Взаимонепонимание

Под давлением суровых экономических и социальных обстоятельств рассасывается та прозападная интеллигенция, чья симпатия и любовь в отношении Америки были основой изменения антиамериканского курса при позднем Горбачеве и раннем Ельцине. Именно эта интеллигенция создавала в России гуманистический имидж Запада, именно она готова была рисковать, идти на конфликт с правительственными структурами ради защиты и сохранения связей с эталонным регионом. Именно эта, любившая Америку интеллигенция прививала студентам и читающей публике любовь к заокеанской республике, ее культуре, литературе, джазу и т. п. Именно они окружили Горбачева, их вера в солидарность демократической Америки была едва ли не беспредельной. Теперь ей не дают визы в американском посольстве, а в латышском просят предъявить свидетельства о (не)наличии судимостей и туберкулеза. И это после полустолетия обличения железного занавеса.

Возможно, самое главное: восприятие американской и российской элит не соответствуют друг другу; одно и то же явление трактуется по – разному. Поистине, в контакт входят две разные цивилизации, западная и восточноевропейская. Убийственное дело – историографически проследить за переговорами между Востоком и Западом. Это в блистательных книгах С. Тэлбота о переговорах по СНВ все логично и рационально. В реальной жизни логика и рациональность не всегда правят бал. На западных собеседников эмоциональный натиск Востока, его фантастическое жертвенное самоотречение не производят ни малейшего впечатления. Есть холодное удивление по поводу спешки Шеварднадзе и Горбачева в деле объединения Германии, уступок на советско-американских саммитах, восприятия вежливости как товарищеской преданности, наивная вера в доброго заокеанского партнера.

По ту сторону благоглупости волновали мало. Жалобы коммунистических сотоварищей-коллег вызывали лишь поднятие бровей и вежливые – столь ценимые – тривиальности. Кого в США всерьез интересовало то, что так волновало устроителей московских торжеств: посетит ли президент США Красную площадь или только Поклонную гору? Стоит лишь положить по одну сторону воспоминания М. Горбачева, Б. Ельцина, А. Добрынина, А. Черняева, а по другую, скажем, Дж. Буша, Б. Скаукрофта, Дж. Шульца, Дж. Бейкера, Дж. Мэтлока, С. Тэлбота, описывающих одни и те же события, чтобы убедиться в рационально-эмоциональном тупике, доходящем до уровня несовместимости внутреннего мира двух сторон.

То, что было так важно одной стороне (овации толпы, обращение по именам, дружеское похлопывание, обмен авторучками и прочая тривия), не имело никакого значения для другой стороны, хладнокровно фиксирующей договоренности, предельно логичной в методах их достижения, демонстрирующей неукоснительное отстаивание национальных интересов. «Новое мышление для нашей страны и для всего мира» жестоко столкнулось с хладнокровным реализмом как единственной легитимной практикой зашиты национальных интересов. Самое печальное во всем этом то, что не происходит накопления опыта. Восток и не собирается изменять эмоциональному началу, на Западе и в голову не приходит подменить бюрократию застольем.

Но уже приходит новое поколение, не очарованное западными ценностями, ощутившее на себе прелесть «джунглей рынка», часто недовольное несправедливым отношением к себе и к своей стране. И будут ли новые, более жесткие и эгоцентричные интеллектуалы такими же приверженцами западных ценностей?

Да и в Америке видны серьёзные перемены. На сегодняшний момент ушли в прошлое трактователи типа Дэвида Ремника, восторженные певцы ельцинской России. Вперед в Америке выдвинулись чрезвычайно критично настроенные к «безумствам реформаторов» Питер Редуэй и Дэвид Саттер. Новая волна американских аналитиков не смеет вторить восторженному самовосхвалению деятелей типа Строуба Тэлбота. Все более убедительным становится вывод, что прошедшее – признает сведущий американский специалист – «было десятилетием утерянных надежд».

В условиях игнорирования нужд России в ее трудный час в среде российского общества на массовом уровне возник вопрос: нужно ли было спасать Запад в его трудный час? Если в 1993 г. почти 74 процента россиян, согласно опросам общественного мнения, благоприятно относились к Соединенным Штатам, то через десять лет численность придерживающихся такого мнения сократилась ниже 50 процентов опрошенных. Распространилось мнение, что западной дипломатии чувство благодарности неведомо. Взападной политической философии (и даже в западном менталитете) такого понятия, видимо, нет.

В самих Соединенных Штатах распространилось мнение, что Америка попросту «покупает российских лидеров, чтобы те восприняли буквально все – экспансию НАТО, американское влияние в Сербии и Узбекистане, помощь в Афганистане, модификацию ПРО и прочее. Видимость обращения с Россией как с великой державой – это просто незначительная плата за право воздействовать на национальные российские интересы».

Опыт не может не отрезвлять, слишком уж болезненно и очевидно падение. Россия в начале XXI века почувствовала дискредитированными свои уступки и жертвы, а свою концепцию привилегированного партнерства с США – отвергнутой и дезавуированной. Осмысливая этот горький опыт, начатый горбачевским «вселюбием», Россия постепенно стала возвращаться к более национально очерченным идеалам, вынужденная – под прессом неблагоприятных обстоятельств – возвратиться к канонам трезвого национального эгоизма.

Поиск по сайту: