Долговая экономика РФ на международном рынке долгов в конце 1990-х и в начале 2000-х гг

Если оперировать формальными параметрами долговой нагрузки, которые обычно используются для оценки платежеспособности стран, то у России в 2002 г. была умеренная долговая нагрузка. Самый распространенный индикатор, - отношение общего долга к ВВП - чуть ниже 50%, даже с учетом изрядно «похудевшего» по итогам дефолта внутреннего долга. По этому показателю РФ укладывается даже в Маастрихтский критерий долговой нагрузки (не более 60%ВВП), нормативный для стран зоны евро. Что касается тяжести текущего обслуживания задолженности, то есть отношения годовых платежей по внешнему долгу к экспорту, то опасной границей считается 25%. У нас же в 2002 г. годовые платежи составляли порядка 15-17% годового экспорта. Есть еще критерий Рэдди, часто упоминаемый многими экспертами. Согласно нему, внешняя платежеспособность страны адекватно обеспечена в случае, если ее золотовалютные резервы покрывают трехмесячный импорт плюс годовые платежи по долгу, включая госдолг и долги частного сектора. По этому критерию РФ тоже практически укладывается: нормативная величина резервов для России составлялт $46-47 млрд., фактические резервы уже свыше 44 млрд. Платежный баланс довольно силен, и нет оснований ожидать, что он кардинально ухудшится в ближайший год-два. Наконец, пик платежей по внешнему долгу, приходящийся по оригинальным графикам на 2003 год, уже изрядно сглажен – вместо исходных 20,9 млрд. долларов, причитающихся к выплате Россией в 2003 году, надо будет погасить только 17,3 млрд., что всего на 2,8 млрд. долларов превысит платежи 2002 года. Пик удалось сгладить за счет досрочного погашения Центробанком долга МВФ в размере 2,8 млрд. долларов. Остальная часть сокращения, порядка 800 млн. долларов, официальными представителями Минфина и ВЭБ никак не расшифровывается. Есть основания полагать, что на эту сумму по поручению Минфина был откуплен долг, оформленный в рыночные бумаги. Итак, что касается формальной стороны дела, экономических и финансовых критериев, положение России в сфере внешнего долга сегодня и в ближайшие 2-3 года абсолютно контролируемое. Долговая нагрузка умеренная, причем не только по сравнению с такими странами, как Аргентина, Бразилия и Турция, где ситуация кризисная или предкризисная, но даже и по сравнению с рядом развитых стран.

Но мы живем в такой стране, где формальные критерии не дают полной гарантии от неприятностей. Не хочется кого-то обвинять или рассуждать об адекватности финансовых властей, но, тем не менее, наша история, даже недавняя, заставляет настороженно относиться ко всем этим индикаторам. Это не только история 1998 года, когда ситуация была тяжелая, но ее разрешили совсем уж экзотическим образом. Задним умом все сильны, сейчас рассуждать лучше. Но понятно, что были гораздо более мягкие варианты выхода из валютно-долгового кризиса – дозированная, управляемая девальвация рубля осенью 1997 года, погашение ГКО за счет кредитной эмиссии ЦБ, которая бы заодно немного разогнала инфляцию, что привело бы к усыханию реального размера долга. Были и другие варианты, например, на страницах журнала «Эксперт» в январе 1998 года была предложена лежащая в абсолютно правовом поле схема вытеснения нерезидентов с рынка ГКО, что позволило бы повысить его иммунитет от «азиатского гриппа». Если брать уже постдефолтное время, скажем, начало 2001 года, когда и резервы были достаточно хорошие, и цены на нефть росли как на дрожжах. И бюджет уже был профицитен. И год был не пиковым по выплатам. Тем не менее, всем известна эта скандальная история, когда $3,6 млрд. срочных платежей Парижскому клубу правительство не заложило в бюджет 2001 года. По-простому так, явочным порядком, без всяких переговоров с кредиторами. Был жуткий скандал и нас-таки заставили вести себя как цивилизованных должников. Во-первых, нам действительно сказали, что у нас не кризисная ситуация, и мы в состоянии платить. Во-вторых, так дела не делаются. Даже если вы чувствуете, что не в состоянии платить, надо разговаривать с кредиторами, а не просто рисовать бюджет, где ничего не заложено на обслуживание долга. Так что формальные критерии долговой нагрузки хотя и успокаивают, но не до конца. Всегда надо делать поправку на неадекватность наших денежных и финансовых властей. В недавнюю годовщину дефолта многие спрашивали: возможна ли новая девальвация? У известного российского экономиста Андрея Белоусова, есть идеальная формулировка на этот счет: «сейчас новая масштабная девальвация рубля может быть только рукотворной». То же самое можно смело сказать о вероятности нового долгового кризиса. Экономических причин для дефолта нет. А все причины возможного дефолта лежат во внеэкономической логике, поэтому о них можно рассуждать только гадательно. «Лично мне очень бы не хотелось, чтобы либо политика, либо какие-то предвыборные дела к этому привели.»

Теперь что касается новых реструктуризаций внешнего долга в случае шокового падения платежного баланса или еще каких-то неприятных неожиданностей. В принципе в реструктуризациях нет ничего страшного, особенно тогда, как приведенная стоимость долга не растет или растет умеренно. Не надо воспринимать реструктуризацию как что-то экстраординарное, как почти дефолт. В конце концов, за последние десять лет мы пережили две реструктуризации долга Лондонскому клубу (секьюритизация обязательств в 1997 году и перевод в еврооблигации в 2000 году) и бесчисленное количество реструктуризаций долга Парижскому клубу. До официального вступления в Парижский клуб было три годовых соглашения о рассрочках. Потом было соглашение о реструктуризации после официального вступления России в Парижский клуб в качестве кредитора в 1997 году и постдефолтная реструктуризация 1999 года. Образно выражаясь, мы раз за разом сдвигали пики, «горбы» графика платежей вперед по шкале времени, потому что текущее финансовое состояние либо не позволяло аккуратно выдерживать график, либо позволяло делать это с напряжением, которое считалось неадекватным задачам текущего финансирования других сфер: внутренних, социальных. Повторяю, это не катастрофа. Особенно первое время после дефолта, когда мы были просто выкинуты с рынка новых заимствований, да и сейчас еще рыночные ставки по суверенным российским долгам все еще очень велики. Скажем, если сравнивать с той же Польшей, у которой текущая экономическая и финансовая ситуация в десятки раз хуже, чем у нас (почти нулевые темпы роста, 20%-ная безработица, хронически и сильно отрицательный текущий счет платежного баланса), но которая избежала дефолта и неконтролируемой девальвации своей валюты в годы «азиатского» кризиса, рисковые премии по российским долгам все еще гораздо выше. В 1999 году они были втрое выше польских. Сейчас разрыв сократился до полутора-двух раз, но и это немало. Вот цена незапятнанной кредитной истории страны-заемщика!

Конечно, нельзя сказать, что у нас совсем не стоит на повестке дня долговая проблема. Ведь традиционная, штатная ситуация с внешним долгом заключается в том, что страна постоянно присутствует на рынке новых заимствований. Старые займы полностью или частично, в части процентных платежей, либо в части основного долга, рефинансируются, замещаются новыми займами. Более дорогие долги заменяются более дешевыми, долги в растущих, дорожающих валютах заменяются на долги в слабеющих валютах. В этом и есть суть политики управления долгом, которое, без преувеличения, сродни искусству. Так вот, Россия сейчас не в этой ситуации, потому что доступ на внешний рынок закрыт. Точнее говоря, сильно ограничен. Причем, к сожалению, ограничен не только объективными обстоятельствами (главное из которых – сохраняющаяся на высоком уровне рисковая маржа по нашим суверенным займам), но и субъективными. Последнее заключается, в неких идеологических установках или эхе дефолта. На житейском уровне это можно объяснить так. Когда человек получает сильный удар в пах, то потом он еще долгое время при малейшей, даже мнимой опасности делает характерный жест руками, прикрывая эту часть тела. Мозг в этом не участвует, просто рефлекс. По-моему, это самое адекватное сравнение нынешнего поведения денежных властей и правительства России на долговом рынке, как внутреннем, так и внешнем. Одна преддефолтная агония лета 1998 года чего стоит. Тогда всего за 4 месяца, с марта по июнь 1998 года РФ выпустила евробондов на пять с лишним миллиардов долларов по ставкам 9,5-13% годовых, а в июле 1998 года еще обменяли рублевый долг в ГКО на валютные еврооблигации на 6,5 млрд. долларов под 15% годовых! Ну это надо было додуматься? Молодцы! Спасибо большое! И г-н Кириенко еще гордо называл свой кабинет правительством технократов![2]

Конечно, надо действовать очень осмотрительно и не повторять старых ошибок. Нужно снять табу на новые займы. И на внешнем рынке, и на внутреннем, потому что дефолты приходят и уходят, а рынок госдолга крайне необходим – без него невозможно построить полнокровный рынок капитала. Надо вырабатывать грамотную долговую стратегию.

Некоторые эксперты считают, что большая часть российского долга давно скуплена нашими же людьми. Причем скуплена по 20-25%, а получить с этого они хотят все 100%. Это мнение Ивана Грачева. Насколько вероятно, что действительно все уже скуплено? И не этим ли объясняется то, что наше правительство так хочет выплачивать долги в полном объеме, и в срок?

Список литературы.

1. Д. Белоусов, А. Клепач, И. Поляков и др // Вопросы экономики. - 1997. - N 4. - С. 42-56. -

2. Ивантер А. Е. «Долговая экономика». 2002-09-06.

http://old-opec.hse.ru/point_doc.asp?tmpl=point_doc_print&d_no=28660

[1] Белоусов, А. Клепач, И. Поляков и др // Вопросы экономики. - 1997. - N 4. - С. 42-56.

[2] Ивантер А. Е. «Долговая экономика». 2002-09-06. http://old-opec.hse.ru/point_doc.asp?tmpl=point_doc_print&d_no=28660

Поиск по сайту: