем больше святой говорил о своем уходе, тем сильнее император настаивал, чтобы тот вернулся. Но святой сказал: «Одного раза вполне достаточно. Я убедился в твоей глупости. Я могу пойти с тобой назад, но в ту секунду, как я это произнесу, я замечу в твоих глазах проблеск прежних мыслей: «А вдруг он снова пытается меня надуть? Может быть, это пустой жест — то, что он вернул мне одежду и сказал, будто уходит, — чтобы снова произвести на меня впечатление?» Если я пойду с тобой, ты снова будешь несчастен, а мне бы этого не хотелось».

Запомни: разница не в собственности, а в собственничестве. Прост не тот, кто не обладает собственностью, а тот, кто лишен собственничества, кто не оборачивается назад.

Подобной простоты не добиться путем практики, подобная простота приходит как следствие невинности.

Если подавлять нечто — а именно это и есть культивирование, — оно отыщет лазейку в другом месте.

Так ты будешь становиться все сложнее и сложнее, все хитрее, ловчее и расчетливей, все дисциплинированней, вырабатывая характер, — за что обретешь людской почет и уважение.

Хочешь тешить свое эго — лучшего способа, чем быть святым, не сыщешь. Но если желаешь по-настоящему праздновать существование, то лучший способ для этого — быть абсолютно обыкновенным, крайне обыкновенным, вести обыкновенную жизнь без каких-либо притязаний.

Живи от мгновения к мгновению: в этом и состоит невинность — и невинности достаточно. Не пытайся стать простым. Миллионы людей пытались, однако это им так и не удалось. Напротив, они стали очень и очень сложными, запутались в собственных джунглях, в собственных представлениях.

Выйди за пределы ума: это и будет невинность. Будь не-умом: это невинность. А все остальное приложится. И когда остальное придет, у него будет своя красота. Если оно культивировано, оно

пластиковое, синтетическое, ненатуральное. Когда оно первозданно — это милость, это благословение.

«The White Lotus», глава 6* Oшo. Белый лотос. К.: София, 2005.

Поиск по сайту: